Дом, где живет смерть

Глава 14

Утро выдалось ясное и солнечное, но довольно прохладное и ветреное. Завтрак задержался, и, когда они, наконец, сели за стол, стало ясно, что на утренний поезд они уже опоздали, а поехав на следующем, вряд ли успеют вернуться последним вечерним, учитывая, что от станции, скорее всего, придется идти пешком: встречать их было некому, а такси там могло не оказаться. Пат стала отговаривать их от поездки.

— Ничего, погода хорошая, и мы с удовольствием прогуляемся, — ответил ей О’Брайн. — Скажи Джейн, чтобы приготовила нам с собой что-нибудь поесть.

— А если пойдет дождь? — не сдавалась Пат. — Вы там застрянете на ночь или будете выбираться по колено в грязи. Ты же знаешь, во что превращается дорога после дождя.

О’Брайн посмотрел в окно:

— Какой дождь? Небо совсем чистое.

— Зато дует сильный ветер, он может нагнать тучи.

Слова Пат оказали не такое действие, на какое она рассчитывала.

— Надежнее взять машину, — заметил О’Брайн. — На десятичасовой мы уже опоздали, так обойдемся вообще без поезда. Поедем на машине, тогда и дождь не страшен, и от станции не придется пешком идти.

— Возьмешь шофера?

— Нет.

Шофера они держали для Пат, О’Брайн всегда водил машину сам.

— Тебе еще рано так долго быть за рулем, — сказала Пат, встревожившись. — Ты еще недостаточно здоров.

— Ерунда! Я чувствую себя прекрасно.

Теперь, когда Пат помирилась с мужем, ей не хотелось целый день оставаться одной, и она приводила разнообразные доводы, чтобы удержать его дома, но О’Брайн только улыбался, Убедившись, что отговорить его все равно не удастся, Пат изменила позицию .

— Я поеду с вами, — заявила она. — Помогу мистеру Бэрриджу искать книгу.

О’Брайн перестал есть яйцо и удивленно воззрился на жену:

— Помнится, ты говорила, что никогда больше туда не поедешь.

— С вами я не боюсь.

— Не стоит тебе ехать. — О’Брайн покончил с яйцом и взял ломтик ветчины. — Пусть Джейн приготовит нам что-нибудь выпить и бутерброды.

— Почему ты не хочешь меня взять? — надув губы, обиженно спросила Пат.

— Потому что ты только расстроишься.

— Мистер Бэрридж, вы тоже против моего общества? — обратилась она к Бэрриджу с очаровательной улыбкой.

Бэрридж кивнул на О’Брайна и развел руками в знак того, что не он здесь решает, хотя тоже считал, что поездка будет ей в тягость. Пат была огорчена отказом, но больше не настаивала.

— Тогда я поеду по магазинам, — сказала она и весело засмеялась. Накуплю всего! Когда получишь счет, пожалеешь, что не взял меня, — шутливо пригрозила она мужу.

Пока они надевали пальто, Пат положила на заднее сиденье машины, которую шофер уже вывел из гаража и подогнал к подъезду, два объемистых пакета и пачку журналов.

— Сколько нам ехать? — спросил Бэрридж у О’Брайна.

— Часа четыре.　

— Гм… — Бэрридж думал, что меньше. — Будет разумнее, если туда машину поведу я. На обратном пути я, пожалуй, покину вас на станции, оттуда поездом мне близко до дома, а провести за рулем восемь часов для вас еще многовато. Как ваша голова?

— Все в порядке.

— Все равно лучше не рисковать.

Бэрридж взялся за переднюю дверцу:

— Пересаживайтесь.

— Можно взять шофера, — нерешительно сказал О’Брайн. Было очевидно, что после заявления Пат о намерении съездить в Лондон ему не хотелось забирать шофера, поскольку сама она водила машину очень плохо.

— Не стоит, — отозвался Бэрридж. — Меня это нисколько не затруднит.

В пути О’Брайн дважды предлагал Бэрриджу сменить его, но тот неизменно отказывался. Дорога была хорошей, а встречное движение — небольшим, и они ехали довольно быстро. О’Брайн листал журналы, комментируя вслух привлекавшие его сообщения. Наконец впереди показалась станция, и вскоре они пересекли железнодорожные пути. Дорога сразу стала хуже, пришлось ехать медленнее. О’Брайн снова предложил Бэрриджу отдохнуть, но тот ответил, что ехать осталось уже всего ничего, так что не стоит останавливаться.

Дом выглядел серым и унылым; такое впечатление на Бэрриджа производили все пустые дома. По множеству мелких примет было видно, что там никто не живет. Все окна и двери были аккуратно закрыты. Предсказания Пат оправдались: когда О’Брайн отпирал входную дверь, на лица им упали первые холодные капли дождя.

«Этот дом словно связан с дождем», — подумал Бэрридж. — «Стоит мне сюда попасть, как обязательно начинается дождь. Хорошо, что нам не надо идти пешком».

Изнутри дом казался еще более унылым, чем снаружи.

— Собираетесь его продавать? — спросил Бэрридж, оглядывая оголенные стены.

— Да, Пат боится находиться здесь. Пойдемте в библиотеку, поищем вашу книгу.

Почти все стеллажи были пусты, кроме самых верхних на левой стене, да еще на полу возле окна громоздилась куча книг.

— Беру на себя верх, — сказал О’Брайн.

Он забрался на лестницу, и за последующие четверть часа они не обмолвились ни словом.

— Ну и пылища тут! — воскликнул потом О’Брайн, закашлявшись. — Не знаю, как у вас, а у меня уже в горле пересохло. Самое время пообедать. Сейчас спущусь и принесу из машины наши продовольственные запасы.

— Я схожу, — вызвался Бэрридж, — а вы заканчивайте. После обеда лезть туда снова вам не захочется.

Он вышел из библиотеки и направился, как он считал, к лестнице на первый этаж, по которой они поднялись сюда, однако коридоры без ковровых дорожек, картин и других украшений выглядели иначе, чем сохранились в его памяти посла первого посещения, к тому же от низких туч в доме стало темно, а электричество было отключено — в результате он в поисках лестницы заблудился среда многочисленных и запутанных переходов, которыми изобиловал дом. Это напомнило ему, как он запутался здесь накануне убийства Крайтона. Блуждая в полутьме, он, как и тогда, наугад толкнул несколько дверей. Представшие перед ним пустые, безликие комнаты ничуть не помогали в поисках выхода, из-за почти полного отсутствия обстановки он не мог определить, кому они принадлежали, и сориентироваться. Раздосадованный, что попал в глупое положение, он открыл еще одну дверь. Сначала ему бросился в глаза опрокинутый туалетный столик посреди комнаты, затем Бэрридж перевел взгляд на второй (и последний) предмет обстановки — большую и низкую деревянную кровать. Под темным одеялом вырисовывались очертания человеческой фигуры. Он непроизвольно сделал шаг назад, машинально протянул руку к выключателю, но вспомнил, что тока нет, затем приблизился к кровати и внимательно оглядел ее: белья не было, и то, что лежало под одеялом, лежало прямо на матрасе. Между одеялом и матрасом с одной стороны что-то торчало. Бэрридж наклонился: это были- каблуки женских туфель. Он осторожно отогнул одеяло с другой стороны и содрогнулся. Длинные, покрытые запекшейся кровью пряди волос закрывали половину лица, страшно изуродованного чем-то острым. Бэрридж, хирург, привыкший к виду крови и кровоточащей плоти, с трудом заставил себя приподнять волосы. Другая половина лица тоже была покрыта зияющими ранами. Несмотря на то, что перед ним было не лицо, а кровавое месиво, у Бэрриджа возникло ощущение, что эта женщина ему знакома. В следующую минуту он понял, что на кровати лежит Мэдж Бойлстон. Когда он снял одеяло полностью, то увидел, что она застрелена, на элегантном сером пальто на левой стороне груди темнело кровавое пятно. Осмотрев тело, он пришел к выводу, что смерть наступила в результате выстрела в сердце, относительно же ран на лице решил, что их нанесли уже после, поскольку руки убитой были целы, в противном случае на них имелись бы такие же раны: будь она в это время жива, она обязательно попыталась бы защитить лицо. Кожа на запястьях рук не была повреждена — и предположение, что ее связали и потому она не могла защищаться, отпадало. Все говорило о том, что она сначала была застрелена, а потом изувечена. Представив себе человека, уродующего лицо мертвой жертвы, Бзрридж подумал, что это дело рук сумасшедшего: казалось невероятным, что человек в здравом уме может быть настолько одержим дикой ненавистью, чтобы калечить мертвое тело. Оглядевшись, он нашел орудие этого зверства; на полу валялась бутылка из-под виски с отбитым дном, а возле нее — дамская сумочка. Присев на корточки, он открыл ее и, не поднимая с пола, заглянул внутрь: между кошельком и пудреницей лежал револьвер. Бэрридж закрыл сумочку и встал. Хотя револьвер он не вытаскивал, беглого взгляда было достаточно, чтобы определить, что оборвавшая жизнь Мэдж Бойлстон пуля была выпущена из другого, более тяжелого оружия, а не из этой изящной игрушки. Выйдя обратно в коридор, Бэрридж определил, где он находится и в чьей комнате лежит труп: это была комната Патриции.

Когда он вернулся в библиотеку, О'Брайн все еще копался в книгах, стоя на самом верху лестницы.

— Наконец-то, — сказал он. — Я уже решил, что вы заблудились. Придется включить освещение, а то здесь ничего не видно. Но вы, как я вижу, ничего не принесли?

— Спускайтесь.

— В чем дело? — спросил О’Брайн, спрыгнув с последних, ступенек. — Неужели я запер машину на ключ?

— До машины я не дошел, потому что по пути обнаружил труп, — напрямик сказал Бэрридж.

О’Брайн встретил это сообщение со смесью удивления и недоверия.

— Вы шутите? Какой еще труп?

— В доме находится труп. Он лежит в комнате, которую раньше занимала ваша жена.

— У Пат? Хорошо, что она не поехала с нами! Какой-нибудь бродяга?

— Нет. Убита мисс Бойлстон.

— Мэдж?! — крикнул О’Брайн, разом изменившись в лице. — Не может быть!

Оттолкнув пытавшегося удержать его Бэрриджа, он бросился по коридору.

— Аллан, стойте! Подождите! — Бэрридж догнал его у самой двери и загородил дорогу. — Вы еще не в форме, не надо вам на это смотреть.

— Отойдите! — О’Брайн попробовал оттолкнуть Бэрриджа, но тот не сдвинулся с места. — Почему? Она… она убита зверским способом? Не бойтесь, обмороков у меня не бывает. Пустите! Я должен увидеть, что с ней сделали!

Бэрридж отступил, и О'Брайн вошел внутрь.

— Она умерла от пули, мгновенно, — сказал вслед ему Бэрридж, сам он остался ждать в коридоре.

Когда О’Брайн вышел из комнаты и заговорил, Бэрридж едва узнал его голос.

— Она умерла не от этого?..

— Убита выстрелом в сердце, а это уже потом.

— Чем?　

— Битой бутылкой. Там на полу валяется.

О’Брайн поднес руки к горлу.

Бэрридж быстро спросил:

— Вам плохо?

— Нет, ничего… Вы уверены, что она умерла сразу, от выстрела, раньше чем?..

— Абсолютно уверен, я же врач. Она умерла сразу, — заявил Бэрридж со всей твердостью, на которую был способен. — Телефон работает?

— Отключен.

— Тогда кому-то надо ехать на станцию.

— Я съезжу.

Они вместе вышли на улицу. Бэрриджа беспокоило состояние О’Брайна, ему не следовало сейчас садиться за руль, но оставаться в пустом доме наедине с изуродованным трупом было не лучше. О’Брайн открыл дверцу, однако вместо того, чтобы сесть в машину, тяжело оперся о капот.

— Голова закружилась, — выговорил он с усилием, прикрывая глаза. — Сейчас пройдет…　

«Рано его выпустили из больницы», — подумал Бэрридж. — «Вести машину он не сможет».

— Садитесь на заднее сиденье, там вам будет удобнее, — сказал он. — Поедем вместе и подождем полицию на станции.

О’Брайн не протестовал.

— Проклятый дом, — пробормотал он, оглянувшись. В свете пробившегося через разрыв между тучами луча тускло блестели оконные стекла. — Зачем она сюда пришла?

— Вы встречались с ней здесь?

— Нет, конечно. Я бывал с ней в барах, один раз в ресторане, и все. И еще был у нее, когда на нас напал пьяный. В полиции тоже будут спрашивать…　

— Они оставят вас в покое, как только, получат медицинское заключение. Мисс Бойлстон была убита, когда вы еще лежали в больнице. Учитывая, что в доме не топят… Да, она убита самое меньшее неделю назад.

Когда полиция забрала тело, О’Брайн заявил, что не собирается здесь ночевать и вернется домой поездом. Машину он собирался оставить на станции, однако, когда они туда приехали, оказалось, что расписание изменилось и поезд уже ушел. Тогда О’Брайн сказал, что придется опять воспользоваться машиной, и Бзрридж отказался от первоначального намерения поехать отсюда домой и, невзирая на протесты О’Брайна, снова сел за руль. За этот день он очень устал, но даже когда улегся в постель, его мысли упорно возвращались к убийству. Теперь Бзрридж был убежден, что нападение в квартире Мэдж не было случайностью. Он вспомнил показания старика с первого этажа о подростке, который вертелся возле дома — тот вполне мог быть подручным убийцы и следить за Мэдж. Странно только, что, несмотря на слежку, убийца вошел в ее квартиру, когда там находился О’Брайн. Хотя в тот день мальчика на улице не видели, возможно, он наблюдал за Мэдж несколько дней, удостоверился, что вечерами она возвращается домой одна, и бросил свой наблюдательный пост. Убийца не знал о присутствии О’Брайна, иначе заранее запасся бы оружием, а не хватал в прихожей трубу: прикончить голыми руками он мог одну Мэдж, но уже никак не их обоих. Эта труба не давала Бэрриджу покоя: как ни крути, а похоже, что, входя в квартиру, неизвестный еще не думал убивать. Однако теперь Мэдж была мертва, в конце концов убийца сделал свое дело. Но зачем она пришла в столь уединенное место, в дом Крайтона? Она предвидела опасность, об этом свидетельствовал револьвер в сумочке, ведь не носила же она его постоянно. И все-таки пришла… По-настоящему Бзрридж заснул лишь под утро и проснулся поздно. О’Брайн выглядел неважно, похоже, что он провел бессонную ночь. В присутствии Пат они избегали говорить о вчерашнем: хотя О’Брайн вечером рассказал ей о страшной находке в самых общих чертах, без всяких подробностей, у Пат сразу началась истерика и ее едва удалось успокоить.

— Уже пронюхали, — сказал О’Брайн, с отвращением отбрасывая утренние газеты. — Если кто-нибудь из этих писак явится сюда…　

— Продай этот дом поскорее, — тихо сказала Пат. — Там проснулся дракон. — Последние слова она произнесла так тихо, что Бэрридж скорее угадал их, чем услышал.

Корреспонденты пока не тревожили О’Брайна, зато явился полицейский инспектор, но пробыл недолго, поскольку все, что они могли сказать, уже было сказано вчера. После ухода инспектора Бзрридж позвонил своему приятелю из полиции и попросил узнать, не переехала ли Мэдж Бойлстон после нападения на другую квартиру, а если не переехала, то меняла ли дверные замки. Ответ был таков: мисс Бойлстон до последнего дня проживала по старому адресу, но замки сменила. Бзрридж подумал, что предложенная ею версия о пьяном грабителе, случайно наткнувшемся на приоткрытую дверь, фальшива. У неизвестного были ключи от квартиры и Мэдж Бойлстон это знала. Размышляя о человеке, проникшем в ее квартиру, Бэрридж пожалел, что, не будучи полицейским, лишен возможности установить, где в тот момент находились лица, присутствовавшие при убийстве Крайтона. Если у всех было бесспорное алиби, задача усложнялась, но если у кого-нибудь алиби было сомнительным или же отсутствовало вовсе, этот человек становился подозреваемым номер один не только в убийстве мисс Бойлстон, но и в убийстве Крайтона.

Бэрридж вновь спросил О’Брайна, точно ли он помнит, что чувствовал сквозняк дважды.

— Вы перенесли тяжелую травму черепа, в таких случаях бывает, что какие-то события стираются из памяти. Например, вы помните, какую слушали пластинку? И что видели в квартире мисс Бойлстон?

— Прекрасно помню. Мы слушали Моцарта, Концерт до мажор для фортепиано с оркестром, — ответил О’Брайн без малейшей заминки. — А на стене висели фотографии, очень хорошие снимки. Австралийские пейзажи, лошади, две фотографии самой мисс Бойлстон — как видите, с памятью у меня все в порядке. Почему вас интересует этот сквозняк?

— Странно, что вы чувствовали его дважды.

— По-моему, вы склонны чересчур копаться в мелочах.

— Склонен, — согласился Бэрридж. — Мелочи порой бывают очень любопытны…