Дон Алехандро и Тайное Убежище

Глава 12

Назад мы тоже передвигались с остановками, но улов был значительно ниже — видно, повыбивали мы самых наглых из тех, кто промышлял грабежом, а не добычей ценных сангреларских ресурсов. Напала на нас только одна банда, да и та оказалась бедной и плохо экипированной.

— В следующий раз, дон Алехандро надо будет кружным путем возвращаться, — разочарованно сказал Серхио после подведения итогов. — Иначе деньги на оплату услуг Фуэнтес у нас скоро закончатся.

— Нехорошо постоянно эксплуатировать подругу Шарика.

— Вот именно. У тебя, Хандро, под боком целый герцог. А герцог — это что? Правильно, неиссякаемый источник доходов.

— Гусары с женщин деньги не берут, — намекнул я.

— Кто такие гусары? Впрочем, неважно. Я тебе предлагаю деньги брать не с женщины, а с ее отца.

— Идти к нему на содержание?

— Хандро, что за чушь ты несешь? Он тебя не будет содержать, он в тебя инвестирует. Сделает вклад в будущее дочери. И в будущее своих внуков, которых у него не будет, если вы проиграете. И он все это прекрасно понимает. Так что взять у него деньги не только можно, но и нужно.

— У него с доступом к деньгам так же туго, как и у меня, — намекнул я.

— Зато у него куда больше знакомых, которые могут ссудить нужную сумму.

— Посмотрим.

Вариант с попрошайничеством мне не нравился. Был он какой-то гниловатый. Одно дело, когда к тебе подходят с предложением в тебя инвестировать, и другое — когда ты клянчишь милостыню. К герцогу Болуарте с позиции просителя подходить было нельзя, не такой он человек, которому можно остаться обязанным. Пока он обязан мне, этой линии следовало придерживаться дальше, а в нее не вписывалась просьба о денежном довольствии.

Не успели мы выйти на поляну, как сразу обнаружили Жирнянку. Причем не заметить ее было невозможно. На кучке белых картофельных клубней изрядно похорошевшая Жюли прямо-таки бросалась в глаза. А еще она кокетливо помахивала веточками.

— Картошка… — восхищенно выдохнул Шарик и подался вперед. — Эта зеленая дурында не такая уж дура. Знает толк в правильном питании.

— Только есть эту картошку нельзя, — остудил я его пыл. — Сангреларская энергия.

— Точно… Какая жалость. — Судя по доносившемся от ками эмоциям, он готов был разрыдаться прямо у меня на плече. — Хотя постой-ка, сангреларская энергия там только в кожуре. — Он заволновался и слетел с моего плеча к вожделенной картофельной кучке. — Точно тебе говорю, только в кожуре.

Но добраться сразу ему не получилось: на его пути встала возмущенная Жирнянка, которой веточками радостно виляла, но только в мою сторону. Ками для нее был всего лишь ценной добычей, которая была ей необходима для наращивания веток и листьев, поэтому его она попыталась цапнуть. Шарик, разумеется, увернулся и возмущенно бросил:

— Скажи ей, чтобы прекратила. Это слишком серьезное дело, чтобы пускать его на самотек.

— Жюли, умница ты моя, — заворковал я, подойдя и поглаживая льнущие ко мне ветви. — Пусть дядя Шарик осмотрит картошку. Вдруг он для тебя найдет несколько вкусных мышек прямо там?

У Шарика аж шерсть встопорщилась, когда я в очередной раз назвал его дядей какого-то мерзкого растения. Но я понятия не имел, как иначе Жирнянке дать понять, что грызть ками нельзя. Во всяком случае, конкретно этого ками. Других-то пусть грызет сколько хочет, а этого ками нельзя, он наш. Правда, Шарик к Жюли любовью тоже не проникся и время от времени намекал, что все нормальные растения остались там, при башне, и если Жирнянка не погибла, как остальные, то это не значит, что она и дальше подходит как источник алхимических ингредиентов. Неправильный источник непременно приведет к неправильным результатам, уверял Шарик. И добавлял, что от всего бесполезного нужно избавляться тут же.

— Шарик, подумай о том, что Жюли можно натренировать на поиск картофеля, — намекнул я. — Это сколько пользы будет.

Шарик подумал и хорошо подумал, потому что он явно начал что-то транслировать Жирнянке. Пообещал ей, наверное, не несколько мышек, а сразу десяток в обмен на постоянное сотрудничество. Жюли неуверенно затрепетала листочками, то ли соглашаясь, то ли торгуясь — ее язык жестов я понимал пока лишь приблизительно. Зато Шарик точно понял, что она хочет сказать, замахал лапами и проскочил-таки к картофельной кучке.

— Чего это он, дон Алехандро? — озадаченно спросил Серхио.

— Проверяет, можно ли эти клубни есть.

— А смысл их проверять? Они же сангреларские.

— Говорит, неправильная энергия там только в кожуре. А значит, сам картофель можно есть.

— Да вы что?

Серхио уставился на Шарика и картофельную кучку, стараясь не пропустить ни мига из столь важной экспертизы. Тем временем ками деловито чуть ли не обнюхивал каждый клубень, в пару запустил коготь и потом внимательно его изучил. Картошка была сочная и явно только недавно выкопанная — на некоторых клубнях земля еще не высохла. Какой трудолюбивой оказалась Жирнянка. Пока мы ходили к Уларио и валялись в тени местного дерева, она, не покладая корешков, выкапывала и стаскивала клубни, чтобы меня порадовать.

Я гладил ее по веточкам с пока еще редкими и мелкими листочками и приговаривал, какая она умница, что позаботилась обо мне. На попытку Серхио сделать то же самое она грозно клацнула крошечными, пока еще не отросшими зубками, намекая, что фамильярность — только для меня.

— Вот ведь злючка. Я ее похвалить хотел.

— Ты лучше ей чего-нибудь вкусного принеси.

Жирнянка согласно завиляла ветками.

Наконец Шарик осмотр закончил и вынес вердикт:

— Если срезать кожуру потолще, можно есть безбоязненно.

Оттранслировал он в этот раз свои соображения так, что услышал и я, и Серхио. Компаньон засомневался:

— А точно ничего не будет?

— Ты можешь не есть, — предложил Шарик, любовно обходя картофельную кучку по кругу. — Корнеплодов мало, чем меньше ртов — тем больше на каждого придется итогового блюда.

— Я верю, что дон Алехандро не станет предлагать порченый продукт, — вывернулся Серхио.

И принялся аккуратно перекладывать картошку в один из пустых мешков, которые мы брали с собой в расчете на добычу с бандитов. Расчет оказался слишком оптимистичны, но теперь у нас было чем заполнить хотя бы этот мешок. Шарик крутился рядом, отслеживая каждый клубень и чуть ли не считая их. Не иначе как потом будет проверять на нецелевое использование — все должно пойти в общий котел и честно делиться на всех, а не откладывать в секретные кладовые кого-то одного. Если, конечно, этот кто-то один не ками.

Наконец все, даже самые мелкие, клубни нашли свое место в мешке, Жирнянка и Шарик залезли ко мне на руки, ревниво косясь друг на друга, и я открыл портал в Убежище. В кабинет мы с Серхио прошли настолько незаметно, что спор с той стороны двери даже не утих.

— А я вам говорю, дон Оливарес, что это не сработает, нужно вектор чуть подправить.

— Я по вашей просьбе уже несколько вариантов с подправленными векторами использовал, — сварливо ответил Оливарес. — И заметьте, дон Болуарте, ни один из них не оказался успешным.

— Зато они дают безопасность. Вы хотите вскрыть кабинет или его взорвать? Ваш вариант наверняка приведет к взрыву. Мне моя жизнь еще дорога. Что вы за проклятийник такой, если простейшие чары развеять не в состоянии?

То есть, пока я бегал по просьбе герцога, тот изо всех сил пытался проникнуть в мои тайники? Да уж, послал Всевышний союзников. Аристократы, а ведут себя как мелкие жулики. Хотя, конечно, среди мелких жуликов чародеи не водятся, последние — жулики покрупнее.

— Шарик, ты говорил, что Убежище после того, как я отсюда выхожу, впадает в стазис…

— Я говорил? — Шарик, как мог, показывал свое удивление: и лапами разводил, и глаза прятал. Но так как глаз у него было слишком много, все равно часть была на виду и смотрела на меня виновато. — Ты что-то путаешь, Хандро. Я говорил, что все чародеи должны выйти из Убежища, чтобы оно впало в стазис. Оно с них продолжает качать энергию и подпитывается, так что стазис — нерациональное неиспользование ценного чародейского ресурса.

Было видно, что Шарик сочинял все прямо на ходу, хотя в одном он был прав: было видно, что чародеи в плане накачки энергией убежища времени не теряли, заправляли от души, хотя наверняка об этом не догадывались. Даже я не чувствовал, как Убежище тянет из меня чародейскую энергию, настолько это делалось незаметно. А ведь я был основным источником…

— А сказать, что ты не знаешь — не судьба? Я от этого хуже о тебе не подумаю, потому что понимаю, что у дона Леона были секреты, которые он не доверял даже тебе.

— Да, — вздохнул Шарик, — дон Леон был талантливым чародеем, не то что эти. Который час возятся, а запирающие чары не смогли снять. А все почему? Потому что отпереть их можно только изнутри.

Что я и сделал, после чего резко распахнул дверь, едва не стукнув будущего тестя. Дон Оливарес оказался предусмотрительней: он стоял в стороне, поэтому успел притвориться, что изучает картину на стене.

— Что это вы тут делаете, доны?

— Тебя ждем, Алехандро, — проворчал Оливарес. — Оставил нас тут на целый день, заниматься нечем. Вот мы с доном Болуарте и принялись размышлять, как устроена защита. Все же Убежище сделано Мурильо, нам есть чему у него поучиться.

Герцог нетерпеливо махнул рукой, останавливая речь. Уж он точно оправдываться не собирался.

— Что там с нашими газетами, дон Алехандро?

Я вытащил и отдал всю пачку.

— Газеты и письма нам будет приносить знакомая порталистка, — пояснил я. — Уларио обвешен портретами моими и Исабель.

— Кто ищет? — напрягся Болуарте.

— Сеньорита не знает. Говорит только что государственные структуры.

— Сеньорита? — возмутился Болуарте. — Пока мы тут решаем государственные проблемы, сидя взаперти, вы развлекаетесь с девушками? Не кажется ли вам, дон Алехандро, что в свете ваших обязательств в отношении моей дочери, это выглядит некрасиво?

— Исабель сеньориту Фуэнтес знает.

— И что? Это что-то меняет?

Как мне показалось, герцог возмущался только для вида, чтобы отвлечь внимание от своего неприглядного поступка. Я демонстративно запер дверь в кабинет и сказал:

— Это меняет все. А вот вы, дон Болуарте, задолжали мне объяснение, почему вы не только не удержали дона Уго от попытки взлома защитных чар, но и сами в этом активно участвовали.

Болуарте не ответил, а принялся смотреть на меня своим фирменным взглядом, от которого обычный смертный должен был если не свалиться без чувств, так хотя бы почувствовать себя виноватым и побежать заглаживать свою вину перед доном. Куда побежать? Это Болуарте придумал бы быстро.

— Молчите, дон? В то время как я, рискуя жизнью, пробираюсь в поселение по вашему поручению, вы портите мое Убежище.

— Не выдумывайте, дон Алехандро, — недовольно ответил Болуарте.

— Папа, вы ругаетесь? — в гостиную впорхнула Исабель.

— Мы не ругаемся, я говорю твоему избраннику, что встречаться с сеньоритами, в то время как мы в опасности, не самая хорошая затея, — пошел в атаку Болуарте, решив перевести огонь на меня.

— С сеньоритами? — Лоб Исабель перечеркнула тоненькая вертикальная морщинка. — С какими еще сеньоритами?

— С сеньоритой Фуэнтес, — пояснил я. — Кстати, она помогла мне выбрать для вас маленький подарок.

— Дожили… — проворчал Болуарте, вложив в короткое слово смысл целой фразы: «Дожили до того, что любовница выбирает подарки невесте». Но Исабель с сеньоритой Фуэнтес была знакома, поэтому конкуренткой ту не посчитала. Ее куда сильнее заинтересовал сюрприз.

— Какой подарок?

— А как ты думаешь?

— Исходя из вкусов сеньориты, это должно быть что-то съедобное, — улыбнулась Исабель.

— Ты совершенно права, — ответил я и торжественно вручил пакет с конфетами.

Донна заглянула внутрь, счастливо улыбнулась и хотела было уже бежать к себе, как внезапно Серхио спросил:

— Дон Алехандро, куда нести картофель?

Он потряс мешком, к которому сразу прикипели взглядом и Исабель, и Оливарес, и Шарик. И это я еще не говорю про самого Серхио. Может, и правда для местных жителей картофель — наркотик и Хосефа переживала не напрасно? У меня, конечно, зависимости почти нет, но я же тренировался в другом мире и в другом теле.

— На кухню, конечно, Серхио, — вздохнул я.

— Вы будете жарить картофель, Алехандро? — Исабель смотрела на меня с обожанием, напрочь забыв про выбранные сеньоритой Фуэнтес конфеты. — Сейчас?

— Нужно проверить на сангреларскую энергию, — важно сказал я. — Поэтому пробу буду снимать я один.

— Ты слишком ценен, Хандро. Рисковать должен я.

Он даже лапку к пушистой груди приложил, показывая свое желание пожертвовать собой ради меня.

— Дон Алехандро, давайте испытаем на мне?

Оливарес был куда предусмотрительней, потому что он сначала проверил мешок чарами, а уже потом страдальчески сказал:

— Я уже стар, свое отжил, поэтому логично проверять на мне.

Герцог Болуарте смотрел на этот цирк, не понимая, что происходит. Открыть от удивления рот ему не позволяло только герцогское воспитание. Ну, это ненадолго: с нами поообщается, чего только не понаберется. Чувствую, в строю поедателей картошки сегодня будет прибавление…