Дом, где живет смерть

Глава 13

Если бы Бэрридж встретился с Джеймсом Стэнфордом, не зная о его профессии, то принял бы его за человека искусства. Первой мыслью Бэрриджа было: для сыщика у него чересчур приметная внешность.

— Повторите, пожалуйста, то, что сообщили мне по телефону, — попросил О’Брайн.

— Миссис Иган не опознала человека на фотографии. Я представился корреспондентом и сказал, что мой журнал собирается напечатать статью о ее благотворительной деятельности, а под конец показал фотографию. Якобы мы будем писать про этого джентльмена, достигшего у нас известности на том же поприще. Она посмотрела на фотографию и заявила, что не знает его.

— Она должна знать, — возразил О’Брайн. — Раз мистер Крайтон в завещании обязал меня ежегодно выплачивать ей тысячу фунгов, она его знает.

— В новом завещании, которое он не успел подписать, тоже был этот пункт? — спросил Бэрридж.

— Да.

— Разрешите взглянуть на снимок.

Стэнфорд достал фотографию.

— Мелковато и не очень четко — заметил Бэрридж. — При таком качестве снимка, пожалуй, можно и знакомого не узнать, тем более что у нее не было причин особенно рассматривать его.

Стэнфорд покраснел — он воспринял последние слова Бэрриджа как упрек в свой адрес.

— Поскольку вы, сэр, запретили вводить её в курс дела, я не видел способа привлечь ее внимание к фотографии в большей степени, — сказал он О’Брайну.

— Что она из себя представляет:

— Бодрая одинокая старушка шестидесяти шести лет, помешанная на благотворительности. Деньги она получает уже десять лет. Сумма все время постоянная, тысяча фунтов в год.

О’Брайн многозначительно посмотрел на Бэрриджа, и тот тотчас произвел в уме несложный подсчет — получалось, что мадам Иган начала получать деньги тогда же, когда место настоящего Крайтона занял Крайтон мнимый.

— Может, увеличить фотографию? — предложил О’Брайн.

— Вряд ли даже самый хороший специалист сделает из нее что-нибудь стоящее, — ответил Стэнфорд. — У вас сохранилась пленка?

— Нет, я уже искал.

— Давайте подумаем, какая связь существовала между мадам Иган и мистером Крайтоном, — сказал Бэрридж. — Наличие такой связи доказывает ежегодная тысяча фунтов. Примем в качестве начальной предпосылки, что она действительно его не узнала, а не водит нас за нос. Фотография неважная, но все же если бы она была знакома с мистером Крайтоном тогда, когда он выглядел так же, то должна была узнать его, а раз нет, значит, она встречалась с ним раньше, когда он был намного моложе.

— Но она на десять лет старше его, — подал голос Стэнфорд.

— Что известно о ее родственниках и близких знакомых:

— Я наведался по адресу, где она жила еще до замужества вместе с родителями. Семья держалась обособленно и не поддерживала знакомства с соседями. Единственными гостями у них была пожилая супружеская пара, переехавшая, как и они, из Англии. Муж работал бухгалтером. Они давным-давно умерли.

Затем Стэнфорд рассказал о родственниках мадам Иган, но с ними было быстро покончено, обсуждать тут было нечего, поскольку они давно умерли. О’Брайн поручил Стэнфорду увеличить фотографию и с ней еще раз съездить в Шотландию, в то место, до которого удалось проследить путь Крайтона; возможно, фотография поможет в розысках. При этом О’Брайну пришлось сказать Стэнфорду, что Крайтонов было двое. О’Брайн поступал так с двойственным чувством: с одной стороны, он рассчитывал раскрыть тайну превращения Крайтона, а с другой, появлялось еще одно лицо, которое будет обладать теми же сведениями, что и Коринна Бойлстон, и даже большими. Уже став жертвой шантажа, О’Брайн не питал иллюзий и предпочитал хранить свои секреты при себе, однако сейчас был вынужден сделать исключение.

Вскоре после того, как Стэнфорд уехал, появилась Пат и сказала, что пора ужинать. Глядя на ее сияющее личико, Бэрридж сразу понял, что О’Брайн сказал ей о причине своих встреч с мисс Бойлстон. За столом Пат держалась оживленно и была очень мила, хотя глаза были припухшими: известие о Крайтоне все же омрачило радость примирения с мужем.

Бэрриджу стало ясно, что он дал О’Брайну правильный совет и тот успешно им воспользовался. Когда после ужина они вдвоем вернулись в кабинет, Бэрридж спросил:

— Что вы теперь ответите Коринне Бойлстон:

— Чтобы она убиралась к черту, — с глубоким чувством сказал О’Брайн.

— А как же ваши компаньоны? — Пусть поступают, как им угодно.

Хотя ответ О’Брайна прозвучал категорично, Бэрридж подумал, что его окончательная позиция все-таки будет зависеть от по-прежнему не выясненного вопроса, каким образом мнимый Крайтон присвоил себе это имя и куда делся настоящий Крайтон.

— Интересно, откуда у мистера Крайтона взялись деньги? — сказал Бэрридж. — Я имею в виду первоначальный капитал. Как бы ни был он удачлив, чтобы так быстро заработать миллионы, нужно с самого начала обладать солидной суммой.

— Вы намекаете, что он убил настоящего Крайтона и захватил его деньги?

Бэрридж покачал головой:

— У настоящею Крайтона денег не было. Откуда? Мелкий служащий… Нет, деньги не его. Что же касается убийства, то, по правде говоря, его нельзя исключать. При каких обстоятельствах один человек спокойно живет под именем другого? Коли он твердо знает, что тот, другой, уже не появится. И еще одно: родственники. Он знал, что они его в свое время обокрали и потому отношения между ними прерваны. Знакомые а счет не идут, у мелкого служащего и финансового магната разные орбиты, и они не пересекаются, но насчет родственников он должен был иметь уверенность, что не встретится с ними. Отсюда вывод: он был знаком с Крайтоном, если и не очень близко, то все же в такой степени, что тот рассказал ему свою семейную историю. Как я понимаю, подлинный Крайтон был человеком малообщительным и не склонным к откровенности — значит, их знакомство было достаточно основательным.

— Не обязательно, что он узнал о родных от Крайтона.

— Не обязательно, но наиболее вероятно, поскольку вряд ли Крайтон посвятил широкий круг людей в историю своего банкротства, а вопрос о родных неизбежно упирается в нее.

— Хорошо, — сдался О’Брайн. — Положим, ему сказал сам Крайтон. Что из того? Он его убил, так вы считаете:

— А вы? — вопросом на вопрос ответил Бзрридж. — Как, по-вашему, он был способен на убийство:

Ответ О’Брайна оказался неожиданным:

— Убить способен каждый. Некоторые утверждают, что есть люди, которые вообще не могут убить, а по-моему, это чушь. На мой взгляд, для каждого человека существуют обстоятельства, когда он способен убить. Не кого угодно — есть круг лиц, которых он не убьет никогда, но вне этого круга… Вопрос лишь в причине, способе и последствиях. Например, ударить ножом психологически гораздо труднее, чем подсыпать яд.

— Насчет всех вы преувеличиваете. Я знаю людей, которые ни за что никого не убьют.

О’Брайн презрительно скривил губы:

— Такой человек просто тряпка, годная лишь на то, чтобы об нее вытирали ноги, — жестко сказал он. — Простите меня за резкость, но неужели вы за свою жизнь ни разу не встретили негодяя, о котором подумали, что его смерть явится благом для окружающих? И потом, когда я говорю об обстоятельствах, я включаю сюда самозащиту и защиту кого-то другого. Люди, которых вы имеете в виду, они, к примеру, дали бы себя застрелить, если бы единственным способом спастись было выстрелить первым:

— Право, затрудняюсь ответить, — отозвался Бэрридж. — Вы рассматриваете вопрос под другим углом. Говоря об убийстве, я подразумевал убийство, а не самозащиту.

— А если защищаешь не себя, а другого:

— Для этого существует закон.

О’Брайн пренебрежительно махнул рукой:

— Закон несовершенен, как и все созданное человеком. Не спорю, он пригоден для большинства случаев, но есть ситуации, когда закон бессилен и, более того, является помехой. Возьмем меня и миссис Бойлстон. Она меня шантажирует. Чем мне поможет закон? Ничем.

— Сущность шантажа именно в том, что жертва не может искать защиты у правосудия.

— Вот видите, вы сами подтверждаете мое мнение.

— И вы убили бы миссис Бойлстон, если бы были уверены в безнаказанности? — спросил Бэрридж, пристально глядя собеседника.

Лицо О’Брайна вспыхнуло:

— Это запрещенный прием!

— Вы сами привели в пример себя. Однако мы отклонились от сути, а суть моего первоначального вопроса сводится к следующему: мог ли, на ваш взгляд, мистер Крайтон убить человека ради того, чтобы завладеть его именем:

О’Брайн ответил не задумываясь:

— Нет. Джон Крайтон, которого я знал, питал склонность к рискованным предприятиям, он был авантюристом по натуре, но вместе с тем человеком глубоко порядочным. Поймите, это совершенно разные вещи!

— Остается ждать сообщений от вашего сыщика, — сказал Бэрридж.

— Вы еще задержитесь в Лондоне:

— Да, на неделю.

— Сообщить вам, когда Стэнфорд вернется:

— Вряд ли вы оцениваете мое участие во всем этом положительно…　

О’Брайн воспринял этот ответ как отказ.

— Не хотите больше со мной связываться? Надеюсь, я не сказал ничего такого, что задело вас лично:

— Конечно, нет. Сожалею, что не имею права утверждать то же самое.

О’Брайн закусил губу, а потом рассмеялся:

— Да, вы всего-навсего вначале заявили, что я убил мистера Крайтона, а в конце попытались уличить в тайном намерении убить Коринну Бойлстон — сущие пустяки. Однако я на вас не в обиде, и, когда Стэнфорд вернется, позвоню вам. Ведь когда-то вы сами признались, что страдаете неизлечимым пороком — любопытством. А книгу я вам обязательно найду, только чуть позже. Наверно, она осталась в том доме вместе с хламом, который мы не стали перевозить сюда. Я собираюсь в ближайшее время съездить туда и непременно посмотрю. Знаете что? — сказал он вдруг. — Давайте вместе съездим завтра, если вас это устраивает. Вы завтра свободны:

— Пожалуй, да.

— Тогда оставайтесь ночевать у нас. Чтобы к вечеру вернуться, надо выехать утром.

Бэрридж согласился, желая сделать приятный сюрприз доктору Мейну.