Доза красивого яда

2

У меня всегда была склонность попадать в дерьмовые ситуации. От драк в школе до того, как меня чуть не выгнали из хоккейного лагеря, — это, по сути, моя специальность. В моем резюме должно быть написано Король хаоса и Наплевательское отношение. Ну, то есть, если бы у меня было резюме. На самом деле я никогда в нем не нуждался — благо работал в одном и том же магазине для серфинга с шестнадцати лет. За эти годы владелец стал относиться ко мне как к сыну. Теперь я управляю этим заведением, поскольку его никогда нет рядом, и он платит мне значительно больше, чем следовало бы. Так что, по крайней мере, у меня это получилось.

Однако я не думаю, что мне так уж сильно повезет с этим.

Не то чтобы я хотел подслушивать. Я только подошел к своему грузовику, чтобы взять холодильник, когда услышал, как Лейкин огрызнулась на Мали. В этом нет ничего необычного; будучи близкими, как сестры, они неизбежно время от времени вступают в перепалку. Но я никогда не ожидал ответа на вопрос, который слетает с уст моей сестры.

— Боже мой, ты влюблена в моего брата?

Я останавливаюсь, застыв на месте, когда Лейкин говорит нет, но Мали говорит да.

Мали неравнодушна ко мне?

— Чувак, я сделала что-то, что тебя разозлило, или ты просто проснулась и выбрала насилие этим утром?

— О, пожалуйста, — отвечает Мали. — Она догадалась об этом.

— Верно, я уверена, что она сложила бы кусочки вместе даже без твоих прекрасных подсказок о контексте, — огрызается Лейкин.

На секунду наступает тишина, а затем Мали снова заговаривает, на этот раз более мягким тоном, который я едва могу разобрать.

— Ты никогда не получишь того, чего хочешь, если никогда никому не скажешь, что хочешь этого.

Или—

О!

За все годы, что я знаю Кэма, я не думаю, что когда-либо представлял, что Лейкин смотрит на меня как на кого-то большего, чем на одного из надоедливых друзей своего старшего брата. Конечно, мы шутим о том, что я ее любимчик, но я никогда не верил, что это правда. Я думал, она ненавидит нас всех одинаково.

— Хорошо. Да, у меня есть некоторые чувства к Хейсу. Но я не настолько глупа, чтобы думать, что между нами двумя когда-нибудь что-нибудь произойдет, независимо от того, как сильно кто-то пытается вмешаться, — признается она, я уверен, что последняя часть направлена на Мали. — Это несбыточная мечта — забавно представлять, но никогда не сбудется.

Услышав ее признание, которое я действительно не могу переварить, я не знаю, что чувствовать. С одной стороны, я польщен. Даже мои друзья ничего не делают, чтобы скрыть тот факт, что они хотят ее. Черт возьми, я почти уверен, что Лукас нагло приглашал ее на свидание по крайней мере три раза, только для того, чтобы получить отказ. Тем не менее, он продолжает пытаться.

Но, с другой стороны, я хочу отмотать время назад. Вернуться назад и забыть всю эту новую информацию. Потому что ничего хорошего из этого никогда не выйдет. Кэм зарезал бы меня на глазах у своего надзирателя, а потом надел бы наручники на себя. Некоторые вещи просто того стоят для него, и его сестра определенно возглавляет этот список. Он — хрестоматийное определение заботливого старшего брата, и я бы только причинил ей боль.

Как я уже говорил, я всегда умудряюсь попадать в дерьмовые ситуации — и отношения являются частью этого. Они никогда не заканчиваются для меня хорошо.

Я настолько выбит из колеи и погружен в собственные мысли, что даже не задумываюсь дважды, закрывая заднюю дверь, пока не слышу звук, который она издает, а затем вздох изнутри кухни.

— Ты думаешь… Лейкин начинает, но не может закончить свой вопрос.

— Я думаю, есть только один способ узнать, — отвечает Дев.

— Что ты делаешь? — Лейкин в панике шипит. — Я не могу выйти туда!

Черт.

Быстрым движением, которое впечатляет даже меня, я достаю из кармана наушники и надеваю их как раз вовремя, чтобы они втроем вышли через заднюю дверь. Они поворачиваются ко мне, и я позволяю своему взгляду задержаться на Лейкин ровно настолько, чтобы увидеть выражение ее лица. Она выглядит так, будто ее сейчас вырвет.

— Нужна помощь? — Дев спрашивает меня, пытаясь вести себя так, как будто ничего не произошло, и я благодарен за это.

Я притворяюсь, что не слышу ее, и вынимаю наушник. — Что?

Лейкин вздыхает с облегчением, но только я замечаю, как Девин на секунду прищуривает глаза.

— Я спросила, нужна ли тебе помощь, — повторяет она.

— Ох. Не, я в порядке, — говорю я ей. — Стол уже накрыт. Мне просто нужно было зайти за кулером. Нам нужно еще пива.

Удовлетворенные, Лейкин и Мали разворачиваются и направляются к костру, но Девин отстает. Как только они оказываются вне пределов слышимости, она бросает на меня недвусмысленный взгляд.

— Ты слышал ее, не так ли?

Мои брови приподнимаются. — Слышал кого?

Это достойная попытка, но она на это не купилась. — Ты буквально жаловался в машине на то, что у тебя разрядились наушники.

Я мог бы продолжать в том же духе — мог бы попытаться сказать ей, что я был неправ или что-то такое же глупое, — но она потратила время, когда мы были моложе, чтобы запечатлеть в памяти мое лживое лицо. В этом нет смысла.

Я выдыхаю. — Не говори ей.

— Серьезно? Ты просто собираешься притвориться, что понятия не имеешь?

— Да, в значительной степени. Я не хочу, чтобы она чувствовала себя странно рядом со мной.

Она оглядывается на Лейкин и затем улыбается. — Хорошо, я ничего не скажу.

Оставляя меня возвращаться к огню, я беру холодильник и устанавливаю его в руках, когда мой взгляд останавливается на Лейкин. Она выглядит намного беззаботнее, чем несколько минут назад. Когда она откидывает голову назад, смеясь над чем-то, что сказала Мали, уголки моих губ подергиваются.

Нет.

Абсолютно нет.

Мне это, блядь, не нравится.

Единственное, что я могу сделать, — это выбросить это из головы. Я поправляю ручку холодильника и направляюсь к Кэму и парням. Испортить самую близкую дружбу, которая у меня когда-либо была, этому не бывать.

Оказывается, забыть об этом намного сложнее, чем я думал. Впрочем, это не моя вина. Вы когда-нибудь наблюдали, как цыпочка играет в пивной понг и у нее это хорошо получается? Но она не только хороша, она чертовски доминирует — разливает шоты по стаканам, как будто это ее работа, и пьет пиво, как чертов чемпион. Я никогда раньше не обращал на это внимания, но сегодня вечером это самая горячая вещь, которую я когда-либо видел.

Все сводится к одной финальной игре. Кэм и я против Лейкин и Мали. Если бы Мали и близко не была так хороша, как Лейкин, я бы начал смиряться с потерей моей мужской карты сейчас и готовиться к тому дерьму, которое мы получим за проигрыш им. Кэм и я были чемпионами в этом со второго года нашего хоккейного лагеря. Я не хочу, чтобы этому положили конец пара девушек, которые на два года младше нас.

Если бы я хоть на секунду подумал, что ее чувства ко мне будут отвлекать, я бы серьезно ошибся. В ней ничего не изменилось. Она сосредоточена как лазер и поливает нас дерьмом точно так же, как и всех остальных. Даже ее собственный брат не застрахован от ее словесных нападок. Мали наносит несколько ударов, но большинство из них попадает в цель. Но только не Лейкин. Она не пропускает ни одного — вплоть до того, что мы с Кэмом время от времени обмениваемся взглядами. Мы оба знаем, что поставлено на карту, и какова вероятность того, что мы проиграем, если не будем играть в свою лучшую игру.

Вот и конец веселой, беззаботной игры в пивной понг.

Все остальные стоят по обе стороны стола, затаив дыхание наблюдая, кто победит. Хотел бы я сказать, что ребята болели за нас, но они придурки. Одна чашка осталась с обеих сторон, и мои глаза встречаются с глазами Лейкин.

— Не облажайся с этим, — поддразниваю я ее. — За всю игру не промахнулась ни разу. Было бы действительно обидно, если бы ты промазала именно сейчас.

Она ухмыляется, ни на секунду не отводя взгляда, когда попадает точно в цель. — Ты что-то говорил?

— Выходи за меня замуж, — умоляет Лукас. — Серьезно. Выходи за меня замуж.

Кэм щелкает Лукаса, пока тот допивает пиво из стакана. Лейкин полностью игнорирует его и сосредотачивает все свое внимание на мне, ожидая, когда я сделаю свой выстрел.

Глубокий вдох.

Целься.

Не обращай внимания на то, как она незаметно прикусывает свою нижнюю губу, блядь.

Стреляй.

Мои глаза закрываются, когда мяч летит по воздуху, пока я не слышу безошибочный звук удара, который издает мяч. Мали вздыхает, и Лейкин бросает на нее недоверчивый взгляд.

— Да, Мэл. Отвали, — дерзит она. — Потому что очевидно, что именно на тебя здесь оказывается все давление. Это совершенно понятно.

Виновато улыбаясь, Мали обнимает Лейкин за плечи. — Я очень тебя люблю.

— Мм-хм.

Каждый из нас выбил три чашки за овертайм — третий раунд овертайма, если уж на то пошло. Учитывая соперничество Кэма и Лейкин, я чувствую, что эта игра может продолжаться всю ночь, и ни один из них не уступит.

— Кто пойдет первым? — спрашивает Мали.

— Ты знаешь, — говорит ей Кэм.

Лейкин нежно улыбается и закатывает глаза, зная, что один и тот же вопрос задают каждый раз, когда мы переходим к овертайму.

Каждый из них делает свой выстрел, и на этот раз Мали действительно удается найти цель. Она взволнованно ликует, когда мы возвращаем им мячи. Но в следующий раз ей не так повезло. Мяч отскакивает от стола, и Кэм отбивает его.

— Какого хрена, чувак! — кричит она на него. — Это должно было войти!

— Он отскочил. Как только дело доходит до стола, это честная игра.

Разозленная, она кладет руку на бедро и свирепо смотрит на него. Тем временем Лейкин нацеливает мяч и запускает его прямо в чашку. Единственный способ, которым мы с Кэмом можем победить, — это если мы оба сделаем все возможное, включая оба попадания в последние чашки. У Кэма, однако, есть другая идея.

— Посмотри на это, — говорит он достаточно тихо, чтобы его слышал только я.

Он подбрасывает мяч, намеренно заставляя его отскакивать, прежде чем он попадет прямо в чашку. Для Мали это прекрасная возможность отомстить ему, и она не упускает ее. Глаза Лейкин расширяются, когда она пытается остановить ее, но это бесполезно. Мали замахивается, чтобы отбить мяч, но вместо этого умудряется отправить все три чаши в полет.

Мы победили.

— Мэл, — скулит Лейкин, запрокидывая голову и глядя в небеса.

Она выглядит смущенной. — Что? Это просто пролитое пиво. У нас его предостаточно.

— Ты проиграла игру, — объясняет Оуэн. — Честно говоря, это был умный ход со стороны Кэма.

— О, — угрюмо отвечает она.

Лейкин морщит нос, глядя на свою лучшую подругу. — Тебе повезло, что ты хорошенькая.

— Да, — улыбается Мали. — Хотя мне за тебя стыдно.

— Итак, ты проиграла нам игру и теперь оскорбляешь меня? — В ее глазах пляшет веселье.

Мали подмигивает. — Ну, я имею в виду, они, по сути, обманули. Он сделал это нарочно.

— Не будь обиженной неудачницей, — говорит ей Кэм. — Это не моя вина, что ты предсказуема.

Ее глаза сужаются, когда она достает телефон из кармана и бросает в него, попадая прямо по яйцам. — Ты это предсказал?

Когда Кэм падает на землю, Лейкин вскидывает руки в воздух. — Итак, куда была направлена эта цель, когда мы играли в пивной понг?

Я смотрю вниз на Кэма и посмеиваюсь, когда он стонет от боли.

И подумать только, что он неравнодушен к этой девушке.

Ночь начинает заканчиваться, все мы достаточно протрезвели, чтобы ехать домой. Лейкин встает и потягивается, зевая. Ее рубашка задирается ровно настолько, чтобы была видна маленькая татуировка, выглядывающая из-под пояса ее джинсов.

Черт возьми, почему это так горячо?

Я заставляю себя отвести взгляд. Практически все было бы лучше, чем если бы Кэм застукал меня за разглядыванием его младшей сестры. Я не собираюсь умирать сегодня ночью.

— Хорошо, я иду спать, — говорит она нам. — Кэм, не забудь, что завтра ты должен поехать за мной к механику, а потом подбросить меня до работы.

— Что? Нет.

Она выглядит смущенной. — Ах, да. Папа тебе не сказал? У меня горит индикатор проверки двигателя, и он назначил мне встречу, чтобы я забросила ее утром.

— Я не могу, — возражает он. — У меня назначено свидание на поздний завтрак.

Все замолкают, кроме Оуэна, который фыркает. — Ты тоже собираешься отведать мимозы?

Я протягиваю ему руку. — Карточка мужчины. Отдай ее.

Он закатывает глаза. — Пошли вы все нахуй. Если бы ты увидел эту цыпочку, ты бы тоже согласился на поздний завтрак.

Часть меня задается вопросом, стал бы он вообще говорить об этом, если бы Мали все еще была здесь, но она ушла полчаса назад — ей рано на работу, и она сказала, что ей нужно хорошенько выспаться. Я думаю, Кэм не согласился бы, но не похоже, что он когда-нибудь вырастит пару яиц и скажет ей это.

— Я не знаю, что тебе сказать, — говорит Лейкин.

Он вздыхает. — Ты не можешь просто взять мою машину?

Ее брови хмурятся. — Конечно, позволь мне просто клонировать себя, чтобы я могла водить две машины одновременно. Я знаю, что ты думаешь своим членом, но я не думаю, что Мали причинила такой уж большой вред.

Кэм стонет и отшвыривает ее. — Сукин сын.

Все это происходит в одно мгновение. Идея проносится у меня в голове, и прежде чем я успеваю сказать себе, что это ужасная идея, она вылетает у меня изо рта, словно отчаянно пытается сбежать.

— Я могу это сделать.

Все головы поворачиваются ко мне, и вот так просто, слишком поздно брать свои слова обратно.

— Серьезно? — спрашивает Кэм.

Я пожимаю плечами, как будто в этом нет ничего особенного. — Да. У меня нет работы до двух. Не хотел бы, чтобы что-то стояло на пути к твоим панкейкам и мимозам.

Он ухмыляется. — То, что я хочу есть, действительно начинается на букву «П», но, черт возьми, это точно не панкейки.

Лейкин давится и прикрывает рот. — Кэм!

Посмеиваясь, он кивает в сторону Девин. — Теперь вы двое равны в знании вещей, которые вы не хотели знать о своих братьях. Сблизьтесь из-за этого.

Она выглядит крайне недовольной. — Хотела бы я, чтобы Мали была здесь и снова швырнула свой телефон тебе в промежность.

— Вот это просто подло. — Он поворачивается ко мне. — Но это правда, чувак. Спасибо.

— Без проблем. — Я встаю и достаю ключи из кармана. — Во сколько мне встретиться с тобой там, Рочестер?

Легкий румянец покрывает ее щеки, но я единственный, кто замечает. — Я должна оставить свою машину в девять.

Я киваю. — Я буду там. Поехали, Дев.

Попрощавшись со всеми, кроме Айзека — потому что к черту этого парня — мы запрыгиваем в мой грузовик. Вставляя ключи в замок зажигания, я уже чувствую на себе взгляд моей сестры — оценивающий, подозрительный взгляд. Я завожу грузовик и сосредотачиваюсь на дороге, чтобы не смотреть в ее сторону.

— Я действительно надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — говорит она мне.

Ты и я, оба.

Мой телефон ревет прямо в ухо, выкрикивая звуки будильника на громкости, которая должна быть запрещена, когда я так устал. Все еще с закрытыми глазами я хватаю его и швыряю через всю комнату. Едва слышен глухой стук от удара о стену, как я возвращаюсь в комфортный сон, из которого меня так грубо вытащили.

— И ты удивляешься, почему ты поменял так много телефонов, — растягивает слова Девин.

Я приоткрываю один глаз и вижу, что она стоит там, скрестив руки на груди, прислонившись к дверному проему. На мой вкус, даже немного солнечного света слишком ярко. Я переворачиваюсь на другой бок и накрываюсь одеялом с головой.

— Уходи, — ворчу я.

Она хихикает. — Хорошо, но ты должен знать, тебе нужно встретиться с Лейкин у механика через десять минут. Впрочем, все в порядке. Я уверена, она не будет возражать, если ты ее бросишь.

Черт.

Вскакиваю с кровати, как будто все горит, черт возьми, я морщусь от боли, которая пронзает мою голову, но времени на нытье нет. Мои ящики распахиваются, когда я хватаю пару джинсов и футболку.

— Плавный ход, жеребец, — поддразнивает Девин, наблюдая, как я беру ключи и мобильный, прежде чем направиться к двери. — Подожди! Ты не собираешься причесаться?

Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть в зеркало, и замечаю не очень привлекательную прядь у себя на макушке. Передавая ей на минутку то, что у меня в руках, я провожу по ней пальцами и еще немного ерошу, чтобы все встало на свои места, как всегда бывает.

— Я ненавижу тебя, — говорит она мне.

Я беру свои вещи обратно и улыбаюсь. — Я тоже тебя люблю.

Требуется всего две краткие остановки — одна в ванной, чтобы взять зубную щетку и плеснуть на нее немного пасты, и одна на кухне за бутылкой воды — прежде чем я уйду. Я могу почистить зубы по дороге.

Такое быстрое выбегание за дверь напоминает мне о моем выпускном классе средней школы, когда я входил в класс, когда звонил звонок. Моя классная руководительница бросала на меня за это неодобрительные взгляды, но она ничего не могла поделать. Я пришел вовремя. И звук моих шин, визжащих, когда я выезжаю с подъездной дорожки, хорошо сочетается с ностальгией.

Если бы не дорожное движение на Мэйн-стрит, я бы пришел как раз вовремя. Вместо этого я опоздал чуть более чем на десять минут. Я останавливаюсь перед мастерской и нахожу Лейкин сидящей на бордюре со скучающим и безучастным видом. При звуке моего грузовика она хватает свою сумочку и встает.

— Боже, мало того, что тебе приходится жульничать в пивном понге, ты еще забываешь заехать за мной?

— Мне так жаль, — говорю я, игнорируя комментарий о пивном понге, потому что мы выиграли ту игру честно. — Клянусь, это гребаные пробки.

Она бросает на меня знающий взгляд, и мне требуется всего секунда, прежде чем я сдаюсь.

— Ладно, и я проснулся немного поздно.

Посмеиваясь, Лейкин качает головой и пристегивает ремень безопасности.

— А если серьезно, ты долго ждала? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами. — Около пятнадцати минут, но это нормально. Я действительно нашла новый карьерный путь.

Мои брови хмурятся. — Ожидая на обочине?

— Да, учитывая количество мужчин, которые делали мне предложения, я поняла, какой куш я могла бы заработать, занимаясь проституцией, — говорит она с таким энтузиазмом.

В одно мгновение моя хватка на руле усиливается. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы ослабить ее, прежде чем она заметит.

— Расскажи об этом своему брату и дай мне знать, как все пройдет.

Ее голова ударяется о спинку подголовника, когда она смеется. — Ни за что. К закату он запер бы меня в высокой башне.

Не худшая идея, честно говоря.

Мы погружаемся в уютное молчание, пока я еду по городу. Ее пальцы слегка постукивают по двери в такт музыке. На самом деле мне это нравится, и мне от этого не по себе. Я заставляю себя сосредоточиться буквально на чем угодно другом, когда у меня урчит в животе.

— Во сколько тебе на работу?

Она слегка вздрагивает, когда я нарушаю молчание. — Немного раньше одиннадцати, но все в порядке. Ты можешь просто высадить меня на катке. Я не возражаю.

Вместо этого я сворачиваю на парковку популярного в городе места для завтрака.

— Я голоден, и ты, наверное, тоже не завтракала. — Виноватый взгляд на ее лице говорит мне, что я прав. — Да, поехали. Ты не можешь научить кучу маленьких детей кататься на коньках, если ты голодна. Ты травмируешь их на всю жизнь.

Сквозь улыбку пробивается веселая ухмылка. — Это говорит человек, который в прошлом году сказал маленькому ребенку убираться нахуй со льда? И ты думаешь, я собираюсь травмировать детей?

Ой. — Ладно, это было по-другому. Мы наносили удары по воротам, а он пытался схватить шайбы, чтобы потом их забрать. Я даже не знаю, как этот маленький засранец попал на каток.

— Я уверена, что это смесь плохого воспитания и черной дыры TikTok.

Честно говоря, она, вероятно, попала в точку. В заведении всегда есть матери, которые приводят своих детей и не обращают на них внимания, ожидая начала открытого катания. Кто-то должен был серьезно пострадать во время тренировки, поэтому тренер начал запирать ворота, чтобы уберечь от опасности заблудившихся детей.

Ресторан довольно переполнен, но в этом нет ничего нового. К счастью, официантка хорошо дружит с моей мамой, поэтому она выделяет нам кабинку у окна. Все люди, которые ждали, недовольны, но на самом деле это не моя проблема. Они могут обсудить это с менеджером — другой женщиной, которая близка с моей матерью.

Удачи.

— Французский тост? — спрашиваю я.

Она смотрит на меня с удивленной интригой. — Да. Как ты это узнал?

Черт. Разве я не должен был?

Пока я ломаю голову над оправданием того, почему я узнал о ней что-то подобное, меня спасает официантка, которая подходит, чтобы принять наш заказ. Я беру рогалик со сливочным сыром и кофе. Я никогда не был настолько помешан на завтраках. Она записывает это, и я поднимаю брови на Лейкин, призывая ее сделать заказ.

— Я возьму апельсиновый сок и два ломтика французского тоста, — говорит она, и я опускаю голову, хихикая.

— Сейчас будет, ребята.

Взяв меню, она уходит, оставляя нас в нашем несколько неловком молчании. Я достаю свой телефон, пытаясь отвлечься. Меня ждет сообщение от Кэма. Это фотография девушки, которая, несомненно, очень похожа на Мали, сидящую за столиком в каком-нибудь модном ресторане, в котором ему, вероятно, нечего делать.

Еще раз спасибо, что помог. 😉

Я бросаю взгляд через стол на секунду и вижу, что Лейкин смотрит в окно, предаваясь грезам наяву.

Как будто это такая большая тягость.

Вау, тебе удалось найти двойника Мали. Было бы проще просто пригласить на свидание оригинал, но, может быть, это только у меня так.

🖕 Твоей сестре, возможно, все равно, но у моей есть кодекс. Никаких свиданий с друзьями брата и сестры.

Я делаю средний глоток, когда читаю это, и сразу же начинаю разбрызгивать свой кофе. Внимание Лейкин переключается с ее трубочки на меня, и я застенчиво улыбаюсь.

— Горячо, — просто объясняю я.

Уголок ее рта приподнимается. — Пар, выходящий из нее, тебе об этом не сказал?

— Вау. — Мои брови приподнимаются одновременно от удивления и веселья. — Кто-то проснулся этим утром и выбрал насилие.

Она замирает и смотрит на меня с подозрением, и я понимаю, что повторил ее слова прошлой ночью, когда я — надел наушники. Я надеваю свое самое ангельское личико, и она, кажется, расслабляется. — Есть ли какой-нибудь другой способ проснуться?

— Думаю, не тогда, когда в тебе пять футов три дюйма и тебе нужно уважение, чтобы компенсировать свой размер.

У нее отвисает челюсть, и она засовывает язык за щеку. — Извините, не каждый может быть гребаным великаном. И ты знаешь, что они говорят — хорошие вещи приходят в маленьких упаковках.

Я не смог бы побороть улыбку, которая пробивается сквозь меня, даже если бы попытался. — Держу пари, что так и есть.

То, как у нее перехватывает дыхание, метафорически дает мне пощечину. Я буквально вижу, как крутятся шестеренки в ее голове, когда она пытается проанализировать, в каком направлении пошел этот разговор. Что, черт возьми, я делаю?

Флирт с младшей сестрой твоего лучшего друга. Вот что.

Если бы я мог видеть свою совесть, я уверен, она смотрела бы на меня, качая головой, полная осуждения. И она имеет полное право. Кэм был рядом со мной в самых сложных ситуациях, с которыми я когда-либо сталкивался. Он единственный, кому я бы позвонил, если бы там был труп, от которого мне нужно было избавиться. Если бы я вот так его предал, единственным телом, от которого нужно было бы избавиться, было бы мое собственное.

— Лей— Я начинаю извиняться, даже не уверенный точно, к чему я клоню, но меня прерывают, когда официантка ставит перед нами еду.

Интересно, есть ли у нее радар неловких моментов. Какая-то интуиция подсказывает, что меня нужно спасать или что-то в этом роде. Несмотря на это, она определенно получит хорошие чаевые.

— Наслаждайтесь, — говорит она нам.

Лейкин благодарит ее, когда она уходит, а затем поворачивается ко мне. — Что ты говорил?

Я качаю головой. — Ничего. Выглядит неплохо.

Она опускает взгляд в свою тарелку и прикусывает губу — движение, которое действует мне прямо на член, и я этим не горжусь. — Это так.

Над нами снова воцаряется тишина, но на этот раз я благодарен судьбе. Господь свидетель, мне, блядь, больше нельзя доверять даже в том, что я могу говорить с этой девушкой, не рискуя ни хрена. Набивать себе морду этим рогаликом, возможно, единственное, что помогает мне оставаться в живых.

Надо было просто высадить ее на катке.

Мы наполовину покончили с едой, когда нас прерывают. Крейг, младший брат Айзека и бывший Лейкин, подходит и встает рядом с нашим столиком. Он одет в свою школьную футбольную куртку, как будто это все еще означает, что ты кто-то после окончания средней школы. Лейкин еще даже не заметила его, когда он кивает мне.

— Привет, красавица, — говорит он.

Все ее тело заметно напрягается при звуке его голоса. Она сглатывает и хватает свой стакан, засовывая соломинку в рот, когда смотрит на него снизу-вверх.

— Крейг.

Он выдыхает. — Я скучал по тому, как ты произносила мое имя.

Заткни мне рот кляпом.

Я никогда не понимал, что Лейкин в нем нашла. Этот парень — чертово ничтожество, и после того, что она рассказала прошлой ночью, я думаю о нем еще меньше. Это не должно меня удивлять. В конце концов, он родственник Айзека. Кэм не была счастлив, когда они начали встречаться в прошлом году. Он был еще менее счастлив, когда ему приходилось видеть, как они сидят вместе на всех наших играх.

Часть меня задается вопросом, что произойдет, если я расскажу ему о нашем маленьком госте прямо сейчас. Что-то подсказывает мне, что никакая киска, похожая на Мали, не удержала бы его от того, чтобы ворваться сюда и разорвать его в клочья. Но прежде чем я успеваю полностью обдумать это, Лейкин напевает и кладет руки на стол.

— Вместе с остальной частью Колдер-Бей, верно? Или ты только слышал, как они стонали его?

Ой.

Крейг морщится, но приходит в себя, как будто он привык иметь дело с ее отношением — факт, который раздражает меня больше, чем следовало бы. — Давай. Не будь такой. Я просто хочу поговорить.

Она смотрит на меня секунду и закатывает глаза, прежде чем встать. — Мне жаль. Я скоро вернусь.

Он позволяет ей идти первой и стучит по столу, прежде чем последовать за ней. — Передай Кэму, что я передавал привет.

О, я так и сделаю.

Интересно, есть ли рекорд по наименьшему количеству времени, затраченному на нарушение испытательного срока. Честно говоря, это, наверное, единственное, что удерживает меня от того, чтобы позвонить ему прямо сейчас, потому что, когда я смотрю на улицу, где они стоят, становится очевидно, что Лейкин предпочла бы быть где-нибудь еще.

— Все готово? — спрашивает официантка.

На мгновение отводя взгляд от Лейкин и Крейга, я замечаю, что у нее на тарелке все еще осталась половина завтрака. — Могу я просто забрать это с собой?

Она кивает и идет за прилавок за коробкой. Однако я, похоже, не могу отвести взгляд от ситуации, которая явно обостряется с каждой минутой. Челюсть Крейга напряжена, а Лейкин выглядит так, будто она может побороться за криминальное прошлое с Кэмом.

Я вытаскиваю бумажник из заднего кармана и бросаю деньги на стол, как раз, когда она заканчивает упаковывать французские тосты Лейкин.

— Спасибо, — говорю я, беру коробку и торопливо выхожу за дверь.

Глаза Крейга встречаются с моими, и он быстро засовывает свой телефон обратно в карман. Он делает шаг назад, когда я подхожу к Лейкин.

— Все в порядке? — спрашиваю я ее.

Она фыркает, глядя на своего бывшего. — Чертовски прекрасно. Мы можем идти?

— Конечно.

Мой взгляд не отрывается от Крейга, когда Лейкин разворачивается и собирается уходить, и он не делает попытки последовать за ней. Возможно, многочисленные сотрясения мозга, которые он получил, играя в футбол, в конце концов, не убили все клетки его мозга.

— Ты собираешься рассказать мне, о чем вы говорили? — спрашиваю я, когда догоняю ее.

Она напевает. — Конечно, нет. Я пытаюсь уберечь своего брата от тюрьмы, а не давать ему повода.

Я бы предложил держать это при себе, но она бы никогда в это не поверила. Поэтому вместо этого я протягиваю ей пакет, в котором лежит ее завтрак.

— Вот. Я думаю, ты могла бы съесть остальное перед работой.

Она принимает это от меня с теплой улыбкой. — Спасибо, но у меня больше нет особого аппетита. Может быть, позже.

Это последнее, что она говорит об этом, открывая дверь моего грузовика и забираясь внутрь.

Поездка из ресторана на каток проходит напряженно. Из динамиков звучит музыка, но вместо того, чтобы она отбивала ритм, она печатает на своем телефоне со скоростью миля в минуту. Мне даже не нужно спрашивать, чтобы знать, что она рассказывает Мали о том, что только что произошло. И это ни черта не помогает ее успокоить.

— Может быть, тебе стоит пропустить работу сегодня, — предлагаю я. — Твоя враждебность вредна для детей.

Это первое, что заставило ее рассмеяться с тех пор, как Крейг ворвался к нам на завтрак. — Или, может быть, мне просто взять тебя с собой. Если ты кричишь на них, то я не обязана этого делать.

Я поджимаю губы, когда заезжаю на парковку у катка, на самом деле обдумывая это с минуту. — Я имею в виду, мне не нужно быть на работе до позднего вечера. Мне бы не помешали несколько сусликов с шайбой, пока я отрабатываю удары по лицу.

Она саркастически напевает. — Это заманчиво. Действительно. Но я не собираюсь злить кучу родителей и быть уволенной. По крайней мере, не сегодня.

— Достаточно справедливо.

Как только я ставлю грузовик на стоянку, Лейкин наклоняется на заднее сиденье, чтобы схватить свою сумку, и выпрыгивает. Я должен просто позволить ей уйти. Честно говоря, это не мое дело. Но я не могу. Я должен сделать последний выстрел.

— Ты действительно не собираешься рассказать мне, из-за чего был тот спор? — настаиваю я.

Улыбке, которая появляется на ее лице, нет никакого дела до того, что она делает со мной. — Пока, Хейс.

Она захлопывает дверь и направляется внутрь, и все, что я могу сделать, это смотреть, как она уходит. Какая-то часть меня наполовину готова вернуться в ресторан и прижать Крейга к стене. Сказать ему, что если он снова приблизится к ней, то ему следует беспокоиться не о Кэмероне. Но это вызвало бы серьезные последствия, о которых я не готов даже думать.

Я проезжаю всего несколько миль по улице, прежде чем слышу, как что-то вибрирует. Сначала я подумал, что это может быть моим. За все годы, что у меня был сотовый телефон, я никогда не ставил его на вибрацию, но, возможно, бросив его об стену этим утром, я щелкнул выключателем. Однако, когда я достаю его, там нет ничего, кроме сообщения от моей мамы, написанного более пятнадцати минут назад.

Что за черт?

Притормаживая, я убавляю громкость и ищу источник. Только когда я выхожу и подхожу к пассажирской стороне, я нахожу телефон Лейкин на полу между центральной консолью и сиденьем. Должно быть, он выпал у нее из кармана, когда она тянулась за сумкой.

— Алло? — отвечаю я на звонок.

Доносится голос Мали, звучащий растерянно. — Ты не Лейкин.

— И люди говорят, что ты не умна.

Она не сбивается с ритма. — Да, ну, люди говорят, что у тебя маленький член.

— Эй! — Я срываюсь в притворном возмущении. — Четыре дюйма — это средний размер!

— О Боже мой, — смеется она. — Есть некоторые вещи, которые мне просто никогда не нужно было знать.

Прижимая телефон к уху, я обхожу грузовик и возвращаюсь на место водителя. — Не за что.

— Мм-хм. Итак, где Лейкин? Ты ее где-нибудь привязал?

Эта мысль никогда не должна была прийти мне в голову, и все же она здесь. И что-то подсказывает мне, что таково было намерение Мали. Учитывая то, как она вела себя прошлой ночью, и разговор, который я слышал между ней, Лейкин и Дев, меня бы это не удивило.

Я решаю перестраховаться и не касаться этого. — Она забыла свой телефон в моем грузовике. Сейчас я привезу его ей. Я скажу ей, чтобы она тебе перезвонила.

— Хорошо, спасибо.

Звонок обрывается, и я роняю телефон на колени, разворачиваясь, чтобы направиться обратно на каток.

Я бы солгал, если бы сказал, что, по крайней мере, не рассматривал возможность прочитать ее сообщение Мали. В конце концов, учитывая количество ее сообщений, я уверен, что в нем есть ответы на все мои вопросы.

Какого хрена он хотел?

Из-за чего они ссорились?

Почему она была так зла?

Но если и есть что-то более опасное, чем Кэм, когда дело касается его сестры, то это Лейкин, когда дело касается ее личной жизни. Она бы кастрировала меня лезвием своего конька, а затем заставила бы смыть кровь — вот почему я знаю, что бы Крейг ни держал над ней, это должно быть что-то, что она не хочет выпускать. В остальном она никого не щадит.

Когда я захожу внутрь, Your Body is a Wonderland Джона Майера заполняет всю арену. Это ни в коем случае не большое место, и в нем есть только один каток с парой раздевалок и сувенирным киоском, но это наш дом. Честно говоря, я думаю, что за эти годы провел здесь больше времени, чем в своем собственном доме. Если мне когда-нибудь нужно было снять стресс или просто отвлечься, ничто не могло сравниться с ощущением скольжения моих коньков по льду.

Мои шаги замедляются, когда мой взгляд останавливается на Лейкин. Она полностью погружена в музыку, катается по льду как профессионал, которым, я знаю, у нее всегда был потенциал быть. Но у нее нет никакого интереса становиться профессионалом. Владелец не раз пытался заполучить ее на борт, и каждый раз, когда она ему отказывала, он жаловался на это всем, кто был готов слушать.

Она впустую тратит свой потенциал.

Когда вы в последний раз видели, чтобы кто-то входил сюда с такой грацией, как у нее?

Могла бы выиграть гребаную Олимпиаду в любой случайный вторник, но нет. Она предпочла бы учить кучу маленьких детей.

Похоже, что самая большая неудача этого человека в жизни — не заставить Лейкина согласиться стать следующей Мишель Кван. Но когда я стою здесь и наблюдаю за ней, действительно наблюдаю за ней, я понимаю почему.

Она чертовски невероятна… среди стольких других вещей.

Не то чтобы я никогда не замечал, что Лейкин великолепна. Мои глаза работают просто отлично. Но после того, как я услышал ее признание прошлой ночью, это как будто дополнительный свет сияет исключительно на ней, делая ее ярче всего остального и требуя моего внимания. И я не могу найти чертов выключатель, чтобы выключить это.

Видишь ли, было время, когда я не мог оторвать от нее глаз. Когда мы с Кэм только начали дружить, она заходила в комнату, и я не мог думать ни о чем другом. Но моя дружба с Кэмом становилась все крепче, я убедил себя, что это просто период полового созревания. Что дело было не в ней как таковой, а в том факте, что она была симпатичной девушкой, а я был полон бушующих подростковых гормонов.

И теперь она делает из меня лжеца.

Зная, что вступаю на опасную почву, я засовываю пальцы в рот и свищу достаточно громко, чтобы она услышала меня сквозь музыку. Ее брови на секунду хмурятся, и она катится к воротам.

— Все в порядке? — спрашивает она.

Я поднимаю ее телефон. — Ты забыла это в моей машине.

— О. — Она забирает его у меня. — Спасибо. Я даже не заметила.

— Я бы тоже, если бы Мали не позвонила и не заставила его вибрировать.

На ее лице появляется выражение страха, прежде чем она быстро его маскирует. — Ты ответил на звонок?

Я мог бы поиздеваться над ней. Можно было бы притвориться, что Мали раскрыла ее секрет. И если бы она не была такой охуенно запретной, я мог бы. Но я имел в виду то, что сказал Девин прошлой ночью. То, что я буду вести себя так, как будто понятия не имею, что она ко мне неравнодушна, так будет лучше для всех, включая меня самого.

— Да, но я просто сказал ей, что ты перезвонишь. — Я делаю паузу. — О, я также немного травмировал ее.

— О, Боже. Что ты сделал?

Пожимая плечами, я ухмыляюсь. — Я уверен, она расскажет тебе позже.

Шутки о том, что мой член длиной в четыре дюйма — это определенно не то, что я собираюсь повторять девушке, которая, кажется, в последнее время стала объектом его привязанности. Кроме того, вся эта тема вряд ли приведет к чему-то хорошему, поэтому лучше ее полностью избегать.

— Знаешь, мистер Флетчер прав, — говорю я ей.

Она откидывает голову назад и стонет. — И ты тоже.

— Я не собираюсь вмешиваться в твои дела по этому поводу. — Я поднимаю руки в знак капитуляции. — Я просто говорю. Ты действительно хороша, Лейкин.

Черты ее лица смягчаются, и в ее глазах появляется что-то, чего я не могу разгадать, да и не думаю, что мне стоит пытаться. — Спасибо.

Пока мы стоим здесь, над нами воцаряется уютная тишина, пока крики возбужденных детей не разносятся эхом по всей арене. Дети бегут ко льду, выкрикивая имя Лейкин, как будто не видели ее целую вечность.

— Это мой ответ, — говорит она и наклоняется как раз вовремя, чтобы обнять первого попавшегося маленького мальчика. — Привет, приятель!

— На прошлой неделе я тренировался четыре раза!

— Это здорово! — Она треплет его за волосы. — Я так горжусь тобой.

Дети действительно не мое. Они слишком наивны и полны энергии. Но видеть, как она относится к каждому из них, как их старшая сестра, — это мило. Если бы Лукас увидел это, он, вероятно, сделал бы какой-нибудь комментарий по поводу того, чтобы обрюхатить ее и создать собственную хоккейную команду.

И я бы наслаждался, наблюдая, как Кэм отвесил бы ему за это пощечину.

Не попрощавшись, чего она мне никогда не была должна, она сходит со льда и подходит, чтобы убедиться, что родители правильно зашнуровали коньки своих детей. Я позволяю своему взгляду задержаться на ней еще на несколько секунд, а затем заставляю себя сделать то, что должен был сделать прошлой ночью — оставить ее в покое.