Дорога без конца

Глава 4

В холле Хар простоял недолго. Вышедшая навстречу девушка остановилась и спросила:

— Вы мистер Тенворд, да? Я не ошиблась?

Хар утвердительно кивнул и протянул свою карточку.

— Направлен на стажировку, из головного офиса.

И немного виновато добавил:

— Только, если можно, не нужно "мистер". Меня зовут Джон, можно просто по имени.

Девушка вопросительно посмотрела на него.

— Почему? Многим нравится.

Хар пожал плечами.

— Не знаю. Но когда меня так называют, мне кажется, что я уже глубокий

старик.

Девушка рассмеялась. Смех у нее был звонкий и очень приятный.

— Ну, до этого вам еще далеко. Меня зовут Сюзанна. — лукаво посмотрела и добавила: — Можно просто Сузи. Но не каждому.

Они прошли к лифтовому кусту, сели в один из распахнувшихся лифтов и полетели вниз.

— Генеральный директор освободился, хочет поговорить с вами.

— Он что, встречает каждого? — удивился Хар. — Я думал, меня направят к

кому-нибудь из кадровиков.

— Да, он у нас такой, — с гордостью ответила девушка. — Любит посмотреть на новых работников. Оценить быстрым взглядом, как он говорит. А в кадры вы сходите сами.

Что же, пусть попробует оценить, подумал Хар. Даже интересно. Любопытно, что у него получится.

— Пришли, — сказала девушка, когда они остановились у ничем не примечательной двери. Рядом, на низеньком диванчике, сидели двое молодых людей. Увидев Сюзанну, ребята поднялись. Тоже вновь прибывшие, решил Хар. Он представился первым, ребята ответили. Одного звали Рональдом, а другого Тиграном.

— Проходите, — сказала девушка, обращаясь ко всей троице. — И не волнуйтесь, шеф у нас не строгий.

Хар пригладил волосы и первым прошел в распахнувшуюся дверь.

Сюзанна ожидала их в холле.

— Ну как? Было не страшно?

Тигран помотал головой.

— Приятный человек. И умный.

— Вот видите, — гордо заключила Сюзанна. — Я же говорила. А сейчас поднимитесь на два уровня вверх, с вами хочет познакомиться инспектор по безопасности.

И показала на лифт.

Троица послушно двинулась вперед. Когда двери заросли, Роберт тихонько вздохнул:

— Это уже будет не директор.

— Откуда сведения? — сощурился Тигран.

— Ребята поделились. Еще та женщина.

— Придирается по пустякам?

Роберт покачал головой.

— Говорят, по делу. Но от этого не легче.

Выйдя из кабины, они оказались на достаточно обширной площадке, окруженной лесом вертикальных цилиндров. Цилиндры были высокими, больше трех метров. На некоторых сверкал иней. В плане, с которым Хар работал перед поездкой, ничего подобного не было. Наверное, что-то вроде аккумуляторов холода, подумал Хар. Местная система охлаждения. Добавили позже?

— Внимание, сама тигрица, — шепнул Рональд.

— Что, действительно такая страшная? — поворачиваясь, негромко спросил Хар.

Рональд сделал движение бровями, но ничего не ответил. Легкой походкой по площадке шла сокурсница Хара по Полицейскому училищу, Бет Девис.

Хар понимал, что годы есть годы, но все равно смотрел на Бет с нескрываемым удовольствием. Она изменилась, но не сильно. Разумеется, девичьи ямочки на щеках исчезли, лицо стало строже и старше. А в уголках глаз появилось несколько крохотных морщинок, видимо работа была не из легких. Но в целом выглядела она великолепно. Хар невольно позавидовал ее теперешнему спутнику. Красивая, волевая женщина, в полном расцвете сил.

Он тихонько вздохнул. Бегут годы, бегут. Как тогда сказала Бет: неважно, где мы начнем, намного важнее, где мы закончим. Хар пока был на полпути к своей цели, если не дальше. А вот Бет, пожалуй, нашла свое место.

Бет оглядела всех внимательным взглядом, особо ни на ком не останавливаясь. Стоящий немного позади мужчина молча подал ей электронный блокнот.

— Меня зовут Бет Девис. Давайте начнем с вас.

И она показала на Рональда. Тот назвал свое имя, за ним представились и

остальные. Бет вежливо выслушала всех, а потом сказала:

— В общем, это дежурное знакомство. Вы уже примерно представляете круг своих обязанностей. Я только хотела подчеркнуть, что строгое соблюдение правил является обязательным. А то некоторые новички, прибывая к нам, не до конца понимают, где они оказались. И в результате оказываются в госпитале, причем на довольно продолжительное время. Надеюсь, с вами такого не случится.

И строго посмотрела на них.

— Конечно, сказанное не означает, что вам нельзя никуда заходить. У нас

довольно щадящий режим. Но места, перечисленные в сером списке, разрешается посещать только с сопровождающим. А черный для вас закрыт. Это особо опасные модули: сам сборочный цех и установки рекуперации. Там разрешено находиться только обслуживающему персоналу.

Хар тихонечко вздохнул. Дело в том, что те модули, на которых ему предписывалось побывать, находились именно в сером списке. И в черном.

— Есть вопросы?

Хар поднял руку.

— Слушаю вас, мистер… Тенворд.

— Мне необходимо посетить модули, перечисленные в сером списке. А времени у меня не так много. С кем можно договориться о сопровождении?

Бет внимательно посмотрела на него, а потом сделала отметку в своем блокноте.

— Я передам вашу просьбу, но придется немного подождать. Еще вопросы?

Больше вопросов не было.

Сопровождающего Хару пришлось ждать два дня. Время ожидания он провел в местной библиотеке: архив был заблокирован и за пределами зала не скачивался. Просмотрев все панорамы и сделав для себя необходимые заметки, Хар положил разрешенные изображения в свою папку, а потом решил посидеть в кафе и подумать. У широкого окна, выходящего на живописный берег реки, думалось легче.

В принципе наставник был прав: задание не было трудным. Модули были закрыты не из-за соображений секретности, а по банальной причине — охране здоровья персонала. Излучение модифицирующего реактора было настолько мощным и так плохо поддавалось экранировке, что подобные правила были совершенно необходимы. Хар знал, что на новых предприятиях подобные зоны вообще закрыты для людей. Там их функции исполняли биоробы. Но для этого требовалась большая нейросеть, а здесь ее пока не было.

Однако Хару предписывалось посетить именно эти модули, так что особенно выбирать не приходилось.

Утром следующего дня его нашел работник фирмы. Это был мужчина лет сорока, с умными внимательными глазами. Немногословный, опытный, проработавший на предприятии немало лет. Хару он понравился.

Они договорились быстро. Разрешение снимать у Хара было и он, захватив комм, за один день отснял весь серый список. Дальше нужно было действовать самому.

Места расположения трех необходимых объектов лежали у Хара в папке. День он потратил на осторожное изучение подходов. К двум подойти было достаточно легко, трудность представлял третий, самый главный, зал рекуперации. Но дальше начинались сложности. Входы во все модули были наглухо заблокированы, поэтому необходимо было сначала разобраться с системой контроля, затем продумать личные меры защиты и только после этого пробовать проникнуть внутрь.

Хар решил сначала закончить с теми двумя, которые не представляли особой трудности, а уже потом все силы бросить на оставшийся. Он так и сделал. И через два дня опять сидел в библиотеке, изучая похожие цеха на других, родственных предприятиях. Несмотря на существенные отличия, в них было много общего, так что полученная информация оказалась полезной.

Дня три нужно будет потратить на отдых, подумал он. Необходимо дать организму придти в себя. Это не потеря времени, а законная регламентная пауза между походами в запрещенные места.

Ровно через неделю рано утром Хар сидел у массивных ворот зала рекуперации и ждал, когда система контроля, в которой сейчас работала программа-взломщик, даст разрешение на вход.

Ждать пришлось около десяти минут, контроль был здесь на должном уровне. Когда ворота приоткрылись, Хар проскользнул внутрь и приказал им захлопнуться. Перед выходом придется проделать операцию взлома еще раз.

Хар запустил автоматическую камеру, а сам присел на пол за кожухом прибора и поставил перед собой комм. Кожух был большим и полностью его закрывал. И кроме того, немного защищал от потоков паразитного излучения. Хотя Хар и принял все препараты, которые сумел достать, долго торчать на открытом месте точно не следовало. Камера, выполненная в виде шмеля, начала бесшумный облет зала. По прикидке Хара, на это должно было уйти не менее пяти минут. Сидеть здесь лишнее время Хар не собирался. Он старался никогда не рисковать понапрасну своим здоровьем.

Два неярких блика внезапно привлекли его внимание. Он посмотрел на комм. Еще вспышка. Хар мысленно присвистнул. Камера у него была не простая. Кроме съемки, она имела индикатор для отслеживания чужих приборов. Вспышки означали, что кто-то пытался проделать здесь такую же операцию, что и он.

Интересно. Никого из живых в зале не было, это Хар проверил еще до проникновения внутрь. Так что скорее всего сейчас здесь находились только аппараты, собранные из нанопыли. С нечто похожим он уже встречался, довольно давно, когда еще работал в полицейском управлении.

Камера плавно опустилась на пол перед ним, сбросила запись и исчезла, рассыпавшись на горсть наночастиц. Хар сунул комм в карман и осторожно двинулся к выходу. Там он присел и опять запустил программу-взломщик.

На улице он продолжал размышлять. Задание Хар выполнил, так что теперь мог со спокойной душой улетать к себе. Как запротоколировать внезапное отбытие, он пока не знал. Но волновало Хара не это. По его мнению, необходимо было передать информацию о чужих приборах работающему здесь агенту. Вот только как его найти? Обратиться к наставнику? Можно конечно, но наверняка это будет не совсем корректно.

Зайдя в кафе, он сел за столик и внезапно увидел Сюзанну, которая приветливо махала ему рукой. Хар поднялся. Сюзанна похлопала по стулу рядом.

— Располагайтесь, Джон.

Хар присел.

— Как ваши дела? Еще не закончили?

— Как раз вчера скомпоновал отчет, так что в принципе можно улетать. Только не знаю, как это оформить. Не хочется торчать здесь зря.

Сюзанна рассмеялась.

— Что-нибудь придумаем. Надо же, на вид вы не быстрый, а сумели так споро управиться. Что будете пить?

Сюзанна махнула рукой роботу-официанту.

— Апельсиновый сок, — ответил Хар и мельком пожалел, что не заказал свою любимую минералку. Но видимо организм продолжал на автомате отрабатывать заданную легенду: ничего похожего на прошлую жизнь.

— Я, пожалуй, тоже возьму сок, — сказала девушка и придвинула к себе оба

запотевших бокала.

Она сделала над левым легкое движение рукой и подвинула ближе к Хару.

Хар взял бокал и стал задумчиво смотреть на просторную площадь, раскинувшуюся перед балюстрадой. За знание противника мне нужно поставить кол, уныло подумал он. Только минуту назад он твердо решил, что может подозревать кого угодно, но только не Сузи. И на тебе! Что теперь делать? Уронить и извиниться? Избито. Так делают в каждом видеофильме, но в жизни так поступать нельзя. Придется незаметно проглотить антидот, а уже потом пить эту бурду.

Сюзанна улыбнулась ему, отпила немного из своего и прищелкнув языком, негромко сказала:

— Вкуснота. Пейте скорее, а то добавка быстро выдыхается. Так вам будет

проще договориться об отлете.

И пока Хар обалдело смотрел на нее, показала небольшую карточку, на которой извивался веселый зеленый дракончик. А потом, погрозив пальчиком, строго произнесла:

— Выполняйте. Колобок велел меня слушаться.

И снова залилась веселым звонким смехом.

Командующий принял Дэвида на следующий день после прилета.

— Я ознакомился с вашим докладом, — сказал он, когда они расположились за столом. — Что же, подробный и честный, вы не обходите и своих ошибок.

— Я старался, но мне не хватило опыта, — вздохнул Дэвид. — И потом… штабная работа требует особого склада. Если честно, было очень тяжело. Это не моя стезя.

— Ничего, опыт приходит со временем. Главное вы сделали. В будущем вам это здорово пригодится.

— Мне кажется, что из доклада может создаться ошибочное впечатление. Конечно, адмирал в общении не сахар, но это талантливый офицер и…

Командующий прервал его движением руки.

— Я рад, что вы это поняли. Да, Стивенс ценный работник. Однако факты,

изложенные в вашем донесении, заставляют серьезно задуматься. Он ведь работает не с роботами, а с живыми людьми. Да у нас имеется не только ваш отчет, у Совета есть и другие источники.

Дэвид промолчал.

— Пока мы ничего не решили, у адмирала будет шанс. Но боюсь, что на планете он не останется. Да и с другой работой возникнут проблемы, если он не переменит своих взглядов.

Командующий внимательно посмотрел на него.

— С этим закончили. Думаю, недели отдыха вам хватит. Затем получите направление в Отдельное ударное крыло. Назревает конфликт с барогами. И мне кажется, уже ясно, кто его раздувает и зачем.

Дэвид молча слушал.

— Поработайте пока там, думаю, что после штабной работы вам нужно немного переменить род деятельности. Я прав?

Дэвид утвердительно кивнул.

— А когда закончите, попробуем найти для вас другое применение. Я помню наш разговор.

Дэвид взял кристалл, козырнул и вышел из помещения. Что делать свободную неделю он пока не знал. Но это не было главным. Главным был намек, что командующий не забыл предыдущий разговор о штурмовом отряде.

Номер в отеле смотрелся пустовато: кроме комма и стандартного набора

идентификационных карточек у Дэвида с собой ничего не было. Да карточка с незнакомой девушкой стояла на своем месте, в углу полки. Немногочисленные пожитки пока оставались на базе, упакованные в стандартный модуль, размера, разрешенного для бесплатного перемещения. А сам модуль находился в грузовом ангаре, ожидая команды от компьютера: вещи офицера частенько прилетали на новое место службы раньше его самого. Как только выходил приказ о новом назначении, нейросеть министерства сразу давала команду на погрузку.

Конечно, случались и сбои, правда немногочисленные: за все время службы Дэвид с багажом разошлись только однажды, но зато по крупному. Когда через пару дней большой ребристый ящик из алюминиевого сплава, как ни в чем не бывало возник в его жилом отсеке, в сопроводительной карточке значился почти с десяток экзотических узлов.

Бросив легкую сумку на кровать, Дэвид немного подумал и решил хорошенько сполоснуться. Вызов комма прозвучал, когда он уже закончил мыться и высыхая, стоял под теплым облаком. Дэвид взял комм, лежащий на полке и посмотрел на экран. А потом чуть не выругался. Как он мог забыть!

По экрану ползла светящаяся надпись: "Всем, кто на планете. Орлы! Сегодня — общий сбор".

В этот день исполнился ровно год со дня окончания Училища.

По неписаной традиции все, кто в этот день находился поблизости от родных стен, должны были прибыть в институтский бар, который располагался недалеко от общежитий. Для обычных учащихся бар в такой знаменательный день был закрыт.

Дэвид сидел за своим любимым столиком у окна и с тоской поглядывал по сторонам. Их выпуск стал уникальным. И не столько потому, что все оставшиеся в живых были повышены в звании и награждены орденами и медалями. Просто после той знаменитой эскапады от курса вместе с ним уцелело всего пять человек. И что самое обидное, никого из них сейчас на родной планете не было. Так что Дэвид восседал за столом в гордом одиночестве.

А вокруг разливалось безудержное веселье. Молодой бодрый народ со смаком вспоминал прошедшее и без всякого трепета смотрел в будущее.

— Разрешите?

Дэвид поднял голову. Прямо перед ним стоял парень, лет на пять старше, из которого просто дышала порода. В руке он держал небольшую изящную сумку. Черт, да он, наверно королевских кровей, невольно подумал Дэвид. Редкий экземпляр. Какого черта ему нужно за моим столиком? Тем не менее, вежливость никто не отменял.

— Прошу, — сказал он.

Парень изящно сел, поставил сумку на пол и представился:

— Генри Вудворд, вечный майор. В настоящее время — капитан, уже в третий раз.

— Дэвид Халл, тоже капитан, — ответил Дэвид. И не без интереса спросил:

— А что значит вечный?

— Вечный — означает, что мне, вероятно, никогда не подняться выше этого

звания, — вздохнул Генри. — Увы-увы. Как только я получаю звание майора, так за какой-нибудь абсолютно никчемный и явно вымышленный проступок меня тут же разжалуют. И все начинается сначала. Не судьба.

— Грустная история, — посочувствовал Дэвид.

— Мой друг, — важно произнес собеседник. — Звание — не есть жизненно важно. Я не просто так решил подсесть к вам. Еще от двери я увидел на вашем благородном лице некую тень, проблеск высокого происхождения. Уверьте меня, я не ошибся?

— Увы, — Дэвид покачал головой. — Я об этом совершенно не осведомлен. А дед всегда с гордостью говорил, что мы — прирожденные плебеи.

— Нет, нет, — горячо запротестовал Генри. — Меня не обмануть. Вы знаете, такие моменты могут быть тщательно скрываемы от потомков. Иногда даже короли отступали от голоса крови и как бы это помягче выразиться, ходили на сторону. Так что не зарекайтесь заранее.

— Ладно, не буду, — охотно согласился Дэвид. Собеседник начал его изрядно забавлять.

Генри огляделся по сторонам.

— Что здесь пьют? — спросил он через некоторое время.

— Кто — что, — меланхолично ответил Дэвид и с грустью посмотрел на свой бокал. В армейском баре алкоголь был не просто сильно разбавлен, но еще и строго дозировался. Черт, могли бы хоть в такой день поступиться правилами, недовольно подумал Дэвид. — Закажите и вы что-нибудь. Не пить в такой день — нонсенс.

— Я — потомственный граф, — с гордостью произнес собеседник. — Наш род

насчитывает по меньшей мере тысячу лет. Я не могу пить всякую дрянь.

— Сочувствую, — вздохнул Дэвид. — А я вот вынужден.

Генри огляделся по сторонам, а потом нагнулся, открыл сумку и осторожно вытащил из нее большую темную бутылку, которую показал Дэвиду.

— Угадайте, что это? А?

— Черт возьми, — ошарашенный Дэвид был совершенно искренен. — Да это же настоящий ямайский ром!

Генри удовлетворенно улыбнулся.

— Вот видите, я был прав. Человек, который с первого взгляда узнает такой редкий напиток, по определению не может быть плебеем.

— Почему редкий? — изумился Дэвид. — Я его с юности люблю.

Генри махнул рукой роботу-официанту. Потом взял у него блюдечко с тонко нарезанным лимоном и поставил на стол. А потом торжественно разлил ром в две пузатые рюмки.

— Прошу. Этот ром двадцатилетней выдержки. Я вообще-то больше люблю восьмилетнюю, сам не знаю, почему. Но дед утверждает, что с нашей родословной пить меньше чем двадцатилетнюю просто нонсенс. А поскольку заказывал его именно он, пришлось смириться.

Он взял дольку лимона и осторожно провел ею по краю рюмки. Дэвид проделал тоже самое. Потом Генри поднял рюмку и торжественно провозгласил:

— За наше Училище! Виват!

— За Училище!

И они медленно осушили рюмки до дна.

— Блеск, — искренне восхитился Дэвид, прищелкнув языком. — Где вы нашли такое сокровище?

— Я уже упоминал, что мой дед заключил договор. С фирмой, которая уже бог знает сколько лет производит этот нектар, — бутылку Генри осторожно убрал обратно в сумку, чтобы не привлекать излишнего внимания. — Он по опыту знал, что в молодые годы мог опустошить литровую бутылку примерно за три дня. Поэтому на год он заказал ровно двести бутылок.

— Почему двести? — поинтересовался Дэвид. Собеседник нравился ему все

больше и больше.

— Для ровного счета. Он решил, что оставшиеся обязательно уйдут куда-нибудь. Ну, на всякие там подарки, что ли.

— Ваш дед был глубоко прав.

— Я тоже так считаю. Но обошлось ему это в немалую сумму. Дед специально оговорил, чтобы бутылки делали из старинного стекла, как триста лет назад. И фирме пришлось построить для этого специальную фабрику.

— Для двухсот бутылок? Здорово, — вторично одобрил Дэвид.

— Всего они производят около тысячи, — уточнил Генри. — Узнав о договоре деда, к фирме примазалось еще несколько аристократов. А потом, они по традиции поставляют напитки английскому Королевскому двору.

Оба некоторое время помолчали.

— А не разлить ли нам по второй, граф? — осторожно намекнул Дэвид.

— Видите ли, — ответил Генри. — Я специально не спешу. Шестидесятиградусный ром — серьезный напиток. А мы не можем позволить себе больше двух рюмок. По Уставу, десантник всегда должен быть готов отразить внезапное нападение противника. А алкоголь, к сожалению, здорово сбивает рефлекторные навыки.

— Разве в такой день нельзя немного поступиться правилами? — осторожно

намекнул Дэвид. — Ведь никто не узнает.

— Нельзя, — твердо ответил Генри. — Честь не позволяет. Я сам себе самый

строгий судья.

Дэвид задумался.

— Тогда можно сделать так. Налить по полной, а выпить половину. Чтобы

растянуть на два раза. Треть рюмки, это как-то не серьезно.

— Здравое предложение, — согласился Генри и потянулся за бутылкой.

Тут Дэвид услышал слабый сигнал комма.

— Это ваш, — сказал он.

Генри кивнул.

— Я его специально приглушил. — Генри вытащил комм, поднес к уху, некоторое время молча слушал, а потом бросил:

— Ладно, скоро буду.

И сунул обратно в карман.

— Эх, жаль у нас нет хорошего коньяка, — протянул Дэвид. — Вот тогда

наступило бы полное счастье.

— Простите, — напрягся Генри. — Что вы сказали? Вы упомянули коньяк, я не ослышался?

— Нет, — осторожно подтвердил Дэвид.

— Коньяк? А зачем?

— Глупая привычка, — признался Дэвид. — Знаете, я его смешиваю, с ромом.

И замер. Генри смотрел на него, выпучив глаза. Потом встал, вытянулся по стойке смирно и твердо произнес:

— Есть бог на Земле!

И после этого опять сел.

Дэвид некоторое время молча смотрел на него, но поскольку больше ничего не происходило, решил осторожно поинтересоваться:

— Я вас случайно не задел… своим некорректным замечанием? Я не хотел никого обидеть.

Генри мотнул головой, ничего не говоря. Потом осторожно выдохнул:

— Фу-у… Отпустило.

Затем он опустил руку, повозился в своей сумке и вытащил из нее бутылку. Но это была другая бутылка. Пониже и пошире, со слегка наклоненным в сторону горлышком. Он поднял ее и с легким стуком поставил на стол.

— Вот это да, — потрясенно выдохнул Дэвид, разглядывая этикетку.

— Арманьяк! — торжественно произнес Генри. — Выдержка — двадцать пять лет. И сегодня исполнилось ровно восемь лет, как я таскаю эту бутылку за собой по всему Космосу.

— За это нельзя не выпить, — с чувством произнес Дэвид.

Генри откупорил бутылку, налил ему полрюмки, а потом дополнил ромом. Себе он налил чистого рома, опять спрятал обе бутылки в сумку и провозгласил:

— Тост.

— За вашего замечательного деда! — торжественно произнес Дэвид.

— И за наш винный погреб, — дополнил Генри. — Прозит!

Оба торжественно осушили по полрюмки и поставили их на стол. Некоторое время царило торжественное молчание, которое нарушил Дэвид.

— Генри, — взволнованно произнес он. — Такой Арманьяк — это не шутка. Вы просто обязаны рассказать мне, откуда он взялся.

— Это длинная история, — вздохнул Генри. — Боюсь, мне не дадут ее закончить.

— А вы начните, — посоветовал Дэвид. — А там посмотрим.

Генри подумал и кивнул.

— Видите ли, я недаром постоянно упоминаю деда, — неспешно начал он. — Дело в том, что мои родители с нами не жили. Такое бывает, знаете ли, особенно в старинных аристократических семьях.

— Они не ладили с дедом? — осторожно поинтересовался Дэвид.

— Нет, они не ладили друг с другом. Поэтому я видел их не чаще двух раз в год. А все остальное время получал видеонапоминания. Не скажу, что меня это сильно удручало, но некоторые неудобства все же ощущались. Особенно в раннем возрасте. Поэтому с делом мы были не разлей вода.

— Дед тоже жил один?

— Я как раз к этому подхожу. У нас была бабка. Поскольку она тоже была из старинной аристократической семьи, а иногда, в запале, даже утверждала, что ее семья древнее нашей, то дед частенько искал забвения в своем погребе. Естественно, я его сопровождал.

— Мне его немного жаль, — посочувствовал Дэвид.

— Теперь мне кажется, — подумав, отозвался Генри, — что дед немного преувеличивал свои душевные раны. Ну, да не нам его судить.

Дэвид кивнул.

— По-моему, пришла пора выпить за всю вашу замечательную семью. Они это несомненно заслужили.

— Я благодарен вам за такое предложение. Но поскольку это последний тост, предлагаю в конце мельком упомянуть и нас.

— Не против, — согласился Дэвид.

Оба торжественно подняли рюмки и чувством осушили их до дна.

— Так вот, — продолжил Генри. — С бабкой у меня были несколько натянутые отношения. Поскольку в их размолвках с дедом, я, хоть и молчаливо, но всегда стоял на его стороне, то бабка меня иначе как бездельником и оболтусом, не называла.

— Это было не совсем справедливо? — осторожно поинтересовался Дэвид.

— Сложно сказать, — вздохнул Генри. — Думаю, что некоторые основания у нее все-таки были…

В этот момент в бар влетел взмыленный лейтенант и заорал:

— Капитан! Ваш служебный комм не отвечает! Командор рвет и мечет! Если вы сейчас не появитесь на старте, вас разжалуют в рядовые!

— Вот видите, — грустно бросил Генри, неспешно поднимаясь. — Я же говорил, не судьба. Жаль, но приходится разбегаться.

— Мне тоже, — быстро сказал Дэвид. — Давайте обменяемся карточками.

— Заметано, — ответил Генри и они быстро проделали эту процедуру. — А теперь, Дэвид, позвольте презентовать вам на прощанье эту замечательную сумку.

— Я не могу принять такое сокровище, — горячо запротестовал Дэвид. — Как же вы, Генри, обойдетесь без рома?

— На базе у меня есть еще, — отмахнулся Генри. — А к коньяку я равнодушен.

— Огромное спасибо, — с чувством поблагодарил Дэвид.

Генри отсалютовал ему, повернулся к двери и выскочил наружу. А Дэвид

остался сидеть в баре, нежно прижимая к груди драгоценную сумку. Ром с коньяком сделали свое дело. Теперь ему казалось, что они с Генри знакомы уже много-много лет.

Прилетев через неделю в штаб, Дэвид понял, что его направления пока нет. Поэтому ему предложили немного подождать. Послонявшись по знакомым, Дэвид понял, что отрывает людей от дела и вздохнув, отправился в бар.

Он занял в баре самый крайний столик и теперь, лениво поглядывая по сторонам, прихлебывал сильно разбавленный джин-тоник. Звучала тихая мелодичная музыка. Народу в зале было не много, но все немногочисленные столики были заняты.

Стилизованная под старину дверь распахнулась и внутрь вошел невысокий светловолосый парень. Он огляделся, ища свободное место, а потом, немного поколебавшись, подошел к его столу.

— Вы разрешите?

Дэвид кивнул и отвернулся к окну, искоса наблюдая за новоприбывшим. Наверное, из новичков, решил он наконец. Недавно прибыла очередная партия молодого пополнения и хотя парень был не в форме, военная выправка в нем чувствовалась.

К незнакомцу подкатил робот-официант. Парень что-то негромко сказал и тот, повернувшись, резво покатил к стойке бара. Дэвид немного удивился. Обычно робот угадывал напиток с первого раза — выбор большинства присутствующих был достаточно традиционен. Что же такого мог заказать этот парень?

Робот шустро подкатил обратно, с высоким стаканом в руке. Однако отъехать к другому столику он не успел. Парень отхлебнул из стакана, скривился и резко поставил его на стол.

Робот быстро убрал стакан и покатил к стойке во второй раз. Дэвид смотрел во все глаза. Ответ был получен довольно скоро и он чуть не поперхнулся от неожиданности: на длинной гладкой бутылке из дымчатого стекла, которую привез робот, красовалась скромная, но известная всем этикетка. Три разноцветные стрелы. Желтая, синяя и красная. Рядом, наискосок. И все три горели ярким пламенем!

Парень взял бутылку и махнул рукой роботу, отпуская его. Он залпом осушил стакан и сразу налил второй. Видимо, его мучила жажда. Правда второй стакан он пил уже медленнее.

Дэвид едва заметно покачал головой. Напиток был очень специфичным, чтобы не сказать резче. Правда немного алкоголя в нем действительно присутствовало, так что в запасниках бара он находился на законном основании. Но Дэвид сильно сомневался, что в этом месте его пил еще кто-нибудь. А бутылку с такой этикеткой он вообще видел впервые. Чаще всего пили три бледные стрелы. Иногда одна из трех светилась немного поярче. Однажды Дэвид видел этикетку, на которой рядом горели две и мысленно поздравил себя с таким редким событием. Но три…

Ведь главным-то в этом напитке был совсем не алкоголь. Дэвид однажды сам попробовал его — разумеется, в самом бледном варианте, другой его бы просто убил. Попробовал один единственный раз — когда попал в Центральный военный госпиталь. И конечно, пил он его не по своей воле: в него эту штуку насильно влили врачи. И хотя напиток несомненно помог побыстрее выбраться из госпиталя, воспоминания о его вкусе оказались настолько яркими, что намертво врезались в память.

Парень между тем достал свой комм и продолжая лениво прихлебывать, стал что-то внимательно разглядывать на его экране. На Дэвида он по- прежнему не обращал никакого внимания. Дэвид взял свой стакан, допил его и встал. Делать в баре было нечего.

В канцелярии было довольно людно. Как всегда, проблемы у новичков, подумал Дэвид. Он быстро нашел своего оператора, получил ожидаемый кристалл и повернул к выходу. На экране у двери висел список новоприбывших. Дэвид подошел поближе. Интересно, кто этот парень, подумал он.

Он пробежал глазами по списку и сразу получил ответ. Пилотов в списке было немного: всего один. Петер Харанский. И рядом с фамилией высветилось лицо его соседа по столику.

Боевое поле не сильно отличалось от того, которое было у них в училище. Оно было заметно больше, располагалось подальше от помещений с людьми и разумеется, хорошо охранялось. Свой бот Петер нашел без труда, новая машина стояла последней в левом ряду. Около нее крутились два серворобота, людей рядом не наблюдалось. Петер пожал плечами и полез внутрь. В кабине сразу вспыхнул свет, а новенькое кресло приветливо разложилось, приветствуя пилота.

Петер сел, подождал, пока зарастет люк и только после этого повернулся к пульту.

— Привет, — сказал он, по привычке немного поерзав в кресле, чтобы оно

поскорее адаптировалось. — Меня зовут Петер. Петер Харанский. А тебя?

— Эрми, — послушно отозвалась нейросеть. — Ты новенький, да?

— Ага. Только что прилетел. Для начала можем просто поговорить.

Нейросеть с любопытством спросила:

— А ты что, любишь разговаривать с нейросетями?

— Да, — ответил Петер, оглядывая панель управления. Машина немного отличалась от той, на которой он летал в училище. — А что?

— Тогда тебе после смены нужно зайти к психиатру. Люди должны общаться с людьми, это немного ненормально.

— Эрми, — укоризненно сказал Петер, подгоняя шлем. Он не любил, когда тот болтался на голове. — Ну почему сразу к психиатру? Я и с людьми люблю поговорить, почему же нельзя с тобой?

— Так написано в инструкции.

— Инструкции пишутся для большинства, — сказал Петер. — Но ведь бывают и исключения. Так?

— Это что — ты? — с интересом спросила нейросеть. Чувствовалось, что она

совсем молодая. Наверное, это у нее первый боевой бот, подумал Петер. Как и

у меня.

Он вздохнул.

— Сейчас сама посмотришь.

Петер вставил свою карточку в щель пульта. Машина привычно проглотила ее. Порядок.

— Двигатели — запуск.

— Есть, — ответила нейросеть. Пульт засветился крохотными голубыми

индикаторами, а прямо перед Петером в воздухе вспыхнул полупрозрачный экран, по которому поплыли активированные модули.

— Разрешение на взлет.

— Получено.

— Разгон движков.

Двигатели мягко заурчали, быстро набирая положенную мощность, а потом, выйдя на режим, тихонько засвистели.

— Старт.

Бот приподнял нос и круто пошел вверх…

Когда они аккуратно сели и двигатели умолкли, Петер немного помолчал, а потом спросил:

— Что скажешь?

Эрми ответила не сразу.

— Пока не могу сделать окончательные выводы, — наконец произнесла она. — Если суммарно, то пилотируешь ты неплохо. Даже хорошо. Но ты шел практически на пределе, поэтому ограничители везде отрезали вводные. Полет из-за этого получился рваным. Нужно раза в два увеличить допуски, тогда я и смогу оценить тебя полностью.

— Молодец, — сказал Петер. — Быстро схватываешь, сразу попала в яблочко.

Он осторожно достал из кармана карточку Браухича и вставил ее. Нейросеть немного помолчала, а потом уважительно произнесла:

— Сам Браухич, надо же… Если бы не его слова, не поверила бы. Расскажешь, как он ее тебе дал?

— Потом. Насколько можешь увеличить разрешенный разброс?

— В два с половиной раза, больше нельзя.

— Выполняй.

Когда они сели во второй раз, Петер приказал креслу разложиться и стал

ждать заключения.

— Здорово, — резюмировала нейросеть. — Но в пиках ты все равно упирался,

необходимо еще увеличить.

— Напрасный труд. Нужно убрать ограничители совсем, — хмыкнул Петер. — Знаешь, они мне совсем не нужны. Все равно где-нибудь упрусь.

— На такое изменение программы полета дать разрешение может только командующий, — нейтральным тоном ответила Эрми. — Это его прерогатива.

— Без разницы, — Петер снял шлем. — Летать так для меня лишено всякого смысла. Пустая трата времени, это я понял еще в училище. Отдыхай пока. Вернусь с разрешением, попробуем еще, но тогда уже по полной.

Он аккуратно положил шлем на пульт и поднявшись из кресла, легко сбежал по трапу.

Хотя Петер прекрасно понимал, что ему действительно придется добраться до самого командующего, тем не менее играть следовало строго по правилам. Поэтому сначала рапорт попал к его непосредственному командиру. Через пару дней, украсившись резолюцией: "В принципе не возражаю" и размашистой подписью, рапорт полетел дальше по компьютерной сети. По расчетам Петера, полет до командующего должен был занять неделю, не меньше.

Насчет положительного ответа на самом верху он вовсе не был уверен, однако пока еще не придумал, что ему делать дальше. Вообще, после вероятного отказа, делать в армии ему было нечего. Но подавать тут же второй рапорт о немедленном увольнении было бессмысленно, окончившие Высшую пилотную школу были обязаны отслужить не менее трех лет. А просто менять одно место службы на точно такое же… Смысла в этом не было никакого.

Его рапорт благополучно приземлился на девятый день. Петер понял это потому, что его вызвали наверх, к "самому". Больше причин для такого вызова вроде не было.

Разговор с командующим не поразил Петера неожиданностями, хотя несколько любопытных мест в нем было. Он ожидал, что кроме стандартной характеристики училище отправит на него и солидный пакет дополнительных материалов. Однако то, что генеральный директор Ген-Центра и сам Браухич решили поучаствовать в этом деле лично, оказалось сюрпризом.

— Я внимательно ознакомился со всеми материалами. И мне совершенно ясно, что бессмысленно использовать вас в составе стандартного звена.

Командующий повернул экран и внимательно посмотрел на него.

— Браухич говорил мне тоже самое, только немного иначе, — ответил Петер.

Во взгляде командующего появился вопрос.

— Он сказал: Не тушуйся парень, армия найдет, куда тебя сунуть.

Петер постарался дословно повторить слова Скорпиона при прощании. Лицо командующего озарила скупая улыбка.

— Узнаю нашего бывшего инструктора. Но у нас, кроме стандартных звеньев, есть много задач, для которых используются двойки. Дальняя разведка, облет новых баз, тренировочные вылеты на новой технике и так далее. Что вы на это скажете?

Петер вздохнул.

— Конечно, двойка намного лучше. Но меня она будет стопорить точно так же, как и звено. А одиночные вылеты?

Командующий покачал головой.

— Очень редко. Насколько я помню, в прошлом году таких было всего два.

Да, подумал Петер, вот и попал. Что толку летать так, как не может никто. Инструкции ведь пишутся для большинства.

— Давайте все-таки начнем с двойки, — резюмировал командующий. — Главное, это подобрать вам подходящего напарника. У меня есть на примете один пилот, очень опытный. Асс. Его зовут Виктор Славин. Они летали со Скорпионом в паре. На будущий год он хочет уходить из армии, возраст, да и здоровье начинает шалить. Я поговорю с ним, а вы пока полетайте один. По уставу на освоение новой техники полагается месяц, вот и осваивайте. А разрешение на полеты без ограничений я вам подпишу. Больно солидные у вас рекомендации.

И командующий кивнул на плавающие в воздухе экраны.

Петер тренировался один около месяца, прежде чем его нашел тот самый майор, о котором говорил командующий. В одно прохладное утро он увидел, как на площадке садится двойной бот. Так у них в училище называли тренировочную машину, в которой было два равноценных пилотских кресла.

Из машины вышел пилот и оглядевшись, двинулся к Петеру. Видимо это и был тот самый Виктор Славин и судя по нашивкам на пилотской куртке, его опыта хватило бы на десяток таких, как он. В этом смысле Петер, несмотря на свои способности, был новичком. Школа дала тебе больше, чем могла, сказал ему на прощанье Браухич. Но этого мало. Тебя должен натаскивать мастер. Был у меня приятель, асс, каких мало. Попробую его разыскать.

Майор Славин немного был похож на Браухича. Такой же ежик волос и пронзительный взгляд. Только роста он был повыше и волосы были посветлее. Он поздоровался, а потом с интересом посмотрел на Петера.

— Скорп писал мне о тебе. Что же, интересно посмотреть на генного самородка.

Петер поморщился. Черт, уже надоело, подумал он.

— Браухич немного рассказывал о вас. Сказал, что дадите жару не хуже него.

— Посмотрим, — рассмеялся Славин. — Как, в училище успели внедрить новые виртуалки?

Петер кивнул.

— За полгода до окончания. Я на них немного полетал.

— А там было что-нибудь, кроме стандартных фигур?

— Полеты с препятствиями.

— Это ерунда. Ну ничего, у нас накопилось побольше, — Славин махнул на свою двойку. — На следующий год будем передавать. Пойдем, познакомлю тебя с Эдит.

Они пошли к боту.

— Хорошая машина, а главное универсальная. Когда нужно, грузовой отсек можно отстыковать и прицепить на его место другой. Или вообще летать налегке.

Со Славиным у Петера началась совсем другая жизнь. Смотри, говорил он, скорость у тебя намного выше, а такой реакции я вообще не у кого не видел. Однако незнакомую дистанцию с препятствиями я прохожу быстрее тебя. Почему? Да потому, что ты летишь быстро именно за счет реакции, не думая, мгновенно отворачивая машину от возникших препятствий. Бот дергается и за счет этого теряется скорость. Голова у человека совсем не лишний агрегат. Тебе не хватает мастерства. Этим мы и займемся.

Целый месяц Славин с утра до ночи гонял Петера по изощренным виртуалкам, заставляя идеально проходить дьявольски сложные повороты. Столько пота с Петера не сходило и в училище. Дошло до того, что виртуалки стали ему сниться. Он летал все хуже и хуже и наконец, когда они маневрировали в поясе астероидов и Петер срезал две скалы, Славин бросил: Брэк.

Они вышли из зала, прошли на край поля и сели на скамейку.

— Черт, совсем ничего не получается, — уныло сказал Петер. — Не знаю, что и делать. Все хуже и хуже.

— Все идет прекрасно, — бодро сказал Славин. — Просто мы немного перестарались. Тебе нужно отдохнуть, постараюсь пробить недельку отпуска. Есть куда съездить?

— Пожалуй, навещу родителей, — подумав, ответил Петер.

— Это дело, — одобрил Славин. — Вернешься, тогда и полетаем.

Дома были все, кроме деда. Петер прекрасно провел время. Вдоволь поговорил с домашними, встретился с друзьями из колледжа. Вернулся он в прекрасном настроении. За неделю отдыха он сильно соскучился по машине и очень хотел летать.