Догонялки. В постель к незнакомцу

Глава 19

Алиса

Противный дождик идёт уже второй день, и я прошу таксиста остановить ближе. Я не промокла, но одежда на мне изрядно влажная. И всё, о чем могу сейчас мечтать, это, как сниму пальто и выпью стаканчик чаю.

Когда соглашалась на предложение Ульяны, даже не думала, что буду так рада работать в коллективе. Или это девочки все как на подбор добрые, отзывчивые и не отказывают в помощи. И сама атмосфера, антураж высотного здания, с людьми, одетыми в деловые костюмы, со всеведущей охраной, со строгой системой посещения, здесь не просто кипела жизнь, здесь решались деловые вопросы, заключались выгодные сделки, здесь крутились и преумножались буквально в воздухе настолько крупные суммы, что мне было просто страшно держать листочки с этими цифрами в руках.

Но мне нравилось, работа, кофейня напротив, коллектив, рабочая суета, я была причастно к ней, и даже не заметила, как меня закружил деловой центр, как я стала своя, как сроднилась с местом, которого когда-то боялась.

Не иначе, я заразилась центром, меня покусал оборотень, и во мне чужеродный ген. Покуда, никогда ещё мне не было так хорошо в этом каменном мегаполисе.

— Алисочка, привезла. — спросила меня главбух.

— Конечно, Оля, я всё сделала, — заговорщицким шёпотом ответила ей.

— Слава богу, — облегчённо вздохнула она. — мне их Дмитрию Алексеевичу на подпись отдавать, он бы ошибку точно заметил. А я его побаиваюсь после недавних событий.

Надо сказать, что Ольга была лет на двенадцать старше меня, и работает здесь чуть ли не со дня основания. И чтобы она кого-то боялась? Что там за Дмитрий Алексеевич такой.

— Ты не подумай, он мужик нормальный… был.

— То, то и оно, что был, — заметила Катя, наш второй бухгалтер.

— Помнишь, я тебе рассказывала про начальника безопасности, — я кивнула. — Так вот это его друг хороший был. — Ольга замолчала и застучала себе по губам. — Что я такое несу, не был, конечно, он есть. Ну расстроился мужик из-за друга, навел шороху на всю компанию, ходил, рычал на всех.

— И кидался, — опять вмешалась Катя. — как волк.

Я вздрогнула. Не так давно забытое «имя» ёкнуло глубоко внутри. Сердце пропустило удар, но я упорно глушила, всколыхнувшиеся воспоминания.

— Разошёлся немного Волков, оправдал свою фамилию. Отдел свой скосил подчистую, кадровики не успевали людей набирать. Но и им влетело знатно. Лизу, — Оля обернулась на смежный кабинет. — до слёз довёл.

Её рассказ прервал звонок, и главбух ретировалась в свой кабинет, мы с Катей остались вдвоём. У меня из головы не выходила, созвучная фамилия. Как причудливо распорядилась судьба, забрав у меня моего доброго, заботливого, любимого Волка, и отдала в подчинения к лютому зверю. Хотя я припомню, мой Волк тоже был требовательным и властным в работе. Что-то едко-противное ударило мне в нос, прервав стройный ход мыслей. Я опустила глаза, увидев на столе дымящую чашку.

— С травами, — пояснила Катя, — полезно в сезон простуд.

Тошнота тугим комом подкатила к горлу, скулы занемели, желудок уже начал свои сокращения, я едва успела прикрыть рот рукой и вылетела из кабинета. В туалетной кабинке, оставила почти всё, что съела за обедом, но организм решил избавиться от всего, что я съела за последние пару дней.

Холодный озноб пробил всё тело, и на висках выступил пот. Я на дрожащих ногах добралась до раковины, умылась и поплелась в свой кабинет. Вот. А Женька меня предупреждала, что ходить ротавирус. Господи, хоть бы не слечь, на работе без году неделя, а я не больничный.

— Алиска, ты как, — кинулась ко мне Катя.

— Всё хорошо, но, наверное, плохо. Дочь принесла из школы ротавирус, походу я заразилась. А вдруг на больничный придётся уйти. — мои и без того красные глаза увлажнились. Терять эту работу я не хотела.

— Ну и ничего страшного, отлежишься пару дней. — она произнесла это так само собой разумеющее, при этом продолжив свою работу.

— Меня только официально устроили, а я того…больная.

— Ну у тебя и загоны мать. — усмехнулась Катя. — Все мы люди, Алиска, у кого дети, у кого свои болячки. Ты ещё запаришься на себя чужую работу брать. У Аньки вон двое детей, одному восемь, другому пять, угадай, кто в прошлом году с больничных не вылизал.

Слова Катерины меня конечно немного успокоили. Может и не всё так страшно, почитаю, что там принимать надо, после работы в аптеку, может ещё и обойдётся.

Только сил, после этой работы у меня почти не осталось. Хорошо, что моя самостоятельная дочь, приготовила, обед, а заодно и ужин. Поела я как птичка, больше ковырялась в тарелке. Женька смотрела на меня и как мать нерадивого ребёнка, вздыхала. А мне больше всего на свете хотелось оказаться в кровати.

Утро ничем не радовала. Проснулась разбитая, в желудки было так тяжело, как будто я цемент съела, температура упала. Я буквально заставила себя принять душ и выпить чай, лимон с мёдом не зашёл, а просто лимон на удивление залетел.

Следующие два утра ничем не отличались от предыдущего, спасал пресловутый лимон. Зато вечером на меня нападал зверский жор. Надо записаться к врачу, у меня явный гастрит.

На выходные Женька уехала к отцу, а я в кои-то веки пригласила подруг. Роллы залетали в меня, как и любая другая еда по вечерам, а вот пиво не зашло.

— Фуу, что за гадость, — ели проглотив глоток, поморщилась и даже передёрнулась.

— Пиво, как пиво, — глотнула Улька. — Темное, наше любимое. — ещё глоток.

— Нет, он какое-то… беее. — не смогла даже подобрать слов отвращения. — Вот роллы да, само-то.

— Ты, когда последний раз ела, — настороженно спросила Ларка, осматривая наш стол. Я тоже посмотрела на него и о ужас, он оказался почти пустой. — Я закажу ещё.

— Простите, девочки, я рассчитаюсь за новый заказ. Просто вкууусно, — жалобно протянула я. — а можешь вон тех жаренных заказать два.

— Ага, так ты, когда ела-то.

— Меня по утрам всё ещё мучает ротавирус, тошнота, озноб, упадок сил. Только к вечеру я начинаю нормально есть. Боюсь, там уже гастрит, образовался.

Девочки переглянулись, потом посмотрели на меня, перевили взгляд на мой живот и снова переглянулись.

— Ага, образовался, глист. — с подозрение глядя проговорила Ларка.

— Нет, я бы сказала головастик. — вторила ей Улька.

— Нет, мне кажется там уже кто-то в виде ящерки.

— Да, о чём вы говорите, я понять не могу. — недоумевала, глядя на этих кумушек.

— Алиска, у тебя, когда месячные последний раз были. Ммм.

— Хмм, — усмехнулась, и улыбка стала пропадать с моего лица, я не помнила. Я забегалась, закрутилась, заработалось.

— Так понятно, — Ларка пошла в коридор одеваться. — Я за тестом, ты что ли, проследи за ней.

— Тест для точности надо утром делать, разве нет. — усомнилась Уля.

— Да, ты на её лицо посмотри, там ХГЧ зашкаливает, поди.

Всё время их разговора, находилась в прострации, я слышала и понимала их речь, но сказанное не укладывалось у меня в голове. Ульяна, что-то спрашивала про последнюю менструацию, про незащищённый секс, я даже не могла ей ответить. Сидела истуканом, как памятник Пушкина, на старой площади. Вот входная дверь хлопнула ещё раз и меня под ручки отвели в туалет, сунув в руку тест, со словами «знаешь, как пользоваться».

Отведённые три минуты прошли, две минуты назад. Маленькая полоска лежала в упаковке, а я сидела на крышке унитаза. Какой результат хочет увидеть женщина тридцати шести лет, разведёнка, с двумя взрослыми детьми, имеющая связь с незнакомым мужчиной, только устаканив свою жизнь и нашедшая отличную работу.

Моё аналитическое мышление, давно уже собрало все имеющие в памяти данные, провело необходимые расчёты и выдало результат. Я знала, что будет в тесте, и всё равно не решалась достать маленькую полоску. Как будто могла отсрочить неизбежное.

Деликатный стук, растормошил меня, я, наконец, встала, открыла дверь и, протянув своим подругам упаковку, направилась доедать роллы.

— Твою мать!!!

— Бляяя!!!

Синхронно, как и положено давним подругам. Опускаю руку на живот, поздравляю Лисичка, ты беременна. А думала, догонялки не смогут ещё более развалить твою жизнь. Смогли.

— Что теперь делать, — встревоженно спросила Лара. На неё это было совсем не похоже, зато я была спокойной как слон.

— Давайте посмотрим хоть какой приблизительно срок. — схватила телефон Ульяна. — Я пыталась от неё добиться даты последних месячных…

— Этого не помню, если нужно, можно посмотреть в приложении, но вот точную дату зачатия скажу. 22 августа.

Глаза подруг округлились, где-то я слышала сравнения с глубоководным крабом. Сейчас не понятно было, что их так сильно удивляет, дата или моё спокойствие. Последнего не понимала даже я сама, мой разум окончательно померк, я свихнулась, чокнулась, сошла с ума, ну и чего переживать теперь. И так сильно захотелось того яблочного пирога с кислинкой, и брусничный чай. Завтра же наведаюсь в ту кофейню.

— Десять недель, Алиса! — Лариска, голосила. — Десять недель, ты в курсе, что первый триместр почти закончился.

— Теперь в курсе. — казалось, мой пофигизм их убивал.

— У тебя, который месяц отсутствуют критические дни, тебя ничего не смущало.

— Ни-че-го.

— Это зашло всё слишком далеко, — уже спокойнее, качая головой, говорила подруга.

— Это зашло всё слишком далеко, когда я рыдала на пороге квартиры, когда ни ела и почти, ни пила два дня! — прикрикнула, — Нет, тогда, когда надела этот чёртов браслет, и когда по-пьяни согласилась на эту авантюру. А сейчас я разгребаю последствия этого далеко. — глубоко вздохнув выношу вердикт. — Я сделаю аборт.

— В данной ситуации, наверное, это самое правильное.

Дмитрий

Олеся прибирала тарелки после ужина, сетовав на наш отказ от вишнёвого пирога. Никита, весёлый и довольный жизнью восседал в инвалидной коляске, на которой передвигался по дома, с загипсованными ногами и рукой. Выписали его неделю как, чему тот до сих пор необычайно рад. Олеся окончательно вернулась домой, затеяв ремонт в будущей детской.

— У меня к одному из вас большая просьба, — начал нерешительно Ник. — Леськи, в больницу на следующей неделе. А я, сами понимаете.

— Я отвезу, без проблем, — делал это уже не один раз, пока друг лежал в больнице.

— Как у вас… — спросил Ромка, когда Олеся оставила нас наедине.

— Если скажу, все отлично, совру. — усмехнулся Ник. — Но мы работаем над этим. Когда говорили, что в браке нужна работа над отношениями, не уточняли что она такая тяжёлая. А знаете, сколько тараканов у женщин в голове…

— Догадываюсь

— Знаю, — уверенно ответил, вспомнив своих любимых тараканов.

— Как там твоя чивава, — почти деликатно поинтересовался Никита, Ромка закатил глаза.

— Почти как настоящая, в несколько тысяч километров. — как можно беззаботнее ответил. — Не берите в голову мужики, было и было. Прошло.

— Да мы б не брали, только тебе теперь везде рыжие мерещатся.

— Рыжие, — удивился Ник.

— Лиса рыжая, ты не в куре.

— Ну, так-то догадывался, ещё по детским сказкам. Лисички, белочки рыжие, медведи бурые, волки серые, зайки белые, — мы с Ромычем заржали. — ежи колючие, какого вы ржете-то.

— Никитушка, его Лисичка рыжая, — Ромкам ткнул в меня пальцем. — у неё рыжие волосы. Понимаешь. И этому остолопку теперь везде рыжие мерещатся.

— Никита, мы поняли, в детских сказках ты отлично подкован.

Большое, двенадцатиэтажное здание, с красивейшей вывеской «Центр акушерства и гинекологии», встречал нас не первый раз, как и отсутствием парковочных мест. Материться при беременной не этично, я напряжённо молчал. Вопрос, почему при таком громадном спросе, у них была такая мизерная парковка, возникал у меня, который раз, пока написал по ней круги.

Наконец мы оказались в здании, Олеся по обычаю, упорхнула по кабинетам, я, взяв стаканчик кофе, сидел в фойе, разглядывая колоритные парочки. Удивляясь насколько разное отношение у разных мужчин к своим беременным жёнам. Интересно, каким мог быть я.

Как-то с мужиками мы рассуждали, какими будем отцами. Ромка мечтал уже о взрослом сыне, чтобы ходить с ним по клубам. Никитос, своего мечтал водить на стрельбище. Я представлял, как буду учить его плавать, как мы будем ходить в барбер, едва у него отрастут волосики, и как будим вместе бегать, по утрам, как Лисичка. Ради этой идеи, я готов поменять свою комфортную квартиру в центре, на жильё в непосредственной близости с парком. С большим парком, как Лисичкин.

Жизнь в шаговой доступности от парка, в перспективе оказалась очень заманчивая. Я могу гулять по парку пока ещё мелкий в коляске, потом буду учить его кататься на велосипеде, отведу его на первые карусели. И день рождения, я хочу отметить его первый день рождения в парке. Нет, я хочу отмечать все его дни рождения в парке.

А ещё я буду водить туда, гулять его маму пока она будет беременной и капризной. Она должна быть беременной и капризной, я так хочу. Я хочу баловать её, покупать любимые лакомства, бегать в ночь за деликатесами, ходить вместе дышать запахам побелки, и успокаивать, если она расплачется от слишком эмоциональной сцены в фильмы. Я буду гладить худенькие плечики, целовать в макушку прижимая к себе рыжую головку. Вон точно такую же рыжую, которая зашла сейчас в кабинет.

Так стоп! Не понимаю, что в себе сейчас останавливаю. Разыгравшуюся фантазию, которая завела меня в счастливую семейную жизнь с женой и ребёнком, или которая, могу поклясться, сейчас видела, как вон в те двери вошла Лисичка. Моя Лисичка.

Хрупкие, худенькие плечики, рост, рыжие волосы, собранные в небрежную косу. Это она, я могу поклясться, что это она. Не свожу глаз с заветной двери. Умом понимаю, что Лиса далеко, что её попросту нет в этом городе, она уехала, бросила, меня, его, свой парк, в котором я как последний идиот мечтаю гулять. Но тупо смотрю в одну точку, на одну дверь, просто чтобы убедиться, что всё это придумало моё воображение.

Сколько прошло минут десять, тридцать, целая вечность. Я почти не моргаю, боюсь пропустить важный момент. Пока меня не трясут за плечо, выводя из транса.

— Ау, Дима, я всё, можно домой. — Олеся, я про тебя и забыл совсем.

— Да, хорошо, ещё минута. — Девушка смотрит, непонимающе и настороженно.

— Всё в порядке, — нет, всё совсем не в порядке.

— Да, просто показалась, увидел знакомых, хотел поздороваться, — кого я обманываю, сейчас только её. Себя тоже, это не она, Лиса далеко, она уехала, а это очередной глюк. — Если ты закончила, тогда поехали.

Быстро покидаю здание, не хочу очередного разочарования. Олеся буквально бежит за мной. Садимся в машину, и я срываюсь с места, уезжая от непрошенных фантазий, от ненужных воспоминаний, от иллюзий как могло быть, но никогда уже не будет. Что ж ты так прочно засела в мою голову Лисичка, и никак не хочешь оттуда выходить.