Доза красивого яда

29

Увидев уведомление о том, что мне пришло сообщение от Хейса, я испытываю целый вихрь эмоций. Сначала я думаю, что это ошибка. Что мой телефон глючит или мне что-то мерещится. Но, открыв его, я понимаю, что он действительно написал мне.

Тень, нависшая надо мной в последнюю неделю, немного приподнимается. Но вместе с этим приходит осознание того, насколько это жалкое зрелище. Как я все еще позволяю ему быть ключом к моему счастью.

Первые несколько дней после разрыва отношений я провела в коматозном состоянии, принимая «Тайленол», чтобы просто не видеть мир. По крайней мере, когда я спала, боль в груди была не такой мучительной. Был ли это здоровый образ жизни? Определенно нет. Но никто и никогда не делает лучшего выбора сразу после разрыва. И это было лучше, чем пойти по другому пути и ударить клюшкой по его машине.

Перечитав сообщение в седьмой раз, я решаю не отвечать на него. Не потому, что у меня не чешутся пальцы от желания написать ему ответ, а потому, что я хочу иметь возможность передумать и повернуть назад — если я вообще туда пойду. Честно говоря, все может пойти в любую сторону.

Я сижу на своей крыше и смотрю на звезды. Уже около часа назад я окончательно отказался от мысли о сне. В последнее время мне вообще не удается заснуть. Единственное, что помогает, — это таблетки, которые мне больше нельзя принимать, потому что из-за них Мали беспокоится обо мне, и выпивка. Но похмелье на следующий день — это не очень весело, и я отказываюсь быть пьяной все время. Мне все равно, насколько это больно.

Последний раз я была здесь в ночь последнего костра Кэма. Я решила, что лучше остаться в своей комнате, но в середине ночи любопытство взяло верх. Я попыталась выглянуть в окно, но прямо на моем пути оказалось дерево. Поэтому единственным выходом оставалась крыша.

И его там не было.

Часть меня подумала, что он снова избегает меня. Что он не хочет разбираться с тем ущербом, который причинил. А какая-то часть меня смирилась с этим, потому что мысль о встрече с ним все равно была слишком болезненной. Но даже зная, что его там нет, я не пошла к костру.

Я не хотел быть ни с кем рядом.

Только когда Мали и Монти однажды утром ворвались в мою комнату и заставили меня встать с постели, я снова начала функционировать. Лично меня устраивало лежать в кровати и плакать над ромкомами весь день, но им это было не по душе. Монти организовал целый день баловства для нас с Мали, и она точно знала, куда пойти на обед, чтобы я хоть что-то съела.

Они помогли мне выбраться из темноты, и я благодарна им за это — вот почему я не уверена, пойду ли я завтра.

Я ни в коем случае не забыла о нем. У меня до сих пор наворачиваются слезы, когда в голове всплывают какие-то воспоминания. Я все еще ищу его голос, когда Кэм возвращается домой с хоккейной тренировки, и думаю, с ним ли он. Черт, у меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидела его вчера выходящим из моего дома.

Я знаю, что не совсем готова увидеть его снова — пока, во всяком случае, не готова. Но я не уверена, что готова проигнорировать этот шанс услышать, что он скажет.

И в этом кроется причина моей нерешительности.

Солнце проглядывает сквозь жалюзи, когда оно начинает подниматься, и я понимаю, что время для принятия решения истекает. Я пыталась позвонить Мали и спросить, что мне делать, но она сказала, что ничем не может мне помочь. Что это решение я должна принять сама, и она поддержит меня в любом случае.

Это было мило, но, черт возьми. Все это время она была навязчивой и властной, а сейчас решила не лезть не в свое дело? Невероятно.

Мой телефон вибрирует, ударяясь о тумбочку, и сердце замирает, когда я вижу, что это еще одно сообщение от Хейса. Честно говоря, немного удивительно, что он вообще сейчас не спит.

Я уже еду на наш пляж и буду ждать там до полудня. Надеюсь, ты придешь, но я пойму, если нет.

Боже, я не знаю, что хуже. То, что он готов ждать шесть часов, чтобы посмотреть, приду ли я, или то, что он так самоотверженно это делает. Дело в том, что Хейс не так часто показывает свою уязвимость. Я думаю, это защитный механизм. В этом смысле он как кирпичная стена. Но за то время, что мы провели вместе, я, как мне кажется, научилась довольно хорошо его читать. И количество уязвимости в этом сообщении достаточно, чтобы заставить меня встать с постели и начать собираться.

Я не знаю, как все пройдет. Вполне возможно, что в итоге я окажусь еще более сломленной, чем раньше. Но я обязана исключить еще одно «а что, если».

Въехав на парковку, я вижу, что его машина уже стоит и ждет. Я ставлю машину на стоянку и делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но все эти мысли летят к чертям, когда я вижу, как он выходит из машины с букетом роз в руках.

Мое сердце начинает болеть, как только я смотрю на него, и я ненавижу это. Ненавижу то, что он до сих пор может заставить каждую частичку моего тела реагировать на него, как проклятый кукловод. Не прошло и двух недель, как он произнес те шесть слов, которые разрушили все мои надежды, и все же мое сердце думает, что это всего лишь проблема давно минувших дней.

Я не уверена, что у меня хватит сил выйти из машины, но если я этого не сделаю, он попытается сесть в нее. А я знаю, что не выдержу такой близости с ним.

С последним глубоким вздохом я открываю дверь и выхожу из машины, сдвигая солнечные очки на макушку. Я обхожу машину спереди и прислоняюсь к ней, пытаясь сохранить дистанцию между нами.

Он открывает рот, но из него ничего не выходит, и он снова закрывает его. Я наблюдаю за тем, как он сжимает губы в линию, как будто мысленно подбадривая себя, и затем пытается снова.

— Извините, просто… ты очень хорошо выглядишь, — говорит он, как только его голос обретает силу.

Я опускаю голову, потому что слышать такое — это как рай и ад, смешанные в одно целое. Но я не могу позволить ему соблазнить меня, чтобы я снова оказалась в его объятиях, и если он будет делать подобные замечания, то именно это и произойдет.

— О чем ты хотел поговорить? — спрашиваю я.

Намек на улыбку пробивается наружу. — Сразу к делу?

Я пожимаю плечами, но ничего не говорю.

— Хорошо, — говорит он, делая паузу, чтобы глубоко вздохнуть. — Ты мне нравишься.

Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и мне потребовалось все, чтобы не отреагировать, пока я ждала, когда он продолжит.

— Очень, — добавляет он. — Не знаю, говорил ли я тебе об этом. То есть, я думаю, я показывал это определенными способами, или, по крайней мере, пытался, но я никогда не говорил этого. А ты заслуживаешь того, чтобы услышать это.

Я выдохнула. — Тебе и не нужно было. Я уловила это. Но потом ты прекратил наши отношения, и я убедила себя, что мне это показалось.

— Это не так, — уверяет он меня, и в его глазах видна уязвимость. — Лейкин, я облажался. Я ничего не могу сказать, чтобы стереть ту боль, которую я тебе причинил, но я хочу, чтобы ты знала, что время, которое мы провели в разлуке, было адом и для меня.

— Я ненавижу каждую секунду без тебя в моей жизни. Единственное, о чем я мог думать, — это снова заключить тебя в свои объятия, и тот факт, что я не могу этого сделать, разрушителен.

Он делает паузу, и я вижу, что ему тяжело, но он все равно делает это.

— Я знаю, что не заслуживаю второго шанса, — признается он. — Обидеть тебя так, как я это сделал, непростительно. Но если ты дашь мне его, я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы искупить свою вину. Прими меня обратно. Пожалуйста.

Я стою в тишине, пытаясь вспомнить, как дышать. Все, что прозвучало из его уст, — это все, что я так хотела услышать. И все, что я хочу сделать, это сказать: «Да». Прыгнуть обратно в его объятия и позволить ему любить меня так, как он умеет.

Но я не могу.

— Нет, — говорю я с грустью.

Улыбка тут же сползает с его лица и сменяется болью. — Ой.

— Просто… — Проводя пальцами по волосам, я понимаю, что должна объяснить. Ему нужно это услышать, а мне нужно выговориться. — Это не будет вторым шансом, Хейс. Дело в том, что ты продолжаешь тянуть и толкать меня, а я продолжаю позволять тебе. Но я больше не могу.

— Я больше не хочу тебя отталкивать, — говорит он мне. — Я просто хочу быть с тобой.

Я поднимаю брови. — А как же Кэм? Как ты думаешь, мы сможем вечно хранить тайну? Родить детей и сказать ему, что отец — молочник?

Судя по выражению его лица, он пришел сюда не с намерением изменить это условие. Условия ясны — мой брат все равно ничего не должен знать. Может быть, в детстве прятки и были моей любимой игрой, но сейчас это уже не так.

— Все, что мне нужно, — это немного времени, чтобы разобраться во всем, — говорит он. — Но я хочу это сделать, потому что ты этого стоишь.

— И я ценю это. Очень ценю. Но ты хоть понимаешь, как сильно ты меня обидел? Я была готова сделать для тебя практически все, а ты просто отбросил меня, как будто это пустяк. — Я грустно улыбаюсь и пожимаю плечами. — Мне жаль, но я должна любить себя больше, нежели рисковать так снова.

Он смотрит в землю, кивает, но ничего не говорит, и тишина становится слишком подавляющей. Мы оба сказали то, что должны были сказать, и как бы больно мне ни было, я должна сесть в машину и уехать — на этот раз навсегда.

Но в тот момент, когда моя рука взялась за ручку двери, его голос остановил меня.

— Ты знаешь, я не хотел заканчивать это.

Я снова встречаюсь с его глазами. — И все же, это ты сделал.

Он качает головой. — Я должен был.

— Не хочешь сказать мне, почему? — спрашиваю я, но на мой вопрос в ответ лишь молчание.

— Я так и думала.

В тот момент, когда я открываю дверь машины, его признание вырывается наружу в панике. — Монти угрожал мне.

Моя кровь начинает закипать от того, что он только что сказал. Почему он опустился до того, что пытается свалить все на Монти, ведь в последнее время он был очень добр ко мне?

— Ты просто нечто, — прорычал я. — Я знаю, что у тебя есть проблемы с ревностью, и я тоже не ангел, но я не думала, что ты действительно попытаешься солгать и свалить все на него.

— Я не лгу, — говорит он, и в его тоне нет ничего, кроме честности. — Утром после соревнований я пошел за цветами для тебя. Я собирался пронести их в раздевалку, потому что мне показалось, что тебе нужно что-то, что заставит тебя улыбнуться. Но на парковке перед цветочным магазином ко мне подошел Монти.

— Он сказал, что если я не покончу с тобой, то он все расскажет Кэму. И на этот раз у него были доказательства на телефоне. Не было никакого способа обойти это. У меня не было выбора.

Я поджимаю губы и скрещиваю руки на груди, сосредоточившись на земле. Сейчас во мне бурлит миллион разных чувств. Ярость. Предательство. Отчаяние. И с каждой из них нужно разобраться, но, услышав его слова, я вдруг точно поняла, в каком положении я с ним нахожусь, и это больно.

Из меня вырывается невеселый смешок, и я качаю головой, снова поднимая на него глаза. — По-моему, у тебя был выбор, Эйч. И когда дело дошло до драки, ты решил, что рассказать Кэму о нас — это худший вариант, чем не быть со мной. У тебя был выбор, но ты выбрал его.

Он делает шаг ко мне. — Лейкин, я—

— Нет, — говорю я, останавливая его. — Я больше не хочу это слышать. Я тебе не нужна. Во всяком случае, не совсем. Ты хочешь чего-нибудь легкого. Менее запутанного.

Мы двое стоим там, уставившись друг на друга, когда сердца обоих снова разбиваются, но на этот раз он бросает цветы на капот моей машины и сокращает расстояние между нами.

— Ты права. Я не хочу тебя. — Он захлопывает дверь моей машины и кладет руки по обе стороны от меня. — Ты мне чертовски нужна.

Его губы прижимаются к моим так, что вся боль уходит. Он избавляет меня от сомнений и страха, что мне снова будет больно. И на секунду я позволяю себе раствориться в нем — мне нравится, как его рот движется навстречу моему. Но я знаю, что все это только фасад. Когда он не будет целовать меня так, словно я — единственное, что имеет значение в мире, все это вернется.

Положив руку ему на грудь, я легонько отталкиваю его, заставляя прервать поцелуй. Я знаю, что не могу смотреть ему в глаза, пока не приду в себя. Но когда я это делаю, то вижу человека, который слишком поздно понял, чего он хочет.

— Я не могу, — бормочу я. — Мне жаль.

Он не пытается остановить меня, пока я сажусь в машину, и когда я выезжаю с парковки, розы скатываются с капота и падают на землю. Я бросаю на него последний взгляд, и кусочки моего сердца, которые я склеивала, снова распадаются на части.

— Пока, Эйч.

Бывало ли так, что вы расстраивались настолько, что не могли удержаться от слез? А потом тот факт, что вы плачете по этому поводу, бесит вас еще больше? Вот примерно в таком состоянии я и нахожусь. Я смаргиваю каждую слезинку, скатившуюся по лицу, и ругаю себя за то, что не должна плакать.

Да, это больно, но на этот раз я знаю, что это необходимо. Все, что было с ним, с самого начала было таким умопомрачительным. И правда в том, что я хочу его, но не так, как он хочет меня. Я больше не могу быть его маленьким грязным секретом. Мне нужно нечто большее.

Я заслуживаю большего.

И уж точно я заслуживаю большего, чем друг, который считает, что может вмешиваться в мои отношения после того, как я уже сказала ему, чтобы он не лез не в свое дело.

Я подъезжаю к огромному особняку Монти — действительно, нужен ли семье из трех человек такой большой дом? Я была здесь всего пару раз, и он показался мне красивым, но сейчас все, что связано с ним, выводит меня из себя.

Я звоню в дверь и слышу звук приближающихся шагов. Когда дверь открывается, по ту сторону стоит мама Монти. Сначала я думаю, помнит ли она вообще, кто я, но быстро понимаю, что зря переживала, когда она улыбается.

— Лейкин, — приветствует она меня. — Так приятно видеть тебя снова. Монти наверху, в своей комнате. Хочешь, я позову его для тебя?

— Нет, все в порядке, — говорю я ей. — Я просто поднимусь туда.

В его спальню — именно туда, где я хочу его видеть. В любом другом месте этой крепости есть люди, которые могут подслушивать. Работники, которые заботятся о его благополучии. Его родители, которые его любят. Нет, я не хочу быть рядом ни с кем из них.

Я хочу, чтобы он был один.

Войдя в его комнату, я обнаруживаю, что Монти лежит в своей кровати и крепко спит. Он выглядит мирным, правда, пока я не хватаю стакан с ледяной водой, который горничная, должно быть, поставила на тумбочку, и не выливаю все содержимое на него.

— Что за хрень? — вопит он, просыпаясь от шока.

— Да, что за хрень, — усмехаюсь я.

Монти щурится, словно пытаясь понять, не мерещится ли ему что-то. — Лейкин?

— Ты угрожал Хейсу, чтобы он бросил меня? И не вздумай врать, потому что, клянусь Богом, я надеру тебе задницу. И мне плевать, насколько ты богат.

Он садится, используя плед, чтобы вытереть лицо, а затем вздыхает. — Я пытался помочь. — Я сухо рассмеялась, и он продолжил, прежде чем я успела что-то сказать. — Я серьезно. Я видел, как сильно ты ненавидишь необходимость пробираться тайком. Я подумал, что если я окажу давление на Хейса, он сам расскажет Кэму, и секрет будет раскрыт.

— Ты его ни хрена не знаешь! — прорычала я. — Ты не можешь заставить Хейса сделать что-либо! — Я задыхаюсь, вскидывая руки вверх. — Все что угодно, кроме как бросить меня, очевидно.

Монти хмурится, выглядя искренне огорченным, но я не испытываю к нему сочувствия.

— Мне очень жаль, — говорит он. — Я просто пытался помочь. Такие отношения, когда ты была его грязным секретом, не пошли тебе на пользу.

Я запустила пальцы в волосы и потянула, пытаясь сбросить гнев, прежде чем убить богатого парня. — Это не тебе решать! Боже, как мне надоело, что люди решают, что для меня хорошо!

Сначала это был Кэм с его постоянным властным отношением, говорящий каждому парню, который смотрит на меня не так, как надо, что он недостаточно хорош. Потом был Хейс, который говорил, что я заслуживаю лучшего, чем он. А теперь Монти, которого я знаю всего пять долбаных минут?

Да, нет. К черту все это.

Он окликает меня по имени, когда я выхожу за дверь, но это еще одна ошибка, потому что с меня хватит.

— Нет! Ты сделал достаточно, — усмехаюсь я. — Оставь меня, блядь, в покое. Я больше не хочу тебя видеть.