Дорога без конца

Глава 1

Хар был занят. Он быстро и аккуратно укладывал вещи в большую сумку, на которой крупными буквами мерцало его очередное прозвище: Хронометр.

Прозвища в группе были в ходу, подлинные имена здесь не приветствовались. К слову, если разобраться, то прозвище — штука неплохая. И в отличие от имени прекрасно характеризует индивидуума. Но, к сожалению, к прозвищам постепенно привыкаешь, как к своим родным именам. А психологам это почему-то не нравится. И поэтому, к еще большему сожалению, прозвища приходится довольно часто менять. Что совсем не есть хорошо. Увы, специфика работы.

— Смотри, — негромко протянул Свисток, покосившись на экран маленького комма, который был закреплен у него на поясе. — К нам опять гости. Интересно, кто на этот раз?

Хар скосил глаза, но ничего не ответил — пришедшие его мало интересовали. Он спешил, оставалось мало времени. Процедура сдачи личных вещей была длительной и нудной: после упаковки сумка оказывалась в обширном общем сейфе, а потом перемещалась еще куда-то. И пока она не замирала в своем неведомом хранилище, полагалось стоять на месте и ждать: вдруг контролю что-то не понравится. Тогда сумка возвращалась обратно и ее приходилось перекладывать. Такое не часто, но бывало.

Куда именно сумка в конце концов попадала, Хара совершенно не интересовало. У него были другие заботы. Ребята говорили, что вчера в городском клубе появился какой-то старик. С монетами, которые он был согласен обменять. У него были старинные металлические монеты. А одна — из настоящего серебра. Подлинная серебряная монета!

Старик обещал придти в клуб и сегодня. Упускать такую возможность для настоящего коллекционера — а Хар с потаенной гордостью считал себя именно таковым, было абсолютно невозможно.

— Пойдешь?

Свисток уже справился со своей сумкой и теперь выжидающе смотрел на него. Хар отрицательно мотнул головой.

— Сейчас не могу, прибегу попозже. Извинись за меня, если что.

Свисток неопределенно мотнул головой: было непонятно, одобряет он решение Хара или нет.

Хар быстро продвинул свою сумку вперед: она споро прошла по ленте и

исчезла. Хар подождал, скрестив пальцы. Ему повезло — экран призывно подмигнул. Хар облегченно выдохнул, захлопнул люк и кивнув на прощанье Свистку, быстрым шагом поспешил к выходу. Нужно было успеть сделать кучу дел: отметиться у дежурного, получить разрешение на выход, переодеться и добраться до клуба. А потом еще постараться вовремя вернуться обратно…

Когда он влетел в служебный коридор, часы на парящем под потолком экране показывали разрешенное время. Он успел. Хар немного постоял, приводя в порядок дыхание, а потом споро пошел вперед. У самой двери он остановился, осторожно приоткрыл ее и аккуратно просочился внутрь.

Народу в комнате оставалось немного, но ребята еще сидели. Хар приложил свою карточку к идентификатору, потом положил ее обратно в нагрудный карман и провел пальцем по липучке. Пальцы осторожно коснулись лежащей там монеты и на мгновение его обуяла неистовая гордость. Его! Его собственная! Он так давно искал ее, именно эту и наконец получил.

Настоящая, старинная серебряная монета! Не какой-нибудь новодел, как у многих. Подлинный раритет, дипломант двух крупных выставок. А как смотрится! Великолепной, почти полной сохранности. Крохотная потертость с краю только добавляла его долгожданному сокровищу неповторимый шик. Правда завтра предстояла расплата: старик поверил на честное слово. И запросил он не мало: столько монет из своей коллекции Хар не отдал бы никому и никогда. Но за такую…

Недлинная очередь постепенно рассосалась и двое незнакомцев, похожих друг на друга, если не считать того, что один был заметно старше, принялись за него. Был и еще один, третий. Хар заметил его не сразу. Низенький и кругленький, он сидел поодаль и сложив руки на животе, благожелательно посматривал по сторонам.

Сперва Хар ответил на пару десятков вопросов — если честно, он никогда не понимал, зачем их задают — полная база данных на него естественно была предоставлена руководством. Потом сел за развернувшийся экран, надел шлем и начал заполнять длинную и нудную анкету. Великий творец, подумал он. В который раз.

Один из пришедших, тот, что помоложе, придвинулся поближе.

— Не вижу у вас особого энтузиазма. Вам не интересны наши предложения?

Хар наконец закончил и снял шлем. Второй смотрел на свои экраны и не

обращал на него никакого внимания.

— Да нет, любопытно. Но я вряд ли вам подойду.

— Почему? — человек посмотрел на него с некоторым интересом. — По основным параметрам вы вполне подходите, а опыта вам не занимать.

— Возраст, — слегка пожал плечами Хар. — Мне скоро исполнится тридцать три. Это немало. Ведь вам, вероятно, нужны молодые?

Старший оторвался от экрана и поднял на Хара пронзительные глаза.

— В общем, да. Разумеется, мы обращаем внимание на возраст. Но это не

самое главное, было бы желание. Может, все-таки пройдете полное собеседование?

Хар отрицательно мотнул головой. Экран понял и послушно взмыл вверх, где быстро исчез. Хар неторопливо встал, вежливо попрощался и пошел к двери. Аккуратно затворив ее, он на мгновение замер. Вроде отделался. К себе, пожалуй, еще рановато. Зайти перекусить?

Небольшой уютный зал был почти пуст, народу в это время было немного. Выбрав столик, Хар взмахом руки подозвал робота-официанта и подумав, заказал легкий ужин. Он откинулся на спинку стула и облегченно вздохнул. Именно в этот момент к его столику подкатил уже знакомый кругляшок.

Надо, какой интересный тип, подумал Хар. На редкость обтекаемое существо, надо же быть таким кругленьким. Этот человек ему кого-то сильно напоминал, только он никак не мог вспомнить, кого именно.

— Вы разрешите? — вежливо спросил кругляшок.

Интересно, что ему от меня нужно, подумал Хар, молча кивая в ответ. Пустых мест в зале было предостаточно. Вроде я на все уже ответил тем двоим.

Кругляшок между тем негромко приказал креслу придвинуться, не спеша сел, а потом оглядел зал, поглядывая, что у кого на столах. Наконец, видимо решив, тоже сделал заказ.

Колобок, внезапно вспомнил Хар. Ну конечно же. Колобок. Из той старинной детской сказки. Он слегка улыбнулся. К ним подкатил официант. Перед Харом он быстро расставил тарелки с салатами и аппетитным куском жареного мяса, живописно окруженного жареной картошкой. А потом повернулся к Колобку. В одной руке у него появился большой глиняный чайник, у носика которого клубился ароматный пар, а в двух других — тарелки с печеньем.

— Люблю, знаете, попить чаю с чем-нибудь вкусным, — доброжелательно сообщил незнакомец и искоса посмотрел на Хара. Хар не ответил. Он отрезал кусок мяса и обмокнув в соус, начал есть, ожидая продолжения. Этот человек явно пришел в кафе не за деликатесами.

Некоторое время оба молчали. Хар сдался первым.

— Остались вопросы? — нейтральным тоном спросил он, подбирая подливку кусочком хлеба. — Вроде я на все уже ответил.

Колобок помотал головой, прожевывая печенье с кремом, а потом с видимым удовольствием запил его чаем и наконец ответил вопросом на вопрос:

— А вы как думаете?

Хар пожал плечами. Он не думал никак. Ему хотелось поскорее очутиться у себя, чтобы вдоволь насладиться монетой. Он доел салат и отодвинул тарелки, которые встали на центральный диск и скользнув внутрь, исчезли внутри стола. И сделал движение, как будто собирался встать.

— Побудьте еще немного, — протянул Колобок. — Вопросов к вам нет, я просто пошутил. Они поняли, что вы не хотите с ними работать. А на нет, как говорится и суда нет.

— Не совсем понял ваше утверждение, — осторожно сказал Хар. — Хотя общий смысл уловил.

— Не обращайте внимания, — махнул рукой Колобок и взял еще одно печенье. — Это старинное изречение. Всякие старинные пословицы, поговорки, просто крылатые слова — мой конек. Люблю их и даже собираю. Как вы старинные монеты.

Вот гад, подумал Хар, вежливо улыбаясь. Откуда он знает про монеты? Об этом в моих данных нет ни слова. Спросить? Или наплевать и сделать вид, что это упоминание его нисколько не задело. Скорее второе. Да кто он такой, хотел бы я знать?

— А что за организация была у нас сегодня? — спросил он. — Я немного опоздал и не успел узнать.

Колобок взялся за чашку.

— Организация как организация, — наконец ответил он. — Они все на одно лицо. Похожа на ту, в которой вы сейчас работаете. Просто немного другой профиль, вот и все. Я о них мало знаю.

Вот это да, подумал Хар. Мало знаю. А откуда же ты сам? К ним так просто не пропускали.

— Решил сходить вместе с ними, посмотреть. У нас тоже скоро будет набор, так что можно приглядеть кого-нибудь на будущее.

— А как называется ваша? — спросил Хар, слегка выделив слово ваша.

— Она входит в Конгломерат. А он потому так и называется, что в нем полно родственных структур, — вздохнув, ответил Колобок. — Просто одна из многих, вот и все.

Он помолчал, глядя на тарелку. Видимо, решал сложную проблему: взять последнее оставшееся печенье или наконец остановиться.

— Самая обычная, — и протянул руку. — Ничем не примечательная…

— А какой в этом смысл? — неожиданно для себя сказал Хар. Его почему-то потянуло высказаться. — Я ведь уже три раза переходил. Начинается все с завлекательной проповеди: такой интересной работы как нас, вы нигде не найдете. Но учтите — все ради дела. Киваешь. Дальше стандартное перечисление: не будет у вас ни семьи, ни знакомых, ни друзей… И так далее. Киваешь и соглашаешься. Потом приходится заканчивать очередное училище. Все вокруг делают вид, что открывают тебе что-то новое и необычное, но по большому счету все школы одинаковы. И когда наконец оказываешься на новом рабочем месте, то обнаруживаешь, что потратил массу времени, а получил в результате практически тоже самое.

— В общем, да, — вид у Колобка сделался довольный. Он проглотил последнее печенье и теперь благожелательно улыбался. — Вы правы, в сущности у всех одно и тоже. И у нас похоже. Вы только забыли упомянуть свободное время.

— Ах, да, — ухмыльнулся Хар. — Практически все свободное время я тоже должен отдавать. Так?

— Ну да, — все также благожелательно глядя на него, заверил Колобок.

Хар с удовольствием кивнул.

— Согласно киваю. В общем, отдай все. А что получишь взамен, знает только творец.

Колобок пожал плечами.

— В основном вы правы. Вот только наши намерения вы все-таки изложили не совсем точно.

— Да что вы? — удивился Хар. — Ваша Контора настолько отличается от остальных? Что же я упустил?

Колобок улыбнулся.

— Многое, — тихо сказал он. — А главное… нам нужно не просто все ваше время. Нам потребуется вся ваша жизнь. Без остатка. Попробуйте, — он придвинул к нему вторую тарелку. — Знаете, удивительно вкусная штука.

Хар покосился на него, а потом взял печенье. Он осторожно откусил кусочек и придвинув к себе чашку, запил вкусным ароматным чаем. Он не любил сладкого. Вот чай, тот действительно был хорош.

— Смелое заявление… Не спорю, этим вы действительно отличаетесь от остальных. Интересно, что же вы даете взамен? Тем, кто отдает вам всю жизнь, без остатка?

Колобок покрутил головой и вздохнул.

— Сложно сказать сразу. Но те, кто работают у нас, не жалуются. И вы знаете, увольнения у нас очень редки.

Хар хмыкнул, его немного разобрало.

— Наверное, вы расстаетесь с ними другим способом?

Однако Колобок никак не отреагировал на его слегка мрачноватый юмор.

— Извините, больше я ничего не могу сказать. До заключения контракта мы не имеем права раскрывать какие-либо детали. Вот если бы вы хотя бы намекнули…

Хар помотал головой, подумав, как отказать повежливее.

— Увы, пока я не готов. — И подумал про себя: даже не пока, а совсем. — Вы

меня не убедили.

Колобок со вкусом вздохнул.

— Лучше синица в руках, чем журавль в небе, да?

Хар с интересом покосился на него.

— Это тоже старинное изречение, — приветливо продолжил Колобок. — Суть в том, что вас видимо мало привлекают туманные обещания. Известное всегда кажется понятнее и ближе.

Хар пожал плечами, не споря вслух. Смысл незнакомого высказывания оказался достаточно тривиальным.

— Что же, тогда не буду настаивать. Вы позволите оставить вам карточку? На всякий случай.

Он вытащил карточку и положил ее на стол, а потом встал и кивнув на прощание, бодро покатился к выходу. Хар проводил его долгим взглядом, а затем взглянул на стол. Карточка была ни чем не примечательной.

Утром Хар постарался оказаться поближе к Свистку и ему это удалось. Не то, чтобы они были близкими друзьями, но пару раз им приходилось работать вместе. А совместная работа всегда сближает.

— Успел вчера? — негромко поинтересовался Свисток после приветствия, когда они стояли у входа.

— Ага, — кивнул Хар. — Прискакал к самому концу. Ты, наверное, вышел раньше?

Свисток кивнул.

— Я вообще хотел проскочить первым, ты же знаешь, как я не люблю эту

бодягу. Но не удалось: вызывали по списку. Ладно, все равно оказался в первой

десятке.

— Было что-то интересное? — спросил Хар, доставая карточку-пропуск. Они уже были у самой двери.

Свисток пожал плечами.

— Рутина. Я пока не собираюсь уходить. Одно и то же, как им только не надоест?

Он приложил свою карточку и прошел вперед, кивнув на прощанье Хару. Тот пропустил вперед стоящего рядом, потом прошел сам и двинулся к лифтовому кусту. Интересно, подумал он. Свисток сказал, что вызывали по списку. Рутина. А меня что же, опрашивали по отдельной программе? Один подсел поближе, второй бросал реплики. А третий, который утверждал, что совсем не причем, пришел в кафе и удостоил личной беседы. А главное, монеты. Монеты.

Хар вздохнул. Внутренний голос говорил ему, что это неспроста. А ошибался внутренний голос редко. Набор был камуфляжем. Эта троица приходила сюда не просто так, а именно за ним.

Небо с редкими облаками было похоже на земное, но стоило опустить глаза, как первое впечатление сразу рассеивалось. Внизу стелилась густая синяя равнина, на которой яркими пятнами проступал оранжевый подлесок.

В полете полное звено скоростных ботов составляло фигуру, похожую на плоскую пирамиду, сплющенную по высоте. Пять машин летели в основании, одна впереди, и еще три располагались между основанием и передним кораблем. Дэвид шел в основании, крайним слева. Они неслись над самой поверхностью, с полностью активированной экранировкой. Для чего это было сделано, майор не уточнил. Планета была необитаемой, поэтому экранировка казалась абсолютно лишней. Однако вслух никто не высказывался.

Звено шло на нижнем пределе высоты, точно повторяя рельеф. Машины едва не задевали кроны роскошных, похожих на зонтики деревьев. Растительность вокруг была богатая, как на планетах-заповедниках. Звено расставляло опорные маяки по заданному контуру, сейчас работали два крайних бота. Когда запас у машин заканчивался, звено поворачивалось на девяносто градусов по часовой стрелке и все начиналось сначала. Дэвид с товарищем свое уже отработали. Все происходило без прямого участия пилотов, расстановкой маяков управляли нейросети.

Делать пока было нечего и на Дэвида нахлынули воспоминания. Главные. А таковыми на сегодняшний день несомненно являлись воспоминания о выпускном бале.

Торжественная часть почему-то запомнилась плохо — сиянье знамен, грохот оркестра и море людей. В общем, перед глазами крутилась блистающая мишура. Затем каскад воплей и радостных объятий, когда полный счастья народ потрясал полученными погонами, значками и старинными кортиками, полагающимися к парадной форме. А потом навалилась завершающая пьянка.

Дэвид помотал головой. Тогда он вырубился одним из последних. Не самым последним, конечно, но продержался прилично и отключился уже в конце. Правда особенно гордиться тут было не чем. Причиной стала не физическая выносливость — сокурсники были не слабее. Слабых вокруг вообще не наблюдалось. Пройдя через сито гиганского отсева, до выпуска Высшего десантного училища доходили единицы.

Просто он вдруг почувствовал, что долгожданная свобода совсем не так

привлекательна, как виделось ранее. Остальные резвились как дети, а у него почему-то не получалось. Шесть лет ожидания и на тебе наконец долгожданный мундир с лейтенантскими нашивками. И именно это вдруг стало главным. А долгожданная пьянка оказалась вовсе не такой сладкой, как грезилось в бесконечное время учебы, а немного грустной. Ведь как не крути, это было прощание со ставшей привычной круговертью, прыжок в неизвестное, который и назывался взрослой жизнью.

Нейросеть коротко отрапортовала о конце работы и ушла в тень. Дэвид встряхнулся. Хватит вспоминать прошлое, отдых закончился.

Руки привычно легли на джойстики, выдвинувшиеся из подлокотников кресла. Странно, подумал он, в очередной раз бросая взгляд на круговой экран. Прямо буйство природы. А ведь стоит пролететь совсем немного, перемахнув через неширокий пролив и впереди, на тысячи и тысячи километров, потянутся одни безжизненные плато. Всякие. И прихотливой формы, изрезанные глубокими трещинами с иззубренными скалами и совсем плоские, почти без вмятин. Но все, абсолютно все, голые и пустые.

Он покачал головой. Странная планета. Материки, а их насчитывалось пять, были абсолютно безжизненными. Казалось, что радиация или что-то другое, но столь же сильное и безжалостное, напрочь выжгло на них нормальную жизнь. И только здесь, на крохотном пятачке, победно бурлило могучее половодье.

Ведущий бот лег в глубокий вираж и все остальные машины послушно повторили маневр.

Планета, над которой они летели, пока не имела нормального названия. Вместо имени она несла условное обозначение, из букв и цифр. Да что имя, имя — дело наживное. Успеют придумать. Вот нормальной природы на ней было раз два и обчелся и почти вся она находилась на том острове, где они сейчас обретались. Правда, сам остров был не маленьким, но все-таки это был остров, а не материк. А главным было другое. То, что несколько десятков сверх деятельных ученых, якобы биологов, которые вместе с многочисленным вспомогательным персоналом также опустились на планету, не ожидая окончания работ по разбивке лагеря, сейчас ошивались совсем в других местах. Полностью безжизненных. Там, где по мнению Дэвида, настоящие ученые и должны были находиться. Правда, немного другие. Скорее астрогеологи, чем все эти специалисты по живой природе.

Кого они пытаются обмануть, меланхолично подумал он. Дураку ясно, что дело совсем не в каких-то таинственных биологических объектах, которых никто не видел, а в гигантских скоплениях редких минералов, лежащих здесь почти на поверхности. Штатское руководство всегда начинает с глупостей. А частенько ими и заканчивает.

Дэвид вздохнул. Он вспомнил, как начальник училища в прощальной речи заявил, что их выпуску страшно повезло. Мало того, вещал он, что вы окажетесь первыми, так вместо года отработаете на половину меньше. А по окончании — всем нашивки старших лейтенантов. Только курс Дэвида получил такое уникальное задание — новая неизведанная планета. Остальных ребят разбросали по старым планетным базам. Вы — счастливчики, закончил начальник свое маленькое выступление. Такое везение бывает не чаще, чем раз в сто лет.

Везение… Только это везение оказалось каким-то странным. Весь выпуск

подчинили незнакомым типам, вдобавок штатским и несмотря на то, что непосредственное командование осуществлял свой генерал, приказы исходили именно от них. И эти приказы частенько отличались знакомой штатской дурью. А дурость, рано или поздно, заканчивается плохо.

Однако приказ есть приказ и поскольку его недвусмысленно подтвердило армейское руководство, Дэвиду вместе с группой пришлось без разговоров сесть на относительно ровную площадку, выбранную еще со спутникового кольца и начать разворачивать лагерь. То, что разбить его следовало как можно скорее, понимали все. Через несколько дней начинался сезон дождей, а здешние дожди, судя по данным орбитального метеокольца, были событием малоприятным.

Замкнув правильный круг, звено спрямило курс и стало резко набирать высоту. Они уже дважды облетели полное кольцо и теперь пора было возвращаться на базу. Впереди показались горы. Если честно, то не совсем горы, скорее высокие холмы. За ними и располагался их временный космодром.

Тон двигателей изменился, стал заметно ниже, звено пошло на посадку. Сели все практически одновременно, навыки училища еще не успели выветриться. Дэвид заблокировал нейросеть, вытащил карточку и первым выскочил наружу. К ботам уже начали подкатывать роботы-загрузчики.

Он пошел прямо к ангарам, но на пути его перехватил Фриц.

— Дэйв, на минутку, — прокричал он.

Дэвид подошел поближе.

— Что случилось?

— Сейчас увидишь. Сенсация. Класс!

Он завозился в кармане. Дэвид покачал головой.

— Рикки, сейчас не время. Давай потом.

— Да ты только посмотри.

Упрямец Фриц Балдер, по прозвищу Рикки-Тики, был известен тем, что находил в сети редкие голофото, а потом настойчиво демонстрировал их всем окружающим. В остальном он был вполне нормальным парнем, так что приходилось мириться. Фриц вытащил наконец из кармана комбинезона небольшую рамку, растянул ее и протянул Дэвиду.

Дэвид вздохнул, но делать было нечего. Он взял голофото и вздрогнул от

неожиданности. Казалось бы, ну что такого. На портрете красовалась очередная девчонка. Но выглядела она действительно потрясающе. Ее красота была необычной: чем дольше ты всматривался в снимок, тем больше она притягивала к себе. И не отпускала. Дэвид резко мотнул головой, чтобы стряхнуть наваждение.

— Ну? — с довольным видом протянул Рикки-Тики. — Как, ударяет?

— Ударяет, — нехотя согласился Дэвид, с трудом отводя взгляд от казавшегося живым изображения. — Кто это?

— Принцесса, — с гордостью сообщил Рикки-Тики. — Как ее сумели заснять, ума не приложу. Теперь папаша поднимет такой скандал, мало не покажется. Хороша?

— Да, — согласился Дэвид. — Хороша. А кто ее отец?

— Сам Пауэлл, — Рикки вдохнул. — Такие красавицы не про нас, Дэйв.

Дэвид кивнул, на этот раз полностью соглашаясь с Фрицем.

— Ладно. Признаю, что был не прав.

Подошедший Роберт тоже присмотрелся и кивнул, подтверждая сказанное.

— Черт, как хороша. Даже хочется выругаться. Прямо ударяет по мозгам.

Дэвид ухмыльнулся.

— Если максимум через час мы не развернем лагерь, то выругаться действительно придется. Только по другому поводу. Могу спорить, Роб, что генерал ударит нас сильнее.

— Что, лично сам?

— Нет, конечно. Он просто посмотрит с воздуха. Но вот майор Биллиган, наш прямой и непосредственный начальник… Давайте пошевеливаться, ребята, иначе у нас будут крупные неприятности.

Роберт только присвистнул. Рикки-Тики быстро, но бережно сложил голофото и принялся за дело.

Дэвид с Робертом быстрым шагом прошли к ангарам и принялись оживлять спящих роботов, каждый свою команду. Дэвиду досталась охрана — поскольку именно он начал активировать защитное кольцо, то и продолжал им заниматься. Это было привычным и относительно несложным делом. Роберт ругался в полголоса: на его долю выпали роботы-строители, а они были заносчивыми типами и особенно муторными в тонкой настройке. Дэвид решил, что когда закончит, а он был уверен, что закончит раньше, то обязательно попробует помочь. То, что потом подтянутся и остальные, он не сомневался. До захода местного светила оставалось около пяти часов, а ночевать в чистом поле не хотелось никому.

Дед резво прошел в просторную столовую, освещенную ярким утренним солнцем и громко поздоровался. Отец отозвался, а Петер стоял с другой стороны двери. Дверь была прозрачной только с одной стороны и дед его не видел. Он не спешил заходить внутрь. Ему нужна была поддержка, но по лицу отца было видно, что тот вряд ли станет вмешиваться.

Дед достал из линии доставки дымящуюся тарелку своей любимой каши и сел у окна, рядом с отцом.

— Встретил сейчас Маршалла. Шустрый паренек, уже куда-то ускакал. Поговорили с ним насчет лета. Ты не против, если он опять проведет каникулы у меня на стройке?

— Конечно, нет. Я и сам в молодости у тебя постоянно ошивался, — отец слегка вздохнул. — Эх, давно это было. Летит время.

— Скоро и младший оперится, — довольно сощурился дед. — Подрастает наша смена.

Отец молча кивнул. Ел дед споро, тарелка быстро пустела.

— А где Петер? — спросил он. — Что-то его не видно.

— Сейчас спустится.

Некоторое время они ели молча. Отец явно не был расположен к беседе. Петер вспомнил, как он тогда сказал ему: ладно, сын, мне все ясно. Ты взрослый и это твой выбор. Только сам его и защищай.

Разговор начал дед.

— Мне кажется, пришла пора поговорить с ним серьезно. Парень вполне отдохнул после колледжа, пора определяться. В прошлом году я ему пытался намекнуть, но тогда действительно было рановато.

— То, что знаю я, мне не очень понравилось, — бросил отец. — Но вмешиваться не буду, решайте сами.

— Это что же у него такое, что не понравилось даже тебе?

Отец молча мотнул головой, он явно не хотел ничего говорить. Пора, подумал Петер. Он чувствовал, как остатки решимости стремительно покидают его. Сейчас или никогда.

Он стремительно влетел в комнату и невнятно буркнув приветствие, взял свою тарелку и сел. Старшие вежливо ответили. Уставились, как на пингвина, подумал Петер и внезапно его разобрала злость. Какого черта? Это его жизнь! Его и никого другого. Он так стукнул тарелкой о стол, что в сторону чуть не полетели ломти жареной рыбы.

— Осторожнее, — сказал отец и опять замолчал. Дед вопросительно посмотрел на Петера, но промолчал. Петер взял вилку, положил кусок в рот, пожевал его и с трудом проглотил. Нет, сегодня не его день. Он не сможет сейчас есть. Тогда он решительно отодвинул тарелку и бросился в атаку…

Когда Петер, весь красный, пулей вылетел из столовой, за ним, фигурально выражаясь, оставались только "дымящиеся развалины". Он не мог сказать, добился ли он своего, но то, что на этот раз высказался по полной, сомнений не вызывало. Дед был настолько ошеломлен, что начал орать, когда он уже был в коридоре. Наверное, внезапно понял Петер, мать чувствовала, что в доме грядет гроза, поэтому и улетела к сестре.

— И это — мой старший внук! Позор!!

Громовой рык деда, от которого на на строительной площадке приседали

практиканты, легко прошел через захлопнувшуюся дверь. — Дожил, нечего сказать!! Услышать такое! Пять поколений космомонтажников! Пять поколений… А все ты! — напустился он на отца.

— Что — я? — спокойно спросил отец и Петер внезапно понял, что эта история его изрядно забавляет. — Это я дал ему такие гены, да? Лучше присядь и выпей. Да и мне не помешает.

Послышался стук дверцы, потом легкий звон, видимо отец доставал бутылку и бокалы.

— Погоди. А это что такое? — внезапно охрипшим голосом спросил дед. — Там, в углу…

Отец негромко хмыкнул.

— Понял наконец?

— Это… его?!

— Да.

— Три пылающие стрелы… — благоговейно произнес дед. — Вот это да!

Пылающие, все три! Ни хрена себе… — он покачал головой. — Кому рассказать, не поверят. Давно?

— Началось после четырнадцати лет, — отец аккуратно разлил вино по бокалам. — Сначала шло медленно. Но врачи предупреждали, что изменения в организме могут пойти быстро, рывками. Правда такого не ожидал никто.

Они чокнулись.

— Пришлось заказывать напиток в их исследовательском центре. Они сказали, что это — девятый случай. Понимаешь? За все время после появления этой… вашей аномалии. По всей Федерации только девятый.

Некоторое время царила тишина. Разговор начал опять дед, но уже немного спокойнее.

— Ладно, Джозеф. Во-первых, эта аномалия — не моя и ты это прекрасно

знаешь. Такие три стрелы — это… Нет слов. Я, конечно, страшно горжусь и все

такое. Парень — уникум! Но пойми и ты меня. Сути дела это не меняет. Как я

посмотрю в глаза ребят? Посуди сам, мой внук — и не монтажник!

— Да ладно тебе, ведь Маршалл-то не против, — философски ответил отец.

— У людей бывают разные предпочтения. Хотя мне тоже жаль, что его не будет рядом с нами.

— Хотя бы строитель, — простонал дед. — Пусть не монтажник, я уже почти

смирился. Но пилот! Военный пилот?! Нет, я этого так не оставлю!!

Послышалось негромкое бульканье, отец видимо решил, что наступило самое время разлить по второй. Потом он примирительно сказал:

— Попробуй убедить его, может у тебя что-нибудь и получится. Но когда я

попытался на него нажать, то дело дошло до того, что парень заявил, что уйдет

из дому. И сменит фамилию. Больше я с ним на эту тему не говорил. Да мне еще вдобавок и от жены попало. Не слабо попало, если тебе это интересно.

— Перестань, — отрезал дед. — Ты знаешь мое мнение. Это поняли еще древние и были правы. Место женщины — на кухне.

Петер услышал, как отец едва слышно хмыкнул. Сам он тоже против воли слегка улыбнулся. Всем были прекрасно известны громогласные высказывания деда на тему женского пола. Но далеко не все знали, что у себя дома дед был ниже воды, тише травы. Дома властвовала Марта. И не дай бог было попасть ей под горячую руку!

— Вы все сговорились, — упавшим тоном отозвался дед. — Пока меня не было. Просто сговорились.

— Не дури, — бросил отец. — Я же сказал тебе — попробуй, я не против.

Просто пытаюсь объяснить, почему сам в этом участвовать не намерен.

Некоторое время стояла тишина.

— Но ведь с тобой не было никаких проблем! — возопил дед заметно упавшим голосом. — Ты сразу согласился, я на тебя совсем не нажимал. Откуда у парня такая дурацкая блажь?

— Не знаю, — по голосу отца Петер понял, что отец пожал плечами. — Мне

например с детства нравилась наша работа. Сам не могу понять.

Это-то Петер легко мог объяснить. Можно было начать с детских полетов во сне, когда он часами парил над землей, задыхаясь от счастья. Он только не знал, станет ли им от этого легче…

Дед бушевал еще три дня. Отец по-прежнему не вмешивался, но Петер иногда ловил его сочувственные взгляды. Младший брат, почуяв обстановку, появлялся в доме только по очень веским причинам. Когда силы Петера были уже на исходе, пришло подкрепление. Домой вернулась мать и он вздохнул с облегчением. Мама была на его стороне.

Исторический разговор состоялся на той же кухне, в присутствии всей семьи. Дед, для порядка поорав еще немного, махнул рукой и наконец признал свое поражение.

— Ладно, — произнес он заметно осевшим голосом. — В конце концов, работа — это личный выбор каждого. А выбор — штука серьезная. Ты хорошо все обдумал, парень?

Петер только мотнул головой. Сил отвечать у него уже не было.

— Смотри, Петер, — сказал дед на прощанье. — Уж если ты решил стать военным пилотом, то должен стать самым лучшим. Пилотов в армии пруд-пруди, а ты у нас один. Да и это не просто так… — тут он мотнул головой в сторону стоящей на столе бутылки. — Должен сам понимать. Знаешь, как говаривали в старину: положение — обязывает!

Тоби Кахли не был героем. Скорее он был слегка трусоват. Поэтому тихонько сидел себе в предпоследнем ряду, в большом круглом зале на спутниковой станции и терпеливо ждал оглашения результатов. И когда его имя оказалось в заветном списке, он не прыгал на месте и не орал счастливым голосом, как остальные. Сердце вдруг неприятно заколотилось, а желудок на мгновение сжало невидимой рукой. Но он мужественно заставил себя не дергаться и когда подошла его очередь, расписался на большом экране и получил вожделенную регистрационную карточку.

Впрочем, если подумать, удивляться было нечему. Ему твердо обещали, что он без всяких замечаний пройдет отбор и попадет в самую первую группу. А те люди, с которыми он говорил, были серьезными людьми и слов на ветер не бросали.

Но если честно, то все остальные, кто прыгал и кричал, радовались не зря. Вожделенная работа была не просто интересной, она еще и прекрасно оплачивалась. А если бы им удалось найти то, на что прозрачно намекали на собеседовании группы экспертов, то потом можно было вообще забыть о работе и с чистой совестью уходить на покой.

Не очень долгий перелет и устройство на новом месте прошли незаметно и не вызвали ни у кого особых эмоций. На планете немного раньше высадилась группа военных спецов, так что к их прибытию лагерь был полностью готов. Ровная площадка с оградой и несколько новеньких стандартных куполов уже поджидали работников. Впрочем, все резервисты оказались опытными специалистами: у каждого на счету набралось не меньше десятка экспедиций. Других сюда попросту не брали.

Первые полгода промелькнули как один день. Работать пришлось много. Исследовательские группы трудились на планете вахтовым методом, меняясь каждые две недели. И трудились не зря. Вскоре начали вырисовываться первые контуры будущего открытия. Очень большого открытия, которое если и не должно было потрясти мир, то во всяком случае достаточно сильно его встряхнуть. Поэтому, когда появились первые подтвержденные результаты и до конца работы осталось совсем немного, Тоби пришлось аккуратно заболеть.

Сейчас он подлетал к космостанции, где было назначено свидание. Не трусь, уговаривал он сам себя, это же минутное дело. За тобой никто не следит. Ты просто незаметно передашь маленькую карточку и все: можешь потом спокойно опускаться на медицинский уровень и жаловаться всем врачам по очереди. Твое будущее обеспечено.

Зайдя в бар, он, как и было договорено, сел за крайний столик и получив

чашку дымящегося кофе со сдобным рогаликом, принялся не спеша завтракать,

временами поглядывая вокруг.

Через некоторое время рядом с ним оказался ничем не примечательный господин, который заказал вспененный ананасовый сок и начал степенно смаковать его, не обращая на окружающих ровно никакого внимания. Аккуратно поставив пустой стакан, он взял свой комм, прихватив заодно и лежащую на столе неприметную карточку и растворился среди многочисленных людей, заполнивших среднюю палубу.

Тоби Кахли облегченно вздохнул. Он быстро доел свой рогалик и пошел к лифтовому кусту. Вниз, скорее вниз. Сердце у него ликовало. Наконец-то не кому-то другому, а именно ему выпал долгожданный выигрышный билет!

Господин, поднявшийся вверх на панорамном лифте, не торопясь прошел по палубе до громадного обзорного окна и остановился у легких перил. Впрочем, он был здесь не один, красота космоса привлекала многих пассажиров. И когда его комм негромко запищал, он отошел в сторонку, чтобы никому не мешать. Да, сказал он, выслушав короткое сообщение. Все нормально. И помолчав, добавил: можете заканчивать.

Дежурный компоновал стандартный отчет как всегда в конце декады. Проверив данные в последний раз, он сбросил копию в архив станции, а сам файл положил в папку директора. Затем приказал экранам свернуться и некоторое время сидел в наступившей тишине. Потом поднялся, закрыл ввод личной карточкой и пошел к лифтовому кусту.

Статистика есть статистика, думал он, входя в лифт. Как не крутись, а одна катастрофа в год всегда вылезет. А дальше как повезет. Вот в прошлом году обошлось без смертных случаев, сумели вытащить парня. А в этот раз, к сожалению, нет. Он вздохнул. Увы, ничего не поделаешь. Неизбежная плата за прогресс. Как звали этого парня? Кахли, Тоби Кахли. Жаль, не повезло бедняге.