Дорога смертников

Глава 11

Брегарис, стоя в отдалении, с брезгливым интересом наблюдал за тем, как яростно жестикулируют эльфы в отчаянной попытке что-то доказать решительно настроенной Гончей. Он видел, как исказилось неподдельным отчаянием красивое лицо Ланниэля ллере Л'аэртэ - младшего отпрыска Старшего Хранителя Знаний и его последней надежды. Как резко помрачнел учитель Лана - Картис илле Маллентэ, который в данный момент почти не имел права голоса. С каким неподдельным раздражением заспорили с ней смертные... идиоты... до сих пор называют ее глупым именем "Белик" и исключительно в мужском роде - странная причуда, которая не к лицу такой удивительной женщине, как Белка...

Бывший Владыка Темного Леса тоже это видит и, кажется, вот-вот взорвется от гнева. Он не хочет ее отпускать, но это вполне естественно - наследники Изиара всегда были невероятно вспыльчивы и ревнивы... да. Очень ревнивы. А он до сих пор пытается прятать свои чувства. Даже от себя самого... старый дурак. Даже слепец бы заметил, что они никогда не были по-настоящему искренними. Да и как иначе? Перед Белкой невозможно устоять. Не зря ее образ вот уже пять веков будоражит Темный Лес, а ее изысканная красота заставила не одного молодого эльфа потерять голову. Она действительно была прекрасной. Желанной до боли и опасной, как кровожадная хмера. Хотя для него... одного из Равных... эта опасность не имела особого значения. Потому что реальная угроза быть покалеченным или даже убитым почему-то воспринималась лишь пикантной добавкой к сладкому блюду под названием Измененная. И Брегарис многое бы отдал, чтобы попробовать его на вкус.

Зная о том, что Таррэн Илле Л'аэртэ надолго (а скорее всего, навсегда) исчез с Лиары, пожалуй, он не зря рискнул повторить его оглушительный успех. Тем более, когда в его отсутствие бывшие Пределы стали не в пример уязвимее, спокойнее и, как ни странно, покладистее. Они, как оказалось, признавали власть лишь одного Хозяина и лишь одну кровь, которой, кстати, в самом Брегарисе текло вполне достаточно, чтобы заполучить статус Хранителя. Да и после двенадцати лет одиночества граница между отпрысками различных ветвей рода Л'аэртэ стала для Леса потихоньку стираться. Оставшись без твердой руки Хозяина, он сперва крепко уснул, затих в ожидании чуда; затем, когда стало ясно, что Господин не вернулся, ощутимо забеспокоился, что закономерно привело к ненадежности Кордонов; какое-то время еще надеялся сохранить прежний статус, но теперь, наконец, отчаялся... вместе с Белкой начал предчувствовать, что Таррэн уже не вернется, и вполне созрел для появления нового Хозяина. Из той же ветви, к которой когда-то принадлежал старый. И тот факт, что Двенадцать Камней Бездны - единственный в своем роде артефакт, некогда принадлежавший самому Изиару - вдруг сумели его пробудить от долгого сна, лишь наглядное тому подтверждение.

Правда, Брегарис, даже досконально изучив чудом сохранившиеся записи Иттираэля, до которых Владыка Тирриниэль в свое время так и не добрался, до последнего сомневался, что сумеет подчинить себе опасное наследие Изиара. Читая вольный пересказ Хроник в исполнении бывшего Хранителя, он многое оттуда почерпнул, выяснил все об Изменении, со всей ясностью осознал его жизненную необходимость для Темных. Тщательно изучил записи, касавшиеся самого ритуала, и в итоге пришел к выводу, что просто обязан его повторить. Точно так же, как обязан воспользоваться оставленными Иттираэлем подсказками и применить артефакты Изиара по прямому назначению.

Камни, как ни странно, откликнулись на его зов. Узнали магию крови, поделились силой, помогли ощутить Равному невиданное прежде могущество... и, заодно, вызвали острую зависть к тем, кто мог безвозбранно прикасаться к Огню Жизни с тех самых пор, когда Владыка Изараэль нашел способ зажечь его в своей крови.

Тирриниэль, кстати, зря не рискнул воспользоваться его наследием. И зря опасался непредсказуемых последствий - Камни оказались на диво послушны, на редкость мощны и, как ни странно, обладали весьма полезными свойствами. В том числе, способностью подчинять себе другие артефакты создателя. Например, Зеркало Мира, о происхождении которого даже Иттираэль ничего не знал, или самого Проклятого Леса, который, как известно, был взращен со вполне определенной целью. И только для прямых наследников Изиара, к которым Брегарис... после Таррэна, Тиля и младшей ветви Л'аэртэ в лице Линнувиэля и обоих его отпрысков... тоже имел непосредственное отношение.

Теперь надо было остаться единственным наследником, чтобы осуществить свои далеко идущие планы. И в отсутствие Таррэна они, как никогда, оказались близки к реализации.

Скорого возвращения Хозяина Проклятого Леса Брегарис не боялся: раз уж тот за двенадцать лет не сумел найти дорогу домой, то за несколько последующих дней точно этого не сделает. Его сыновья все эти годы беззаветно тратили силы на то, чтобы сохранить открытый им Портал стабильным. А значит, сейчас они гораздо слабее и беззащитнее, чем когда-либо раньше. Значит, они не только не успеют, но и не сумеют помешать Совету. А если при этом все будет сделано тихо... здесь, в Проклятом Лесу, куда, благодаря Белке, даже их детям не было свободного доступа... то они и вовсе никогда не узнают правды. Следовательно, у них не будет повода для мести. Тогда как Тиль... многомудрый, высокомерный, вечно предусмотрительный Тиль, как специально, вдруг начал совершать одну нелепую ошибку за другой. Будучи в полной уверенности, что сплел красивую и безупречную интригу, он внезапно ушел из Чертогов. Отдал Линнувиэлю Венец, понадеявшись на его способности. Оставил после себя внятный след, искренне веря, что эту уловку никто не разгадает. Да еще и смертным доверился, чего никогда не сделал бы раньше. А после, напрочь позабыв об осторожности, почти открыто отправился в Новые Земли, рискнув искать помощи у обозленной Белки...

Даже странно, что она до сих пор его не убила. Зная о том, КТО прикрывал уход Таррэна и помогал создавать портал в иной мир... зная, по чьей вине Таррэн так и не смог вернуться обратно... прекрасно сознавая, что без него Проклятый Лес рано или поздно проснется и начнет искать нового Хозяина... она просто не могла относиться к Тилю спокойно. Однако поди же ты: все-таки стоит... разговаривает... что-то упорно доказывает... и даже пытается убедить его в том, что поступает правильно.

Неужто действительно приняла его в свою стаю?!

Заслышав за спиной недовольное фырканье, Хранитель быстро покосился на сына и ни на миг не усомнился, что в стремлении Берралиса участвовать в этой авантюре во многом виновата именно Белка. Берралису отчаянно нужна была такая же неистовая пара, какую повезло заполучить лорду Торриэлю. Пускай, не именно Гончей... хотя отомстить за пережитое унижение он, конечно, захочет... однако не менее страстная и способная не только стать ему верной подругой, но и принести долгожданного наследника. Ему ОЧЕНЬ нужна Измененная. И многим из рискнувших сюда прийти эльфов она нужна не меньше. Ведь это так заманчиво - освободиться от угрозы второго совершеннолетия...

Однако Белка, скорее всего, станет для них лишь образцом. Живым материалом, с которого будут рисоваться эти руны на другие, более покладистые тела, способные со временем вернуть Темному Лесу прежнюю славу, положение и влияние. А еще через несколько сотен лет, когда молодых эльфов станет, наконец, достаточно, можно будет попробовать изменить все остальное. Ведь пара веков - не слишком большой срок для тех, кто хочет повторить путь Владыки Изиара... в конце концов, сам Изиар ждал своего шанса больше девяти эпох. И что с того, что в последний момент он проиграл?

Хранитель Знаний слабо улыбнулся, когда увидел, как разъяренная несогласием своих спутников маленькая Гончая вдруг выхватила оба родовых клинка и, грозно рыкнув на несогласных, стремительно вырвалась из плотного кольца мужских тел. Кого-то намеренно больно ударила, кого-то бесцеремонно оттолкнула, остальных просто раскидала в стороны, а потом резким движением очертила на земле широкий двойной круг.

Брегарис хорошо знал об этом негласном правиле: наружный круг Белка всегда дозволяла переступить, чтобы принять чей-либо вызов. Это был ее первый и единственный подарок дураку, рискнувшему с ней поспорить, потому что тот, кто рисковал туда зайти, всегда уходил от нее живым. Покалеченным, окровавленным, но все-таки живым. Что бы ни случилось, какое бы оскорбление ни нанес или гнусный намек ни сделал. Даже такой откровенный, какой умудрился сделать его неразумный сын почти пять веков назад. Но вот те, кто решались зайти во второй круг...

Темный эльф негромко хмыкнул.

Странно, что на этот раз она обвела не себя, а других. Но, вероятно, это лишь для того, чтобы быть уверенной, что никто из них не переступит защитной черты. В том числе, Тирриниэль, который знал ее лучше всех. Как знал и то, что пощады в случае нарушения этих границ не будет даже ему: Гончая всегда держала свое слово. И раз рявкнула в голос, пообещав срубить любую дурную голову, которая только сунется следом, значит, непременно сделает. Так что не зря он так яростно матерится сейчас сквозь зубы и бессильно смотрит ей вслед, не смея переступить материальное воплощение этого обещания - ее чудесные клинки, воткнутые в землю на границе второго круга. Не зря тихо стонет, стараясь делать это незаметно. И не зря с таким отчаянием смотрит ей в спину - с болью, с настоящей мукой... все-таки есть... есть в нем и другие желания, которые он тщательно прятал все эти долгие годы. Глупец!

- Я готов, - сердито рыкнула Гончая, решительно шагнув к заметно напрягшимся эльфам. - Но у меня будет пара условий, Брегарис.

Хранитель Знаний только усмехнулся (еще бы их не было!) и благосклонно наклонил красивую голову.

- Слушаю.

- Первое: ты оставишь Тилю, Лану и Картису жизнь. Второе: отпустишь смертных восвояси - наш спор их не касается. За ушастых не прошу - понимаю, что вы все равно не отпустите, но их жизни меня вполне устроят. Наконец, третье: я не хочу, чтобы меня лапали твои нелюди. Особенно твой милый сынок. И я требую клятву Рода, что все будет так, как я хочу.

- Что взамен? - вкрадчиво поинтересовался Брегарис.

- Я не буду сопротивляться, - спокойно отозвалась Гончая. - Вы сможете увидеть все, что захотите.

- Этого мало, - нехорошо улыбнулся эльф.

- Что тебе еще надо?

- Ты позволишь нам БЕЗ ПОМЕХ изучить твой рисунок, Гончая. И позволишь изучать его столько, сколько потребуется. Ты не сбежишь, не покалечишь никого из тех, кто будет с ним работать. И не причинишь вред мне и моему сыну, если возникнут вопросы более... личного характера.

- У меня уже есть Хозяин, - криво усмехнулась Белка. - Так что не льсти себе: подчинить меня не удастся. И учти: если кто-то из вас тронет меня недостаточно аккуратно, я сверну ему шею. Если посмотрит мне на спину, умрет независимо от моего желания. Если вздумает распустить руки, то я их тут же вырву. Так что или убей меня сейчас, пока есть такая возможность, или соглашайся на то, что я могу тебе предложить.

Берралис выразительно взглянул на отца.

- Твои друзья могут пострадать от твоей несговорчивости, Бел, - вкрадчиво начал он. - Не стоит давать мне повода снова испытывать их на прочность.

Это он о Стрегоне и Братья? Решил, что сможет этим кого-то шантажировать?

- Я дам тебе возможность рассчитаться, - неожиданно кивнула Гончая. - Но только ради них и только тебе одному. Один на один. Сумеешь со мной справиться - получишь любую награду. Не сумеешь - не обессудь.

- Согласен, - прошипел Темный эльф, не заметив предостерегающего взгляда отца. - Хоть сейчас. Мои условия ты знаешь: ПОЛНАЯ свобода во всем, что касается тебя!

Она холодно улыбнулась.

- Прекрасно. В таком случае выходи, и мы поглядим, на что ты способен. Правда, мечей у меня уже нет, но я лучше рискну сейчас, чем буду потом терпеть твое мерзкое дыхание на своем горле. Кстати, я надеюсь, сегодня ты хотя бы успел вымыться? А то в прошлый раз... прости за откровенность... от тебя нещадно воняло!

- С'сош! - дернулся навстречу Берралис.

Белка насмешливо хмыкнула и, вытащив из-за пазухи короткий нож, с силой полоснула лезвием по своей ладони.

- Вот же придурок: пятьсот лет прошло, но ты все так же быстро выходишь из себя. А теперь... если, конечно, ты не струсил... я засвидетельствую свое почтение этой земле и перед всеми поклянусь, что если ты сумеешь меня обыграть, то я сделаю все, что ты от меня потребуешь. Даже то, до чего твой взбаламученный страстями мозг еще не додумался, - щедрая россыпь алых брызг оросила мягкую траву и моментально впиталась в землю. - Так что, мой ушастый красавчик? Поиграем?

Темный эльф с хрустом сжал кулаки: проклятье, это был настоящий вызов! Ему, его крови, Роду и даже мужественности! Это был великолепный шанс отомстить! Решить все здесь и сейчас! Ведь в случае победы он получит много больше, чем мог даже мечтать, хотя в случае поражения, конечно, вряд ли когда-нибудь сможет иметь дело с женщинами. А Белка сильна. Ох, как же она сильна... но и заманчиво доступна тоже... прямо нарывается, обещает несбыточное, почти поддается... настоящая ловушка для дураков!

Берралис, смутно чуя какой-то подвох, вопросительно взглянул на отца.

- Нет, - сухо остановил сына Брегарис, и тот крайне неохотно отступил на шаг назад. - Не здесь. И не сейчас. Брось нож, Гончая. Немедленно, или тебя нашпигуют стрелами.

Белка, ничуть не огорчившись, независимо пожала плечами и, присев на корточки, с размаху вогнала окровавленный клинок в рыхлую землю по самую рукоятку.

- Так и знал, что твой сын - трус. Мелкий, ушастый и ничтожный.

Брегарис не обратил на оскорбление никакого внимания. Берралиса, правда, перекосило от ярости, но ослушаться отца он не посмел и только поэтому остался на месте.

- Остальные ножи - тоже. Живее!

- Пожалуйста, - Белка без возражений отстегнула ножны с бедер. Потом сняла пояс с метательными ножами и небрежно швырнула на землю. - Раз вы такие пугливые...

- Бел, что ты делаешь?! - дружно вскрикнули за ее спиной Ланниэль и Картис.

- Шкуры ваши спасаю. Не видно?

- Не смей! Оно того не стоит!

- А ну, заткнулись, идиоты!

- Бел!!!..

- В цепи эту дикую кошку, - негромко бросил Хранитель Знаний, убедившись, что Белка отошла в сторону от своего оружия. - К коже не прикасаться, в глаза не смотреть, луки держать наготове. Если дернется - стреляйте в глаза или в горло.

Белка только презрительно скривила губы.

- Трусы. Я тут всего один. Один единственный Дикий Пес. Последний, можно сказать, а вы трясетесь, как ползуны перед дикой хмерой... ша-с-с-с-са-а-р-е-е... иллуре-е-е и-т-а-а-аоле в-в-илаа-а... как же с вами стало трудно... сейр!

Перворожденные, заслышав, как изменился ее голос, тревожно дрогнули.

Гончая же сердито сплюнула, процедив сквозь зубы еще какое-то непонятное ругательство, от которого эльфы, а вместе с ними и молчаливые агинцы, дрогнули снова. Но лишь спустя пару секунд до них внезапно дошло, что на самом деле трясет не их, а это медленно и угрожающе содрогается целый холм, на котором они стояли. Вместе с заключенными в защитный круг Братьями, Тилем, Кордоном, Гончей и всеми теми, кто держал ее на прицеле, отслеживая каждое неверное движение.

- Что ты творишь?! - в панике прошептал Брегарис, когда земля содрогнулась в третий раз, а он едва устоял на ногах. - Что это такое?!

Белка, мгновенно упав на четвереньки, зловеще искривила губы и почти так же тихо прошептала:

- Ну что, теперь поиграем, мальчики? Только, чур, мне водить...

В этот момент взгляд Хранителя непроизвольно упал на окровавленный нож, ее порезанную руку, на которой уже почти исчезла небольшая ранка, на тщательно отгороженных ее клинками Братьев, Тирриниэля, его близкого родича и верного телохранителя. На то, как стремительно и слаженно они вдруг распластались по земле, не нарушив очерченных границ. Внезапно понял все, посерел от ярости и осознания ее обмана (все-таки провела, стерва!), уже открыл было рот, чтобы отдать решительный приказ, но не успел: в том месте, где земли коснулась ее необычная кровь, пригорок неожиданно вспух безобразным комок и будто взорвался изнутри.

От мощного удара те, кто был поблизости, не удержались на ногах и попадали оземь, инстинктивно цепляясь друг за друга. Кто-то диким голосом закричал, когда что-то с силой схватило его за лодыжку и настойчиво потянуло прочь; кто-то захлебнулся кровью, когда выросший прямо из-под земли толстый корень насквозь прошел через грудную клетку. Кто-то, не дожидаясь команды, успел спустить тетиву, и стрелы с угрожающей скоростью метнулись в сторону проворно отскочившей Гончей. Вот одна клюнула ее в плечо, другая в бедро, третья уверенно чиркнула по щеке...

Тирриниэль, увидев несколько алых капелек, брызнувших в стороны, до скрипа сжал челюсти. А Белка вдруг диковато изогнулась, опасно балансируя на вздыбленных пластах земли, проворно увернулась от выросших прямо из-под них древесных корней, ловко перепрыгнула с одного на другой и, проскользнув между ними, стремительно исчезла из виду. К этому моменту растерявшиеся было эльфы уже снова оказались на ногах, агинцы, не теряя присутствия духа, осторожно попятились от многорукого чудовища, вдруг забушевавшего на том месте, где пару секунд назад торчал окровавленный кинжал. Уловив на его поверхности какое-то непонятное движение, дружно спустили тетивы, целясь в промелькнувшую там гибкую фигурку и, кажется, даже попали, потому что показавшаяся на вершине одного из корней Белка вдруг вскрикнула и ухнула куда-то вниз. Но именно после этого возле Кордона началось что-то совершенно невообразимое.

Стрегону показалось, что вся Граница неожиданно качнулась над ними, протягивая жадные ветви к тем, кто посмел пролить здесь кровь Л'аэртэ. Лес взревел на сотни голосов, возмущенно зашумел, закричал, забился, словно в болезненных корчах. Из-под земли начали буквально выпрыгивать гибкие корни, взбивали землю, с хрустом вырывали из нее целые пласты и с пронзительным свистом хлестали по воздуху, с одинаковой легкостью сметая прочь и людей, и нелюдей. А затем, жутковато заскрипев, начали с жутким чавканьем вонзаться в тела, обкручиваться вокруг тех, до кого могли дотянуться, сдавливать их гигантскими тисками, жадно хватать и рвать, рвать, рвать на части, не щадя никого и ничего.

Братья с холодком следили за тем, как над ними проносится все больше и больше жадных зеленых "рук". Слышали, как страшно кричат нанизываемые на ожившие корни агинцы. Как отчаянно пытаются спастись Перворожденные, но, при всей своей ловкости, далеко не всегда успевают увернуться. Кто-то из них пытался даже рубить неподатливое дерево, но тщетно - Проклятый Лес, внезапно выйдя из повиновения, одним махом смел дураков со своей земли и мстительно похоронил их под вырванным с мясом громадным пластом дерна.

Брегарис, по счастливой случайности стоявший от взбесившегося Кордона дальше всех и потому успевший отскочить на безопасное расстояние, до крови прикусил губу, понимая, что без магии тут не справиться. Но использовать Огонь Жизни он не мог - Иттираэль в своих записях четко предупреждал, что при живом Хозяине это будет смертельно опасно. А Двенадцать Камней Бездны, несмотря на всю свою силу, могли лишь ненадолго подчинить себе Границу. И то - не полностью и только до тех пор, пока в дело не вступит кровь прямых наследников. Таких как Таррэн, оба его взрослых сына и, как ни странно, Белка. Поэтому ему оставалось лишь бессильно наблюдать за тем, как бьется в корчах изуродованный холм, как хлещут по воздуху слепые корни. Как легко сметают со своего пути все, что только попадется, переплетаются друг с другом, сталкиваются с оглушающим треском, извиваются словно голодные змеи и ищут... беспрестанно ищут, кого бы схватить.

Лакр опасливо покосился на ползущее совсем рядом деревянное щупальце, едва не задевшее его трепанную макушку, и инстинктивно замер, совершенно не желая повторить участь агинцев. А щупальце, словно и правда было разумным, поразительно целеустремленно двинулось в его сторону, но затем наткнулось на оставленную Хозяйкой защиту, попробовало обогнуть, чтобы добраться до чужаков, после чего тревожно дернулось и быстро отступило - ее молчаливый приказ был понятен: ЭТИХ не трогать! На них был ее запах, за ними стояло ее оружие, а значит, они, несмотря ни на что, сейчас неприкосновенны.

Щупальце пару раз разочаровано потыкалось слепым концом в родовые клинки Л'аэртэ, словно надеясь, что Ходок передумает, но за второй круг зайти все-таки не решилось. А затем почувствовало, как неподалеку от чьего-то топота слабо подрагивает земля, и радостно рвануло дальше. После чего безошибочно отыскало какого-то мечущегося агинца, проворно обвилось вокруг его лодыжки, поднатужилось, напряглось. А потом с довольным урчанием потянуло добычу в ближайшие кусты. Туда, где уже алчно поблескивали чьи-то голодные глаза и слышалось негромкое урчание голодного зверя.

Лакр нервным движением отер со лба выступившую испарину и вжался в землю еще плотнее, чтобы вылетевшие из кустов огрызки чужих сапог не ударили его по голове. Он старался не слышать отвратительных чавкающих звуков, с которыми то один, то другой эльф из отряда Брегариса исчезали в густой листве. Старался не слишком внимательно смотреть на то, как захлебываются в собственной крови попавшие в деревянные тиски люди. Пытался не чувствовать забивающий ноздри аромат свежей крови, но при этом все время настойчиво выискивал хрупкую фигурку Белика, сумевшего заварить такую страшную кашу.

Пока его не было видно. Ни рядом с бушующим неподалеку гигантским цветком из корней и белесых отростков. Ни возле торопливо отступающих агинцев, ни среди затравленно озирающихся эльфов, многим из которых тоже удалось уцелеть. Ни даже среди бессильно наблюдающих за этим кошмаром троих членов Совета, которые не имели ни сил, ни средств, ни возможностей вмешаться. И наблюдали они за этой агонией ровно до того момента, пока из-за ближайших деревьев не начали с бешеной скоростью выскакивать странные звери, а с небес не ринулись в атаку неистово вопящие птицы.

Ланниэль пораженно ахнул, поняв, что Белка не просто взбаламутила этот участок Кордона: она его буквально разбудила, заставив нападать на все, что движется в пределах его досягаемости. Она вынудила сонный лес вспомнить о строгом приказе пропавшего без Хозяина, гневно вскинуться, раздвинуть еловые лапы, выбросить вперед шершавые "руки" и жестоко прихлопнуть чужаков, посмевших вторгнуться на запретную территорию. Если бы была такая возможность, деревья просто шагнули бы вперед и смяли дерзких букашек, но они не могли покинуть веками насиженное место. А поэтому всего лишь выплюнули наружу то, что было способно двигаться вместо них - ядовитых ос, тучи комаров, проворных острозубых зверьков, юрких белок, сердитых ласок, голодных змей и многие-многие сотни острых, неуловимо быстрых шипов, от одного выстрела которых добрая четверть армии Брегариса с болезненным стоном схватилась на грудь. Конечно, на них были кольчуги, шлемы, наплечники и наколенники. Конечно, многие выстрелы до них не достали, но под такой массированной атакой даже Перворожденные были вынуждены отступить. А агинцы, хоть и славились своей невозмутимостью, все труднее сохраняли строй и все быстрее пятились следом за своими нанимателями.

- Отлично, - выдохнула Белка, вынырнув рядом с Картисом чуть ли не из-под земли. - Вот теперь им некуда отсюда деться!

- Бел! - с облегчением узнал ее Ланниэль. - Тебя не ранили?

- Чем? Стрелами? Фу, как ты плохо обо мне думаешь! Правда, штаны опять порвали, но это мелочи. Главное, я сумел их щелкнуть по носу, и теперь они от нас ни в жизнь не отвяжутся. Точнее, у них просто не будет иного пути, как последовать за нами: Кордон теперь с неделю будет свирепствовать и вообще никого близко не подпустит. И никакие Камни им уже не помогут - пока Граница снова не уснет и не позабудет про Таррэна, даже артефакты Изиара будут бессильны.

Она лихорадочно огляделась, оглядывая взбудораженный Лес и картину жутких разрушений, но нашла в округе не так много неподвижных тел, как хотелось бы, и разочаровано вздохнула.

- Ладно. Пошли, пока есть время. Не то они скоро опомнятся и начнут с расстройства палить по всему, что увидят. С одной стороны это, конечно, неплохо: пополнить запасы стрел при такой Границе им не удастся, но с другой - не все такие крепкие, как я, - Белка с усмешкой выдернула из бедра запутавшийся в штанине наконечник. - Ежели по вам попадет, то мы далеко не уйдем. А у меня уже есть неплохой план, как испортить этим гадам настроение. Тиль, ты не против? Они ведь первыми нарываться начали.

Владыка Л'аэртэ какое-то время пристально смотрел на возбужденно раздувающую ноздри невестку, прекрасно чувствуя ее нездоровое веселье, потом мысленно покачал головой, потому что это ненормальное стремление к риску могло дорого им обойтись, но все-таки кивнул.

- Замечательно! - просияла Гончая, лихорадочно посверкивая голубыми глазищами. - А теперь поползли, пока кому-нибудь из вас не прострелили что-нибудь важное...

Когда им, наконец, позволили остановиться, Лакр с тихим стоном рухнул в траву и закатил глаза. Грудная клетка работала так, словно это кузнечные мехи сейчас раздувались, а не загнанные до полного изнеможения легкие. Рядом с ланнийцем измученно повалился Ивер, чуть поодаль с хрипами прислонился к какому-то дереву Терг, а едва держащийся на ногах Торос с нескрываемой завистью покосился на тяжело дышащих, но вполне дееспособных эльфов, у которых после сумасшедшей гонки еще хватило сил оглядеться и аккуратно присесть вместо того, чтобы рухнуть на землю там, где стояли, жалобно попросив пощады.

Они бежали до самой ночи, путая следы и едва не вспахивая носом землю. Часа три просто ползли, потому что Гончая запретила им подниматься. Потом ползли уже на карачках, поскольку опасность от Кордона уменьшилась, но еще оставалась угроза от преследователей. Разумеется, ползти пришлось долго, обогнув по хорошей дуге замешкавшихся, но отнюдь не растерянных эльфов. Закономерно получили вслед отличную порцию эльфийских стрел и арбалетных болтов. После чего Тирриниэль громко вскрикнул и все-таки повалился на Стрегона. Тот так же громко и пространно выругался, помянув весь род стрелявшего до последнего колена, взвалил на себя тяжелого эльфа и, скрипя зубами, поволок на себе, мстительно задевая им о каждую встречную корягу.

По крайней мере, Тирриниэль именно так и заявил, когда Белка велела ему прекратить изображать умирающего и ползти самостоятельно. Стрегон был ей за это ОЧЕНЬ благодарен, а вот эльф, напротив, остался недоволен, потому как считал, что сыграл недостаточно убедительно. После чего Братья справедливо заподозрили подвох и вполголоса сообщили Картису, что его властный остроухий господин, похоже, при падении сильно ударился головой, раз изъявляет недостойное бессмертного желание кататься на чужих спинах. В ответ, пользуясь тем, что Белка ненадолго отлучилась, разраженный телохранитель выдал несколько длинных фраз на своем певучем языке, а потом заявил, что готов тащить Тиля на себе так долго, сколько потребуется. Более того, вообще больше не доверит столь важное дело неблагодарным, невоспитанным, хамоватым типам, которые...

Вернувшись, Гончая как раз успела застать конец долгого, прочувствованного монолога, который слушал с искренним интересом не только Тиль, но и завороженные эльфийским красноречием наемники. После чего, разумеется, взъярилась, раздала всем присутствующим по сочному пинку (Ланниэль был не на шутку возмущен, за что получил дополнительный подзатыльник) и, рыком подняв глухо ворчащих людей и нелюдей на ноги, погнала на северо-восток, стремясь как можно быстрее дойти до безопасного места. Более того, на их спор она рассердилась настолько, что без передыха вела в еще более сумасшедшем темпе до самой темноты. Без еды, воды и малейшей остановки. И это при том, что Стрегону успели-таки, как самому последнему, зацепить локоть, Лакр изорвал о колючки все сапоги, у Терга на одной из штанин красовалась нескромная дыра, а Торос в процессе организованного бегства умудрился повстречаться с каким-то некстати вылезшим на его пути корешком и, защищаясь, сломал об него свой нож.

В общем, настроение было хуже некуда. Но зато они на собственных шкурах осознали, КАКИМ способом Дикие Псы когда-то умудрялись выживать в этих первобытных джунглях, не имея при себе ни рун, ни предупреждающих об опасности татуировок, ни проводников и ничего вообще, кроме собственного чутья, быстрых ног, да фантастического везения. А поскольку бежать пришлось по пересеченной местности, то и дело падая, распахивая собственным брюхом свежие борозды, уползая от какой-то неведомой опасности, а потом снова вскакивая и мчась вперед, не разбирая дороги... то к вечеру даже Стрегон был вынужден признать, что потерял направление. Более того: уже почти не замечал, где, каким образом и по чему именно бежит. Только видел, как сменяют друг друга удивительно толстые деревья, да разбегаются из-под ног какие-то букашки. А мечтал сейчас только об одном: где был лечь и спокойно умереть.

- Я уж... думал... не доживу, - прерывисто сообщил побратимам Лакр, когда они, наконец, добрались до Места Мира, и в воздухе прозвучал долгожданный приказ отдыхать. - В жизни еще так... не бегал... даже от пауков... кажется, Белик сегодня превзошел сам себя...

Брон, бревном рухнув рядом, тихо замычал в траву.

- Кому-то хорошо... а я вчера вообще едва без ноги не остался... и сейчас она снова отваливается...

- Погоди, - устало отозвался Ланниэль. - Я скоро тобой займусь. Малость дух переведу и сделаю.

- Спаси...бо...

Тирриниэль, успевший прийти в себя раньше остальных, наскоро осмотрелся, пытаясь найти отличия в этом Месте Мира от тех, что были в межлесье, но, кроме более старого и дряхлого Ясеня, существенной разницы не увидел. Кажется, все та же мягкая трава, тот же веселый ручеек между корней, та же надежная зеленая стена из слегка измененного палисандра...

- Ясень не трогай, - предупредила от ручья Белка, зачерпывая ладонями прозрачную воду. Затем старательно отерла лицо, намочила волосы и стряхнула влажные капельки на землю. - Он магию высасывает, как пересмешник - свежую кровь. Пару часиков под ним посидишь, и придется заново восстанавливать резерв. А если просидишь всю ночь, поутру вообще не встанешь. Кстати, еще два дня эту воду вам пить нельзя - отравитесь.

- Почему? - вяло поинтересовался Лакр, не делая, впрочем, попыток подняться.

- Ядовита. Новичкам требуется трое суток, чтобы привыкнуть к здешнему воздуху, и еще столько же, чтобы можно было без опаски пить из ручья. Даже если на неделю отсюда уйдете, по возвращении все равно придется привыкать заново.

- А ты?!

- На меня не действуют яды, - Белка, отряхнув ладони, снова поднялась. - А вот вам не мешало бы помыться. Всем сидеть здесь, носа наружу не казать, костер не разводить, магией не пользоваться. Если надо будет в кусты - вон там, слева от Ясеня, есть закуток. По деревьям не лазьте - они этого не любят. На комаров не охотьтесь, но можжевельником намажьте все, до чего дотянетесь: здесь мошки еще злее, чем везде. Крупное зверье к вам не сунется - нельзя, но если вдруг кто в гости заглянет, не бойтесь: в Местах Мира запрещено проливать кровь. Если сами не подставитесь, никто вас не тронет.

- Ты куда собрался? - мигом насторожился Владыка Тирриниэль.

- Гляну, как там наши друзья. Не потерялись ли?

- Бел, не надо...

- Надо, Тиль. Я хочу знать, куда вас вести дальше, а это будет зависеть от того, сколько их осталось и как хорошо они уцепились за наш след. Может, успею еще кого удавить... что тоже будет неплохо. В любом случае, надо посмотреть. А чтобы не оставлять вас совсем без присмотра... - Гончая быстрее молнии выхватила свои клинки и прочертила ими по всему периметру уже знакомый двойной круг, который не осмелилось бы переступить ни одно живое существо. После чего с усмешкой оглядела настороженные лица попутчиков, удовлетворенно кивнула и, на ходу убирая мечи, бесшумно растворилась в темноте. Еще до того, как Стрегон успел поднять голову, а Тирриниэль сердито подскочил на месте.

- Иррадэ! Трэнш диарэ!..

- Я всегда говорил, что упрямее Бел нет никого на свете, - тяжело вздохнул Ланниэль, когда у повелителя закончился запас относительно приличных слов. - Никогда не слушает. Всегда поступает по-своему.

- Точно, - опустил плечи и Картис. - Вот если бы молодой лорд был тут...

Они красноречиво переглянулись и поспешно умолкли. Но Владыка Л'аэртэ не нуждался в продолжении: если бы Таррэн был здесь, она бы никуда не ушла; сам Тиль бы никогда не сунулся в Проклятый Лес, не столкнулся так неудачно с Брегарисом, не бежал бы потом сломя голову и не остался бы один на один с неизвестностью, не зная даже, где ЕЕ теперь искать и что делать, если Белка вдруг поутру не вернется. Потому что карт этого Леса не существовало в принципе - он еще пятьсот лет назад обладал способностью меняться до неузнаваемости за какие-то пару сотен лет. А сейчас Тиль вообще не представлял, где находится. Да еще если вспомнить про разбуженный Кордон, смертельно оскорбленного Брегариса, про настойчивых, словно эльфийские псы, агинцев, невозможность использовать магию, проклятую ночь, надоедливых мошек, назойливые мысли о возможной неудаче...

Тирриниэль устало закрыл глаза и мысленно проклял тот день, когда согласился с сыном и, вопреки данному Белке обещанию, все-таки помог ему открыть тот грешный Портал.

Видит небо, он не хотел для нее такого. Не хотел ТАК ошибиться снова. Не хотел ее мучить и причинить эту боль. Но теперь собирался сделать все, что в его силах, чтобы этот кошмар, наконец, закончился... вернее, закончился хотя бы для нее.