Досье Сарагоса

3.1. Восхождение баварцев

Через год после того, как Гитлер стал канцлером Рейха, руководителем без-опасности страны являлся Генрих Гиммлер, который в момент окончания Пер-вой мировой войны в 1918 году был кандидатом на производство в офицеры в 11-м полку в Баварии, своей родной провинции.

Получив диплом инженера-агронома в Высшей технической школе Мюнхена, патроном которой в то время был наследный принц Баварии, Гиммлер присо-единился к штурмовикам Эрнста Рёма в ходе неудачного ноябрьского путча 1923 года. Затем, поднимаясь со ступеньки на ступеньку по ответственным по-стам партии, он после 1929 года руководил телохранителями Гитлера и был из-бран депутатом Рейхстага в 1930 году.

Из своих кабинетов на берлинской улице Принц-Альбрехт-Штрассе, дом 8, Гим-млер руководит 52 тысячами эсесовцев. Только в 1939 году его ведомство полу-чит официальное название Главного управления имперской безопасности, RSHA. Между тем, уже с 1934 года его главные отделы это уголовная полиция, служба разведки и безопасности, СД, и Гестапо, или политическая тайная поли-ция. Со своей стороны, недавно ставший генералом тридцатичетырехлетний Карл Вольф отвечает за связи с Гитлером и его ближайшими помощниками Мар-тином Борманом, Рудольфом Гессом и Райнхардом Гейдрихом.

(Карл Вольф в 1944 году командовал немецкими войсками в Италии. В конце войны он начал тайные переговоры с возглавляемой Алленом Даллесом рези-дентурой американской разведки УСС (Управление стратегических служб, Office of Strategic Services, OSS). В 1962 году был обвинен в репрессиях против евре-ев, в 1964 осужден на 15 лет тюрьмы. Освобожден в 1971, умер в 1984 году. — прим. автора.)

Гейдрих объединяет под своей властью СД и Гестапо. Своим помощником он делает Генриха Мюллера. Затем они оба строят центральный аппарат, из 133 членов которого 52 человека отобраны лично Гейдрихом; 19 других — Мюлле-ром, ответственным за Гестапо, которое тут же применяет его предложения прошлого года: создание секретного отдела внутри Дахау и установление ре-жима террора, распространившегося по всей стране и вошедшего в историю не столько из-за жестоких эксцессов, в особенности, по отношению к евреям и цы-ганам, сколько из-за сети информаторов, сотканной на всех этажах общества. Чтобы полностью предаться этой первостепенной задаче, как объяснял он, он оставил жену и детей в Мюнхене и 24 апреля 1934 года переехал в пансион «Am Knie», на Харденбергштрассе, 37, в берлинском районе Шарлоттенбург.

3.2. Часто недооцениваемая ситуация

Каким представляется политическое положение в 1934 году, когда Гитлер при-казывает избавиться от СА, Штрасссера, Эрнста Рёма и многих других своих прежних соратников?

Социал-демократической партии больше не существует. Ее руководители, если они не убежали в эмиграцию, арестованы. Баварской народной партии тоже больше нет. Либералы молчат или уехали за границу. Остается коммунистиче-ская партия, внешне изгнанная из нации, но это еще большая группа, даже ес-ли после 1931 года ее постоянные политические зигзаги, осуществляемые по приказу Сталина, привели ее силу воздействия к небытию. До 1933 года Ком-мунистическая партия Германии насчитывала более 250 тысяч членов, руково-дила 27 изданиями и располагала 4 000 хорошо структурированными ячейками, не говоря уже о сетях агентов, которыми управляла Москва во всей стране.

Но почему же тогда не удалось остановить нацистский потоп? Не только потому, что по различным причинам Сталин решил, что главным врагом коммунистов является не НСДАП, а социал-демократы. Было еще и кое-что похуже.

В своих воспоминаниях («Трагедия немецкой Республики»), появившихся в 1934 году, Альберт Гжезински, бывший префект полиции Берлина и Пруссии, уехавший затем в эмиграцию, писал так: «За последние годы бывшие борцы «Красного Фронта» в своей массе вошли в СС. Несколько нынешних нацистских руководителей сами из бывших коммунистов. Согласно сведениям полиции, подтвержденным мной самим, СА в 1933 году только в Берлине насчитывали 50 % бывших коммунистов…»

Это правда, что после свободного голосования на выборах в августе 1931 года можно было увидеть как перед избирательными участками бок о бок развева-лись красное знамя с серпом и молотком и флаги со свастикой. Журнал «Aufbruch» («Прорыв»), который редактировал лейтенант Рейхсвера Рихард Шерингер, выступал за союз националистов и большевиков. Георгий Димитров, председатель Коминтерна, заявлял: «Наибольшим препятствием на пути рево-люции является не Гитлер, а социал-демократическая партия».

Эрнст Рём незадолго до своего убийства утверждал: «Менее чем за четыре не-дели любого коммуниста можно превратить в нациста». В 1932 году Вальтер Ульбрихт, уже номер один в немецкой компартии, советовал тем своим кадрам, которые чувствовали себя способными на это, вступать в штурмовые отряды.

Таким образом, не было никаких преград для Гитлера в 1933 и 1934 годах, когда он получил свою власть под защитой Гиммлера и его приближенных. Но что думает об этом Генрих Мюллер, этот полицейский, о котором так часто говори-ли, что он располагает великолепными знаниями о коммунистическом аппарате, его людях, его методах, его проникновении? А Мюллер молчит.

Конечно, около 20 000 немецких коммунистов в 1935 году и позже поплатятся за то, что были верны партии и ее инструкциям. Но, кроме некоторых значи-тельных исключений, пострадали только партийные низы. Другие, хорошо при-строившись в нацистском аппарате, занимают посты в большей части министерств.

Итак, что сделал Генрих Мюллер?

Он привел из Баварии две дюжины своих бывших сотрудников, и среди них был Франц-Йозеф Хубер, который закончит руководителем Гестапо в Вене в 1944 году. Хубер был уволен из полиции Мюнхена в 1933 году как якобы «антина-цист», но Мюллер сумел убедить Гейдриха, что это были злонамеренные слухи, распускаемые его врагами. Он назначил также руководителем берлинского Ге-стапо Фридриха Панцингера, долго работавшего с Мюллером в Мюнхене. Нельзя сказать, что эти люди его друзья, так как у Мюллера нет друзей. Он просто не знает, что это такое. Он и только он уже хочет быть признанным величайшим из полицейских Германии. Но эти люди ему верны.44

Вот поэтому, следовательно, Хубер в Берлине в 1934 году отвечает за слежку за бывшими сторонниками Штрассера и правой оппозицией, как и за их друзьями или филиалами в Австрии, пока еще не присоединенной к Германии стране. В отделе «H» Гестапо, Мюллер устраивает Йозефа Майзингера, задача которого состоит в том, чтобы следить за кадрами нацистской партии и ее филиалов…

3.3. Мюллер поднимается вверх вопреки сопротивлению

Вопреки тому, что можно было бы предположить, это восхождение Мюллера вы-зывало сопротивление. Мы обнаружили в немецких архивах, каким бы тощим ни было там его досье, одно конфиденциальное письмо, подписанное помощни-ком гауляйтера Верхней Баварии, с ответом на вопрос, заданный 12 декабря 1936 года высшим руководством НСДАП по поводу возможного и скорейшего повышения Мюллера по службе. Зарегистрированное под номером III F-2191 / I / M / 697 и датированное 4 января 1937 г., скрепленное подписью некоего Рай-хингера, начальника отдела кадров нацистской партии в Баварии, это письмо повторяет все возражения и оговорки и рекомендует относиться с осторожно-стью к «генеральному инспектору Мюллеру, который даже не является членом партии, еще никогда активно не сотрудничал с партией или ее организациями и не имеет права носить форму подполковника СС и почетную аббревиатуру СС, что предполагается в соответствии с его функциями в Гестапо».

После этих предостережений авторы письма признают, что Мюллер «усердно боролся против левых», но затем добавляют: «Ясно, что он с таким же усердием боролся бы и против правых, если бы ему поставили такую задачу». И подчер-кивают «его огромные амбиции и его очевидный карьеризм», ведь до 1933 года «он колебался между Германской народной национальной партией и Баварской народной партией, но никогда не оказывался при этом на стороне национал-социалистов». Два других параграфа подчеркивают, что «он пробивается впе-ред, невзирая ни на что, и, пробиваясь локтями, постоянно старается демон-стрировать свою старательность. При этом не стесняется приписывать себе за-слуги других, рядясь в чужие перья»». Затем авторы подтверждают, что его же-на — дочь «важного издателя газеты «Würmtalbote» («Курьер долины Вюрма), усердного члена Баварской народной партии».

В общей сложности, делает вывод донесение, «если нельзя доказать, что он живет отдельно от его жены просто чтобы скрывать свои политические истоки, то нельзя слепо доверять ему и, в силу этого, руководство гау (округа) Верхней Баварии не может поддержать его повышение по службе».

Тем не менее, 7 января 1937 года Генриху Мюллеру присваивают звание стар-шего правительственного советника (оберрегирунгсрат) и государственного советника уголовной полиции (криминальрат).

Мы придаем такое значение этому документу из-за того, что он определяет по-ложение Мюллера в ту пору совсем не так, как писали на эту тему другие исто-рики, например, советский ученый Александр Соломонович Бланк. В журнале «Вопросы истории», номер 9 за 1982 год, как и в работе «Три магистра Черного Ордена» (1982) Бланк действительно утверждает, и это верно, что после 1934 года карьера Мюллера «была головокружительной благодаря Гейдриху», но он добавляет — и это неверно, если учитывать документ, приведенный выше — «что его высоко ценили партийная организация НСДАП земли Бавария и муниципа-литет Мюнхена».

А.С. Бланк до 1945 года служил в советской разведке и в этом качестве допра-шивал лейтенанта (унтерштурмфюрера) СС Э. Цильке, с 1934 года эксперта по расовым вопросам у Мюллера. Возможно, Цильке хотел очернить своего бывше-го начальника, ведь Бланк в своей книге делает его кем-то вроде нейтрального свидетеля, а Мюллера кем-то вроде обычного высокопоставленного чиновника, которого на его пост подталкивал Гейдрих.

В 1982 году цензура в СССР играла большую роль. Историю требовалось писать так, как желала партия. Потому в некоторых случаях приходилось повторять несказанное или обвинять одних немцев, но оправдывать других или затушевы-вать их роль.

Все те, кто сближался с Мюллером, с тридцатых годов до конца Рейха, отмечали имидж, который он старался создавать: человек из народа, поднявшийся по иерархии без протекции или помощи, но только благодаря своим качествам вы-дающегося полицейского.

Его размышления, полные презрения по отношению к так называемой «интел-лигенции» Рейха и тем его коллегам из буржуазных кругов или выходцев из университетов, сопровождались маневрами абсолютно в духе того, что об этом говорили нацисты Баварии, когда зимой 1936–1937 года они пытались сопро-тивляться его служебному росту.

В беседах, как со своими сотрудниками, так и с посетителями он часто начинал с безобидных разговоров, затем как бы случайно выходил за рамки темы их встречи и говорил о положении в стране, о возможных ошибочных решениях, принятых на «самом верху», об экономических или социальных вопросах; и, позже, в разгар войны, о возможности или невозможности сепаратного мира Берлина с Москвой…

При этом в углу кабинета всегда присутствовал надежный человек, внешне за-нятый изучением документов, но в действительности Мюллер ставил ему задачу записывать ответы его собеседников, точно отмечая дату и время беседы. Этим человеком как раз и был лейтенант Цильке!

Не только все в стране было наполнено осведомителями Гестапо и Крипо (уголовная полиция), но даже сам Мюллер принимал участие в этой постоянной иг-ре, превращающей любой разговор в замаскированный допрос. При любых об-стоятельствах он сохранял двусмысленную позицию, так долго, пока чаша ве-сов явно не склонялась на ту или другую сторону. Так на протяжении печально известной «Хрустальной ночи» 9 ноября 1938 года он предупреждает Гейдриха, что банды молодых людей начали громить еврейские магазины. Гейдрих тогда устремляется к Гитлеру, договорившись с генералом Карлом Вольфом. Фюрер отвечает, что это дело СД знать, что происходит, и сообщать об этом. Мюллер тогда приказывает наблюдать за всем и каждым, и отчитываться ему. Никакого неодобрения, никакого вмешательства, пусть действуют. Самое главное — знать…

Знать? Конечно, Гейдрих и Мюллер уже много лет в курсе множества тайн, ко-торые тот и другой выясняют за кулисами Рейха, и которые второй из них фик-сирует все и всегда. Но делятся ли они всеми своими тайнами? Думает ли Гей-дрих, что может «держать» Мюллера в своих руках, потому что они вместе заключили несколько довольно смутных сделок и потому что он помог его про-движению по службе в январе 1937 года вопреки недоброжелательным харак-теристикам со стороны партийных руководителей Баварии? Как бы то ни было, Мюллер знает, что в жилах Гейдриха течет еврейская кровь — из-за его матери. Он также знает благодаря документам точные причины, по которым Гейдриха выгнали с флота. Так тогда кто же из них кого держит в руках?

Во всяком случае, Гейдрих оказывает Мюллеру достаточно доверия, чтобы тот смог стать высшим руководителем Гестапо, обязанным также негласно контро-лировать все другие отделы СД.

С апреля 1936 года для его проверки — мы об этом уже упоминали — Гейдрих навязал присутствие Мюллера Вернеру Бесту, тогда начальнику первого управ-ления РСХА, когда власти отправили их обоих в командировку в Белград.

(Вернер Бест, полковник (штандартенфюрер) СС в 1935 году, был после войны (1948) обвинен в соучастии в убийствах представителей польской интеллиген-ции и евреев в Польше и в аналогичных репрессиях во Франции и Дании. Был освобожден в 1951, снова арестован в 1969, опять освобожден в 1971. Умер в 1989 году. — прим. автора.)

Содержание отчета Мюллера после этой миссии нам не известно. Но именно не-сколькими месяцами позже Гейдрих решил повысить его до государственного советника.

3.4. Странный полковник Вальтер Николаи

С этой миссией Беста и Мюллера в Белграде мы подходим к зарубежной дея-тельности одновременно СД и Гестапо, ибо вопреки тому, что можно было бы предположить, и Гестапо тоже после 1936 года и главным образом в 1937 году располагает своими собственными агентами в иностранных государствах. В очередной раз копируя советскую систему (с 1920-х годов НКВД размещал за рубежом своих комиссаров, подчиняющихся только ему, даже без ведома по-слов), Мюллер внедряет их почти во всем мире, при немецких дипломатах, до-веренных лицах, у которых нет обязательств перед ним. Например, за два года до войны 1939 года он назначил в качестве своего представителя в посольстве Германии в Вашингтоне некоего Герберта Шольца, под видом первого секрета-ря.

Но если Гейдрих и Мюллер соткали такую международную сеть, как стало воз-можно, что их не тревожит подобная деятельность одного персонажа, который ускользает от их контроля и не входит в штат Абвера, в то время конкурента СД? Речь идет о знаменитом полковнике Вальтере Николаи, руководителе немецкой разведки при кронпринце во время Первой Мировой войны, позднее имевшего отношение ко всем интригам, которые приведут от Веймарской рес-публики к приходу Гитлера к власти.

(Вальтер Николаи (1873–1947) был с 1913 по 1919 год начальником разведывательной службы (Отдел ІІІВ), а не вымышленной «разведки при кронпринце». После 1919 года вышел в отставку, написал две книги о разведке. Во времена Третьего Рейха работал в составе экспертной комиссии Имперского института по изучению истории новой Герма-нии, однако, в разведке никаких постов не занимал, оставаясь частным лицом. Утвер-ждения о какой-либо важной роли Николаи во время нацизма и Второй мировой войны, основываются большей частью на публицистике того времени, вроде книг и статей аме-риканского журналиста Курта Рисса, и являются всего лишь мифами. См. книгу «Таинственный шеф Мата Хари», написанную Жаном Таратутой и генералом ФСБ Алексан-дром Здановичем, единственную биографию Николаи на русском языке. — прим. перев.)

В 1925 году Николаи был смещен в руководстве Абвера, постепенно восстановленного вопреки запретам Версальского договора.

Надо кратко напомнить, что с 1913 года Николаи сумел проникнуть и даже лич-но посетить, под разными именами, революционные организации. Он знал Парвуса-Гельфанда, одного из кукловодов финансирования ленинцев и троцки-стов. Он знал шведского банкира Олафа Ашберга, столь же активного в этих кругах.

Именно он, чтобы вывести Россию из войны на стороне союзников, организовал в 1917 году знаменитый поезд, доставивший из Швейцарии в Скандинавию 224 направлявшихся в Россию революционера, среди которых около двадцати были его платными агентами… И именно Николаи еще в конце 1919 года выдвинул идею секретных германо-советских соглашений, и договор 1939 года станет только их повторением. Красной армии предстояло родиться благодаря тысячам немецких инструкторов; советская военная промышленность должна была по-явиться на свет благодаря материальному и технологическому вкладу и инженерам, прибывшим из Берлина и из десятка других промышленных городов Германии. Взамен Германия получала право обучать в СССР офицеров и специалистов Вермахта, того самого, который продемонстрирует свои навыки в 1939 году… Николаи посещал также Карла Радека, так же как двух или трех других близких помощников Ленина, затем Сталина.

За исключением американского историка Гордона У. Прэнджа (в его книге о Ри-харде Зорге, вышедшей в США в 1985 году), ни один специалист по немецким делам не отметил преобладающей роли Николая за кулисами тех событий, ко-торые привели нацизм к власти. Уже когда генерал Курт фон Шлейхер играет важную роль при Людендорфе, с 1930 по 1932 год, до того, как он стал послед-ним канцлером Веймарской республики, Николаи, не скрываясь, постоянно вращается в центре продолжающихся интриг.

Впрочем, именно один из его протеже, полковник Ойген Отт, с 1924 по 1934 год руководил политической службой фон Шлейхера.

Николаи обладает и другими преимуществами, то есть другими агентами: таки-ми, например, как Франц фон Папен, который был его шпионом сначала в США, затем в Мексике, прежде чем вернуться в Германию и там организовывать сред-ства для смещения Шлейхера. В январе 1935 года в Кёльне у банкира Курта фон Шрёдера Франц фон Папен тайно ведет переговоры о деньгах, которые могут мирно привести Гитлера к власти. Он станет вице-канцлером Рейха на про-тяжении шести месяцев. Его репутация в экономических и финансовых кругах успокаивает средний класс и «немецкую элиту». Затем он начинает свою став-шую весьма знаменитой дипломатическую карьеру.

Верный агент Отт в 1934 году избегает убийств «Ночи длинных ножей»: удиви-тельное вмешательство Николая отправило его в миссию в Токио за три недели до этих событий.

В исследованиях и биографиях о Германии, опубликованных с 1945 по 2001 год, нельзя найти никаких упоминаний деятельности Вальтера Николая, хотя в 1934 году Гитлер назначил его директором нового Имперского института по изучению истории новой Германии. Там не найти также тот факт, что когда еф-рейтор Адольф Гитлер выходит из руин поражения 1918 в поисках новой жизни, то помощь ему предлагает некий загадочный «секретный штаб», который, как говорят, дергает за веревочки военизированные отряды, вроде добровольче-ских корпусов Россбаха. Речь идет о том, чтобы за жалование, которое гаранти-рует Николаи, проникать в возрождающиеся политические партии, в особенно-сти в ту, которая потом превратится в национал-социалистическую партию, НСДАП.

Гитлер вступает в нее в 1920 году. Двумя годами позже он уже ее лидер. Благо-даря ему и некоторым другим, НСДАП получала гораздо лучшее финансирова-ние, чем могли бы ей предложить членские взносы партийцев…

Мог ли этот инцидент на самом деле ускользнуть от внимания Гейдриха и Мюллера, ставших постоянными соучастниками начиная с 1934? Может быть, они не осмеливаются трогать Николаи, потому что его защищает Гитлер?

Они не трогают также Ойгена Отта, «этого маленького шваба, который строит из себя большого пруссака», как говорил о нем один из генералов, друзей Николаи. Итак, Отт играет очень значительную роль в Японии благодаря очень высоким связям, которые предоставил ему Николаи.

Наряду с его связями с различными японскими официальными лицами, в 1942 году становится известно, что Ойген Отт был и близким другом знаменитого со-ветского шпиона Рихарда Зорге. Один факт из многих других, подобных ему, который заставил Канариса сказать, что Николаи из-за своего восхищения не-которыми большевиками дошел до того, что превратился в «полного союзника Москвы».

Зорге был под подозрением с 1941 года. Следовательно, Мюллер должен был бы за ним следить, так же как и Ойген Отт. Конечно, он послал в Токио полков-ника Гестапо Йозефа Майзингера, но тот почти сразу же стал сотрапезником Зорге, вплоть до долгих совместных попоек, и не находил в действиях Отта и Зорге ничего предосудительного! Вальтер Шелленберг, который возглавил СД после убийства Гейдриха в Праге в 1942 году, говорил о Майзингере, что он был «одним из наиболее подлых созданий в банде убийц на службе Гейдриха».

Мимоходом давайте отметим, что прежде чем появиться в Японии, Рихард Зорге в 1923 году был одним из главных подстрекателей Коминтерна в Руре, что он укрылся в СССР, побывал советским шпионом в Китае, затем нахально возвра-тился в Берлин в 1933 году под своим настоящим именем, прежде чем уехать в Токио в должности журналиста на службе нацистской партии…

Советский аппарат работал хорошо! В течение зимы 1932–1933 годов архивы с досье на коммунистов были почищены в Гамбурге, в Киле, в Берлине и в Мюн-хене, как раз в вотчине Генриха Мюллера. Того самого Мюллера, которого называли живой картотекой на кадры на службе Москвы.

3.5. Первые шаги к Пакту 1939 года

Удивительная пассивность Мюллера, главным образом по отношению к Вальте-ру Николаи, о котором он, так же как Гейдрих, знает то же самое, что думает об этом адмирал Канарис, деятель, которого они ненавидят, но с кем им приходит-ся конкурировать в вопросах антикоммунизма и антисоветизма.

Они знают, например, что как только Гитлер стал канцлером, Николаи испробо-вал все возможные интриги, чтобы получить в свои руки власть над Абвером. Но флот стойко сопротивлялся чисто нацистскому аппарату. Взбешенный Нико-лаи, который стремился получить для себя прикрытие посерьезнее, чем долж-ность директора института истории, сосредоточился на Иоахиме фон Риббен-тропе, зная об его амбициях стать министром иностранных дел, чего он добьет-ся только в 1938 году. В тот момент он занимался англо- американскими делами в этом министерстве, в выделенной для него сфере.

Николаи понял, что фон Риббентропу, если он хочет подняться по карьерной лестнице, нужно чем-то блеснуть перед Гитлером. Он тоже мог бы приманить его тем, что у него еще есть в мире агентурная сеть, которая могла бы быть ему полезной, но ему нужно ее усилить и развить. Для этого ему необходимы слу-жебные помещения и регулярное финансирование, которое он уже не получает от промышленников и банкиров, его прежних спонсоров, ведь они теперь поддерживают Гитлера, прислушиваются к экономисту Ялмару Шахту, и опасаются махинаций, которыми занимается Николаи.

Убежденный им Риббентроп предлагает Николаи помещения в Берлине на улице Викторияштрассе, дом 34, под прикрытием «Бюро по делам евреев». Это при-крытие представляется более чем когда-либо полезным, в то время, когда Сити и Нью-Йорк являются инструментами этой «плутократии», которую Геббельс разоблачает каждый день.

Развитие сети Николаи продолжается. Ойген Отт в Токио, Макс Рингельман, другой из его людей, — консул в Хайфе. Николаи считает, что наряду с японской картой в Азии, Берлин должен разыгрывать арабскую карту на Ближнем и Среднем Востоке. Потому он восстанавливает «культурную миссию» под руко-водством Бальдура фон Шираха, руководителя «Гитлерюгенда» («гитлеровской молодежи»), которая отправляется на место в 1937. В эту миссию Николаи, оче-видно, включил нескольких своих людей, на тот случай, если понадобится бе-седовать с сирийцами и иракцами не о вопросах культуры…

Наиболее масштабная и наиболее серьезная по своим последствиям интрига разворачивается все-таки в Берлине. Она началась в 1935 году с появлением в советском дипломатическом корпусе двух особых посланников Сталина, в гла-зах которого грядущие события в Испании должны были послужить великолеп-ными приманками, с фашизмом с одной стороны, и антифашизмом с другой.

Один из них по имени Евгений Александрович Гнедин прибыл как первый сек-ретарь посольства СССР, а вскоре после него приехал и некий Александр Эрдберг. Предполагалось, что они приехали, чтобы оживить германо-советское промышленное и торговое сотрудничество, испытывавшее значительный регресс на протяжении уже двух лет. В действительности Гнедин и Эрдберг должны были, при поддержке двух доверенных лиц Сталина в НКВД, прозондировать в немецкой столице шансы на сближение, вроде того, которое начали и осу-ществляли с 1919 по 1932 год Николаи и различные немецкие генералы. Сбли-жение, доходящее до геополитического соглашения. Но требовалась осторож-ность, так как даже после 1934 года в нацистской партии остаются кадры, кото-рые твердо верят в антисоветский и антикоммунистический крестовый поход.

Все следовало прозондировать и проверить мелкими шажками, и каждая сторо-на подавала знаки другой, стараясь не допустить каких-либо утечек.

В итоге, Гнедин и Эрдберг прибывают как раз в подходящий с психологической точки зрения момент, сразу после опубликованной 15 июля 1934 года в газете «Известия» статьи за подписью Карла Радека. В ней, среди прочего, говори-лось: «Нет никаких причин, почему немецкий фашизм и Советская Россия не могли бы идти нога в ногу. В конце концов, ведь фашистская Италия и Совет-ская Россия являются хорошими друзьями…»

(Карл Бернгардович Радек, один из ближайших помощников Ленина в ноябре 1917 года, исполнительный секретарь Коминтерна в 1919, исключен из компар-тии в 1927 году как активный сторонник Троцкого. Под постоянным наблюдени-ем с 1930 года, Радек, тем не менее, несколько раз выполнял щекотливые за-дания Сталина, что не помешало тому в 1936 году приказать арестовать и в 1937 году осудить Радека на десять лет тюрьмы, где тот и умер. Но его послед-нее задание к тому времени уже было выполнено. — прим. автора.)

В 1934 году советская печать не публикует что ни попадя. Николаи это знает. В особенности статью, подписанную Радеком, одним из его старых знакомых. Это сигнал, за которым следует, немного ранее прибытия в Берлин Гнедина и Эрдберга, командировка в Данциг во временной миссии двух бывших сотрудни-ков из числа тех, кто работал по поручению Николаи в СССР в то время, когда отношения между офицерами обеих стран еще были прекрасными. Оказывает-ся, что и Радек в то же самое время прибывает в Данциг, беседует с ними, что-бы увидеть, «можно ли восстановить и усилить прежнее сотрудничество». Прелюдия к действиям, которые несколькими неделями позже собираются пред-принять Гнедин и Эрдберг.

Если первый из них почти настоящий дипломат, то другой — ас советской раз-ведки. Он, кстати, станет гроссмейстером тайных германо-советских связей и останется им до самой своей внезапной смерти в 1961 году. В Берлине под-польщики «Красного оркестра» до 1941 года знают его под именем Карла Ка-уфмана. Для Москвы его агентурный псевдоним — Александров. В действитель-ности его зовут Александр Михайлович Коротков. В 1935 году ему тридцать лет, и в его активе уже около восьми лет секретной работы. Он прекрасно говорит на немецком языке.

Гейдрих и Мюллер тем более не могли не знать об этих встречах и переговорах, что они сами были впутаны в них. Единственная деталь, которой нам не доста-ет, состоит в том, чтобы знать, вошли ли они в игру только начиная с 1937, или еще с 1935 года.

После 1975 года несколько моих книг пытались разобраться с этим историче-ским моментом, но пришлось дождаться 1995 года и конференции, проведенной в Праге российским историком Борисом Анатольевичем Старковым, чтобы изучить документы, действительно подтверждавшие факт этих «зондирований», которые в октябре 1936 пришли к «положительным выводам»; и то, что они позднее приняли конкретную форму в виде проекта, неопровержимо составлен-ного в феврале 1937 года, который в окончательном виде и стал текстом крат-кого изложения германо-советского договора августа 1939 года.

Следовательно, это неверно — как написала однажды американский историк Эми Найт — «что Сталин был разочарован провалом его попыток сближения с Западом, из-за чего он в 1939 году повернулся в сторону Берлина». Еще за не-сколько лет до этого со стороны Сталина были обдуманные намерения двинуть-ся в этом направлении. Длительный германо-советский союз мог бы превра-титься в неограниченное господство над евразийским континентом, причем на долгие десятилетия.

В 1937 году разворачивалась гигантская дезинформация для десятков тысяч коммунистов, и особенно мужчин и женщин, жертвовавших своими жизнями в Испании во имя антифашизма. Гестапо-Мюллер участвовал в этом, рядом с Гей-дрихом. Было ли это на самом деле просто карьеризмом?