Долина теней

Глава 1 Свобода

And I to my pledged word am true, I shall not fail that rendezvous.

Экран потух, и с заключенного сняли шлем. Без привычного «речевика» в ушах чуть звенело. Стоявший в центре камеры мужчина с обритой головой кивнул помощникам. Высокий воротничок его черного пиджака так сильно врезался в горло, что казалось, вот-вот задушит. Пока охранники отключали порты ви-коннектора, маленького, не больше трех миллиметров в диаметре разъема за левым ухом, бритоголовый зачитал.

- Макс Август Валенштайн, с сегодняшней даты вы считаетесь полностью отбывшим свой срок. В ваш ай-ди уже внесена запись об освобождении, а ваши личные вещи будут возвращены. В рамках программы реабилитации бывших заключенных Республика так же предоставит вам рабочее место, согласно вашему социотипу, сроком на три месяца.

Он щелчком сложил экран планшета, с которого читал, и убрал в карман. Кивнул охране.

- В триста двенадцатую его, сначала.

Полностью скрытые под черной броней охранники заканчивали возиться с креплениями кресла и помогли Максу встать. Он с любопытством заглянул в глухое забрало шлема охранника, надеясь впервые за пять лет увидеть свое лицо, но матовая поверхность ничего не отражала. Поддерживая за локти, они помогли ему встать. Макс был на голову выше охранников и вполовину шире в плечах, так что это было непростое дело. В пальцах до сих покалывало от электрических разрядов, которые должны были поддерживать его мышцы в тонусе, не давая развиться атрофии, и такая профилактика оказалась полезной - даже спустя столько лет он чувствовал, как быстро возвращаются силы в организм.

Охрана завела его в кабинет и осталась снаружи. Маленькая, ничем особым не примечательная комната в тюремных серо-желтых тонах. Стол, пара стульев. За одним уже сидел мужчина в форме старшего офицера армии. Он был такого же телосложения, что и Макс, разве что чуть полнее, да лет на тридцать старше. В них обоих было что-то неуловимо схожее, хотя они и не были родственниками.

- Здравия желаю, господин майор, - Макс хотел, чтобы это звучало насмешливо, но, возможно, получилось слишком жалко.

- Присаживайся, сынок, - офицер кивнул.

Макс сел и почувствовал, как с непривычки гудят ноги, даже после такой короткой прогулки. Все же, он почти пять лет ими не пользовался. Майор закурил и протянул сигарету Максу. Пепельниц не было и они смахивали пепел прямо на пол.

- Поздравляю с освобождением, - наконец нарушил тишину офицер.

- Спасибо.

- Ещё помнишь меня? – в его голосе звучало подлинное сомнение.

Просидеть пять лет в си-шлеме – тут у кого хочешь кукушка поедет. В армии ходили слухи, что даже от меньших сроков люди превращаются в подобие овощей, не помнящих ничего и никого и только пускающих слюни. А потом им выдают дзета-винтовки и создают ударные батальоны. Байка. Наверное.

- Помню.

- В общем, я ходить вокруг да около не буду. Армии нужны такие люди, как ты, Макс.

- Помню, - продолжил Валенштайн. – Как я умолял закончить мой контракт досрочно. Помню, как вымаливал отпуск. Помню, как вы слали меня к черту, каждый раз. Все это я прекрасно помню.

Майор смущенно кашлянул.

- А что я по твоему должен был делать, солдат? У меня есть инструкции, и я следую им. Это – мой долг. Четко выполнять порученное мне. Я не могу по своей воле отпускать каждого, кому захочется полгодика погулять по гражданке, ты понимаешь?

Макс плюнул на пол.

- Долг, инструкции? Нельзя взять и всех выстроить под один шаблон, майор. Каждого человека и каждую ситуацию не уровнять – отрежешь лишнее. Оправдания твои железны, логичны. Как потроха у робота. И ты сам такой же. Нет лишних эмоций, нет сочувствия. Ничего. Только инструкции.

- Это был мой долг – отказать тебе. Думаешь, я сам получаю какое-то удовольствие от этого?

Макс промолчал. Майор пару раз постучал по столу, вызвав на него голо-проекцию личного дела лейтенанта Валенштайна.

- Сам понимаешь, ни в звании, ни в наградах мы тебя восстановить не можем… Но сделаем все со своей стороны, чтобы ты пошел по карьерной лестнице быстрее, годик в штрафном, потом ещё пара лет и обратно до лейтенанта, там подсобим с награждением…

Макс потянулся, поводя онемевшими плечами. Затушил сигарету об стол.

- Знаете, господин майор, у меня срочные дела.

Тот с недоверием посмотрел на него.

- Какие ещё дела?

- Понимаете, очень хочется поесть лапши. Чувствую не съем сегодня острой лапши – точно кого-нибудь убью.

- Что? Лапши?

- Ага. Её самой.

Сигарета в руке майора прогорела уже до фильтра и теперь жгла его протез руки.

- Солдат, о чем ты?

- Я больше не солдат, - сказал Макс.

- А кто ты? Чем ты собрался заниматься в гражданской жизни? Станешь вышибалой у какого-нибудь бандита, вот – вся твоя карьера.

- Ну, почему же. Может, я чувствую в себе задатки художника.

Майор понял, что над ним издеваются, и лицо его налилось кровью

- Родина вырастила тебя, как солдата, вскормила тебя. И где твоя благодарность, Валенштайн? Плюешь в кормящую руку?

Макс встал, уперся кулаками в стол.

- Где была, эта кормящая рука, когда я умолял отпустить меня из армии? Где она была, когда все, в чем я нуждался – добиться справедливости? Где? Родина вскормила меня? Благодарность? О, я уверен, бычок на бойне тоже очень благодарен за кормежку, пока не поймет – что из стойла у него только один путь.

Он отшвырнул стул в сторону и постучал в дверь, вызывая охрану.

Его проводили в следующую комнату с надписью «Выдача личных вещей». Он приложил указательный палец к сенсорной панели, она считала его ай-ди с вшитого под кожу пальца чипа, и из открывшегося лючка выехал небольшой ящик. Макс забрал коробку и лючок закрылся. Никаких подтверждений не требовалось. Машина не ошибается, а если что-то из ваших вещей пропало – можете идти к черту. Макс отошел в сторону и, чувствуя странное наслаждение, снял оранжевую тюремную робу, оставшись в одних трусах. Потянулся всем телом, чувствуя, как под татуированной кожей перекатываются бугры мышц. Затем приложил палец к панели на ящике, подтверждая личность, и крышка откинулась в сторону. Макс натянул армейские брюки и ботинки с высоким берцем, черную футболку и старую коричневую кожаную куртку. Со дна ящика вытащил гладкий серебряный перстень и, на секунду заколебавшись, все же надел на указательный палец левой руки.

Он провел пальцем по гладкой поверхности кольца и на нем проступил портрет девушки. Макс долго разглядывал его, не мигая.

- Я все помню, Кэтрин, родная, - сказал он тихо. – Я ничего не забуду.

Смахнул пальцем, закрывая картинку. Заглянул в ящик. Там оставались только зажигалка и мятые полпачки сигарет без фильтра. Он кинул оранжевую робу в опустевший ящик, пинком отправил его в дальний угол. Достал мятую сигарету и закурил. Организм отвык от крепкого табака и голова чуть закружилась. Пригладил ладонью светлые волосы, выстриженные под «могавк», затем потер подбородок. Щетина не отросла и на сантиметр за эти годы.

«Интересно, они меня там брили, что ли, или в стазисе биологические процессы заторможены?»

На выходе его встретил тот самый бритоголовый, который меньше часа назад зачитал приказ об освобождении.

- Как дышится воздухом свободы, гражданин? – спросил он.

Макс был уверен, что вопрос без издевки.

- Так же паршиво, как и раньше.

Бритоголовый усмехнулся, поправил давящий воротничок пиджака.

- Что вам предложил майор? – сразу перешел он к делу.

Макс недоуменно окинул его взглядом.

- Руку и сердце своей дочери, а так же полцарства в придачу, разумеется. Что же ещё предлагают в таких случаях?

Бритоголовый вздохнул.

- Ваше остроумие не делает вам чести, гражданин Валенштайн. Очевидно, вам предлагали вернуться на военную службу? Вы приняли предложение майора?

- А вы с какой целью интересуетесь?

- Моя цель, гражданин, предложить вам работу, хм, достойную вас. А не прозябание следующей половины жизни в штрафном батальоне, где-то на краю мира.

- Вот как? Какая трогательная забота. Что же это за работа такая, «для меня»?

Бритоголовый покачал головой, будто разговаривает с умственно отсталым.

- Сам подумайте, гражданин. Человек ваших габаритов, выучки и знаний, может сильно пригодиться в мирной жизни. Сами понимаете, в Республике сейчас очень высокий уровень безработицы, а вам, с вашим уровнем образования, особенно тяжело будет найти себе место и род занятий. Мои же, скажем так, клиенты, были бы очень радушны и благодарны вам, если вы примете их предложение о работе.

- А предложение это само, я так понимаю – вышибать деньги из должников, ломать руки и носы по первому приказу хозяина?

Бритоголовый и глазом не моргнул.

- Всё, что они прикажут.

- Как удобно тут все устроено, - Макс уважительно покачал головой. – Не успел из тюрьмы выйти, а уже вербуют в организованную преступность. Вы, вроде бы, должны быть по другую сторону баррикад, но, видимо, не страдаете принципиальностью взглядов.

Он бегло осмотрел здание.

- Очень, очень удобно, тут же целая кузница кадров. И все про всех известно. И идти этим бедолагам будет некуда. Удобно, практично, высший класс.

Бритоголовый посмотрел на часы.

- Отчего же. Наша добрая Республика всегда помогает с трудоустройством на первых порах, для бывших заключенных. Только вот чем они будут заниматься, когда эта пора закончится – это уже их личные проблемы, понимаете? А вам исключительно повезло, гражданин, вам предлагают постоянную и высокооплачиваемую работу здесь и сейчас.

- Стать мелкой преступной шестеркой? – протянул Макс. – Звучит очень заманчиво, надо подумать. Жаль, с мышлением у меня всегда плохо было, но я попробую.

- Подумайте, а то кто знает – не увидимся ли мы вновь. И гораздо раньше, чем вам хотелось бы.

Бритоголовый нехорошо улыбнулся.

- Охрана!

Стража провела его ещё через ряд дверей и постов. В тюрьме была идеальная тишина и порядок. Заключенные в стазисе не кричат и не буянят, на них нет смысла орать, пытаясь усмирить. Но охрана всегда начеку. Местные зеки сбежать не могут, а вот попытки ворваться внутрь – это другое дело…

Наконец, Макса завели во внутренний двор, где возле бронированного минивена сидело ещё человек пять таких собратьев по несчастью, которых выпускали сегодня. Бритоголовый был уже здесь.

- Сегодня первый день вашей новой, честной жизни, граждане, - произнес он. – С чем я от имени Республики поздравляю вас. Вам будет предоставлено рабочее место и жилье на три месяца. Далее вы вольны сами выбирать свою судьбу.

- Слава Республике, - буркнул кто-то из бывших зеков.

Не прощаясь, бритоголовый ушел. Переглянувшись, новые свободные граждане Республики расселись в минивене, двери захлопнулись и их повезли в «новую» жизнь.

- Ну что, бродяги, кто за что сидел? – спросил один из бывших зеков.

Он вел себя расслабленно и нахально, всем своим видом давая понять – тюрьма была для него не в новинку. Закурил в машине, при разговоре активно размахивал длинными руками, полностью забитыми татуировкой. Макс встречал такой типаж людей в армии, но считал, что за своей гипертрофированной развязностью они только скрывают неуверенность.

- Сам спросил – самый первый и отвечай, - отозвался самый пожилой из пассажиров.

- Да ерунда сущая, - татуированный осклабился, затянулся сигареткой, держа её в кулаке. – Шли мы, значит, с корешом, по улочке, видим – дяденька пьяный сидит. Ну, мы ему говорим, по-хорошему, мол, добрый господин, то да сё, не подсобите ли землякам лишней монеткой, вы так прилично одеты, имплантаты дорогие, а у нас лишнего жиру нету – не греет ничего. Дяденька-то жадный оказался, не дам говорит ниче, шваль, валите. Ну и мы и завалили. Его самого.

Он мерзко засмеялся.

- Кто ж только знал, что это реально дядя со связами был, земля ему, бестолковому, пухом. Думали ж, так, лох какой-то временно приподнялся над землей. Кому он нужен? А оно вот так обернулось все. Не, ну а че он делал в нижнем квартале, да без охраны? Вот же насолил, гад.

Остальные молчали.

- Давай, дед, развязывай язык, поделись с землячками – за что тебя упекли, скрась нам поездочку на волю.

Пожилой мужчина смущенно кашлянул, пригладил редкие седые волосы.

- Давай отец, не тушуйся, вы все тут не ангелы.

- Я посылки похищал из дроп-боксов.

Татуированный заржал.

- Да ты реально опасен, дед, тебя изолировать надо от нормальных людей. Псих ты поехавший, ха-ха-ха. Что с посылками-то делал потом?

- Продавал, - угрюмо ответил пожилой мужчина.

- На чем и погорел, да? На хрена продавал-то? Решил бабла набить, чтоб девку на старости лет снять?

- Нет.

- Ну так на хрена?

- Дочка у меня болела. Порок сердца. Врачи ещё полгода ей давали. Надо было денег собрать, на новый имплантат сердца. У нас с женой не было столько, конечно же. Что мне было делать? Вот и начал воровать.

- Печальная история. Что с дочкой-то?

Седой пожал плечами, опустил взгляд.

- Откуда мне знать? Я три года в тюремном кресле просидел, семью не видел. У жены столько денег на имплантат сердца не было. Умерла моя доченька, значит.

Молчали.

- Ну вон, а ты че? – спросил татуированный у маленького мужчины с зелеными имплантатами вместо глаз.

- Я? – робко спросил тот.

- Да ты, ты, пучеглазый. За что в капсуле просиживал, а?

Тот по-детски шмыгнул носом.

- На работе у меня был коллега, по имени Билл. Он постоянно меня доставал. То пошутит обидно, то как-то заденет, высмеивает перед всем, особенно перед девушками. Все время унижал меня и задевал. Я бесконфликтный человек, не знаю, как решать такие проблемы. Поэтому он травил меня все чаще и все злее. Я часто приходил домой и плакал. Мама говорила мне не обращать внимания, пытаться подружиться с ним, быть выше всего этого.

Татуированный пренебрежительно фыркнул.

- Однажды, - продолжал зеленоглазый, - когда я разговаривал с одной девушкой,

которая мне очень нравилась, Билл подошел ко мне и выплеснул мне стакан воды прямо на ширинку. И стал кричать во весь голос, что я обмочился. Я прибежал домой в слезах. Три дня не мог заставить выйти себя из комнаты. За этот прогул меня и уволили. Надо было как-то зарабатывать на жизнь, и мне срочно пришлось обучаться специфичным навыкам. Год спустя, я узнал, что Билл лег в больницу. Хотел заменить свое левое легкое имплантатом. Он очень много курил. И всегда на работе кидал в меня горящие окурки. Так вот, я узнал, что Билл лег в больницу. Тогда я вскрыл защиту больничной сети и подключился к их центральному серверу управления. Выставил Биллу статус пациента «буйный умственно отсталый», изменил текущий диагноз и вместо наркоза, передал команду для авто-инсектора вводить ему в кровь закись азота. Он почти сутки умирал в диких муках, вопя, как резанная свинья. А я наблюдал за ним безотрывно через камеры. И слушал, слушал, слушал его вопли, как самую дивную музыку в мире.

В машине стояла гробовая тишина, слышна была только тряска на ямах.

- Поймали меня сразу же, - спокойно продолжал он. – Да я особо и не скрывался. Зачем? Все сделал, что планировал. Как эта тварь подохла, потерянным себя почувствовал. Чем заниматься дальше? Для чего дальше лямку тянуть? Так что, я и не переживал особо. Двадцать лет в тюремном кресле провел. Пойду сейчас, проведаю маму, как она там. Надеюсь, приготовила мои любимые печеньки. Вечером застрелюсь.

Тишина в машине стала почти осязаемой. Бывшие заключенные только перекидывались взглядами, избегая смотреть на зеленоглазого. Даже татуированный грабитель, только потирал шею, уставившись в пол. Минивен остановился. Искусственный голос автопилота сообщил:

- Джеймс Уильям Коффин.

Мужчина с зелеными имплантатами глаз улыбнулся. Улыбка у него была красивая, широкая. По-детски открытая и наивная.

- Это я.

Дверь открылась. Он неловко вылез из машины, повернулся, помахал рукой оставшимся пассажирам.

- Удачи, парни.

И легкой свободной походкой пошел домой.