Глава 28

Удар был не предупреждающим — нас никто не собирался захватывать живыми, причем никого. Атаки сыпались одна за другой, но пока успешно отражались защитной системой. Не была разрушены даже чары от Оливареса, но это дело времени, причем не такого уж большого. Потому что нападавших было очень много, и большая часть из них чародеи, которые не бездумно разбрасывались силой и не просто проверяли защиту, а искали в ней слабые места. Не скрою, что-то такое подсознательно я ожидал, рассматривая башню как тренировочный полигон и временную базу нахождения. Срок жизни этой базы подошел к концу, и нужно было уматывать как можно скорее. Но на меня напало странное оцепенение, нежелание оставить свою башню без боя заставляло раз за разом просматривать и отбрасывать варианты нанесения урона нападающим.

Чего сидишь? Драпать надо! — всполошился Шарик. — Они же нас накроют. Их слишком много.

Я очнулся, бросился на верхний этаж и там столкнулся с Серхио, который спускался уже с вещами, своими и моими. Мои я определил по торчащей части подзорной трубы, которую Серхио посчитал необычайно важной и кое-как упихал в мешок. Впрочем, не только ее: гитару, и ту зачем-то он тащил с собой.

— Это лишнее, — заметил я, ткнув в нее. — Бросай. Документы взял?

— Взял. Не брошу. Не просто так же вы ее пересылали.

Спорить не было ни времени, ни желания, я схватил свой мешок и почти побежал вниз. Нужно было спасать дам.

— Серхио, поднимай Хосефу и тащи в подвал. Знаешь куда.

Он рванул мимо меня по лестнице, а я коротко стукнул в дверь своей спальни и вошел. Донна не спала, она сидела на кровати, поджав ноги и в ужасе прислушивалась.

— Исабель, быстро вниз.

— Дон Контрерас, возможно, им будет достаточно, если умру только я? — трагически заламывая руки, выдала эта одаренная особа.

Это было бы идеально, но не прокатит, потому что положат всех, даже если пришли только за ней. Бросай самку, если уж у нее суицидальные мысли, — и на выход. У донны получится прекрасная огромная усыпальница.

Время для самопожертвования Исабель выбрала крайне неудачно, уговаривать я не стал, схватил вместе с одеялом и забросил на плечо.

— Пустите, я хотя бы оденусь, — взвизгнула Исабель и забилась, но я лишь собрал все ее вещи, лежавшие на стуле рядом с кроватью, и бросился на выход, проговорив:

— Внизу оденетесь.

— Туфельки… — обреченно всхлипнула она.

Пришлось потратить еще пару драгоценных мгновений, чтобы забрать обувь, потому что босиком Исабель далеко не уйдет.

Сколько простоит защита, я не мог сказать. По моим ощущениям забор уже скоро падет и придет время самой башни. У входа в подвал Исабель я сгрузил и скомандовал:

— Вниз. Остальные скоро подойдут.

И пошел за Оливаресом, хотя Шарик сразу стал гундеть, что нужно бросить хотя бы этого. Мол, чем больше с собой потащим людей, тем меньше вероятность хорошего исхода. Мол, Хосефа — особа полезная, Серхио — почти полезный, а вот от Оливареса толку теперь не будет.

С этим трудно было спорить: проклятийник мне не нравился, а сейчас он еще оказывался ненужным балластом — и темп быстрый не выдержит, и фигура слишком заметная. Но не попытаться его спасти я не мог. К сожалению, я не Сильвия, моя совесть меня потом сгрызет до неузнаваемости, поэтому через арку я прошел в гостиную пристройки, где и обнаружил искомого дона.

Оливарес бегал из угла в угол, но не в отчаянии заламывая руки, а творя чары, которые после нашей смерти отомстили бы нападающим. Лицо у него было вдохновенно-злым. Он, как и я, оценил нападающих, количественно и качественно, и понял, что отбиться в этот раз не выйдет, только посмертно покарать. И собрался карать с размахом.

— Помогай, — бросил он, увидев меня. — Умрем, но заберем с собой всех.

— Вариант, что не умрем, не рассматривается?

— Алехандро, нам не пробиться, — покачал он головой.

— Я не предлагаю пробиваться. Я предлагаю уйти подземным ходом. И быстро, пока у нас есть время.

— Подзорная труба? Дай мне, — неожиданно бросил он и не просто протянул руку, а вытащил из моего мешка требуемое и навел на противника через окно, применив чары, позволяющие видеть ночью. — Так я и думал, с-скотина Карас-скилья, переиграл все к своей выгоде.

Прошипел он, отбрасывая подзорную трубу с такой силой, что я ее еле поймал. Не хотелось бы расставаться со столь полезной вещью, которая, ко всему прочему была моим трофеем с мибийского корабля.

— Дон Уго, если вы собираетесь пасть геройской смертью, то я вам не напарник. Пойду я, мне еще людей выводить.

— Стоять. — Оливарес схватился за голову и встопорщил остатки волос на ней. — Нужно доделать чары, чтобы никто не усомнился, что мы погибли. И завязать на уничтожение защиты. Взорвется так, что мало никому не покажется, а кому вдруг покажется — прилетит проклятием. Хорошим, качественным. Других не делаю.

— Нашли время хвастаться, — раздраженно бросил я, потому что почувствовал, что первая линия защиты — все, скончалась. А ведь ее навертел чародей с опытом, не я. Как быстро нападающие уничтожат мою поделку?

— Я почти доделал, изменяю под связку с тобой, — бросил Оливарес и что-то забормотал под нос.

Минута у нас есть, а он дело предлагает, — вмешался Шарик.

Проклятийнику на завершение понадобилось куда меньше минуты, секунд тридцать-сорок. И то я думаю, это время ушло на изменение чар, связанное с новой информацией от меня. Чары Оливареса замкнулись черной паутиной с серединой в проходе между башней и пристройкой.

— Чего стоишь? Перехватывай управление, — прохрипел Оливарес. — И крепи к защите.

Шарик было дернулся, но я и без его подсказок понял, что нужно сделать, чтобы получить грандиозный бабах. И то, что это нужно делать осторожно, чтобы не получить бабах прямо сейчас, тоже понимал. Обстановка к точности и аккуратности не располагала, потому что нападающие использовали чары со световыми и звуковыми эффектами, да и последствия этих чар ощущались постоянно, но у меня даже не подрагивали руки, когда я перехватил все и свел в единую систему.

— Ходу! — скомандовал я.

— Вещи… — скривился Оливарес, но пошел не в спальню, а туда, куда я его толкнул.

Разумный он дон, понимает, что вещи можно купить новые, даже самые дорогие, а вот с жизнью такого не прокатит: чуть задержишься — и уже предстанешь перед Всевышним.

Двигался Оливарес не так быстро, как бы мне хотелось, но тормозящим звеном оказался не он, и даже не Исабель, а Хосефа, которую Серхио пришлось тащить на себе, а она отбивалась и рвалась спасать живность. Деятельность «Умру вместе с поросенком» нужно было пресекать, поэтому я рявкнул:

— Тихо! Животным ничего не грозит, пока рядом с ними не заметят людей. После этого поражение твоего поросенка станет делом нескольких секунд, потому что на конюшне защиты нет.

Хосефа всхлипнула.

— Всегда вы забываете о важном.

— Если бы там была защита, то по ней тоже били бы.

Возвращаться за вещами Серхио служанке тоже не дал, вытеснив в подвал, где обнаружилась уже полностью собранная Исабель со свернутым одеялом в руках. Оливарес при ее виде скривился, плюнул и буркнул себе под нос что-то нехорошее. Приводить его в чувство будем потом, пока надо быстро эвакуироваться. Чары сработали штатно, я загнал всю толпу внутрь, закрыл проход и замкнул чары, накрывающие потайной ход, чтобы наше движение было не отследить. До второго выхода из потайного хода мы добежали вмиг, но открывать его я не стал. Мало ли что… Вдруг какой чародей прямо сейчас мониторит все живые существа рядом? И тут мы такие красивые выскакиваем из-под земли к его вящей радости. Нет, силы врага дробить нельзя — они все должны попасть под любовно накрученные чары Оливареса. Кстати…

— А почему, дон Уго, вы решили, что дон Карраскилья нас предал?

— Потому, мальчик мой, что не успел я отправить ему сообщение, что донна Болуарте рвется в столицу, как нас тут же прибежали убивать королевские солдаты.

— На нас могли и гравидийцы напасть.

— В мибийской форме? — хмыкнул он. — Почти сразу после того, как я отправил письмо Карраскилье? Ответ он, кстати, так и не прислал, с-скотина. Ничего, я эту гадину еще так прокляну, что икать до смерти будет, скорой и мучительной. Икать и гадить под себя.

Прокатившийся удар встряхнул наше убежище так, что я еле успел поймать Оливареса. А то приложился бы дон об пол со всего размаху — и куча переломов гарантирована. В его возрасте кости хрупкие, а координация нарушена. Не то что у остальных: немного пошатнулись ойкнули, но устояли на ногах.

— Хорошо пошло, — удовлетворенно сказал Оливарес, получая информацию о срабатывании чар. — Чувствую эманацию смерти. Много сегодня полегло.

Я же думал совсем о другом: судя по удару, башня разрушилась частично или полностью. Вставал вопрос, насколько серьезные разрушения и не полезут ли нас откапывать, чтобы убедиться в смерти.

— Нам бы наружу, — намекнула Хосефа. — Куры от страха могли помереть, дон Алехандро.

— Если полезем сейчас, то помрем мы, — буркнул Оливарес. — Хосефа, если куры после всего этого выжили, то из них сварят куриный супчик. Если не выжили, то судьба у них будет та же.

Хосефа горестно всхлипнула, и Шарик перебрался к ней на плечо и принялся оглаживать мохнатой лапкой щеку.

— Один ты здесь добрый.

— А почему дон Карраскилья на это пошел? — подала голос Исабель. — Ему проще было бы отдать информацию о моем местонахождении Гравиде. Или продать. Уверена, Его Величество Фернандо Пятый ему хорошо заплатил бы.

— Донна Болуарте, — насмешливо проскрипел Оливарес, — жизнь не вращается вокруг вас. Убить хотели меня и Алехандро. Точнее, Алехандро и меня. Основная цель — он, потому что он стоит куда выше вас.

Глаза Исабель округлились.

— Получается, меня чуть не убили из-за вас, дон Контрерас?

— Вас списали за компанию, чтобы сделать приятное соседней стране, — буркнул Оливарес. — Спусковым крючком послужило ваше желание перебраться в Стросу. Не нужны вы там и сами по себе, а с учетом того, что могли рассказать что-то ненужное, касающееся Алехандро, еще и опасны для Карраскильи и Охеды.

— Думаете, они вместе? — скептически спросил я, потому что у меня создалось впечатление, что Карраскилья мнил себя некоей оппозицией Охеде.

— Уверен. Карраскилья свою выгоду не упустит.

— Но какая у него может быть выгода?

— Стать придворным магом объединенной страны, — уверенно ответил Оливарес. — Сейчас оба короля, как они думают, остались без наследников, и оба ослаблены ритуалами. Но они могут слить силы и получить одного наследника. Охеда это при нас обсуждал. Тогда смерть донны Болуарте была платой за их будущие посты.

Что там на самом деле думал Оливарес, я не знал. Возможно, переживал, что не продал донну Болуарте сам и раньше. Хотя он бы такую выгоду не получил. Он никогда не смог бы претендовать на роль придворного мага и потому что что сила маловата, и потому что развитие узконаправленное.

Просидели мы под землей до утра, и только утром я осторожно приоткрыл вход и запустил чары поиска, потому что моя сигнальная сеть нападения не пережила. В округе было пусто, поэтому я вылез наружу и повернулся к башне…

Что сказать? Башни не просто не было. На ее месте было месиво из камней, рассыпанное весьма неравномерно по большой площади. Насмешкой судьбы выглядел торчащий по центру композиции «Хаос и тлен сущего» кусок ванны. Моей прекрасной ванны, которой я толком и не успел воспользоваться.

Обидно было до слез. В это место было вложено столько сил и знаний. А сколько их осталось невложенных? Сколько планов похоронены под холодными камнями?

— Нагими мы приходим в мир этот и ничего не забираем с собой, уходя в мир иной, — процитировал местной Священное Писание Оливарес, который тоже вылез и с удовлетворением осматривал дело рук своих. Потому что такой взрыв — это следствие его чар, накрывших большую площадь и поразивших многих нападающих. В отличие от меня он не выглядел расстроенным, хотя под завалами наверняка осталось много его ценных вещей. А все потому, что здесь он был гостем и не вкладывал душу в улучшения моего жилища. Только деньги, да и те — от Ортис де Сарате. А я даже толком не успел поспать на собственном матрасе…

— Я ведь только начал делать освещение и не получил заказанный артефакт для проигрывания музыкальных кристаллов, — вздохнул я.

— Ваза… Я так и не разрисовала ее до конца, — печально сказала Исабель.

— Ваш огород и ваша клумба, дон Алехандро, от них ничего не осталось, — страдальчески дополнил список потерь Серхио, больше переживая о втором, что и подтвердилось продолжением его речи: — Так мы и не успели попробовать все варианты, о которых вы говорили.

— Это была кара Всевышнего, — вылезла Хосефа, — который не хотел, чтобы вы употребляли опасную еду.

Была она в стареньком халате, наброшенном на ночную сорочку, и стоптанных тапочках. Но почему-то ей и в голову не пришло, что кара распространилась и на нее.

— К которым относится куриное и свиное мясо, а также яйца? — уточнил я, потому что понять, где была пристройка, было невозможно. — Это когда у Всевышнего появились такие требования?

Хосефа обиженно засопела, потому что в местной религии постов не было, как и пищевых ограничений любого рода, а значит, возразить служанке было нечего. Но по поросенку она всплакнула, хотя там подросла такая тварь, что я бы не удивился, узнав, что он сбежал из эпицентра взрыва, попутно порвав встреченных по дороге магов.

Взошедшее солнце жизнерадостно освещало картину нашей жизненной трагедии, почему-то напомнив мне о медальоне падре Хавьера, который так и хранился в моих вещах невостребованным. Что же такого находилось в тайнике, что для умирающего падре Хавьера это казалось важнее всего? Когда-то я думал, что стоит сунуть в дела церкви нос — останешься без головы. Но сейчас, чтобы не остаться без столь важной части организма, нужно иметь в активе нечто большее, чем хорошее происхождение и дряхлый проклятийник в сподвижниках. Таким козырем мог быть церковный секрет…

Шуршание в траве заставило меня насторожиться. Но это оказалась всего лишь Жирнянка, чудом выжившая в случившемся катаклизме, но потерявшая все листья и уверенность в завтрашнем дне. С горьким шелестом она прыгнула и из последних сил вцепилась в меня обломками ветвей. Был бы голос — рыдала бы не тише Хосефы, которая как раз осознала, в какой заднице мы очутились.

И чего разнюнились? — проворчал Шарик, чье сочувствие к служанке уже закончилось. — Драпать надо, пока не пригнали сюда кого на проверку.

— Уходить нужно, — подал голос и Оливарес. — Только куда? В мои дома даже носа показывать нельзя.

В Стросу пока соваться не стоило, нужно было место, где мы могли отсидеться и нас никто не смог бы достать. Чисто теоретически я такое знал, поэтому решил проверить теорию еще и на практике:

— Я собираюсь возвратиться на Сангрелар.

Убежищем дона Леона хочешь воспользоваться? Хорошая идея.

Шарик заволновался, наверняка прикидывая, что скоро сможет навестить подругу и помириться.

— Я с вами, дон Алехандро.

Серхио был, как всегда, немногословен и уверен во мне.

— Имеет смысл, — пожевал губами Оливарес, — там магический поиск затруднен. Так что, Алехандро, я с тобой.

Будем на пару рассылать лучи проклятий с Сангрелара, потому что проклятийник ничего не забывал и никому не прощал, а сейчас у него прибавилось два врага: Карраскилья и Охеда.

— И я с вами, дон Контрерас. Пока я не пойму, откуда грозят неприятности, предпочитаю держаться проверенных людей.

Исабель уже забыла, почему она решила вчера уехать в Стросу или считает, что такого больше не повторится? Но я не железный, а она очень красивая и, как показал поцелуй, еще и страстная особа.

— Я вас тоже не оставлю, дон Алехандро, а то будете с Серхио питаться всякой гадостью.

Хосефа воинственно запахнула халат. Отговаривать ее желания не было, поскольку само ее появление в Дахене может оказаться для нас опасным. Так же думал и Оливарес, потому что взгляды, которые он бросал на служанку, после ее решения потеряли кинжальную остроту.

Жюли же не сказала ничего, только теснее ко мне прижалась, намекая, что рассчитывает на отборных мышей и восстановление былой красоты.

И если такая толпа в меня верит, разве я могу не оправдать их доверия?

Загрузка...