Доза красивого яда

21

Я должен признать, что я гребаный мудак.

Возможно, дело в алкоголе. Извечная поговорка о том, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, или как ее там. Но это не оправдание. Спорить с Лейкин, да еще в ее день рождения, было неуместно.

На следующий день, когда я нашел ее на кухне до того, как Кэм проснулся, я извинился за это. Она, кажется, не возражала, но я возражал. Она заслуживает гораздо большего, чем такой урод, как я. И если бы она это знала, она бы сбежала.

Но она остается, а я слишком эгоистичен, чтобы сказать ей уйти.

Подъезжая к дому Мали, я проверяю, есть ли у меня все, что нам нужно. До концерта полтора часа, и если нам по какой-либо причине придется развернуться, мы рискуем пропустить его.

Билеты? В бардачке.

Документы? В моем кошельке.

Бутылки с водой в кулере для поездки домой, когда у нее заболит горло от пения? На заднем сиденье.

Открывается входная дверь, и из нее выходит Лейкин. Она выглядит потрясающе, но в этом нет ничего нового. На ней джинсы и топ, а на голове украшения в стиле бохо. Шлепанцы — не совсем то, что я бы рекомендовал для концерта, но если это станет проблемой, я просто позволю ей запрыгнуть мне на спину.

— Привет, — приветствую я ее, целуя в тот момент, когда она оказывается достаточно близко.

Она прижимается ко мне и улыбается, когда я отстраняюсь. — Привет.

Блеск на губах приковывает все мое внимание к ее рту, мгновенно перенося меня в ту ночь. Честно говоря, я думал, что мне придется учить ее всему этому. В конце концов, когда она пыталась в предыдущий раз, она просила меня научить ее, но я слишком сильно желал оказаться внутри нее.

Однако она доказала, что я ошибался, отсосав у меня и подавившись мной, как будто она нуждалась в этом так же сильно, как и я. Я никогда не собираюсь остепениться, но, черт возьми. То, как она обхватила губами мой член, заставило меня мысленно написать свои чертовы клятвы.

— Подожди! — кричит Мали, вылетая из парадной двери.

Лейкин съеживается. — Черт. Беги!

Мои брови хмурятся, когда Лейкин обходит меня и пытается запрыгнуть в мой грузовик, но Мали догоняет меня прежде, чем я успеваю осознать, что происходит.

— Лейкин Роуз, выйди сюда и дай мне тебя сфотографировать! — Мали требует, как мама футболиста в первый день тренировки.

Глаза Лейкин закрываются, и она выдыхает. Она вылезает из грузовика, ворча под нос. Тем временем Мали выглядит так, словно ей доставляет истинное удовольствие выставлять ее на посмешище.

— Ты в последний раз пытаешься запереть меня в моем шкафу, — говорит ей Мали с мрачным видом.

Из меня вырывается приступ смеха. — Ты это сделала?

Лейкин вздыхает. — Ты поймешь почему.

— Что? — спрашивает Мали. — Это всего лишь одна фотография. Это ваше первое свидание вместе. Его нужно запечатлеть на память.

Мои губы сжимаются в линию, и Лейкин бросает на меня взгляд, мол, я же тебе говорила.

— Мали, я не—

— Да, я знаю, — перебивает она, отмахиваясь от меня. — Это не свидание. Вы двое просто дурачитесь. Это несерьезно. Бла-бла-бла. Я знаю всю ложь, которую ты говоришь себе. Но я просто собираюсь сфотографировать, а ты можешь поблагодарить меня за это позже, хорошо?

Лейкин стискивает зубы. — Мали!

— Мило улыбнись, дорогая, — воркует Мали, поднимая телефон.

Если я что-то и знаю, так это то, что сражаться с Мали бессмысленно. Это только задержит нас. Она все равно добьется своего, так что мы вполне можем ей это предоставить.

Я обнимаю Лейкин и притягиваю ее к себе.

— Ты не обязан… — начинает она, но я не даю ей продолжить.

— Просто улыбнись.

Мы оба улыбаемся, позволяя Мали фотографировать, пока она не почувствует себя удовлетворенной. Когда она заканчивает, Лейкин сердито смотрит на нее, затем забирается обратно в грузовик и закрывает дверь.

Я, с другой стороны, становлюсь на шаг ближе к Мали. Возможно, это глупо — раскрывать свои карты единственному человеку, который использовал бы их против меня, если бы это означало сделать счастливой ее лучшую подругу, но прямо сейчас я не могу найти в себе сил для беспокойства.

— Дай мне посмотреть.

Она протягивает мне свой телефон, и я пролистываю фотографии. Выбрав лучшую, я отправляю ее себе. Вибрация в кармане сообщает мне, что сообщение получено.

— Спасибо, — говорю я ей, возвращая телефон.

На ее лице появляется самодовольная ухмылка. — Мило. Очень похоже на то, что ты дурачишься.

Я отмахиваюсь от нее, уходя и направляясь к водительской стороне своего грузовика. Когда я сажусь в машину, Лейкин с любопытством смотрит на меня.

— Что это было? — спрашивает она.

Наклоняясь, я целую ее просто потому, что могу. — Не забивай этим свою хорошенькую головку. Ты взяла удостоверение личности?

— Да, — отвечает она. — Мы должны заехать в полицейское управление. Мой друг-полицейский так гордился бы мной.

Я смеюсь. — Может быть, в следующий раз.

Когда я завожу машину, мой телефон снова вибрирует. Я достаю его из кармана и вижу второе сообщение от Мали. Когда я открываю его, там оказывается фотография поцелуя, который я только что подарил ей, а под ним — маленькая записка.

Подумала, что это тоже может тебе пригодиться. 😘

Я закатываю глаза и сохраняю обе фотографии, затем печатаю свой ответ.

Спасибо. Теперь удали их все со своего телефона.

Тьфу. Я не знаю, что она в тебе нашла.

Вступай в клуб.

— Все в порядке? — спрашивает Лейкин.

Я киваю, убирая телефон обратно в карман. — Ага. Готова пойти посмотреть на Томаса Ретта?

— Да, — говорит она, сияя. — Я составила плейлист для поездки туда и все такое.

Мне требуется все, что у меня есть, чтобы не сморщиться. Я ничего не имею против него. Я уверен, что он замечательный. Просто музыка кантри — не моя фишка. Но она делает Лейкин счастливой, а это моя фишка, поэтому я радостно улыбаюсь и выезжаю на дорогу.

— Звучит здорово, детка.

Все полтора часа поездки прошли в самом лучшем смысле этого слова — слушали, как Лейкин подпевает музыке, перебрасывались шутками друг с другом и смеялись. Думаю, именно поэтому я не могу насытиться, сколько бы я ни находился рядом с ней. С ней я чувствую себя так, как будто общаюсь с одним из своих лучших друзей. Нет ни осуждения, ни беспокойства. Мы просто наслаждаемся временем, проведенным вместе.

Единственное затишье в дороге — это когда она начинает рассказывать о том, чем вчера занимались она, Мали и Монти. Очевидно, Мистеру Толстосуму пришла в голову блестящая идея пригласить их на обед в одно из самых дорогих заведений города, а затем пройтись по магазинам, где Лейкин купила тот наряд, который на ней сейчас. Я уже подумываю спросить, она ли это оплатила или он, но сейчас мне меньше всего хочется затевать ссору.

Мы заезжаем на парковку, и я показываю свой пропуск служащей. Она сканирует его и говорит, в какую сторону ехать. Все вокруг кишит людьми, одетыми в деревенские наряды. Серьезно, если вы ищете парня в ковбойской шляпе или девушку в сапогах, просто придите на такое мероприятие. Вы практически гарантированно уйдете счастливыми.

Нас направляют к месту парковки, и я ставлю машину на стоянку, поворачиваясь к Лейкин. Улыбка на ее лице почти заставляет меня сомневаться в том, что я собираюсь сказать, но я должен это сделать. Ей это не понравится, и мне будет неприятно стирать эту улыбку с ее лица, но само присутствие здесь — это уже риск.

— Послушай, — мягко говорю я ей. — Мы должны быть осторожны. И под осторожностью я подразумеваю отсутствие КПК.

Конечно, она перестает улыбаться, закатывает глаза и вздыхает. — Мы находимся буквально в полутора часах езды, а Кэм остался в Колдер-Бей.

— Я знаю, но здесь может быть кто-то еще. Он популярный исполнитель.

Наклонившись над центральной консолью, она нежно целует меня, а затем берется за ручку двери. — Сейчас я могла бы высказать столько замечаний, но ладно. Никаких КПК.

— Спасибо, — говорю я, но чего она не знает, так это того, что часть меня тоже ненавидит эту идею.

Места просто потрясающие, прямо по центру сцены и так близко, как только можно, не находясь в яме. Лейкин с трепетом оглядывается по сторонам, воспринимая все происходящее. Наблюдая за ней и видя удивление в ее глазах, я уже мысленно корил себя за то, что завел правило «Никакого КПК».

Я купил билеты, думая, что она возьмет с собой Мали. Они вдвоем постоянно включают его музыку в машине Мали. Я представлял, как они обе едут сюда, разодетые, и отрываются по полной программе, прыгая и подпевая. Но как бы я ни сопротивлялся тому, чтобы поехать с ней, я очень рад, что я здесь, чтобы увидеть это.

Независимо от того, какое шоу покажут сегодня вечером на этой сцене, оно даже не сравнится с представлением рядом со мной.

Ладно, признаюсь.

Я не совсем ненавижу концерт.

Толпа сходит с ума, когда он выходит, и, кажется, они становятся только громче, подпевая каждой песне. Лейкин раскачивается в такт музыке, ее губы шевелятся при каждом слове. И когда он начинает петь «Жажду тебя», я чувствую, как ее рука касается моей.

Это не полное нарушение правил, но это переступает черту. И все же я не могу найти в себе сил остановить ее, даже когда ее пальцы переплетаются с моими. С той секунды, как мы вышли из моего грузовика, я хотел прикоснуться к ней снова. Чувствовать, как ее тело прижимается к моему.

Вслушиваясь в текст, я понимаю, почему она выбрала именно эту песню для проверки моих пределов. Каждое слово точно попадает в цель, в самый центр. Это именно то, что я чувствую по отношению к ней.

Я делаю мысленную заметку добавить его в свой плейлист позже.

Плейлист, о существовании которого она никогда не узнает, если мне будет что сказать по этому поводу.

Пока концерт продолжается, и он переходит к другой песне, я замечаю, что парни по другую сторону от Лейкин все время смотрят на нее. Если судить по тому, как они переглядываются между нами, они пытаются понять, вместе мы или нет.

И если есть что-то, что заставит меня нарушить все мои чертовы правила, так это пара придурков, проверяющих мою девушку.

Не задумываясь, я сунул руку в ее задний карман, поцеловал в макушку и посмотрел на парней, которые, кажется, не могут понять, что перед ними сцена. Лейкин слишком увлечена концертом, чтобы понять, что происходит, или что я предъявляю претензии, которых у меня на самом деле нет, но я чувствую себя гораздо лучше, когда они понимают, что она не свободна, и отвлекаются от нее.

И поскольку я уже послал к черту свое собственное правило, я могу наслаждаться этим.

Я перемещаю ее так, чтобы она стояла передо мной, и обнимаю ее за талию. Она прислоняется ко мне спиной, делая вид, что в этом нет ничего особенного, но розовый оттенок ее щек говорит о другом.

Из всех вещей, которые я ожидал получить сегодня вечером, метафорический удар кулаком в грудь от очередной его песни не входил в этот список. Но когда он начал петь «Выходи за меня», именно это и произошло.

На протяжении всего выступления я не могу перестать представлять себе это.

Лейкин в белом платье, сжимающая одной рукой букет, а другой — руку отца.

Ее прическа с фатой, идеально уложенной на макушке.

И она идет к алтарю к кому-то, кто не я.

От одной только мысли об этом у меня заныло в животе. Не думаю, что меня бы там не было. Ее брат — мой лучший друг. Даже если бы она попыталась не пригласить меня, у нее не было бы оправдания.

Мне не останется ничего другого, как стоять и смотреть, как она обещает провести остаток своей жизни с человеком, который, возможно, даже не осознает, как ему повезло.

И это, блядь, уничтожит меня.

Песня подходит к концу, и я обнаруживаю, что притягиваю Лейкин к себе невероятно близко. Я знаю, что может наступить время, когда это станет моей реальностью. Я был бы наивен, если бы думал, что она будет вечно довольна нашей ситуацией. Но это не значит, что я не воспользуюсь тем временем, когда она принадлежит мне.

Это все, за что я буду держаться, когда она уйдет и найдет своего прекрасного принца, а я останусь вспоминать девушку, которая заставила меня почувствовать то, о чем я даже не подозревал.

Концерт подходит к концу, и все идет слишком гладко. Я уже говорил и скажу еще раз: удача — это не то, что мне сопутствует. Она никогда не бывает на моей стороне, как будто Вселенной нравится смеяться над моими несчастьями. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Лейкин хочет остановиться у киоска с сувенирами, прежде чем мы уйдем, а девушка рядом со мной начинает переходить границы, которых ей следовало бы избегать.

— Тебе стоит купить эту кепку, — говорит она, указывая на серо-голубую бейсболку. — Она тебе очень идет.

— Спасибо, — говорю я пренебрежительно. — Я подумаю об этом.

Видимо, намеки не являются ее сильной стороной, потому что она хихикает и хватает меня за руку. — Я серьезно. Как насчет этого, мы обменяемся. Я окажу миру услугу и куплю тебе кепку, а ты взамен дашь мне свой номер телефона.

Буквально ни одна часть меня не заинтересовалась. Не поймите меня неправильно, она привлекательна, но сейчас она не в центре моего внимания. А та, что в центре внимания, похоже, готова сразиться с этой цыпочкой.

— Спасибо тебе, — говорю я ей, стараясь не быть грубым. — Но я пас.

Вытащив руку из ее хватки, я ухожу и тяну Лейкин за собой, пока ее действительно не арестовали на этот раз. У нее явно изменилось настроение, и, возможно, мне не стоит спрашивать ее об этом, но это долгая поездка домой, которая станет еще длиннее, если провести ее в тишине.

Кроме того, у нас была хорошая ночь. Зачем позволять такой мелочи испортить ее?

Лейкин идет на пару шагов впереди меня, когда я останавливаю ее, схватив за руку. Она оборачивается, смотрит на меня с нетерпением, но ничего не говорит.

— Что случилось? — спрашиваю я, хотя и знаю ответ.

Мне нужно услышать это от нее, но она не собирается облегчать мне задачу.

— Ничего, — лжет она.

— Давай, — умоляю я, притягивая ее ближе. — Просто поговори со мной.

Она качает головой и смотрит куда угодно, только не на меня, и это задевает за живое. Если бы это была она, спрашивающая меня, она бы нажимала, пока не получила ответ. Так что это именно то, что я планирую сделать.

— Я бы действительно предпочел не тратить всю дорогу домой на то, что ты злишься на меня.

Ее глаза закатываются, когда она усмехается. — Прекрасно. Тогда я поеду на Uber.

Развернувшись, она достает телефон и собирается уйти, но я ее останавливаю. Ни за что на свете она не сядет в машину к какому-то случайному водителю и не будет ждать, что он отвезет ее обратно домой, а не в какое-нибудь заброшенное здание, где они заправляют сексоторговлей.

Вырывание телефона у нее из рук только сильнее злит ее, но мне все равно. Она собирается поговорить со мной, нравится ей это или нет.

— Отдай мне мой телефон, — требует она.

— Нет. Не раньше, чем ты скажешь мне, что не так.

— Ты знаешь, что не так! — Ее голоса достаточно, чтобы люди посмотрели на нас, но сейчас меня это не беспокоит.

Чувствуя себя смущенной, она поворачивается, чтобы уйти, но я не позволил ей раньше и не собираюсь этого делать сейчас.

— Прекрати, — рычу я. — Просто скажите мне, какого черта я сделал, что тебя разозлило.

— Я не знаю, Эйч, — огрызается она. — Может быть, это связано с той девушкой, которая вся накинулась на тебя.

Я фыркаю от ее выбора слов. — Она дотронулась до моей руки. Это вряд ли можно назвать тем, что она на меня накинулась.

Но ее это не забавляет. — Неважно. Называй это как хочешь. Мне не понравилось, что она к тебе клеилась.

Улыбаясь так же, как она в ночь своего дня рождения, я поднимаю брови, глядя на нее. — Итак, кто из нас ревнивец?

— Говорит парень, который буквально поджег номер другого парня, — возражает она.

— Это было другое. Он мне не нравился.

— Ну, она мне тоже не нравится.

Что? — Почему бы и нет?

Она вскидывает руки в воздух. — Потому что она к тебе клеилась! Не тормози!

Из меня вырывается смех, но Лейкин явно не находит это смешным. Она отворачивается от меня, а когда я пытаюсь подойти ближе, она отталкивает меня от себя. Это первый раз, когда она так поступает, и я надеюсь, что последний, потому что мне это не нравится.

Достаточно людей, включая меня, говорят мне, что я не должен находиться рядом с ней. Мне не нужно, чтобы она тоже это говорила.

— Да ладно, — говорю я с отчаянием. — Что ты хотела, чтобы я сказал? Извини, не трогай меня, потому что моя тайная девушка находится прямо там и мысленно сжигает тебя заживо?

Она пытается удержать свое плохое настроение, но оно быстро рассеивается, когда она ухмыляется. Это настолько быстрая перемена, что грозит вызвать у меня головную боль. А то, как она смотрит на меня, заставляет меня задаться вопросом, что, черт возьми, изменилось за последние три секунды.

— Что? — спрашиваю я.

Прикусив нижнюю губу, она, кажется, не может сдержаться. — Ты только что назвал меня своей девушкой.

Конечно, она это уловила.

Я даже не думаю, что делаю это в первый раз, но впервые я говорю об этом вслух. По всем понятиям, она — моя девушка. С того момента, как мы начали стирать границы между нами, я даже не думал о том, чтобы переспать с кем-то еще. Но даже несмотря на то, что она счастлива, я ничего не могу с собой поделать.

Мне нужно поговорить с ней об этом, особенно после того, как мы только что поссорились.

— Да, — говорю я, делая вид, что смущен. — Ты — девушка, которая является моим другом.

Улыбка сползает с ее лица, и она собирается уйти, но я ожидал этого. Черт, она уже достаточно сделала это только за последние пять минут.

Уже не заботясь об этом, я хватаю ее за запястье и тяну назад. Она крутится на месте и врезается в мою грудь, поднимая голову, как раз вовремя, чтобы я поцеловал ее посреди толпы.

Она задыхается, прижимаясь к моему рту, но я использую это как возможность углубить поцелуй. Ее язык движется навстречу моему, а мои пальцы вплетаются в ее волосы, чтобы удержать ее на месте. Это все, что мне нужно после ссоры. Даже такая короткая, как она была, каждая секунда была несчастной.

Я могу добавить ее нежелание быть рядом со мной в список вещей, с которыми я, кажется, не могу справиться.

Когда мы прерываем поцелуй, чтобы перевести дыхание, я прижимаюсь лбом к ее лбу.

— Может, у тебя и нет титула, но это не отменяет того факта, что ты единственная, кто привлекает мое внимание.

Она улыбается и собирается поцеловать меня снова, но в тот момент, когда ее губы касаются моих, кто-то прочищает горло.

Моя первая мысль — Кэм, и я мысленно прошу у Бога прощения. Если я собираюсь умереть, то сейчас самое время это сделать. Но когда мы смотрим на виновника, то видим Монти, который стоит там с неодобрительным и в то же время убитым горем видом.

Что-то подсказывает мне, что добром это не кончится.