Дом на горе. Повесть

Глава 7
НА «КАТЕРЕ»

Всё утро Колька Ручьёв пропадал неизвестно где. В полдень он прибежал домой, выпил наспех кружку молока, отрезал ломоть хлеба, прихватил из чугунка пяток картошек в мундире и принялся засовывать их в карман.

Костя тоненько присвистнул. Нет, так дело не пойдёт! Что же поделаешь, если нет у них теперь ни отца, ни матери. Но обед есть обед, и он должен проходить не хуже, чем в других семьях, - чинно, неторопливо, в положенное время.

Да и к тому же, зачем он сегодня утром старался, готовил щи из свежей капусты, бегал к соседке то за советом, то за луком? Смешно, в самом деле, обедать одному, самому себе подливать щей из чугунка, самого себя угощать и похваливать!

- Колька, стоп! - голосом, не допускающим возражений, приказал Костя и загремел заслонкой у печи. - Обедать будем все вместе. Сейчас Сергей придёт.

- Так я же сытый! - взмолился Колька. - А потом, мне и по делу бежать надо.

Костя насмешливо оглядел братишку: удивительно, до чего деловой человек стал этот Колька! Один вид чего стоит - рубаха измазана землёй, руки зазеленились.

- Ты что, Колька, в команду пластунов записался? Или за горохом к кому-нибудь лазил?

- Такими делами не занимаюсь, - обиделся братишка. - Я, можно сказать, ваши грехи покрываю.

- Какие ещё грехи? - Костя застыл с ухватом в руке.

- Да, да… Запустили своё хваленое просо, а мы поли за вас, гни спину!

- Меня это теперь не касается, - нахмурился Костя.

- Понятное дело: загубил вторую делянку и носа к юннатам не показываешь. Выдохся, все пары вышли!

- Это кто говорит так? - Костя грозно шагнул к брату.

- Витя Кораблёв говорит. - Колька на всякий случай подался поближе к двери. - Вот погонят тебя из юннатов, будешь знать!

Решив, что брат наголову разбит его доводами и теперь не посмеет силой усаживать за стол, Колька шагнул к двери.

- А обедать всё равно будешь! - настойчиво сказал Костя.

Колька готов был возмутиться такой несправедливостью, но тут в избу вошёл старший брат, Сергей, рослый, скуластый парень с крупными чертами лица.

- Как на катере? - Сергей снял пиджак, повесил его на гвоздь у двери и, оставшись в одной линялой матросской тельняшке, мельком оглядел избу. - Вижу, вижу: полный порядок. И команда вся в сборе. Тогда свистать на обед. Корми, Костя!.. А ты, Микола, полей мне. Не в службу, а в дружбу.

Скрепя сердце Кольке пришлось покориться.

Захватив ведро с водой, Сергей вышел в проулок, снял тельняшку.

Колька лил брату на шею студёную воду и обдумывал, как бы это половчее пожаловаться на Костино самоуправство. Но на руках Сергея, опушённых золотистыми волосами, так молодо и легко играли и перекатывались желваки мускулов, что мальчик невольно засмотрелся.

«Сильный он у нас… морячок! - с уважением подумал Колька. - Кого хочешь поборет и морским узлом завяжет».

Он потрогал тугой бицепс на правой руке Сергея и вздохнул. Когда же у него будут такие мускулы?

Да и вообще, старший брат у них деловой, серьёзный, таким можно только гордиться. Во время войны Сергей был бравым старшиной первой статьи на торпедном катере «Удалой», заслужил три боевых ордена и пять медалей, а сейчас он работает председателем правления колхоза.

Только брат почему-то редко вспоминает о своей матросской службе, а всё больше рассказывает Косте и Кольке о том, что у них в колхозе к Новому году будет пущена в ход электростанция, начнёт работать свой радиоузел, появятся три грузовые машины…

Спору нет - это, конечно, хорошо, но нельзя же забывать и про боевые дела на фронте!

Что до Кольки и Кости, то они могли часами рассказывать приятелям о наградах Сергея, о его матросской службе, о подвигах торпедного катера «Удалой» и просто о море. В их представлении оно было картинно-синим при солнце, фиолетовым - вечером, свинцовым - в бурю. Опасной, тяжёлой, но вечно солнечной, вольной казалась им жизнь на море.

Не желая, чтобы матросская слава брата так скоро забылась, Костя с Колькой поддерживали её, как могли, - старую бревенчатую избу с резными наличниками на окнах называли «катер» и по всякому поводу старались объясняться на морском языке: по утрам не будили друг друга, а «свистали побудку»; пол не мыли, а «драили палубу»…

Умывшись, Сергей с братьями сел обедать. Он достал книжку, положил её на край стола и зачитался. Щи он ел, не глядя в тарелку.

Колька решил созорничать - отодвинул тарелку в сторону, и Сергей, точно слепой, долго шарил ложкой по столу. Братишка прыснул в кулак.

- Не балуйся, Микола! - погрозил ему пальцем Сергей, обнаружив проделку.

Обедать Кольке стало скучно. Он наспех поел щей и покосился на дверь. Но Костя сегодня был на удивление хлебосолен - то и дело подкладывал Кольке хлеб, подливал густых дымящихся щей.

- Кушай, Микола, поправляйся! Смотри, щи-то какие - в звёздочках, с мясом…

- Серёжа, - не выдержал Колька, - чего он меня, как гуся на убой, откармливает! Это он нарочно… я знаю. Из-за проса всё!

Но Костя и глазом не повёл, а только деловито заметил Сергею, что Кольке надо поправляться.

Сергей на минуту вскинул голову:

- Правда, Микола, отощал ты у нас за лето. Ешь больше! - и опять опустил глаза в книжку.

А обеду, казалось, не будет конца. После щей Костя подал картошку с грибами, потом молоко.

Когда наконец отяжёлевший Колька выбрался из-за стола, его потянуло подремать. Но он стойко преодолел этот соблазн и, тяжело передвигая ноги, вышел из избы.

На свежем ветерке он быстро взбодрился, заглянул с улицы в окно, показал Косте кукиш и весело пропел:

- Что это он? - удивился Сергей.

- Пообедал крепко, вот и веселится! - хмыкнул Костя.

После обеда Сергей мельком взглянул на часы: «Ага, минут сорок можно!», достал тетрадь, пузырёк с чернилами и принялся что-то писать.

Он учился на первом курсе заочного сельскохозяйственного института и использовал для занятий каждую свободную минуту.

Костя, на цыпочках передвигаясь по избе и обходя наиболее скрипучие половицы, бесшумно убрал со стола посуду, подмёл пол.

На полочке, между окнами, он заметил стопку ученических тетрадей. Мальчик заглянул в одну, в другую. Это были тетради Сергея по химии, математике, ботанике.

Писал Сергей крупными кособокими буквами, строчки загибались книзу. Встречались и кляксы, тщательно затёртые резинкой. Тетради были аккуратно обёрнуты в газету, в каждой лежал листок промокашки.

«Как у Кати Праховой», - подумал Костя о своей однокласснице, аккуратные тетради которой учителя всегда ставили ребятам в пример.

Просмотрев тетради, Костя стал спиной к печке, скрестил руки и принялся наблюдать за Сергеем.

А любопытно, когда здоровый, плечистый парень сидит над тетрадями и книжками, пыхтит, ерошит волосы, дёргает себя то за кончик носа, то за губы, поминутно клюёт пером в пузырёк с чернилами!..

Неожиданно Сергей поднял голову и встретился глазами с братом.

- А знаешь… - Он отложил в сторону ручку. - Ты сейчас, как наша мать… Она вот так же, бывало, станет у печки, руки на груди сложит и смотрит, смотрит… Потом обязательно про учение заговорит, про школу…

Костя не нашёлся, что ответить. Как подбитая птица, он вдруг закружился по избе, переставил зачем-то с места на место крынки и чугунки на лавке, потом схватил тяжёлый чёрный косарь и принялся скоблить и без того уже чистый, шероховатый кухонный столик.

Ему вспомнилось, как война всё смешала в доме Ручьёвых. Ушли на фронт отец Кости - Григорий Ручьёв - и старший брат Сергей. Вскоре отец погиб, а вслед за ним умерла давно болевшая мать. Осиротевших Костю и Кольку взял к себе Фёдор Семёнович. Но потом и учителя призвали в армию. Ребята остались с его женой, Клавдией Львовной.

Избу Ручьёвых заперли на замок, окна закрыли ставнями.

Костя частенько прибегал к родному дому: летом вырывал траву около крыльца, зимой разгребал снег - пусть люди не думают, что Ручьёвы совсем покинули своё родное гнездо.

Колхоз не забывал сирот Ручьёвых. «В нашем Высокове ни одна душа не потеряется», - говорили люди и помогали братьям чем могли. Правление снабжало их продуктами, обувью, одеждой.

Костя до глубины души был благодарен людям за их заботу, постоянно рвался по-серьёзному помочь колхозникам, но взрослые сдерживали его пыл и зорко следили, чтобы мальчик не отбился от школы.

Втайне Костя дал себе клятву, что рано или поздно он сторицей отблагодарит родной колхоз.

Но вот война кончилась.

Вернулись с фронта Фёдор Семёнович и Сергей Ручьёв. В первые же дни старший брат привел Костю и Кольку в родной дом.

- Нас, Ручьёвых, теперь мало на свете осталось, - сказал он учителю. - Нельзя так. Кучно жить надо.

- Это правильно! - согласился Фёдор Семёнович. - Только ведь ребятам такой человек нужен… чтобы и за мать и за отца… Сможешь ли, Серёжа?

- Попробую, Фёдор Семёнович, - со вздохом ответил Сергей.

Колхозники помогли ему починить избу, и с тех пор крыльцо у дома Ручьёвых уже больше не зарастало сорной травой…

- Ну-ну, Константин, чего ты? - спохватился Сергей, заметив смятение в лице брата. - Я ведь это так… вспомнилось. Иди-ка сюда… Ты в математике силен? Костя подошёл к столу, заглянул к Сергею в тетрадь.

- Мы этого ещё не проходили, - признался он.

- Жалко!.. Засел я тут с контрольной. Крепкий орешек попался.

- Что, студент, достаётся тебе?

- Есть немного… С последним зачётом задержался. Время меня подпирает. - Сергей потёр ладонью коротко остриженную голову. - Ну да ничего… Ночку-другую не посплю - наверстаю. Тут, братец, другое… Вы же с Колькой у меня и завхозы, и шеф-повары, и бытовой сектор. С ног сбились. Меня даже люди попрекать стали: мол, не жалею я вас. Я сегодня с бабкой Алёной договорился. Она теперь у нас домовничать будет.

Костя насупил брови. Этого ещё недоставало! Неужели они с Колькой такие бездельники и белоручки? Хотя, если сказать по правде, живётся братьям Ручьёвым неплохо. Сергей целый день проводит в правлении или в поле, а все заботы по дому ложатся на плечи Кости и Кольки. Вернее же, одного Кости, потому что с младшего братишки какой же спрос… И Костя за последнее время многое постиг: научился готовить отменные щи, жарить картошку, топить печь, молниеносно заметать пол и мыть посуду.

Слава о кулинарных способностях Кости Ручьёва разнеслась по всему колхозу.

Ребята, посмеиваясь, то и дело набивались к Косте на обед и прочили его на дни уборки поваром в полевой стан.

Костя даже пытался стирать бельё, но делал это так неумело, что соседка, сжалившись над рубахами и руками мальчика, взяла стирку белья на себя.

И ещё одно терзало Костю: он не успевал пришивать пуговицы и ставить заплаты на Колькины штаны и рубашки, которые у того рвались с удивительной быстротой. Тогда Колька, не дожидаясь брата, действовал самостоятельно и ставил на очередную дыру такую яркую латку, что все на него обращали внимание…

Всё же Костя считал, что хозяйство у них в доме налажено не так уж плохо. И теперь вдруг пустить в дом какую-то бабку Алёну!..

- Дело твоё, - с обидой сказал Костя. - Не по вкусу мои щи - зови хоть двух бабок… только мы с Колькой всё равно их признавать не будем.

Сергей нахмурился:

- Ну-ну, придержи свой характер! Вам же с Колькой легче будет. - И, взглянув на брата, с усмешкой добавил: - А нрав у тебя вылитый батькин! Копия!