Дон Алехандро и Тайное Убежище

Глава 23

Некромант мне попался упитанный, тащить его было тяжело, особенно по лестнице, где его ноги бились о ступеньки с громким неприятным звуком. Но вытаскивать было надо, потому что стукнувшая его державка волшебным образом встала на место, зато другие радостно выкручивались из стен и, если бы я не отшвыривал их в стороны, давно бы забили дона до смерти. А что случается с мертвыми телами в замке, я помнил. Несколько штук мне отбить не удалось, поэтому лоб некроманта украсила громадная шишка, а туловище — наверняка не менее громадные кровоподтеки, которые под одеждой видны не были.

Закончилось нападение, как только удалось вытащить дона наружу, во двор, даже не за ворота. Тащил я его исключительно на адреналине, и как только понял, что ему больше ничего не угрожает, так силы меня сразу и покинули, тело само выскользнуло из рук, и, боюсь, некромант опять приложился головой, теперь уже о камни двора. Впрочем, на фоне тех повреждений, что уже были, это пройдет незамеченным.

— Да уж, — сказал неодобрительно Шарик, который при первых намеках на проблему рванул к выходу и наблюдал за тем, как я выволакивал дона на улицу, сидя во дворе замка. — И это лучший специалист по некромантии, которого смог выделить король своему единственному наследнику. По-моему, Хандро, это неуважение. Или он не считает тебя наследником, или с некромантами в Мибии беда.

Он вскарабкался по моему камзолу и занял привычное место на плече: обзор лучше, достучаться до хозяина проще. Причем не только мысленно, но и физически.

— Скорее второе. Дон Дорадо был уверен в своих силах. Но и столкнулся он не с некромантией.

Я вытер лоб, с удивлением обнаружив на нем кровь. Неужели мне тоже прилетело? А нет, это осталось от дона Дорадо. Я создал чары воды и с облегчением умылся. Не думаю, что я стал от этого чище, скорее размазал грязь по лицу.

— Чего это не некромантия, Хандро? — возмутился Шарик . — Это ж наверняка работа призрака Бельмонте.

Я критически осмотрел некроманта, пострадавшего при попытке заняться непосредственно тем, ради чего его приглашали. Умирающим он не выглядел, значит ничего существенного не повредил. Сознание рано или поздно вернется, и это точно не будет зависеть от моих усилий. Мне даже под голову ему нечего было положить, не говоря о более серьезных действиях. Остается надеяться, что голова у мужика крепкая. А как иначе? Наверняка не впервые в нее прилетело.

— С чего вдруг? Он ограничен небольшой частью замка. А вот сам замок защищает хозяев. Дон Бельмонте, конечно, сейчас немного мертвый, поэтому появление некроманта, намылившегося не в ритуальный зал, было воспринято как угроза.

— Думаешь?

Шарик изобразил мыслительную деятельность путем почесывания лапой затылка. От позорного побега он уже полностью оправился. Хотя почему позорного? С его габаритами — это не побег, а необходимое стратегической отступление. Даже если бы на него не охотились специально, одно случайное попадание оставило бы от ками мокрое место.

— Думаю. Ты же сам говорил, что управление замком я делю с призраком. Значит, замок его считает таким же хозяином, как и меня. Если не более приоритетным. Вот и защищает.

— Интересная особенность. Не знал, что так можно.

— У Мурильо такой защиты не было?

— У них попроще было, потому замок и снесли под ноль. — Шарик вздохнул. — Дон Леон говорил, что там должны были сохраниться подвальные помещения, но сам он так и не собрался проверить. У него все силы уходили на подготовку мести Бельмонте. Ну и чтобы не умереть раньше времени.

— С последним у него так себе получилось. Да и с местью, кстати, тоже.

Шарик оскорбился за бывшего хозяина.

— Утверждение спорное, потому что Бельмонте таки вымерли, что доказывает призрак их последнего представителя в замке. Важен результат, а его дон Леон получил, хоть и не успел увидеть.

Мне казалось, что это классика эксперимента: когда идет все наперекосяк, с нарушением всех мыслимых и немыслимых правил, то итог выходит более чем удовлетворительным, а когда действуешь строго по инструкции, получаешь пшик. Вот и у дона Леона все пошло наперекосяк, но тем не менее вырулило на нужную колею.

— Как думаешь, Шарик, удастся с призраком договориться?

Ками выпучил на меня все глаза.

— Хандро, сдурел? Зачем тебе с ним договариваться? Этот некромант не сдох. Он поваляется, придет в себя и придумает, как выкурить призрака, не заходя в замок. Либо дистанционно, либо тебе чего-нибудь вручит.

— Ага, ловушку для призраков или призрачный дихлофос. Шарик, это нерационально — изгнать призрака и даже не попытаться получить хотя бы часть его знаний.

У меня были опасения, что при изгнании призрака методами некромантии замок развалится по камушку. У этой сущности явно были для этого и силы, и возможности, и наверняка найдется желание. Потому что я ни за что не захотел бы отдавать свой замок какому-то левому мужику, пусть даже он живой, а я немного нет. Разрушение замка мне казалось слишком дорогой платой за отправку последнего Бельмонте туда, где его уже заждались. А еще мне почему-то было жаль чародея, которого собственные чары обрекли на одиночное заключение на два столетия. Иногда смертная казнь с окончательным уходом на перерождение гуманнее, чем такая вот псевдожизнь.

— Ого, чего ты задумал, — восхитился ками. — Положим, часть знаний ты сможешь выцепить с алтаря. Там за время, прошедшее со смерти последнего Бельмонте, накопилось столько, что любой профессор чародейского университета согласится расстаться с чем-нибудь не очень жизненно необходимым, чтобы сунуть туда хотя бы нос.

На мой взгляд, алтарь следовало разбить. С получением знаний или без — это уж как дело пойдет. Потому что если кто-то заподозрит, что я мог проникнуть в тайны, хранимые алтарем, то на меня начнется точно такая же охота, как и на Бельмонте. В своей способности противостоять я не обольщался: если уж ему не удалось выжить с кучей знаний и умений, то уж мне, чародею почти нулевого уровня по сравнению с Бельмонте, рассчитывать вообще не на что. Да, Шарик местами меня поднатаскал, а с Оливареса я надергал знаний по проклятьям, но это была всего лишь капля в море. Мне нужен был нормальный учитель, и я подумывал предложить это место призраку.

Идиотская идея? Возможно. Но он наверняка понимает, что выкурить его из замка и отправить на перерождение вполне возможно. Конечно, за двести лет да при отсутствии мозгов он мог стать совершенно недоговороспособным, но попробовать-то стоит.

Я кивнул сам себе и направился к входу.

— С тобой не пойду, — спохватившийся Шарик скатился с моего плеча со скоростью снежной лавины, собирающейся точно накрыть неосторожного лыжника. — Все равно там от меня помощи в разборках с призраком не будет. Не силен я в некромантии.

Шарик явно опасался пострадать в разборках между владельцами замка, что при его размерах было вполне объяснимо: он даже цапнуть призрака не может, поскольку последнему уже никакие яды не страшны.

Но для меня разговор без посторонних был предпочтительней.

— Дон Бельмонте, — позвал я сразу, как свернул в тот коридор, — в прошлый раз, как мне кажется, мы друг друга немного недопоняли. Попытаемся поговорить еще раз?

Он выплыл из стены и мрачно на меня уставился, сложив руки на груди.

— Чего тебе, смертный? Понравилось бегать от меня по коридорам?

Он злодейски захохотал, но слишком театрально, чтобы это были его собственные чувства, а не то, что он хотел показать. За эти годы призраку одиночество надоело хуже горькой редьки, и сейчас из него сквозило осторожное любопытство, которое неумело маскировалось высокомерием.

— Дон Бельмонте, есть причина, по которой вы остались? Или вы не уходите на перерождения из-за больших количеств смертей на совести?

— Разве это большие? — усмехнулся он. — Сам я убивал лишь тех, кто хотел убить меня. Не ради опытов, не ради запугиваний, не в результате несчастных случаев. Но отнять жизнь у убийцы заповедовал даже Всевышний.

— Разве он не говорил о смирении и доброте? — предположил я.

— Тот, кто смиряется, слишком рано уходит на перерождение, — раздраженно сказал призрак. — Не завершает то, что должен. И это куда хуже, чем убить парочку негодяев.

— Положим, вы парочкой не ограничились, дон Бельмонте. Кстати, я должен представиться: дон Алехандро Торрегроса, наследный, но пока не признанный принц объединенного государства Мибии и Гравиды.

— Я не считал, сколько чародеев и воинов пытались меня убить. Мне, дон Торрегроса, было не до этого.

Смена обращения была хорошим признаком.

— Поэтому на вашей совести много смертей, дон Бельмонте.

— На вашей тоже, дон Торрегроса. Все убийства, которые вы совершили, дают отпечаток на вашей душе. И таким, как я, все это видно.

Дон Леон и Шарик действительно напрасно пренебрегали некромантией. Одни видят все мои связи с покойниками, другие — все смерти на моей совести.

— Они тоже пытались меня убить, дон Бельмонте. Признаться, мне за их смерти не стыдно. Они были плохими людьми.

— Вот видите, дон Торрегроса, — придвинулся ко мне призрак с яркой мальчишеской улыбкой. — Вы тоже не смогли поступить иначе. Плохие люди должны умирать, чтобы жили хорошие.

А ведь он был очень молод, когда погиб. Постарше меня нынешнего, но примерно в возрасте меня прошлого. Если постарше, то на самую малость. И в то же время из него вышел чародей, которого боялись все континенты. Настолько боялись, что объединились, чтобы уничтожить. Возраст, конечно, не показатель: мне кажется, что за то время, что я сюда попал, я стал намного взрослее. Уж по отношению к жизни — точно. Когда знаешь, что тебя ничего не прикрывает, это очень мотивирует.

— И все же, дон Бельмонте, что именно вы не завершили такого, что оно не отпускает вас из этого места.

— Алтарь, дон Торрегроса, — неохотно признал он.

— Согласен, дон Бельмонте, он должен быть разрушен. Сначала я этого не понял и просто его отключил…

— Каким образом вы его отключили? Это невозможно.

— Я же не зря говорил, что являюсь наследником замка. Замок меня признал и выдал такие же права, как и вам. Даже больше, потому что я могу ходить где угодно, а вы, дон Бельмонте, нет.

— Не дурите мне голову, дон Торрегроса, не мог признать замок того, в ком нет ни капли крови Бельмонте.

— Видите ли, дон Бельмонте, у меня раньше было другое тело. По воле Всевышнего меня перенесло в то, которое осталось без души на алтаре. И мое прошлое тело имело к вам самое непосредственное отношение.

Понял он все очень быстро, почти мгновенно.

— Эко вы завернули, дон Торрегроса, который на поверку и не Торрегроса. Надеюсь, с моей стороны вы не рассчитываете на сыновние чувства?

— Их было бы странно испытывать к человеку, который вас младше, дон Бельмонте. Я к вам отцовские тоже не испытываю, так что мы квиты, в некотором роде. Но вопрос с алтарем должен быть закрыт, именно для этого я был призван сюда, как мне кажется.

— Да, с ним я дал конкретную промашку, дон Торрегроса, — вернулся к официальной речи призрак. — Мне казалось это выходом: жертвы приношу не я, но я получаю от этого преимущества. А часть алтарной силы шла, да, впрочем, и сейчас идет на нужды замка.

— Полезная опция, дон Бельмонте.

— Мое изобретение, дон Торрегроса.

— Вам достались хорошие гены, дон Бельмонте. Не только сильная магия, но и хорошие мозги.

— Намекаете, что вы их все отдали в мою пользу, дон Торрегроса?

— Иной раз передача не сопровождается потерей, дон Бельмонте, если вы понимаете, о чем я.

— С вами приятно беседовать, дон Торрегроса.

— Общая тайна сближает, дон Бельмонте.

Мы так и стояли в коридоре. Призрак то приближался, то немного отплывал назад, как будто перегораживал мне дорогу.

— Признаться, за эти годы я соскучился по нормальной беседе, — заметил он. — Но вернемся к вопросу алтаря. Я хочу, чтобы вы его разрушили, дон Торрегроса.

— Но тогда вы нас покинете, дон Бельмонте.

— Вы думаете, дон Торрегроса, меня радует такое существование в заключении?

— Но после разрушения алтаря, дон Бельмонте, вас уже ничего не будет удерживать.

— Но меня ничего и не будет удерживать от ухода на перерождение, дон Торрегроса.

— Это если мы с вами не заключим договор, дон Бельмонте.

— Какой еще договор, дон Торрегроса?

— Мне нужен нормальный учитель, дон Бельмонте.

Он аж замерцал от неожиданности, как будто раздумывал, достаточно ли я нормален и не пора ли ему впитаться в стену и тем самым прекратить разговор.

— Вы предлагаете призраку стать своим учителем?

— Уверен, что он будет куда лучше нынешнего.

Бельмонте вгляделся в меня.

— У вас и без того две ученические метки, дон Торрегроса.

— Где две, там и третья, дон Бельмонте. Тем более что один учитель уже ушел на перерождение, почти ничему меня не научив, а второй, можно сказать, одной ногой уже там же.

— Я буду привязан. Уже не к замку, а к вам дон, Торрегроса.

— Зато я не буду сидеть на месте, дон Бельмонте.

Он завис, и я уж было подумал, что призрак возьмет время на подумать, но внезапно он сказал:

— А давайте, дон Торрегроса, уверен, нам найдется что обсудить и без учебных задач.

И это было прекрасным доказательством того, что два разумных благородных дона всегда смогут договориться к общей выгоде.