Доза красивого яда

26

Домашняя вечеринка, на которую нас привел Кэм, просто сумасшедшая. Там много народу, но не тесно, и все в хорошем настроении. Обычно я был бы в полном восторге — пил бы пиво и праздновал победу Кэма. Но сейчас все, о чем я могу думать, — это выражение лица Лейкин, когда она уходила с пляжа.

Она выглядела искренне расстроенной, и если бы я не сказал Кэму, что приду сегодня вечером, до того, как она сказала, что не пойдет, я бы придумал отговорку, чтобы отвязаться от этого. Я просто предполагал, что она тоже придет, и у нас будет возможность улизнуть вместе, как только Кэм хорошенько оторвется. Но она решила пойти домой, и я не могу отделаться от мысли, что это из-за меня.

Я пытался написать ей пару раз, но она не ответила. Хотя я знаю, что она солгала, когда сказала Кэму, что солнце ее утомило, часть меня все еще надеется, что она спит, а не просто намеренно игнорирует меня.

— Это хорошая вечеринка, — кричит мне Кэм, оглядываясь по сторонам. — Я могу ненадолго исчезнуть с Лейлой, просто чтобы ты знал. Но здесь много горячих девушек. У тебя не должно возникнуть проблем с тем, чтобы найти кого-нибудь, кто развлечет тебя сегодня вечером.

Я выдавливаю смешок, делая глоток пива. — Нет, спасибо, чувак. Я в порядке.

Он удивленно поднимает брови. — Не может быть! Ты все еще спишь с той самой девушкой? Черт! Когда в последний раз кто-то смог так удержать твое внимание?

Этот разговор неловкий, и я его ненавижу. Я чувствую себя мудаком. Врать Кэму — это не то, что мне нравится, поэтому я стараюсь избегать этого. Все, что было с Лейкин, не было откровенной ложью ему в лицо; это было скорее умолчание о правде. Я не говорю ему, что мы не встречаемся, но и не даю ему повода думать, что это так.

— Это было бы впервые, — говорю я, оглядывая вечеринку, чтобы не смотреть на него.

— Что ж, молодец, — говорит он мне. — Похоже, поговорка верна. На каждого найдется свой человек.

Через несколько минут он замечает Лейлу, поднимающуюся по лестнице, и говорит мне, что скоро вернется. Но я все еще не могу забыть его предыдущие слова.

С того дня, как отец ушел, я убеждал себя, что все это было ложью. Вся эта идея о том, что можно найти кого-то, влюбиться и провести остаток жизни вместе, — все это просто обман. Куча химических веществ в мозгу, обманом заставляющих тебя отдать часть себя, которую ты никогда не должен доверять никому другому.

Но пока его слова крутятся у меня в голове, я не могу не задаваться вопросом, прав ли он. И если это так, если действительно есть кто-то для каждого, то я не сомневаюсь, что мой человек — Лейкин.

На следующее утро я проснулся на час раньше, чем обычно, что удивительно, поскольку вчера мне потребовалась целая вечность, чтобы заснуть. Я все ворочался и ворочался, пытаясь придумать что-нибудь приятное для Лейкин. После того, как она выглядела вчера такой искренне расстроенной, я просто хотел вернуть улыбку на ее лицо.

Смирившись с тем, что я не самый опытный человек, когда дело касается романтики, я прибег к помощи всезнайки — Google. Я нашел всевозможные идеи, от экстравагантных, таких как поездка в неожиданное путешествие, до таких маленьких, как отправка милого сообщения с добрым утром. Я выбрал нечто среднее, поэтому сейчас иду в магазин и покупаю цветы, чтобы пробраться на каток, пока она работает, и оставить их рядом с ее сумкой в раздевалке.

Я прихожу в магазин сразу после открытия, и всего за несколько минут нахожу идеальный букет розовых роз. Они свежесобранные, а флорист, пожилая женщина по имени миссис Гаррисон, даже предложила мне добавить еще парочку и немного гипсофилы для украшения.

— Вот, — говорит она, протягивая мне чистую визитку и ручку. — Заполни ее, а я пока украшу этот букет.

Я благодарю ее и смотрю, как она медленно уходит в заднюю комнату. Я прихожу сюда уже много лет, чтобы подарить маме что-нибудь на День матери и на день рождения, и каждый раз, когда я прихожу, здесь оказывается миссис Гаррисон. Ей, наверное, уже под девяносто, но с тех пор, как не стало ее мужа, это место стало для нее всей жизнью.

Она говорит, что это единственное, что приносит ей радость, и она просто хочет помочь людям проявить свою любовь так, как всегда проявлял ее мистер Гаррисон.

Взяв ручку, я ломаю голову над тем, что написать. Я не хочу, чтобы это было слишком слащаво, и при этом я не хочу говорить ей то, что я не совсем имею в виду. Я просто хочу что-нибудь, что вызовет улыбку на ее лице.

Что-то, что, по крайней мере, намекает на тот факт, что я, возможно, не во всем разобрался прямо сейчас, но она значит для меня больше, чем просто хорошее времяпрепровождение.

В голове проносятся слова, которые она сказала вчера, когда мы убирались, и в этот момент я точно знаю, что нужно написать.

К тому времени, когда миссис Гаррисон закончит с цветами и я расплачусь за них, у меня есть всего сорок пять минут, чтобы добраться до катка, пробраться в раздевалку и уйти, прежде чем она меня заметит. Этого времени должно хватить. Но когда я начинаю идти к своему грузовику, мои шаги замедляются, когда я вижу Монти, прислонившегося к нему.

Я, блядь, так и знал.

— Привет, Монти, — приветствую я его, пытаясь скрыть яд в моем тоне. — Что случилось?

Он смотрит на букет в моей руке. — Они прелестны. Жаль, что она никогда их не увидит.

— Что за чушь ты несешь? — прошипел я.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. — Он засовывает руки в карманы и делает шаг ко мне. — Ты собираешься покончить с Лейкин, или тебе не понравятся последствия.

Я сухо смеюсь, желая только одного — надрать этому ублюдку задницу. — Не знаю, как тебя воспитывали, Толстосум, но здесь не принято угрожать кому-то, не будучи готовым подкрепить свои слова.

— Хорошо, тогда позволь мне быть немного понятнее, — говорит он. — Расстанься с Лейкин и скажи ей, что ты больше не хочешь заниматься тем, чем занимался, или я расскажу Кэму о том, как ты трахал его сестру за его спиной.

— И он поверит тебе, а не своему лучшему другу и сестре? У тебя нет никаких доказательств.

— А разве у меня нет?

Он достает свой телефон и поворачивает его ко мне, нажимая на кнопку воспроизведения. Я сразу же узнаю эту запись. Воспоминания о том дне, который мы провели на его яхте, постоянно крутятся в моей голове. Я наблюдаю за тем, как съедаю ее, прежде чем войти в нее.

— Эйч, — стонет она.

— Шшш, детка, — отвечаю я. — Я тебя понял.

Я сжимаю кулак и собираюсь выхватить у него телефон, но он отпрыгивает назад. — Ах, ах, ах. Осторожно. Я не настолько глуп, чтобы показывать тебе свою единственную копию, и если ты сделаешь неверное движение, это будет отправлено прямо Кэму.

Он улыбается, как будто все понял, и это только еще больше меня злит. Но у меня остается еще один вариант.

— Что, если я сам расскажу Кэму? — спрашиваю я.

Монти не выглядит ни капли обеспокоенным. — Ты не скажешь, потому что не хуже меня знаешь, что не сможешь дать ей все, чего она заслуживает. Ты эгоист, но не бессердечный. Во всяком случае, не в том, что касается ее. Ты никогда не рискнешь подвергнуть ее тому, через что прошла твоя мать, когда твой отец обращался с ней как с дерьмом. — Его брови поднимаются. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но именно поэтому ты не хочешь связывать себя с ней обязательствами, не так ли? Слишком боишься, что вы с любимым папочкой сделаны из одного теста?

Он обходит меня, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Сделай ей одолжение, Уайлдер, — кричит он, останавливаясь, чтобы оглянуться на меня. — Так ей будет лучше, и ты это знаешь.

— Ты же знаешь, что она считает тебя геем? — говорю я в ответ, но это не имеет никакого эффекта.

Он просто улыбается моей жалкой попытке залезть ему под кожу и сворачивает за угол. У меня сжимается челюсть, когда я забираюсь в свой грузовик.

В его словах не было ни слова, которое не задело бы за живое. И самое ужасное, что все они были в точку. Я с самого начала знал, что Лейкин заслуживает кого-то постоянного, кого-то, на кого она может рассчитывать. Кто-то, кто практически гарантированно не облажается. И как бы мне ни хотелось стать для нее таким человеком, я просто не могу.

Я — сын своего отца, неудачник, который только и умеет, что напиваться и подводить людей.

Крепко сжав цветы в руке, я швыряю их через весь салон. Они врезаются в дверь и падают на пассажирское сиденье. Я смотрю, как лепестки и открытка, написанная от руки, падают на пол.

Я твой.

Надеюсь, ты это знаешь.

— Эйч.

Я сижу за кухонным столом и даже не моргаю, пытаясь понять, как все пошло не так. Как только Лейкин озвучила идею одолжить лодку Монти, у меня возникло ощущение, что это ловушка. Никто не может за несколько дней перейти от ненависти к человеку к тому, чтобы позволить ему одолжить свою лодку. Но она настаивала на том, что он просто пытается быть милым, и я решил, что у него достаточно денег, чтобы не беспокоиться, если с лодкой что-то случится.

Самое ужасное, что если бы я мог вернуться назад, то вряд ли что-то изменил бы — разве что нашел бы скрытые камеры и выбросил их в океан. Тот день, который мы провели вместе, и ночь, которая последовала за ним, были одними из лучших в моей жизни. Это то воспоминание, о котором вспоминаешь, когда у тебя плохое настроение и нужно что-то для того, чтобы поднять его. Никто не может сказать мне ничего такого, что заставило бы меня пожалеть об этом.

И теперь это будет все, за что я могу держаться.

Девин входит и останавливается, когда видит меня. — Черт возьми, Эйч. Кто нассал в твои хлопья?

— Богатый придурок, у которого проблемы с привилегиями, — рычу я.

Она фыркнула. — Ты имеешь в виду Монти? Да, я поняла, что с ним будут проблемы. Никто не прилетает на день раньше из Барселоны, чтобы прийти на вечеринку по случаю дня рождения в чей-то двор, если только на это нет скрытых мотивов.

Взяв из холодильника пиво, она игнорирует правило «только после трех часов дня», которое мама установила после моей недавней попытки выпить пива за завтраком, и ставит его передо мной.

— Спасибо, — говорю я ей, открываю пиво и выпиваю его одним глотком.

Ее глаза расширяются, она нерешительно улыбается, но идет за другой бутылкой. — На этот раз старайся медленно пить. Если мама вернется домой и найдет тебя пьяным до полудня, богатый придурок будет наименьшей из твоих проблем.

Хотелось бы, чтобы это было правдой. Честно говоря, я бы променял гнев матери на то, что мне придется сделать, в любой день недели.

— Он угрожает мне, — признаю я. — Он сказал, что если я не покончу с Лейкин, он расскажет Кэму. У него даже есть доказательства на телефоне.

— Это мстительно. Что по этому поводу говорит Лейкин?

Я опускаю голову, понимая, что сейчас произойдет. — Я не говорил ей об этом.

Схватив пустую банку из-под пива, она швыряет ее мне в голову. — Ты действительно такой тупой? Она заслуживает того, чтобы знать!

— Зачем? — огрызаюсь я. — Чтобы она могла на него накричать? Вывести его из себя, сказав, что больше не хочет с ним разговаривать? С таким же успехом я сам могу послать Кэму доказательства.

Она на мгновение замолкает и смягчает голос, когда говорит дальше. — Или ты можешь просто сказать ему. Быть честным и признаться в том, что происходило, а затем попытаться иметь что-то настоящее с Лейкин.

Я сухо смеюсь, делая глоток своего свежего пива, чтобы унять жжение в горле.

— Что? — возражает Девин. — Она явно нравится тебе настолько, что ты рискуешь тайком встречаться с ней.

Качая головой, я смотрю куда угодно, только не на нее. — Все не так.

Она насмехается. — Ладно, Мистер Отрицание. Продолжай держать голову в заднице.

Я даже не знаю, почему я пытаюсь. Она уже много лет знает, когда я лгу, и я привел Лейкин сюда в тот вечер, когда она была дома. Я уверен, что она слышала, как мы смеялись и шутили.

Я сглатываю комок в горле, глядя на сестру. — Я собираюсь все испортить.

— Ты этого не знаешь.

Закатив глаза, я вскидываю руки вверх. — Посмотри на наших родителей, Дев. Должен ли я уничтожить ее сейчас, уехав, или подождать, пока у нас не появится пара детей, как это сделал отец?

Дело в том, что мы с Дев уже много лет не говорили о нашем отце. Думаю, она предпочитает убеждать себя, что нас всегда было только трое. Мы всегда были близки, крепко держались за оставшуюся семью. Но то, как она смотрит на меня сейчас, наверное, самая сердитая реакция, которую я когда-либо видел.

— Ты совсем не такой, как он, — рычит она. — Ты слышишь меня? Единственное, черт возьми, что этот человек дал тебе от себя, это немного ДНК".

— Девин… — начинаю я, но она не дает мне вставить ни слова.

— Нет, к черту! Ты не должен из-за него выбрасывать то, что, скорее всего, было лучшим, что с тобой случилось! Если ты не хочешь быть с ней, потому что она не в твоем вкусе, или потому что ты просто не чувствуешь связи, это одно. Но он не имеет права отнимать это у тебя. Я этого не позволю.

— Тебе было двенадцать. Ты не помнишь.

Она сузила глаза. — Да, мне было двенадцать. И я, может быть, не все помню, но знаешь, что я помню?

— Я уверен, ты собираешься мне рассказать, — ворчу я.

— Я помню, как мой пятнадцатилетний брат пришел в мою комнату и дал мне свои наушники, чтобы я не слышала, как мама плачет по ночам. Я помню, как ты провожал меня в школу, даже если опаздывал, чтобы я не шла одна. Я помню, как однажды после школы я расстроилась, потому что не знала, кто поведет меня к алтарю на моей свадьбе, и эта проблема была такой незначительной для всех остальных, но тебе не было все равно. Ты вытирал мои слезы и обещал, что именно ты будешь выдавать меня замуж. Так что не смей вести себя так, будто с того дня, как папа ушел, ты не стал в десять раз лучше. Ты говоришь о самом лучшем мужчине в моей жизни.

Встав, я подошел и обнял ее, как когда-то в детстве. — Я понимаю, что ты хочешь сказать, но мы с тобой оба знаем, что она заслуживает лучшего, независимо от того, похож я на отца или нет.

— Без обид, брат, но я не думаю, что это твое решение. — Она отпускает руку и начинает выходить из комнаты, останавливаясь в дверях. — Я видела вас вместе, и, возможно, сначала подумала, что ты сошел с ума, но я не думаю, что для нее есть кто-то лучше тебя.

— А что, если есть? — возразил я. — Что если, будучи с ней, я удерживаю ее от жизни, о которой она всегда мечтала?

— Тогда однажды она уйдет и найдет себе другого. Но, по крайней мере, ты будешь знать об этом, а не постоянно задаваться вопросом «а что, если?».

Звук ее шагов затихает, когда она удаляется в свою спальню. Я знаю, что она в чем-то права. Она всегда права, как бы это ни раздражало. Но это риск, на который я никогда не был готов — не только в отношении Кэма, но и в отношении сердца Лейкин.

Я сижу в тишине, прокручивая в голове все мысли. Я думаю обо всем, что сказал Монти, озвучивая все мои неуверенности, а затем думаю о том, как Девин опровергла все это, чуть не оторвав мне голову за то, что я хотя бы предположил, что я похож на нашего отца. Я представляю себе Лейкин и то, как она улыбается мне, словно я повесил луну и звезды специально для нее. Возможно, я не понимал этого до сих пор, но она всегда выглядит самой счастливой, когда мы вместе.

И наконец, я вспомнил слова Кэма, сказанные вчера вечером, — что он рад за меня и что для каждого найдется свой человек. Нет ни малейшего шанса, что он имел в виду свою сестру, когда говорил это, но, может быть, после того, как он увидел, как я был счастлив последние несколько недель, этого будет достаточно, чтобы удержать его от хладнокровного убийства.

Прежде чем я успеваю отговорить себя от этого, я хватаю ключи и выхожу за дверь.

Я въезжаю на хорошо знакомую мне подъездную дорожку и паркуюсь на своем обычном месте, после чего направляюсь внутрь. Родители Кэма находятся в гостиной, и они тепло улыбаются, когда видят меня. Интересно, будут ли они делать то же самое после того, как узнают, что я тайком встречался с их дочерью?

— Привет, Хейс, — приветствует меня отец Кэма. — Как у тебя дела?

— Очень хорошо, — говорю я ему, опуская ту часть, где Лейкин имеет отношение ко всему хорошему в моей жизни. — Кэм дома, верно?

Кто-то из противоположной команды бьет хоум-ран, отвлекая его внимание от меня и переключаясь на игру, когда он кричит в телевизор. Мама Кэма с нежностью закатывает глаза, а затем кивает в сторону лестницы.

— Он в своей комнате, милый, — говорит она мне.

— Спасибо, миссис Би.

Мое сердце колотится с каждым шагом, и я не могу поверить, что собираюсь сделать это. Надеюсь, когда его родители будут дома, у него будет меньше шансов надрать мне задницу. Но если он расскажет им о том, что происходит, они могут удерживать меня, пока он это делает.

Я стою в коридоре и делаю глубокий вдох, прежде чем открыть дверь. Кэм сидит на своей кровати и играет в Call of Duty.

— О, привет, — говорит он. — Не знал, что ты придешь.

Пожав плечами, я обхожу его и сажусь на кровать. — Мои планы отменились.

Он встает и переключает игру на NHL Center Ice, передавая мне другой контроллер. Это то, что мы делаем уже много лет, играем в видеоигры вместе. Конечно, с возрастом это должно немного угаснуть, но мы по-прежнему выполняем все свои обязанности, так что я не вижу в этом ничего плохого.

Слова вертятся у меня на языке, пока мы оба выбираем себе команды, а когда игра начинается, я выдавливаю их из себя.

— Я вообще-то хотел поговорить с тобой кое, о чем, — говорю я ему. — Это касается Лейкин.

Он вздыхает. — Я чувствовал, что это произойдет.

Мои брови нахмурились, когда я взглянула на него. — Правда?

Он усмехается, умудряясь украсть у меня шайбу, пока мы разговариваем. — Да. Это чертовски очевидно.

Невозможно объяснить, насколько я сбит с толку. Я думал, что мы хорошо скрываем это, но, похоже, он смог увидеть все насквозь. Но больше всего меня поражает то, что он, кажется, ни капельки не злится по этому поводу. Но когда он продолжает, все становится ясно.

— Я уверен, что она скоро это переживет, но я понимаю, что это неловко. Она влюблена в тебя и все такое.

Ох. Он думает, что все это односторонне.

— Это то, о чем ты хотел поговорить, верно? — спрашивает он. — Вновь обретенная тенденция Лейкин хотеть быть рядом с тобой все время?

— Д-да, — отвечаю я, не то чтобы соврав, но подавив в себе всю правду.

Он нажимает несколько кнопок, и я так отвлекаюсь, что шайба влетает в сетку, делая счет 1:0.

— Честно говоря, я рад, что это ты, а не кто-то другой.

Я поднимаю брови. — Правда?

— Да, черт возьми, — отвечает он. — По крайней мере, с тобой я знаю, что мне не о чем беспокоиться. Эти придурки пытались бы переспать с ней только ради права похвастаться. А ты даже не подумаешь к ней прикоснуться.

Ну, блин. Все шансы на то, что я расскажу ему, улетучиваются. Если я это сделаю, то рискую потерять самую близкую дружбу, которая у меня когда-либо была. Он ни за что не простит меня за то, что я его предал.

— Верно, — бормочу я.

Он ухмыляется и подталкивает меня локтем. — Просто перетерпи. Как я уже сказал, она это переживет. Но я ценю, что ты был мужчиной и пришел поговорить со мной об этом. Ты хороший друг.

Поправка: Теперь я чувствую себя мудаком.

Я ничего не могу сделать. Я ломал голову, пытаясь придумать, как сохранить лучшего друга и не потерять Лейкин. Я даже пытался найти в Интернете хакера, который мог бы стереть видео со всей электроники Монти. Но все возвращается к одному и тому же ответу.

Я не могу иметь их обоих.

Мой телефон завибрировал — еще одно сообщение от Лейкин. Я не отвечал уже несколько часов, и мне стало не по себе, потому что, похоже, она действительно начала беспокоиться обо мне. Мне просто нужно было немного времени для себя, чтобы все обдумать и понять, что мне делать. Но когда раздается звонок с ее телефона, я понимаю, что больше не могу этого избегать.

— Алло? — отвечаю я.

— О, слава Богу, — вздохнула Лейкин. — Я думала, ты умер где-нибудь в канаве.

Сейчас это звучит не так уж и плохо. — Извини. Я вчера поздно лег и проснулся с убийственным похмельем, так что проспал почти весь день.

— Раз уж с тобой все в порядке, — тепло говорит она. — Я скучаю по тебе.

Услышав эти слова, я чувствую боль в груди, понимая, что, возможно, слышу их в последний раз.

— Я тоже по тебе скучаю, — отвечаю я, вкладывая смысл в каждое слово. — Я собирался зайти на каток раньше, но проснулся только после того, как ты уже закончила.

— Ну, и что ты сейчас делаешь? Не хочешь немного потусоваться?

Девин входит в дверь и видит, что я разговариваю по телефону, но прежде чем она что-то скажет, я поднимаю руку, чтобы остановить ее.

— Да, вообще-то. Можешь встретиться со мной у озера, где стоит статуя?

Я практически слышу ее улыбку сквозь телефонную трубку. — Конечно. Дай мне минут пятнадцать, и я буду в пути.

— Звучит неплохо, детка. — Последнее слово обжигает, срываясь с языка.

Мы вешаем трубки, и я сразу же чувствую, что меня сейчас стошнит. Я собираюсь разбить ей сердце, а она даже не подозревает об этом. Девин, однако, очевидно, не знает, как правильно прочесть этот чертов телефонный разговор.

— Итак, ты встречаешься с Лейкин вечером? — спросила она, взволнованно хлопая в ладоши. — Я так понимаю, твой разговор с Кэмом прошел хорошо?

Мне не нужно говорить ни слова. Достаточно поднять голову с колен, чтобы она увидела выражение моего лица и одну-единственную слезинку, вырвавшуюся наружу. Я наблюдаю в замедленной съемке, как все кусочки встают на свои места для нее.

Ее улыбка исчезает, и она снова смотрит на меня. — Нет.