Дракон цвета смерти

Глава 5

Проблем я ждала. И начались они практически сразу после отлета.

Да, конечно, девушки умели седлать дракониц. Девушки правильно оделись — в костюмы из тонкой шерсти под кожаные куртки и брюки. Дракон летает, и высоко, и там — холодно. Поэтому сначала белье из простого полотна, потом сверху шерсть, специальная, от лучших ранмарских коз, они там какие-то особо пуховые. В результате, даже на высоте не холодно.

Но это все равно дракон.

И после полета начинают зверски болеть мышцы. Даже те, которых нет.

А надо вставать.

За драконами надо ухаживать, палатки ставить, еду готовить, костер разводить, воду носить, лапник ломать — это я только самое-самое перечислила. А так обязанностей масса. Да ту же сбрую осмотреть тщательно и жиром смазать! Тоже минутка, а надо, надо!!!

Первой заскулила Майя Коста.

— Сил моих нет! И руки я все исколола…

— Можно подумать, что мне легче, — уперла руки в бока Олинда — Ну сходи, ты воду потаскай!

— Я два пальца обожгла! — взвилась Кайа. — Но я же не ною, и каша эта… зараза!!!

Я скромно сидела в стороне и молчала. Понятно же, полезу я сейчас в свару, так мне больше всех и достанется. Девочкам надо просто выплеснуть пар, повопить, потопать ногами… это как два кота, которые сидят на заборе и орут друг на друга.

Драться они уже не будут.

Но орууууут!

Вдохновенно!

Визг продолжался малым не сорок минут, пока не обратили внимание, что я сижу в стороне и меланхолично подкидываю в костер веток.

— Каэтана!!! — взвилась Мариса, которая была особенно пострадавшей — два ногтя сломала, и это через кожаную перчатку!

— Слушаю?

— Ты чего сидишь?

— Я вот тоже думаю, чего я сижу и сижу? НА РАЗМИНКУ — СТАНОВИСЬ!!!

Аж драконы подпрыгнули.

Девочки выполнили команду прежде, чем осознали, что происходит. А потом, когда начали разминаться, уже и ругаться было как-то нелогично…

А после тренировки уже и не хотелось.

— Зараза ты, Каэтана, — ворчала Кайа, жуя кашу, которая вопреки всем канонам не подгорела. Я же ее вовремя с огня сняла и оставила упариваться в пуховом платке.

— Девочки, а вы как хотели? Я сразу предупреждала, что будет нелегко. Паршиво нам будет… драконарии — и сражаются, и вылетают, и убирают за своими драконами, мне не верите — у своих хищниц спросите?

Судя по глазам, поспрашивали и растерялись немного.

— Выбирайте, девочки. Или вы эссы, благородные и избалованные, но тогда — отказывайтесь от драконов и топайте домой. Или вы драконарии. Но тогда вам придется отвечать не только за себя, но и за подругу. Мне — за Виолу. Вам — за Эльту, Гариду, Эйру… прочих… вы поняли. И обязательно нас припашут к боевым вылетам, и так же обязательно придется воевать, и доказывать, что мы не хуже…

— Мы — лучше! — взвилась Ярина.

— А как же эта… и… палатка? — поинтересовалась я, приводя дословные цитаты.

Ярина смутилась и даже шаркнула сапожком.

— Ну… если она и правда такая? Что теперь делать?

— Научишь девочек ругаться. Чтобы они точно знали, какие у них костры, вода, лапник и прочее, — подсказала я.

Девочки грохнули хохотом.

В этот день мы больше не ругались.

Потом случалось, конечно. И поспорить, и поссориться, но все проходило уже проще. Спокойнее, без накала. Когда с трудностями смиряешься заранее, переносить их намного легче.

Храм Варта мы увидели на восьмой день путешествия.

Драконицы снижались, высаживали нас, почтительно отлетали в сторону.

Я знала, они туда не пойдут. По преданиям, Варт и сотворил драконов… поучаствовал. Девушки тоже переглядывались.

Страшновато…

Бог.

Я оглядела свою команду.

— Девочки, располагаемся рядом с храмом на привал. Устраиваемся поудобнее, вон, ручеек мы видели, ставим палатки, готовим обед. До завтрашнего утра мы здесь. Я сейчас иду в храм. Ессли я спустя сутки — подчеркиваю — сутки не выйдут отсюда, вы уходите. Виола меня подождет.

— Каэтана, ты не обнаглела? — Мариса уперла руки в бока, не хуже Ярины. — Мы уходим, а ты остаешься?

— Мы тебе что — сволочи⁉

— Если я оттуда не вернусь, вы тем более поляжете, — вздохнула я. — у меня есть шанс, у вас его нет.

— Это еще почему?

— Потому что моя мать была посвящена Даннаре. И я тоже, — не стала я скрывать. Это информация доступная, да и ничем мне это не грозит. — Среди вас еще есть те, кто так же, посвящены богам?

Девочки переглядывались, но — нет. Мальчиков — тех посвящают. Ортару, Истиону, Сантору, последнее в Санторине прямо обязательно. А девочек… зачем?

— Поэтому послушайте меня. Ждите… ладно. Сутки. Но если меня сутки не будет, послушайтесь и улетайте.

Девочки переглядывались, но не одобряли. Я молча развернулась и направилась к храму.

В быту Варт предпочитал стиль жесткого минимализма.

Белый храм напоминал яйцо. Круглый купол, полукруглый арочный вход, резьба по белой стене.

Когда-то она изображала зверей и птиц, сейчас подстерлась и выглядела грустно.

Это и понятно.

Это вам не эссы-драконарии, которых всего сто лет забывали, тут тысячелетиями пахнет. Десятками тысяч лет.

Хорошо еще, какие-то предания сохранились.

Чтобы пройти внутрь, мне пришлось воспользоваться мачете. Эх, раззудись плечо, размахнись — рука. И то… могло бы намного сильнее все зарасти, и дерево упасть, и завестись кто…

Повезло. И не завелись, и не заросло.

И я после всего получаса матюгов, оказалась внутри храма. Девочки действительно не полезли вслед за мной. Это хорошо. Мне и за себя страшно, а за них еще страшнее. Оказывается, и так бывает.

Мои… кто?

Ученицы?

Да, наверное. Я за них в ответе, вот и страшно.

Вот и статуя. Варт?

Хм, а Аласту я понимаю. Симпатяга такой… статуя сохранилась просто идеально, не считая толстого слоя пыли. Но пыль я смахнула первой попавшейся хвойной веткой, и вот он — Варт, как живой.

Скульптором руководило вдохновение.

Мужчина, лет двадцати пяти, улыбающийся, и сразу видно — добрый. Вот до самого краешка — добрый. И не так важно, какой у него нос или лоб, какие глаза или уши. Красивый — да. Но еще видно в нем нечто такое…

Мужчины — они тоже бывают разные.

Есть те, кто подберет у помойки котенка, и согреет, и дом ему найдет, или там, у себя оставит. А что? Оно живое, ему тоже больно.

А есть те, кто пройдет равнодушно мимо — и взглядом не поведет. Орет и орет там пакость помойная…

Димка, кстати, был из таких.

А вот Варт сразу виден. Не пройдет, и поможет, и поддержит… Аласту я понимала. А дальше-то что? Статуя — она ж памятник! Она молчит! А мне поговорить требуется…

— Ваша божественность? А, ваша божественность?

Нет ответа.

Молитва Варту тоже не дала результата. Оставалось еще одно средство. Вот не хотелось, но придется. Вот он очаг, в котором горит жертвенный огонь.

Вот она — чаша для приношений.

Огонь разжечь было проще.

А чаша… что я могу принести? Да только свою кровь. А самой себя резать — больно. И неприятно, и вообще… кое-как я ткнула ножом в руку, в тыльную сторону предплечья. Тоже больно, но им я не работаю. Перевяжу и пусть его под курткой.

Красные капли побежали по коже, скатились в чашу, на алтарь… голова закружилась и я вцепилась в камень, чтобы не упасть.

Меня тянуло куда-то вниз, вниз…

С Даннарой мы разговаривали в потоке солнечного света.

С Вартом — это что-то вроде воронки водоворота. Причем, я стою с внешней стороны, а он внутри воронки. Внизу, там, где она тоненькая, неустойчивая. И все равно — не прорвешь.

— Дитя…. Кто ты и откуда?

— Вы — бог?

Как и с Даннарой, не было страха. Только любопытство.

— Я — один из богов Фейервальда. Меня звали Вартом.

— А сейчас?

— Сейчас меня забыли. Почти забыли, если ты тут…

— Тут. И мне очень нужна ваша помощь. Меня зовут Каэтана Кордова. Эсса Каэтана.

Ответом была улыбка на лице бога. Кстати, очень похожая на ту, что у статуи. Художник то ли Его видел, то ли придумал, то ли это вообще мой бред, но Варт — копия. Волосы цвета меха у норки, глаза, словно у оленя — большие, влажные, карие.

И улыбка.

Такая добрая. Настоящая…

— Что я могу сделать? Я даже выйти не могу, Каэтана.

— Поделиться информацией, — попросила я. — Почему вы не можете выйти, что произошло, и вообще… я знаю про Аласту, но насколько это правда?

— Правда, — погрустнела божественность. — Нас создают люди, напитывают своей верой. И мы похожи. Действительно, все мои создания рано или поздно попадают к Аласте, и мы были вместе, и… я погас. Так тоже бывает.

Я кивнула.

Бывает.

— Я сказал об этом. А она обиделась.

Учитывая, что и у меня такое было…

— Вы ей сказали ДО или ПОСЛЕ того, как полюбили другую?

— До, — честно ответил бог. Мне на душе полегчало. Не сволочь.

— А Лелея?

Варт не смутился, смотрел мне в глаза.

— Она пробовала меня освободить. Вот нас молва и связала.

Я задумчиво кивнула. В принципе и такое может быть. А вот что дальше?

— Вас этот водоворот не пускает?

— Да. Его подпитывает смерть моих детей. Каждый раз, когда они гибнут от гнева Аласты, водоворот становится прочнее…

— Драконы? Или вообще любые животные? — догадалась я.

— Драконы, — согласился бог. — Мое любимое творение. Ты связана с одним из них, иначе не прошла бы сюда. Я вижу. Ты чадо Даннары, но ты и мне служишь — частично. Через Виолу.

— Не служу. Но помочь попробую, — вздохнула я. — Как можно это снять?

— Тебе — никак. Только Аласта может.

— А она не хочет, — задумчиво кивнула я.

— Я не думал, что так ее обижу.

Это-то понятно. Мужчины о таком не думают, а мы обижаемся. И нам больно.

— Значит, только Аласта.

— Да.

— Я поговорю с ней, — пообещала я. — Это ведь не зависит от храма, правда? К богу можно обратиться где угодно? Вы услышите?

— Я не услышу. Ко мне теперь можно обращаться только в храме. К Аласте, наверное, тоже. Я не знаю точно.

— Кстати! А почему химеры… ну, мы их так назвали, у них есть другое имя?

— Дети боли.

Нет, с детьми у меня эти существа не вязались никак.

— Значит, химеры. Скажите, а почему они ползут или к вашему храму, или к храму Аласты. На любых континентах?

— Догадались?

— Посчитали, — буркнула я, — не собираясь раскрывать свои источники.

— Потому что их создала боль Аласты. А я — причина этой боли. Вот их и тянет туда, где они чуют что-то родственное.

— Ага. Поняла… Кстати — создала? Мы думали, открывается нечто вроде ворот и они оттуда лезут?

— Что-то близкое к тому. У вас, — Варт прищурился на меня, словно что-то читая… — Есть похожее слово — зомби. И еще одно — биоконструктор.

— Че-го⁈

Еще мне боги про генетику не рассуждали! Очешуеть можно!

— Да, примерно так. Когда Аласта в горе и ярости, ворота в ее мир открываются чаще. И то, что оказывается рядом- погибает. А потом наделяется новой не-жизнью…

Упс.

Это чуточку меняло картину. То есть не щели между мирами, которые надо законопатить, а…

— Да. Очень удачное понятие — выплеск некроэнергии.

— А читать чужие мысли некрасиво.

Варт только руками развел. Даже и не сомневаюсь — продолжит в том же духе.

— Значит, выплеск некроэнергии, потом легкое биоконструирование — кем?

— да никем. Просто энергия должна куда-то тратиться, а уж что там будет в тот момент… это же океан! Акула, медуза, кальмар — вот все это сливается воедино и идет на зов своей повелительницы. И кстати говоря, некроэнергия очень неполезна для мира.

Я и не сомневалась.

Этакий божественный дихлофос, надо полагать.

— Я рад, что нас не забыли. Хотя повод и печален. Если бы я знал… я бы никогда так ее не обидел.

В этом я и не сомневалась. Мужчины! Сначала косячат, а потом: «а чего она обиделась-то? Я ж вовсе ничего такого…». Случалось в моей практике.

— Я обещаю, я поговорю с ней. А вот что и как получится… не знаю.

Варт улыбнулся.

— Вряд ли ты что-то сможешь сделать, но я все равно тебе благодарен. Жаль, я ничего не могу тебе подарить.

— Вы уже подарили. Виолу.

— Драконы, — лицо бога озарила совершенно детская улыбка. — Они потрясающие, правда?

— Да, — так же восхищенно выдохнула я. — они самые прекрасные создания этого мира!

Буквально пару секунд глаза в глаза. И — понимание. Человек тоже может понять бога. Случается.

— Спасибо, Каэтана Кордова.

— Держись, Варт. Ничего, что я так — неуважительно?

— Ничего страшного. Сейчас я ближе к человеку, чем к богу. У меня почти уже нет сил…

Ага. А если так…

— Варт, я знаю, что равновесие нарушено. Если вы с Аластой вернетесь — оно будет восстанавливаться?

— Равновесие действительно нарушено. И мы виноваты в этом. Бог — это ответственность, сейчас мой участок работы без присмотра. Сейчас ярость Аласты порвала межмировую кромку, сейчас весы опасно раскачиваются. Достаточно одного движения, чтобы столкнуть все в пропасть. Это долго, да, но и близко.

Я потерла лоб.

Ладно, смысл я поняла. Мировые катастрофы не происходят за один день, им нужно время. Но начаться это может уже скоро.

— Я постараюсь что-то сделать. Только не знаю, получится или нет.

— Я все равно благодарен тебе, Каэтана Кордова.

— Лучше бы финансами, — не удержалась я.

И получила в ответ такую солнечную улыбку, что даже зажмурилась.

— И рад бы, но… у меня штанов — и то нет. Иллюзия…

— Хорошая, — буркнула я.

— Надеюсь. Иди, Каэтана Кордова. Скоро уже рассвет, не надо здесь больше задерживаться. Иди… и я благословляю тебя.

И снова луч света, ударивший прямо в глаза. Уффф… лишь бы сетчатку не пожгло.

Очнулась я на полу храма, рядом с алтарем.

Огонь прогорел, крови словно и не было, на руке только шрам.

Рассвет?

А какой именно? Который по счету?

Может, девчонки уже лет пять, как улетели?

Тогда мне песец. Жирный и полярный. Я застонала и поползла к двери. Вот как была, на четвереньках. Сил не было встать.

Повезло — я вернулась не через год, не через десять лет, а ведь и такое могло быть.

Варт…

За порогом меня встретила Ярина. Подхватила, перекинула мою руку через шею и почти потащила на себе в лагерь.

— Мы тут по очереди дежурим. Как ты?

— Паршиво, — шевельнула я губами.

— Сейчас накормим. Что рассказать можешь?

— Все расскажу. Только воды дайте…

Ощущение было такое, словно на мне трое суток телеги возили. Оххх…

Дело поправили стакан грушевого отвара с медом и кусок мяса, в который я вцепилась не хуже дракона. Кажется, проглотила не жуя.

— Мы за тебя волновались, — сказала Кайа. — Ты туда вошла, а потом храм засветился.

— Да?

— Словно маяк. Как будто внутри костер зажгли, и он горит, и храм светится. Мы хотели попробовать внутрь войти, но Виола не дала. Сказала девочкам, что она тебя чувствует, только далеко. Но ты жива и тебе не плохо.

— Так и было. Я была далеко, — вспомнила я водоворот. — Вне времени, наверное. Мне казалось, мы минуту говорили, а получилось — так много.

— Говорили… с Богом⁉

Я кивнула.

— Варт. Он на человека похож… наверное, я его так восприняла. Он же бог…

Девочки закивали. Даже драконицы закивали. Они по-прежнему держались на расстоянии от храма, но слушали внимательно.

— Вот. Он хороший, просто Аласта его как-то так прокляла, что он выбраться не может. И поэтому всем плохо. И нам плохо, и у драконов проблемы, и у животных тоже…

— И что теперь делать?

— Отправляться к Аласте и уговаривать ее снять проклятие. Что мы еще можем?

— Н-ничего. Каэтана, а вот так — так просто? Пойти и поговорить?

Я пожала плечами.

— Девочки, а что в этом такого? Мы все — создания Богов. Считай — дети. Что должно случиться, чтобы вы отказали родному ребенку в разговоре?

Мариса вздохнула.

— Родители родителям рознь.

Я покачала головой.

— Мариса, ты на свою маму посмотри. Она же замучена твоим отцом до полусмерти, но все равно любит тебя. И жалеет, и помочь старалась. Разве нет?

— Ну… да.

— И ты ей потом поможешь. Понимаешь? Это — нормально. А не так, что гав-гав и отвяжись. И такое бывает, знаю. Но для всего есть причина, иногда очень серьезная. Варт со мной заговорил, потому что я его дозвалась. Потому что услышал, потому что ему тоже нужна помощь. Аласта — не знаю. Может, поговорит, может, на месте прибьет… это же не просто так. Мы связаны с драконицами, на нас отблеск силы Варта. Поэтому с ним было легче. Как дальше будет я не знаю, но попробовать надо.

— Это боги…

Я посмотрела на Олинду.

Боги. И что? Если вспомнить рассказы о богах, которые мы проходили в средней школе? У нас история была, и мифология, и учительница хорошая. И рассказывала она интересно, и про Рим, и про Грецию, и про славянских богов, кстати говоря, и про остальных тоже, и Калевалу мы читали, и песнь о Роланде, и… да всего не перечислить. И выходило так, что боги — они есть.

И в чем-то, наверное, на нас похожи. Какие люди, такие и боги, вот ведь как. И если здесь они могут с кем-то разговаривать — почему нет?

Даже в нашем мире, в том, который я оставила, Бог есть. И он будет говорить с тобой, просто не стесняйся слушать, приглядываться, задумываться над своими поступками, над их последствиями. Да, тебе не погрозят пальцем с небес. Но иногда знаки бывают настолько явными, что игнорировать их просто не стоит.

К примеру, собрался ты покупать квартиру. Вот эту конкретную, выгодную. Для начала потерял паспорт, потом тебе не одобрили ипотеку, потом начались проблемы при оформлении… поневоле задумаешься — надо ли оно? Или лучше все еще раз проверить, вдруг где-то собака порылась? Это не голос с облака. Но ведь все на виду, почему мы не останавливаемся и не задумываемся? Нет ответа…

Даннара говорила со мной.

Может, еще и это сыграло свою роль. А вот что будет дальше?

Дальше… я отдохну остаток дня. И утром — на взлет!

Мы собирали вещи, оглядывались на храм Варта.

Как-то трудно было поверить, что я разговаривала с Богом. И мне, и девочкам — сложно. Но…

Вот уже вещщи навьючены на дракониц.

Вот уже мы сидим в седлах, готовясь взлетать.

Солнечный луч пробился сквозь листву и хвою, упал на купол храма — и тот вспыхнул, заискрился всеми огнями. И из лучей на его крыше соткался образ мужчины.

Такого, каким я его видела.

Стоит, улыбается, весь окутанный солнечным светом…

— Варт, — выдохнула Олинда. — Боже…

И словно в ответ на ее возглас, Варт поднял руку в благословляющем жесте.

Да, это не оптическая иллюзия, такое на помешательство или отражение не спишешь. Тем более, что драконицы словно прижались к земле.

Да, Варт их породил. Но страшновато же! Может, он породил — он и прибьет? Всякое может быть! За столько-то прошедших лет! Это я знаю, что Варт хороший, а драконицам этого никто не сообщил.

Я подняла руку.

Потом подумала — и приложила ее к сердцу, поклонилась, как смогла. Варт понял мою пантомиму правильно, на то и бог.

Я благодарна за внимание.

И обещаю сделать, что смогу.

И ответом мне стала теплая улыбка.

Благословляю вас, дети. Ясного неба над головой!

И драконицы, словно получив разрешение, срываются в полет. И тает над куполом храма прозрачная фигура.

До вечера мы летели молча. И делали все молча, и у костра сидели — молчали.

И только перед тем, как идти спать, Ярина не сдержалась.

— Каэтана…

— Да?

— Спасибо тебе. Ты прости, я не верила.

Я только рукой махнула.

— Без обид. Я бы и сама себе не поверила.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

Я тоже так думала. Хорошо, конечно. А сейчас — спать!

Варту надо помочь, а это можно сделать, только если добраться до храма Аласты, и проклятие снять, и вообще… это же потом не просто так! Снимем мы проклятие — так сколько еще миру в себя приходить? Наверное, не одно столетие…

Работы предстоит много, а работать лучше на свежую голову. Так что — спать.

К храму Аласты мы летели вдоль побережья.

Медленно, не торопясь, может, потому и заметили — ЭТО.

Ощущение было такое, что из моря выволокли тушу кита и потащили в лес. И чихать на экологию.

Сломанные деревья, поваленные кусты, увядшая трава…

Что тут происходит?

— Химеры, — отозвалась Виола. — Это они.

Упс…

А что нам с этим делать? Проигнорировать? Я засвистела в специальный свисток (спасибо, эс Хавьер) и жестами показала подругам снижаться.

Военный совет состоялся на небольшой поляне.

— У нас есть два варианта. Или мы летим дальше, или сейчас попробуем себя в бою с химерами, — честно высказалась я. — Давайте, кто за, кто против…

Девушки молчали и думали.

За… а страшно.

Против… а все равно придется.

Что тут выберешь, как поступишь? Я решила чуть-чуть помочь подругам.

— Девочки, у нас есть огромный плюс. Химеры на суше более уязвимы — раз. И мы можем не добивать их до конца — два.

— Это как? — не поняла Кайа.

— Насчет уязвимости пояснять?

— Не надо. Насчет не добивать?

— За нами никто не следит, никто не стоит, деревень или сел тут вроде бы нет…

— Есть, — вздохнула Мариса, которая все это время изучала карту. — Есть, Каэ. Они, наверное, туда и направляются.

— Покажи?

Деревня действительно была не так, чтобы далеко. Но на приличном расстоянии от побережья.

— Интересно, они еще не там?

— Не должны, — Виола заговорила неожиданно, я аж подскочила. — Химеры по суше двигаются медленнее человека. А слизь свежая, я запах чувствую. Может, ей часа два или три…

Я кивнула и сообразила.

Конечно, потому здесь никто и не селится на берегу моря. Выползут эти твари из воды — и всех накроют. А вот так… тут и мальчишек-дозорных рассадить на деревьях можно, и предупредить всех заранее, и оборону организовать. А на берегу — так. Сараи и лодки. Коптильни и разделочные.

Чтобы меньше потерь было.

— Тогда надо драться, — Ярина сомнений не испытывала. — Мы же не сволочи, людей на погибель бросить? Когда еще сюда драконы доберутся?

— Я никого не чувствую. Да они и постараются сюда не лететь, — Виола чуть опустила бронированные веки. — Разве что другие драконицы. Мы попросили. Для тайны.

Выбора у нас не оставалось.

— Ладно, — решилась я. — Девочки, я хотя бы попробую драться. Вы как? Решайте, кто со мной, кто останется. Неволить не буду, презирать тоже. Это страшно, а мы этих тварей только на уроках видели.

Медленно поднялась одна рука. Вторая…

В стороне не собирался оставаться никто. Девочки решили попробовать.

Хотя бы — попробовать.

Я сглотнула комок в горле и начала командовать.

— Девочки надеваем шлемы, убираем волосы, застегиваем куртки. Форма у нас нарочито мешковатая, но и формы у некоторых… выразительные.

Олинда, даже не смущаясь, выпятила бюст. Привыкла уже к моим шуточкам.

— Завидуй молча.

Я завидовала, но молчала. На эту тему. Зато на другую высказалась.

— Девочки, пользы от нас в сражении пока ноль. Постарайтесь не мешать драконам, поняли? И не теряйте головы.

Все поняли.

— Ну, с Богом.

С каким — я уточнять не стала.

Поклажу оставили у места взлета, потом все найдем. И сорвались с места — по свежему следу.

Успели вовремя.

Деревня уже виднелась на горизонте, последние крестьяне выгоняли скот… люди уже ушли большей частью. Женщины, дети, старики. Остались только крепкие мужчины.

И они нас тоже видели. Кажется, нам кричали что-то приветственное.

Я не прислушивалась и не приглядывалась. Я смотрела вниз, туда, где шевелилось…

На что это похоже?

Как будто взяли кальмара, приделали ему ногу от улитки — и он ползет на ней вперед. Кстати, улитки же тоже слизь выделяют…

И не только кальмар тут.

Тут и медуза, и какая-то рыба и водоросли — точных очертаний даже не понять. И щупальца… кажется, кого-то из девушек затошнило.

Меня — нет.

После регулярный просмотров ток-шоу на монстров я глядела почти с умилением. Какие ж они приятные по сравнению с разными «говорильщиками» и «любильщиками», как называли у нас ведущих шоу. Монстров хотя бы убить можно.

— Вперед! — коснулась я шеи Виолы.

Конечно, мое прикосновение драконица не почуяла, только мысли услышала. И — стартовала вниз.

Первый пошел, второй, третий… Виола шла на острие клина, за ней Гарида и Эстанс, Исла и Эльта, потом семерка оставшихся, разошлись пошире, охватывая монстров с боков.

— Огонь!

Теперь командовала Виола. Выдох — и передние монстры охвачены пламенем.

Результат?

Попробуйте жарить, именно жарить замороженного кальмара. Сначала результата не будет, надо испарить воду, потом уже поджаривать. Монстра задело, но не слишком сильно.

Вой, который исторгся из него, и вовсе ни на что из ранее слышанного мной не походил. Что-то такое… жутковатое.

Но уже налетала следующая волна дракониц.

И следующие волны огня.

Вниз — и вверх, в небо!

И снова — вниз!

Как на безумных качелях. И вверх… и снова вниз, и снова — огонь.

Внизу дичь! Добыча!

Большая, огромная, вкусная! Такая… аппетитная!

Так и хочется вонзить в нее зубы и рвать, рвать, РВАТЬ!!! Спуститься, схватить, унести и сожрать…

Мне?

Виоле.

Я — человек, я этого не хочу!

Вниз нельзя! Твари еще опасны, они будут сопротивляться! Мы сейчас попадем под удар! Виола, не надо!

И словно на грани сознания — разум дракона!

Хищный, яростный, жаждущий крови — и единственное, что ее удерживает от боевого безумия — это я. Это меня она слышит, это мой разум удерживает ее от того, чтобы безудержно кинуться в бой и погибнуть в азарте и ярости.

И снова — вниз!

Но уже холодно, расчетливо, спокойно. Туда, где бьется в конвульсиях главная химера, где ползут от него более мелкие, надеясь укрыться в зарослях, краем глаза я вижу, как ударила в грудь черной драконице без всадника красная Эйра. Черная обезумела от запаха или вида крови, и Ярина сбила ее с курса. Чтобы та не вцепилась в монстра, не погибла от все еще активных и ядовитых щупалец.

Только сейчас я поняла, зачем драконицам люди. Да, и драконам тоже.

Драконы — умные, сильные, прекрасные, но они — хищники. И они пьянеют от вида и запаха крови, они дуреют от битвы.

Они кидаются в бой, очертя голову, уже ни о чем не помышляя — и гибнут.

Гибнут потому, что эти твари — химеры — опасны и ядовиты. Потому что сразу их не сожжешь. Потому что сопротивляются они до последнего, и убивать их так же сложно, как морских обитателей. Попробуй, убей акулу!

На редкость живучая тварь!

Потому и нужны драконам — люди. Мы их сдерживаем, не даем сорваться в боевое безумие, не позволяем потерять себя. Виола знает меня рядом, и держится.

И остальные семь дракониц держатся. А вот четыре свободные…. Им плохо.

Повезло черной, ее спасла Ярина. Но вот зеленая получила сильный удар щупальцем, закричала почти по-человечески, покатилась куда-то в сторону…

Впрочем, это был последний успех химер.

Драконицы вновь накрыли их огнем — и твари завыли, корчась и обугливаясь окончательно. И еще раз, пока на земле не остался только жирный черный пепел.

— Что теперь? — услышала меня только Виола, но это самое главное.

— Можем улетать. С мелочью крестьяне справятся и сами, если что. Проверят заросли, изловят, сожгут. Мелочевка уже и сетям поддается.

— А…

— Миста? Она в воздухе. Но ей потребуется помощь.

Я в этом и не сомневалась.

А значит — свисток. И длинный протяжный сигнал, который означает — улетаем! Это я уже выучила.

Драконицы его знают, а девочкам скажут.

Да, улетаем.

Самую большую тварь мы сожгли, крупняк тоже, а мелкота… нас тут не десять тысяч. Нас тут даже не десяток, если так. Восемь адекватных и четыре полубезумных драконицы.

— они не полубезумные.

— Прости, Виола. Я просто… не безумные. Берсерки.

— Что это такое?

— воин, который полностью окунулся в ярость боя.

Выслушав мои разъяснения, Виола перестала обижаться. А что? Драконицы такие и есть, все правильно. Есть упоение в бою — и они его знают. А вот осторожность, контроль, самообладание — это дают им люди.

Мы.

Никогда б этом так не думала.

Драконицы твердили, что мы им необходимы, эс Хавьер пытался что-то объяснить, но так невразумительно… когда сливаешься с драконом, когда он становится частью тебя, а ты — его…

Тогда я не понимала. Я поняла это только сейчас, и это… это действительно не описать словами.

А придется.

И разбор полетов устроить — тоже.

— Только после обеда.

— Виола…. Твою мать чешуйчатую!

Почему-то мне и не пришло в голову посмотреть, что прихватили с поля боя наши драконицы. А они благополучно тащили остатки химер. Кушать…

— При чем тут моя мать? Если много, вкусно и рядом?

Действительно. И чего это я ругаюсь? Радоваться надо, вопрос с пропитанием драконов на сегодня решен.

— Приятного аппетита, подруга.

— Сейчас, приземлимся…

В мыслях Виолы было предвкушение. Примерно так я облизывалась на пирожные в витрине моего любимого кафе «Лакомка». М-да…

Только вот мне их было нельзя, чтобы не гробить фигуру, а Виоле можно. Ну и пусть дракоша наслаждается. А я буду проводить разбор полетов.

Сразу разбор провести н удалось.

Майя, увидев, как драконицы приземляются и тут же начинают жрать свои трофеи, блевала так, что пришлось ее оттащить к ручью и умывать чуть ли не полчаса. Заодно и сами разделись, ополоснулись голышом, плюнув на всякую стеснительность, шерстяное белье простирали.

После боя мы все мокрые — хоть выкручивай!

Потом вылезли, переоделись и отправились оказывать первую помощь драконицам.

Повезло. Нам просто повезло.

У Ислы обожжена лапа — слишком низко она пролетела, получила стрекательным щупальцем. Да, эти твари еще и ядовитые, вроде актиний. Или медуз — знаете, таких, к которым на километр не подплывешь. Драконов их яд практически не берет, но ожоги остаются. Гадкие, химические.

Правда, в данном случае, ожоги скорее кислотные. Так что промываем лапу содовым раствором, обильно поливаем, бинтовать не надо. Просто сегодня Исла лежит и на лапу не наступает. А еще лучше, переползает к ручью и опускает туда лапу.

Так драконица и сделала.

С Мистой было сложнее. Ее шваркнуло по боку, получился серьезный такой рубец, даже кое-где чешую содрало, но…

На нас она скалилась, пока Виола и Гарида не придавили ее к земле, а остальные не принялись шипеть со всех сторон.

Рану мы промывали все вместе. Здоровущая, зараза. Хорошо еще, эс Хавьер почти навязал нам с собой десять килограмм соды. Хватило, да еще и осталась половина.

Но драконице явно стало полегче.

Она тоже переползла к ручью, и улеглась туда пострадавшим боком.

Ладно.

Ничего другого у нас нет, а это оптимальный вариант. Промыть содой, чтобы убрать кислоту и яд. Промыть большим количеством воды.

Надо бы сразу, но становиться между голодной драконицей и трофеем? Нереально! Она и тебя сожрет!

Пусть валяется, а я пока пошустрю тут…

Мы уже привычно поделились на группы.

Ломали ветки, тащили сушняк, раскладывали палатки, я вытащила из мешков продукты и принялась готовить.

Каша, мясо, а еще — большая фляга с вином. Нет, не бутылка, она бы давно разбилась при наших взлетах-посадках. Именно фляга.

И сегодня мы выпьем.

— Давайте — за наш первый бой!

Я подняла маленький металлический стаканчик. Здесь тоже чокались, здесь тоже говорили тосты — и девочки меня отлично поняли. Зазвенело, соприкасаясь, серебро.

Первую рюмку мы осушили залпом — и принялись за кашу. И лопали так, что драконицы могли бы позавидовать. Не хуже, чем они — химер.

— И за победу малой кровью.

Вторая прошла не хуже первой. Третью я пока не разливала. Ни к чему.

Вино крепкое, девочек срубит, не надо. Сейчас нужно другое, совсем другое…

Я потянулась к одному из мешков и достала небольшой инструмент.

Гитара?

Скорее, ее местная версия. Больше всего это похоже на ражанью, тоже пять струн, да и размер около полуметра. Специально брала с собой, чтобы было хоть какое развлечение. Здесь этот инструмент назывался гаролой.

К инструменту потянулась Севилла, и я отдала без звука. Я играть не умела — когда бы? Даже на гитаре блатные «два аккорда» не выучила.

— Сив, попробуй подобрать мелодию, а?

— Давай… о чем песня? Может, я знаю?

Я покачала головой.

— Я потом вам о них расскажу. А пока… девочки, это вам от тех, кто погиб в небе. В далеком синем небе другой войны.

Когда вы песни на земле поете,

Тихонечко вам небо подпоет.

Погибшие за Родину в полете

Мы вечно продолжаем наш полет…

Я, конечно, не Елена Камбурова, да и Севилла не Крылатов, но настрой она уловила. И стихи Евгения Евтушенко зазвучали под небом иного мира. Единственное слово, которое мне пришлось заменить — в третьем куплете. У автора там двадцатый век, а я его поменяла на крылатый. Больше как-то ничего на ум не ложилось. Драконы же…

И драконицы. И полеты, и битвы…

Севилла подбирала музыку, первый раз девушки слушали молча, потом потребовали еще раз спеть то же самое — и мы не отказались. Уже более уверенно.

И подпевали нам тоже более уверенно, особенно на припеве.

Погибшие в небе за Родину

Становятся небом над ней…

Девочки плакали. Да и я тоже…

— Откуда это? — наконец спросила Фати.

— Это издалека, — честно ответила я. — Когда-то давно была война. Страшная, жестокая и кровавая, на уничтожение. Воевать шли и мужчины, и женщины. И были тогда такие летчицы… их прозвали «Ночными ведьмами». Это был полностью женский полк, женская эскадрилья. Они летали по ночам и уничтожали врага. И сами гибли, конечно. Воевали до конца, до победного. Их было сто пятнадцать человек, они потеряли около тридцати… их боялись. До крика, до судорог… их никогда не брали в плен враги. Их ненавидели, о них рассказывали, они тихо подбирались к позициям врага — и бились насмерть.

— Ночные ведьмы, — тихо произнесла Мариса.

— У них был позывной. В небе ночные ведьмы… то есть не их позывной, они-то как раз не кричали, не шумели. Они били врага, они поднимались в воздух по восемь-девять раз за ночь, перевозили оружие, в одну из ночей они сделали триста двадцать пять боевых вылетов. *

*- чистая правда из истории полка. Прим. авт.

— На них специально охотились, они считались… лучшим трофеем у врага. А они шли вперед. Летали без страховки, лишь бы взять больше оружия. *

*- летчицы 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка предпочитали взять с собой не парашют, а лишние 20 килограмм бомб. Прим. авт.

Я рассказывала.

Девочки слушали. Вытирали слезы, думали о чем-то своем.

— В небе ночные ведьмы, — шепнула ночному ветру Кайа. — Как ты думаешь, Каэтана. А мы? Мы сможем когда-нибудь стать такими же?

— Не знаю — честно ответила я.

— У них были какие-то знаки отличия? Что-то… такое?

Я задумалась.

Хотя что тут думать?

— Красные пятиконечные звезды на крыльях. Только я не знаю, сможем ли мы? Достойны ли?

— Почему? — посмотрела Ярина.

— Потому что они шли только вперед. Предпочитали умереть, но не сдаться. Наносили максимальный урон врагу, даже ценой своей жизни. Навели на него такого страха… это враг прозвал их ночными ведьмами. Не они сами, нет. Это враги трепетали и ненавидели. А мы кто? Жалкое подражание? Звезды не сделают из нас героев.

Девушки переглянулись.

Я говорила верно. И все же…

— Тогда пусть они станут нашими покровительницами, — предложила Севилла. — Если нас назовут ночными ведьмами — так тому и быть. Нет — не надо. Но для себя мы можем сделать знак. Скажем, кольца с алой пятиконечной звездой. И носить — для себя. Чтобы помнить.

Я медленно кивнула.

Можем.

И сделать, и помнить, и может, когда-нибудь стать достойными тех девчушек, которых перековала и перекалила в своем горниле война.

Семнадцать лет.

Младшим было семнадцать лет… и они предпочитали умереть в небе, а не сдаться на земле.

Я рассказывала, девушки слушали.

Потом мы пели.

И эту песню, и другие… не все подходили сюда. Все же дракон — не самолет. Но что-то остается неизменным — всегда.

— Любимый город может спать спокойно…*

*- Слова Е. Долматовского, музыка Н. Богословского, прим. авт.

— Небо — ты радость и ты наша беда,

Небо — полета счастье, но иногда…*

*- Слова С. Гребенникова и Н. Добронравова, музыка А. Пахмутовой.

— Мне кажется поpою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей…*

*- автор текста Расул Гамзатов, музыка — Ян Френкель, Журавли, прим. авт.

Здесь не было именно такого песенного жанра. Вот баллады — были. Длинные и красивые. Канцоны, лэ, виреле, разные пастуреле и плачи. * А вот так, чтобы коротенько и о главном — не случалось.

*- достаточно архаические музыкальные формы, прим. авт.

Так что мы пели. Потом еще пили. Потом уснули у костра.

Может, так и создаются отряды? Когда сначала бой, а потом вот такие посиделки?

Наверное. Но мне кажется, именно в этот вечер мы начали воспринимать себя, как отряд, как боевое звено. А уж потом все остальное…

У нас появился хороший пример.