Дон Алехандро и Тайное Убежище

Глава 22

Призрак последнего Бельмонте разбушевался так, что замок заходил ходуном. Когда мы с Исабель выскочили во двор, Оливарес в ужасе таращился на качающиеся башни.

— Что вы наделали? — заорал он. — Замок же сейчас развалится!

— Дон Уго, это не мы, это призрак.

— Какой еще призрак?

— Призрак последнего Бельмонте.

Тот потихоньку начал успокаиваться, и стены прекратили качаться. Вообще, странное зрелище: казалось, что стены сложены не из камня, а представляют собой монолитный кусок резины, потому что изгибались они самым причудливым образом, но при этом ни единого камушка не то что не выпало, даже не шевельнулось.

Идея разрушить алтарь теперь не казалась заманчивой, потому что я был уверен, что при этом призрак перестанет ограничиваться жилой частью, получит возможность бывать по всему замку, а то и острову. Настроен он не слишком дружелюбно, так что проблемы начнутся сразу.

— Нужно было учить некромантию, — проворчал Шарик, забираясь опять на мое плечо. — Но кто знал, что на нее столько завязано.

— Дон Леон?

— Дон Леон хотел разобраться с живыми. Проблемы мертвых и даже собственного посмертия его не волновали. Он занимался проклятиями на очень высоком уровне. Именно поэтому Оливарес так хочет сунуть нос в его записи: понять, как можно проклясть всех носителей одной крови.

Шарик вытянул вперед одну из лап, на которой оказался сломанный коготь, и тяжело вздохнул. Не поинтересовался, нет ли у меня с собой маникюрных ножничек и пилочки, а сразу начал отгрызать по-взрослому.

— Давайте по порядку, что вы делали, — сказал Оливарес, подозрительно косясь на замок. На ворота он тоже косился, но площадка между ними и замком казалась ему самой безопасной, поэтому он как стоял по центру, так и продолжил.

— Ничего мы не делали, — ответила обиженно Исабель. — Свернули в первый же коридор и открыли дверь в детскую.

— Зачем вам детская? Хе-хе. Все взрослые люди понимают, что сначала надо открывать дверь в спальню.

Исабель вспыхнула, но от злости, а не от стыда. Уверен: будь Оливарес помоложе, получил бы по физиономии. А так — старость нужно уважать, даже если она не уважает никого и сама уважения тоже не заслуживает.

— Пошло, дон Уго, — заметил я. — Вы же понимаете, что мы не выбирали дверь. Какая первой попалась, ту и открыли.

— Я просто удивился, что вам первой попалась именно детская, а не гостиная, — вывернулся Оливарес.

— Скорее всего, мы попали на этаж личных покоев, на который посторонних не пускают. И там не детская, а скорее игровая. Кровати нет.

— Кто о чем, а Алехандро о кровати, — победно сказал Оливарес. — А в пошлости почему-то обвиняют меня. Так что вы там делали, что призрак взбесился?

— Мы ему сказали, что являемся новыми собственниками замка. Ему это не понравилось. Мол, если не Бельмонте, так никто.

— Точно больше ничего не говорили?

— Точно. Донна Болуарте не сказала ни слова о том, какого цвета будут там шторы после ремонта.

— Какого ремонта? — возмутился Оливарес. — Разве можно говорить о таком в присутствии призрака последнего владетеля?

— Мы и не говорили. Это уж вы сами себе навыдумывали, дон Уго, как это у вас обычно бывает. Он взбесился, потому что он мертвый, а мы живые, и потому что его собственность теперь принадлежит нам. Существование его ограничено жилой частью замка, здесь кто угодно со временем взбесится.

— Предлагаю покинуть замок, пока он в состоянии покоя, — сказал Оливарес. — Хотя про него уже точно можно сказать, что проснулся.

Я бросил удивленный взгляд на замок, пытаясь понять, с чего так решил Оливарес. Но проклятийник оказался прав: то, что раньше выглядело как мертвое здание, сейчас приобрело жизнь и стряхнуло с себя уныние прошедших веков. Теперь замок выглядел светло и радостно, как наверняка себя чувствовал выгнавший нас Бельмонте, от которого непонятно что осталось. Выходит, он в замке пока больший хозяин, чем я. Это следовало срочно поменять.

— Шарик, как думаешь, что держит здесь Бельмонте? Ты говорил, что душу задерживает важное незавершенное дело.

— Даже если с этим так, то он уже забыл, что его держит, — с кептически сказал ками . — В нем осталась одна ненависть, а вот гласа разума нет. Призраки, знаешь ли, тоже свихиваются, особенно когда рядом устраивают постоянные массовые жертвоприношения. Я не знаток некромантии, но, сдается мне, договориться с ним не выйдет, как у тебя было с Торрегроса. Тот четко знал, чего ему надо, чтобы уйти на перерождение. И был совсем юным призраком.

— А этот теперь тут с концами? Потусторонний мир его не принимает?

Шарик удивленно на меня уставился всеми бусинками глаз.

— Какой еще потусторонний мир? Все уходят в воронку перерождений, она и выплевывает новую душу, когда срок приходит.

И от того, как ты себя вел в прошлой жизни, зависит то, в какое тело ты попадешь? Человека, ками или вообще, прости господи, баобаба. Интересно, есть ли здесь баобабы? Картошка теперь есть…

— То есть наказание за свои злодеяния Бельмонте не получит?

— Он уже получил. Посиди в одиночке двести лет — однозначно свихнешься.

То есть забрасывание его в эту воронку будет актом милосердия? Узнать бы еще, как это сделать. Размышлял я об этом всю обратную дорогу, но так ничего не смог придумать, знаний не хватало. Зато было у кого проконсультироваться при возвращении.

На поляне нас уже ожидал взгрустнувший Болуарте в компании порталиста и еще одного неизвестного дона, отрекомендовавшегося специалистом по некромантии.

— Где тут у вас неизвестная нежить, терроризирующая местное кладбище? — потирая руки, поинтересовался он.

— Мы с ней уже разобрались. Но у нас теперь появился призрак последнего Бельмонте. Непосредственно в замке. И он, знаете ли, гадит даже поболее.

Энтузиазм некроманта как корова языком слизала.

— Ну что вы, доны, меня не предупредили? Такие возрастные призраки для упокоения требуют специальной подготовки.

— А неизвестная нежить на кладбище подготовки не требует? — удивился я.

— Она свежая. В любом случае прибивается быстро и без особых затрат, — важно ответил некромант. — А долго живущий призрак представляет собой проблему посерьезней. Особенно когда находится в замке, владельцем которого был при жизни. Там знаете сколько подводных камней?

— Он просто боится связываться с призраком Бельмонте, — пояснил Шарик. — Они и при жизни были мстительными сволочами, а уж после смерти это свойство должно было многократно усилиться.

— Призрак заперт в жилой части замка.

— Там есть жилая часть? — удивился некромант.

— При его жизни, разумеется, была, там и заперт.

— Это облегчает задачу, — задумался некромант. — Нужно перенести точку привязки в другое место. Например, на кладбище. Разумеется, предварительно мне его нужно осмотреть.

При упоминании некромантом кладбища я напрягся, а вот дон Болуарте напротив, вдохновился, не иначе как решив, что совсем скоро вступит во владение спорным имуществом, поэтому воодушевленно сказал:

— Так пойдемте же на кладбище, доны, решим этот вопрос раз и навсегда.

— Э, нет, — остановил я их. — На моем кладбище больше не будет никаких некромантов.

— Вашем, дон? — пренебрежительно бросил некромант. — Это кладбище дона Болуарте, как, впрочем, и замок. Ему и решать.

— Э-э-э-э, — протянул герцог, который без меня не мог пройти ни на кладбище, ни в замок, хотя успешно притворялся их собственником. — Алехандро получает это в качестве приданого моей дочери, поэтому уже сейчас может распоряжаться как замком, так и кладбищем.

— И картофельной клумбой, — ехидно добавил Шарик. — Там, между прочим, уже первые всходы есть. Смотри, чтобы не затоптали.

Информация о картофельной клумбе изрядно подняла настроение. Жирнянка посторонних опасалась и при них ко мне не выходила, но за свою самоотверженную деятельность заслужила целый букет мышей и почесывание за листиками.

— Вы не торопитесь, дон Болуарте? — поинтересовался некромант.

— Нет, конечно. Алехандро мне уже почти как сын, — пояснил свою позицию герцог. — Только его я вижу зятем. Только ему я доверяю полностью.

Он привычно выпятил грудь, вставая в позу благородного высокопоставленного дона, но некромант к нему интерес уже потерял, повернулся ко мне.

— Так что будем делать с кладбищем?

— С кладбищем, дон, мы не будем делать ничего, — ответил я. — Только с призраком в замке. В идеале: выяснить, что нужно, чтобы он добровольно ушел на перерождение, оставив замок в целости и сохранности. Потому что влияние призрака на замок огромно, хоть и ограничивается жилой частью.

— Вы хотите, чтобы я с ним беседовал? — удивился некромант. — Я не веду переговоры с разумной нежитью. Я ее уничтожаю.

— Вместе с замками? Дон Болуарте, кого вы привели? Вы же хотели специалиста, а это явно начинающий.

— Я начинающий? Я? — возмутился некромант.

— Вариант с разрушением замка нас не устроит, — холодно сказал герцог. — Если бы вы об этом предупредили сразу, я бы попросил кого-то другого. Уверен, дон Карраскилья подобрал бы кого-то квалифицированного, пусть пришлось бы подождать подольше.

Выглядел он смертельно оскорбленным тем, что ему подсунули кого попало. Но не меньше оскорбился и некромант.

— Я — неквалифицированный некромант? Не будь я Рамон Дорадо, если не докажу обратное! Пойдемте. Попытаемся переговорить с вашим призраком. Хотя дохлый это номер. Помяните мое слово, его все равно придется развеивать.

Оливарес выразил желание подождать нас на полянке. По его словам, замковой романтики за сегодня он набрался доверху. Компанию ему решил составить порталист, а также внезапно дон Болуарте и его дочь. На Исабель наверняка произвела впечатление ярость призрака, бросавшегося игрушками, а вот чего опасался дон Борлуарте, признаться, я не понимал. Более того, его отсутствие могло плохо сказаться на легенде. Но объяснять он ничего не стал, лишь заявил, что на сегодня находился и имеет права просто посидеть. И я бы понял, если бы у них были пледы и корзинки с едой и напитками, но нет — сгрудились посреди поляны, боясь подойти к ее краям, и собирались всей толпой ждать меня там.

Так что пришлось возвращаться в замок в компании дона некроманта и Шарика. Последнему я доверял намного больше. Во всяком случае, он не поводил носом в сторону кладбища, как будто принюхивался к весьма аппетитным запахам. Не знаю уж, чем для некроманта пахли могилы, но надышался дон Дорадо по дороге до счастливой улыбки во весь рот. У него даже цвет лица немного изменился. Некромант самую малость порозовел, хотя последнее могло быть следствием того, что при дневном свете некроманты работают редко и конкретно этот начал обгорать.

— Еще один маньяк на нашу голову, — проворчал Шарик. — Интересно, это некромантия изменяет чародеев или туда сразу идут люди с отклонениями? Но что понятно совершенно точно: до кладбища его допускать нельзя. Всосет все, что осталось после Фуэнтес. Вон как его плющит даже на расстоянии…

Мнение Шарика полностью совпало с моим. Так что я даже решил останавливать дона любыми способами, если он вдруг не сможет сдержаться и пойдет на запах. Но некромант носом крутил, а с дороги не сворачивал, поэтому мы дошли без приключений. А вот когда зашли внутрь, я сразу почувствовал, что мой спутник замку не по нраву. Я даже не успел ему сказать, чтобы уходил, как внезапно вывалившаяся из стены державка под факел тюкнула дона по темечку. Некромант охнул и осел на лестнице, а замок недовольно загудел и вернул подсвечник на место, предупреждающе им покачивая. Дона пришлось вытаскивать немедленно, пока на него не свалилось еще что, потому что замок посчитал, что некромант в нем лишний. Именно замок, а не призрак — почему-то в этом я был полностью уверен.