Дом на горе. Повесть

Глава 11
ТРОЙКА С МИНУСОМ

Несколько дней Алёша вёл себя спокойно и ровно: за партой не вертелся, с соседями не разговаривал и даже довольно сносно отвечал учителям. Костя решил, что родительское собрание для него даром не прошло.

Но к концу недели с Алёшей произошёл очередной «просчёт». Клавдия Львовна спросила его вне очереди о творчестве Радищева и за путаный ответ поставила ему в классном журнале тройку с минусом.

Алёша искренне огорчился. После родительского собрания у него был неприятный разговор с матерью о его школьных делах, и сейчас злополучная тройка с минусом не выходила у мальчика из головы.

Однажды в перемену он забежал в класс. На столике, рядом со стопкой тетрадей, лежал классный журнал, оставленный Клавдией Львовной.

Алёша покосился на него, и ему очень захотелось увидеть, как выглядит его тройка с минусом. А может, её и нет совсем? Может, Клавдия Львовна только попугала его или забыла поставить тройку?

Алёша приоткрыл дверь, на цыпочках подошёл к столу и открыл журнал. Нет, отметка стояла на своём месте…

А рядом с журналом лежала новенькая ручка. Она так и просилась, чтобы её взяли в руку. Да и тройка была очень похожа на пятёрку, не хватало лишь маленькой поперечной палочки вверху.

Дверь распахнулась, и вошёл дежурный по классу Витя Кораблёв.

Алёша отлетел от стола, схватил тряпку и принялся протирать глянцево-чёрную доску, хотя она и без этого была чистая. Но было уже поздно: Витя всё понял.

- Та-ак! - протянул он. - Ловкость рук. Быстрота и натиск!

Алёша растерянно забормотал о том, что он и сам не знает, как это случилось:

- Очень уж тройка на пятёрку была похожа. Если бы чистая двойка, разве я посмел…

- А чего ты распинаешься передо мной? - усмехнулся Витя. - Словчил так словчил! Мне от этого ни жарко, ни холодно… Я ничего не видел и ничего не знаю…

- Правда, Витька? - обрадовался Алёша и с чувством пожал Кораблёву руку. - Это по-нашенски, по дружбе. Я теперь для тебя что хочешь сделаю!

- А мне ничего от тебя не нужно, - усмехнулся Витя. - Хотя вот что… Зачем ты со школьной бригадой связался? Чего к Ручьёву лепишься?

- Да мы слово дали учиться в этом году на «хорошо» и «отлично»!

Витя от души рассмеялся и постучал Алёше по лбу:

- Чердак же надо иметь исправный! Чтобы сквозняки не гуляли, дождь не проливал… А вы тоже… «слушали, постановили»… Что же они тебе не помогают, друзья-приятели?

- Кто их знает…

- А ты плюнь на них! Держись за меня.

И Кораблёв радушно предложил Алёше свою тетрадь по математике. Тот с радостью ухватился: завтра Фёдор Семёнович может вызвать его к доске, а он ещё не решил ни одной задачи.

Откровенно говоря, Витя не очень ценил болтливого, суматошливого Прахова, но что было делать…

Разговор на родительском собрании не прошёл для него бесследно. В Витином табеле написали, что он должен обратить внимание на своё поведение вне школы.

Витя с досадой показал табель отцу.

- Ни за что ни про что документ испортили, - поморщился Никита Кузьмич. - А всё через родную мать с сестрой!.. Зря это школа в домашние дела встревает! - И, заметив расстроенное лицо сына, он посоветовал: - А ты не огорчайся, учись себе.

Витя крепко налёг на занятия. После уроков он не задерживался в школе, а сразу же шёл домой и садился за учебники. Он ещё покажет, как надо учиться!..

И всё же ему было скучно. Варя по-прежнему сторонилась его, а высоковские мальчишки всё больше тянулись к Ручьёву. И Витя волей-неволей поддерживал приятельские отношения с Праховым. Они сидели за одной партой, вместе возвращались из школы, ходили по вечерам в колхозный клуб, и Витя охотно позволял Алёше заглядывать в свои тетради, давал списывать сочинения…

Прошло несколько дней. Витя, как и обещал, хранил молчание. Клавдия Львовна, как видно, ничего подозрительного в журнале не заметила, и Прахов совсем успокоился.

Но история с превращением тройки в пятёрку на этом не закончилась. В субботу после занятий в класс неожиданно вошли Клавдия Львовна и Галина Никитична.

Учительница литературы была уже не молода, но время не умерило ни блеска её тёмных глаз, ни живости и лёгкости движений. Она умела и любила хорошо одеться, всегда выглядела так, словно собралась на праздник, и школьники, встречая её, невольно подтягивались и прихорашивались.

Вот и сейчас, поднявшись из-за парт, мальчики поправили рубашки, а девочки критически осмотрели друг друга.

- Садитесь! - кивнула классу Галина Никитична. - Мы с Клавдией Львовной вынуждены вас задержать. Произошло неприятное событие…

И учительница рассказала, как, раскрыв сегодня классный журнал, чтобы проставить оценки в табеле, она обнаружила против фамилии Прахова переправленную отметку.

- Клавдия Львовна уверяет, что она поставила Алёше тройку с минусом. Но тройка почему-то превратилась в пятёрку.

- Может быть, это моя вина, что я оставила классный журнал на столе? - строго взглянув на ребят, спросила Клавдия Львовна. - Скажите об этом прямо. Я тогда буду с восьмым классом настороже.

Все головы повернулись к Алёше.

- Объясни, Прахов! - потребовал Митя.

Алёша кинул быстрый взгляд на Кораблёва. Тот со скучающим видом смотрел в окно.

«Этот не выдаст, а больше некому…» - подумал Алёша и принялся уверять всех, что он ничего про отметку не знает. Наверное, кто-нибудь назло проделал с ним такую шутку.

- Кто бы ни сделал, но это недостойно наших школьников, тем более завтрашних комсомольцев, - печально сказала Клавдия Львовна. - Я ведь так привыкла верить вам…

Восьмиклассники растерялись. Переправить отметку - это редкий, почти небывалый случай в истории школы.

Костя кинул на Алёшу грозный взгляд:

- Смотри, Прахов, если что было - лучше сейчас признавайся!

- Да что вы! - взмолился Алёша, ударив себя кулаком в грудь. - Разве ж я… Знать ничего не знаю!

Катя пристально поглядела на него и покачала головой: уж кто-кто, а она-то знала своего братца! Если он стучит в грудь кулаком - значит, дело нечисто.

- Алёша, не клянись! - вполголоса сказала сестра. - Скажи по-честному.

- Всё равно мы дознаемся, - буркнул Паша, а Вася Новосёлов показал Прахову из-под парты кулак.

Глаза Алёши забегали по сторонам: хотя бы один сочувствующий кивок или взгляд!

- Ладно, скажу… - шмыгнул он носом. - Ну, переправил. Сам не знаю, как это получилось…

- Алёха ты, Алёха! - вздохнула Катя. - Когда же у тебя ума прибавится?

Поступок Алёши обсуждали горячо и долго. Было произнесено немало горьких слов, и большинство восьмиклассников сошлись на том, что Прахову ещё рано вступать в комсомол.

После собрания Костя задержал в классе членов школьной бригады и предложил раз и навсегда решить вопрос об Алёше:

- Мы над ним бились немало, а он ни с места… Весь класс опозорил… и нашу бригаду!

- Что ты предлагаешь? - спросил Митя.

- Исключить из школьной бригады… Не будет от него проку!

- Сильно сказано! - поёжился Паша. - Ты гни дубок, да не ломай.

- Погоди, Костя, не пори горячку! - вмешался Митя. - Ребят в бригаду кто подбил? Ты сам. Значит, тяни их, поднимай. А ты сразу - долой, навылет. Это дело нехитрое.

- Так мы по-всякому к нему подходили, - взмолился Костя.

- Значит, не с того краю зашли… - Митя обратился к Алёше: - У тебя по каким предметам больше всего не ладится?

- По русскому и математике.

- Кто по русскому возьмётся ему помочь? - спросил Митя у ребят.

- Я могу, - сказал Сёма Ушков. - А по математике Ручьёву можно поручить.

- Вот и ладно! - подхватил Митя. - Считай, Костя, что это тебе первое задание от комсомола. Вытяни Прахова по математике.

- Я?.. Прахова?.. - обомлел Костя. - Да он же шут гороховый… Мы с ним на первом уроке сцепимся.

- Отказываешься, значит? Давайте тогда Кораблёва попросим.

Костя прикусил губу:

- Ну уж нет… Без него обойдемся!

- Вот так-то лучше! - засмеялся Митя. - А заодно и против шута ополчись… Согласны, ребята, с таким заданием Ручьёву?

- Принято! Единогласно! - сказал Паша.

Костя только головой покачал…

Домой Алёша возвращался вместе с Катей и Варей.

Он шёл мимо палисадников и время от времени с досадой колотил палкой по стволам берёз.

- Не тронь берёзы: они не виноваты! - прикрикнула на него сестра. - Докатился, дошёл до ручки! Сам себе дорожку в комсомол закрыл. Глаза бы мои на тебя не смотрели!

- Будет тебе! - сдержала подругу Варя. - Алёше и так, верно, не сладко.

- А вы как считаете? - запальчиво обернулся мальчик. - Подумаешь, подсудное дело! Отметку поправил! Расходились тоже, друзья однокласснички… Витька Кораблёв не меньше вашего понимает, а помалкивает себе, не гробит товарища.

- Что он понимает? - насторожилась Варя.

- А то… Он своими глазами видел, как я отметку… - Сообразив, что наговорил лишнего, Алёша осёкся. - В общем, это неважно. Я про то… в классе у нас товарищей днём с огнём не сыщешь! Только и знают подсиживать друг друга…

Алёша наотмашь ударил палкой по дуплистой берёзе и убежал прочь от девочек.

- Вот так Кораблёв! - поразилась Катя. - Знал всё и молчал! - И она пожаловалась Варе: - Не нравится мне их близость. Брату-то, конечно лестно, что Кораблёв с ним дружбу завёл, вот он и старается, из кожи лезет, чтобы только угодить ему. А чем его Витька около себя держит? То домашнее сочинение даст списать, то задачку… А позавчера приводит меня Алёшка в класс и пишет карандашом на доске формулы. «Теперь, говорит, мне никакой урок по химии не страшен». И правда, если прямо смотреть, формулы на доске не видно, а сбоку приглядеться - читай, как по книжке. Схватила я тряпку, да и стерла все формулы. «Бессовестный, говорю, ты, Алёха, и тунеядец!..» А он знай хохочет: «Ничего, сестрица, на худой час, может, и пригодится». Брату эту шпаргалку Кораблёв придумал… - Катя вдруг схватила подругу за руку и заглянула в лицо: - Что с тобой? Чего ты расстроилась?

- Нет, ничего… Мне домой надо. - И, отняв руку, Варя побежала к дому.