Дом, где живет смерть

Глава 12　

Через три недели дела снова привели Бэрриджа в Лондон. (Он договаривался о покупке нового оборудования для своей больницы.) Перед отъездом он в разговоре с доктором Мейном вскользь коснулся событий в доме покойного Джона Крайтона и из слов Мейна уяснил, что в настоящее время самым сильным впечатлением от тех событий является воспоминание о медицинском трактате. В отношении Мейна Бэрридж испытывал некоторые угрызения совести: следствие по делу Крайтона попортило маленькому доктору много нервов, хотя виной тому был лишь он сам: полиция не проявляла к нему повышенного интереса и не давала повода для волнений, однако Мейну мерещилось, что его подозревают Бог знает в чем, и он весь извелся от переживаний. Поэтому услышав от него выражение сожалений по поводу медицинского трактата, Бэрридж решил, что неплохо бы приобрести его для Мейна, тем более что теперешним владельцам книга была явно не нужна.

Позвонив в загородный дом О’Брайнов, Бэрридж выяснил, что Аллан еще в больнице и должен приехать домой завтра. Узнав, что Бэрридж интересуется имеющейся в их библиотеке медицинской книгой, Пат сказала, что такой пустяк она может отдать ему и сама, без мужа, и любезно предложила заехать за книгой, когда ему удобно. Бэрридж ответил, что, если ее это устроит, он заедет сегодня вечером, но, когда приехал, Пат встретила его со смущенным видом.

— Боюсь, вас ожидает разочарование: я никак не найду эту книгу. Вы знаете, как она выглядит?

— Да, я ее видел.

— Тогда вам будет легче искать, посмотрите сами.

Пат провела его в библиотеку и указала на крайний стеллаж. — Она должна стоять где-то тут, если она вообще здесь, а не в дядином доме. Кое-что осталось там.

Последнее замечание не слишком вдохновило Бэрриджа, тем не менее он добросовестно принялся за поиски. Через полчаса, весь в пыли, он пришел к неутешительному заключению, что либо книга осталась в доме Крайтона, либо она выглядит не так, как ему кажется, — она помнилась ему фолиантом очень большого размера, и потому он просматривал только книги большого формата, иначе задача намного усложнилась бы.

Бэрридж решил позвонить Мейну, и как бы ненароком уточнить вопрос о ее внешнем виде, чтобы тот не догадался, для чего такие сведения; не стоило пробуждать надежды, которым, быть может, не суждено сбыться. Закончив разговор, он положил телефонную трубку и при этом задел лежавшую на краю столика записную книжку — она упала на пол и раскрылась. Бэрридж наклонился, чтобы поднять, и его взгляд остановился на открытой странице. Увиденное им было настолько поразительно, что он не удержался и прочел всю страницу. Она начиналась с адреса частного детектива по имени Джеймс Стэнфорд, а дальше шли разнообразные сведения о Коринне Бойлстон, чье имя и бросилось ему в глаза и побудило, пренебрегая приличиями, читать чужие записи; хотя Бэрриджу не был знаком почерк О’Брайна, книжка, несомненно, принадлежала ему. Решив, что нет смысла останавливаться на половине пути, Бэрридж перевернул страницу и стал читать дальше, а когда дочитал до конца, у него сложилось мнение, что О’Брайн нанял сыщика, который собирал сведения о прошлом Коринны Бойлстон. Судя по тому, какая информация была особо отмечена, О’Брайна интересовали в первую очередь сведения, которые порочили ее. А как же Мэдж? Неужели он интересуется прошлым Коринны Бойлстон для того, чтобы решить вопрос, жениться ли на Мэдж? Это казалось неправдоподобным. Итак, О’Брайн собирал компрометирующую миссис Бойлстон информацию, но с какой целью? Чтобы шантажировать ее? Ради чего? О’Брайн владел миллионным состоянием, в то время как Коринна Бойлстон жила очень скромно — денежные мотивы отпадали. Что тогда заставляло О’Брайна собирать подобные сведения? Существовало единственное разумное объяснение, на котором Бэрридж и остановился, хотя оно было ему крайне неприятно: такие действия со стороны О’Брайна были защитой; очевидно, Коринна Бойлстон шантажировала его. Но она могла шантажировать О’Брайна только в связи с одним событием — убийством Крайтона. Тогда его якобы любовная связь с Мэдж Бойлстон приобретала совсем иную окраску: О’Брайн был вынужден встречаться с ней, чтобы обсуждать их дела. Значит, Коринне Бойлстон известно нечто, о чем она умолчала в полиции и что представляет угрозу для О’Брайна. Например, она заметила какие-то приметы, из которых следует, что входивший в комнаты Крайтона человек был все-таки О'Брайн, а не Тэмерли; что-то помимо рыжих волос. О’Брайн входит, убивает Крайтона и уходит — его-то и видит Коринна Бойлстон, — а сразу следом за ним туда является Тэмерли, видит труп, убегает и кладет на место, в центр подставки, свой револьвер.

Бэрридж заявил Пат, что сейчас уже устал, но был бы рад продолжить поиски книги завтра утром. Она предложила ему остаться ночевать, Бэрридж принял приглашение и решил утром непременно дождаться возвращения О’Брайна. Книгу он так и не нашел.

Шофер привез О’Брайна перед ленчем. Присутствие Бэрриджа поначалу удивило его, и по едва уловимым признакам было заметно, что присутствие в доме постороннего ему неприятно (возможно, он собирался объясниться с Пат), но он постарался скрыть свое недовольство. Пат не выходила из своих комнат, и возвращение О’Брайна в свой дом было невеселым: за ленчем ему пришлось довольствоваться обществом Бэрриджа. Лицо О’Брайна было измученным и осунувшимся, иногда на нем появлялась болезненная гримаса. Когда слуги убрали со стола и они остались вдвоем, Бэрридж, глядя в упор на Аллана, сказал:

— Мистер О’Брайн, я буду вам весьма обязан, если вы дадите мне ответ на следующий вопрос: зачем вы собираете сведения, компрометирующие Коринну Бойлстон:

О’Брайн судорожно дернулся, потом кончиками пальцев коснулся лба и на лице его вновь появилось болезненное выражение. Бэрридж отвел глаза — вся его врачебная этика восставала против такой настойчивости в отношении еще явно больного человека.

— Будет лучше, если вы мне ответите, — мягко сказал он, — потому что я все равно уже догадался. И мне очень жаль…　

О’Брайн хрипло рассмеялся, и в его голубых глазах, к удивлению Бэрриджа, запрыгали озорные искорки.

— Держу пари, что вы снова готовы обвинить меня в убийстве Джона Крайтона, — сказал он с иронией. — Похоже, это обвинение будет преследовать меня до самой смерти.

— Но вы не отрицаете, что Коринна Бойлстон вас шантажирует? — спросил Бэрридж уже без прежней уверенности.

О’Брайн устало усмехнулся:

— Раз вы спрашиваете, значит, вам что-то известно и отрицать бесполезно. — Он сделал паузу. — Да, она меня шантажирует. Кстати, не будете ли вы любезны объяснить, каким образом вы оказались в курсе моих сугубо личных дел:

Бзрридж чувствовал, что инициатива ускользает из рук, но не противился, ибо поведение О’Брайна обескураживала его:

— Прежде всего должен заметить, что не считаю дела, имеющие отношение к убийству мистера Крайтона, вашими личными… Когда я звонил, мне попалась на глаза ваша записная книжка, вы забыли ее возле телефона.

И Бэрридж честно поведал об обстоятельствах, при которых прочитал ее, и сказал прямо, что он думает по этому поводу.

— Пожалуй, на вашем месте я поступил бы точно так же… Выводы ваши тоже закономерны, — спокойно согласился О’Брайн, — но я не убивал мистера Крайтона. Пройдемте в мой кабинет, я покажу вам кое-что .

Выдвинув один из ящиков стола,О’Брайн достал толстый блокнот в коричневом кожаном переплете, дал его Бэрриджу, а сам устроился в глубоком кресле.

— Читайте, это будет вам столь же интересно, как моя записная книжка.

Бэрридж принялся изучать сделанные тем же ровным, аккуратным почерком записи, касающиеся на сей раз иного лица.

— Ну как? — спросил О’Брайн, когда Бэрридж, стараясь сохранять невозмутимость, отложил блокнот. — Какие у вас ко мне вопросы помимо того, чем меня шантажирует миссис Бойлстон? На него я тоже отвечу, только позже.

— Зачем вы собираете информацию об убитом:

— Довольно странное занятие, не правда ли? Впрочем, я хочу услышать ваше мнение относительно содержания блокнота, а не моих действий. Вам ничего там не показалось странным:

— Странным? Едва ли. Карьера удачливого дельца.

— Вы невнимательно читали, потому что сами в это время раздумывали, зачем я все это откопал. Дайте, я прочту вам некоторые пункты. — Он взял свой блокнот и листал его, отыскивая нужное место. — Вот, слушайте. В тридцать лет Джон Крайтон поступает на должность клерка в мелкой фирме, занимающейся закупкой продуктов у фермеров в окрестностях Лондона. Повторяю, фирма мелкая, с ничтожным фондом и мизерными доходами, поэтому место незавидное, тем не менее он служит там в течение шестнадцати лет, после чего владелец фирмы закрывает ее. Да, до этого у него было свое дело, тоже малодоходное, пока он полностью не разорился после того, как его брат вместе с Тэмерли-старшим, обокрали его. Впрочем, и без того дела его шли не блестяще: он терпел одну неудачу за другой. Я обратился к частному сыщику и разузнал кое-что. Например, какого мнения были о мистере Крайтоне его коллеги. Пожалуйста, слушайте внимательно: очень мелочен и скуп, довольно,замкнут. Когда его куда-нибудь приглашали, не отказывался, если платил за это кто-то другой, а к себе не звал никого. В работе добросовестен, но умом не блещет, успешно справлялся с поручениями, для выполнения которых достаточно методичности и старательности, проявлять инициативу избегал. За все шестнадцать лет ни разу не получал повышения. Особых увлечений не имел и вообще считался человеком скучным. Единственное развлечение, которое он регулярно позволял себе, это скачки, но деньги на лошадей не ставил — боялся проиграть. О личной жизни: в течение пяти лет жил с Коринной Бойлстон, которая затем исчезла с его горизонта. Вероятно, ее не удовлетворяли его финансовые возможности. Нельзя сказать, чтобы он был огорчен ее уходом. Квартирная хозяйка вспомнила, что когда он узнал о ее отъезде, то произнес следующую фразу: «Расходов будет меньше». Хозяйку настолько удивила подобная черствость, что она запомнила этот случай. Итак, перед нами портрет заурядной и, добавлю, малосимпатичной личности. В сорок шесть лет, как я уже говорил, он теряет свое место вследствие закрытия фирмы, Чем он занимался следующий год, установить не удалось, известно только, что он ездил в Шотландию. В сорок семь начинается его деловая карьера. Тут есть некоторые детали его сделок, но вам это неинтересно. — О’Брайн захлопнул блокнот. — Теперь послушайте, что скажу вам я на основании собственного общения с мистером Крайтоном. Обратите внимание, что, будучи его секретарем и доверенным лицом, я имею возможность судить о нем лучше, чем кто-либо другой. Допустим, я могу заблуждаться насчет его человеческих качеств, но уж никак не деловых. Так вот, Джон Крайтон — человек блестящего ума, обладающий прекрасной интуицией и склонный к рискованным операциям. За время моей службы у него он дважды ставил на карту все свое состояние и оба раза выигрывал с колоссальной прибылью. Он был игрок по натуре и вообще имел склонность к необычному. Думаю, что я стал его секретарем в определенной степени благодаря нетривиальному началу нашего знакомства. Если же говорить о нем как о человеке, то мое мнение таково: он по натуре был человеком горячим, хотя обычно хорошо владел собой, и обладал великодушным характером, хотя некоторые его поступки выглядели странно. По-моему, он просто не любил, когда его благодарили… Я рассказал вам уже достаточно. А теперь, мистер Бэрридж, скажите, что вы думаете о поразительном превращении мистера Крайтона, происшедшем между сорока шестью и сорока семью годами.

— Тут действительно есть нечто странное, однако какое отношение имеет его характер к вопросу о том, кто его убил, и к тому, чем вас шантажирует миссис Бойлстон? — упрямо сказал Бэрридж. — Не вижу никакой связи.

О’Брайн досадливо поморщился:

— Потому и не видите, что не желаете отвлечься от убийства! А насчет шантажа заверяю вас: то, о чем я сейчас говорю, имеет к нему самое непосредственное отношение, но к убийству, скажу сразу, чтобы не сбивать вас с толку, - никакого.

— Да? — В тоне Бэрриджа сквозило откровенное недоверие.

Однако, когда он, сделав над собой усилие, беспристрастно оценил услышанное, перед ним забрезжила истина.

— Неужели?.. Это разные люди!

— Вот именно!

— А как насчет описания внешности?

— Совпадают. Однако сами понимаете: если перед вами поставить двух мужчин одного роста, одинакового сложения, с одинаковым цветом волос и глаз и без особых примет, то вы дадите им одинаковое описание.

— Фотографии?

— У меня есть всего одна фотография мистера Крайтона, где я снял его вместе с Пат. Снимал-то я Пат, а он попал в кадр случайно, он не любил фотографироваться. Качество снимка неважное. С этой фотографией я послал Стэнфорда, сыщика, которого нанял, к одной женщине. Она должна знать, кто это, но она не знает или делает вид, что не знает.

— Который же из двоих настоящий Джон Крайтон?

— Первый, — хмуро ответил О’Брайн. — Это я знаю абсолютно точно. И Коринна Бойлстон тоже знает .

— А кстати, мисс Бойлстон не дочь настоящего Крайтона?

— Нет, она родилась гораздо раньше, чем ее мать сошлась с ним. В молодости миссис Бойлстон была замужем, потом муж куда-то пропал. Мисс Бойлстон воспитывалась в частном пансионе, настоящий Крайтон не любил детей, и она никогда не жила вместе с ним и своей матерью.

— Я все же не понимаю, чем она вам угрожает, — сказал Бэрридж после паузы.

— Объявить во всеуслышание, что покойный не был тем человеком, чье имя носил. Миллионер-самозванец с темным прошлым — этим вполне могут заинтересоваться газеты, а огласка нежелательна по двум соображениям. Во-первых, она скверно отразится на моей репутации. Когда станет известно, что мистер Крайтон жил под чужим именем, начнутся всякие домыслы, почему он так поступил. Он будет выглядеть личностью подозрительной, а я последние годы был его секретарем, и вдобавок он оставил мне свое состояние без всякой видимой причины. Многое будет зависеть от того, какую позицию займет пресса. С газетчиками нельзя ссориться, а я пару раз сделал глупость — при случае они будут не прочь свести счеты и полить меня грязью. Лично мне на них наплевать, но, если они поднимут шумиху, моим партнерам это не понравится. Сами знаете, реклама… Однако для меня большее значение имеет вторая причина: Пат не должна узнать правду о нем. Она, получается, жила в доме человека, который вовсе не был ее дядей.

О’Брайн помедлил, раздумывая, стоит ли говорить до конца, и решил, что умалчивать теперь уже нет смысла:

— И еще: если он присвоил имя Джона Крайтона, значит, настоящего Крайтона уже не было в живых… Коринна Бойлстон заявила мне прямо, что он, очевидно, сам убил его. Для Пат эта история будет тяжелым ударом.

Бэрридж задумчиво посмотрел на собеседника:

— Вы нанесли ей удар более сильный.

— Я?! Каким образом:

— Мэдж Бойлстон, — коротко ответил Бэрридж.

На бледном лице О’Брайна появилось страдальческое выражение:

— Когда Пат вообразила, что я люблю мисс Бойлстон, я оказался между двух огней. Как я ни уверял ее, что она заблуждается, она оставалась при своем мнении, а сказать правду я не решался.

— По-моему, напрасно.

О’Брайн покачал головой:

— Она очень любила Крайтона, того Крайтона, в чьем доме жила.

Бэрридж улыбнулся уголками губ:

— Вас она любит больше.

О’Брайн смутился и покраснел как мальчишка; он не привык обсуждать свои чувства:

— Понимаете, я все надеялся, что мне удастся как-нибудь уладить это недоразумение, а если она узнает про мистера Крайтона, тут уж ничего не уладишь. Однако вы, наверно, правы, теперь мне придется сказать ей. После того как в газетах появилось сообщение о нападении в квартире мисс Бойлстон, у меня уже нет другого выхода. Я еще в больнице хотел ей сказать, но она была у меня всего один раз…　

— Она и в тот раз боялась идти к вам.

— Боялась:

— Боялась встретить там Мэдж Бойлстон, — пояснил Бэрридж, — и того, что ее приход вам совсем не нужен. Если вы на нее обиделись, то совершенно напрасно.

— Я не давал ей никаких оснований для такого мнения! — с жаром запротестовал О’Брайн. — Она должна мне верить!

— Поставьте себя на ее место. Вы бы поверили:

О’Брайн нахмурился, затем махнул рукой:

— Мистер Бэрридж, вы обладаете редкими качествами, благодаря которым из вас вышел бы превосходный домашний поверенный… и сыщик.

— Профессию менять мне уже поздно, однако у каждого есть право на маленькое хобби, — пошутил Бэрридж. — Кстати , вам известно, что ваша жена была моей пациенткой, правда всего два дня:

И он рассказал о происшествии, которое привело Пат в его больницу. Услышав об аварии,О’Брайн изменился в лице, хотя Пат не пострадала и это было уже делом прошлого.

— Какой же я идиот, — пробормотал он. — Если бы я знал, что она так переживает! Когда я уезжал, она держалась натянуто, но я никак не думал… В нормальном состоянии она не села бы за руль, у нас же есть шофер, а она машину водит очень плохо. Да, она была не такой, как всегда, я даже заколебался, ехать ли, но мне надо было ехать. Моя тетка была при смерти, а кроме меня, у нее никого нет. Я уехал оттуда сразу после похорон, Пат не сказала мне, что побывала в вашей больнице.

— Скажите ей прямо, что Коринна и Мэдж Бойлстон вас шантажируют, — посоветовал Бэрридж.

Его совет вызвал у О’Брайна некоторое замешательство:

— По правде говоря, в отношении Мэдж это будет несправедливо. Она меня вовсе не шантажирует.

— Пора поставить все точки над и, — заметил Бэрридж.

— Мэдж — что-то вроде посредника. Шантажист — личность глубоко омерзительная, к таким людям я испытываю большее отвращение, чем даже к убийцам. Разница между ними — как между тигром и шакалом. Лично встречаться с Коринной Бойлстон мне было противно, а поручить вести переговоры с ней кому-либо другому значило посвятить в тайну Крайтона еще одного человека, что совершенно неприемлемо, поэтому я благодарен мисс Бойлстон за то, что она взяла на себя миссию посредника. Не надо отождествлять Мэдж с ее матерыо. Мэдж — порядочный человек, поведение матери ее очень огорчало, ей было стыдно за нее. Она, по сути, на моей стороне.

— Вы вспомнили, заперли ли тогда за собой входную дверь? — спросил вдруг Бэрридж.

— Дверь? — переспросил О’Брайн. — А-а, вы про нападение… Нет, не помню.

— А то, что вы дважды чувствовали сквозняк, это точно:

О’Брайн задумался.

Да, — ответил он. — Но откуда вы знаете? Я говорил только полицейскому. Неужели такие подробности попали в газеты?

— Вы сами признали, что из меня получился бы неплохой сыщик. Благодаря знакомому инспектору я прочитал протоколы.

— Оттуда ни вам, ни полиции ничего не выудить.

— Разрешите задать вам еще один вопрос. Я прекрасно сознаю, что он вам будет неприятен и даже очень, тем не менее прошу вас ответить. В свое оправдание напомню, что в доме мистера Крайтона я по вашей просьбе пошел на кое-какие уступки.

— Кажется, я догадываюсь, что вы собираетесь спросить, — мрачно сказал О’Брайн.　Зачем вам это знать:

— Есть некоторые соображения, которые надо проверить. Поверьте, что мною движет не одно праздное любопытство. Вам нравится Мэдж Бойлстон:

По сердитому блеску голубых глаз О’Брайна было видно, что заданный вопрос — именно тот, которого он ожидал. Ответил он не сразу, и судя по тому, как он в течение этой паузы смотрел на Бэрриджа, было похоже, что он прикидывал, есть ли у него возможность послать того ко всем чертям, однако чувство справедливости говорило, что он перед Бэрриджем в долгу, а с долгами О’Брайн привык расплачиваться. Все же, когда он заговорил, в его голосе звучали гневные нотки:

— Вы поставили вопрос так, что я вынужден ответить. Если вы сочли себя вправе спросить, остается надеяться, что для этого есть достаточно веские основания. Да, она мне нравится. Однако если бы вы сформулировали иначе и спросили, люблю ли я ее, я бы с чистой совестью ответил: «Нет». Добавлю, что мне никогда не приходило в голову делать выбор между Мэдж и моей женой. Надеюсь, вы удовлетворены:

— Да, — невозмутимо ответил 'Бэрридж. — Сколько требовала с вас миссис Бойлстон за свое молчание:

— Десять тысяч. Я бы заплатил, если бы был уверен, что потом она оставит меня в покое. Собственно, все переговоры и велись вокруг этого момента. Я требовал гарантии, что в дальнейшем буду избавлен от ее домогательств.

— В конечном счете вы бы заплатили?

— Я считаю это наименьшим злом, главным образом из-за Пат.

«Мэдж его смерть невыгодна, она наверняка чувствовала, что нравится ему, и, как всякая красивая женщина, могла надеяться в дальнейшем на большее», — подумал Бэрридж. — «А миссис Бойлстон вскоре получила бы свои десять тысяч — в нападении на него обе они ни при чем. Простой грабеж?..»

— И последнее, что мне хотелось бы узнать, — вежливо сказал Бэрридж. — У вас есть завещание:

О’Брайн, раздраженный вопросами, смысл которых ускользал от его понимания, уставился на собеседника весьма недружелюбно.

— Вы смотрите на меня так, словно я — проезжий авантюрист, выведывающий ваши фамильные секреты, — пошутил Бэрридж, чтобы разрядить ставшую напряженной обстановку.

Сравнение показалось О’Брайну забавным, он рассмеялся, и мир был восстановлен.

— Завещания у меня нет, — сказал он. — Вижу, вы всерьез заинтересовались моими делами. В среду вечером придет Стэнфорд, сыщик, который ездил в Париж с фотографией мистера Крайтона. Он уже сообщил по телефону о неудаче, но вдруг какие-нибудь подробности окажутся заслуживающими внимания? Если будете в Лондоне, приходите.

«Убийство Крайтона и нападение на О’Брайна — одно это дело или два?» — раздумывал Бэрридж, возвратившись в гостиницу. — «Раз Коринна Бойлстон разоблачила мнимого Крайтона, его смерть была ей невыгодна, гораздо выгоднее шантажировать самого Крайтона, нежели О’Брайна. Итак, миссис и мисс Бойлстон вычеркиваем. Кто же остается? Я, Мейн, Патриция, Тэмерли и адвокат. Поскольку списком ведаю я, себя я тоже вычеркиваю.» — Он усмехнулся. — «Осталось четверо. Добавить все-таки О’Брайна? Ладно, добавим. Если убил Мейн, то это равнозначно его сумасшествию, а поскольку он, невзирая на свои причуды, не сумасшедший, его убираем.» — Бэрридж жирной чертой зачеркнул фамилию Мейна, а около Тэмерли поставил вопросительный знак. Человека, признанного судом присяжных виновным, он ставил среди подозреваемых на последнее место. — «Патриция, О’Брайн, адвокат… гм… адвокат. А мотивы?»　

И тут Бэрридж подумал, правильно ли он рассуждал, рассматривая до сих пор в качестве причины преступления состояние Крайтона. А не был ли мотив более мелким? Например, не наследство, а кража? Мысли Бэрриджа заработали в новом направлении, и воображение нарисовало следующий ход событий: при составлении завещания адвокат видит в сейфе Крайтона нечто ценное, чем решает завладеть, берет вечером из коллекции револьвер, убивает Крайтона и открывает его ключом сейф, затем приводит все в порядок и уходит с добычей. Однако здесь было свое «но»; О’Брайн имел свободный доступ к сейфу, досконально знал его содержимое и потому должен был заметить исчезновение чего-либо ценного. Оказавшись в очередном тупике, Бэрридж решил не тратить напрасно усилий и подождать до среды в надежде, что нанятый О’Брайном сыщик сообщит что-нибудь новенькое.