Дракула, любовь моя

ГЛАВА 12

Я нашла Джонатана внизу, в столовой, погруженным в беседу с доктором Сьюардом, пока накрывали второй завтрак. Вид милого лица мужа наполнил меня тихой радостью. Он выглядел и говорил как человек, полный решимости и вулканической энергии. Поездка в Трансильванию будто бы пошла ему на пользу. Более того, любой, кто увидел бы его сегодня, с трудом поверил бы, что этот сильный и непреклонный человек — тот самый сломленный бедолага, которого я всего шесть недель назад увидела в будапештской больнице.

— Дорогая! Наконец-то. — Когда я вошла, Джонатан с радушной улыбкой вскочил со стула. — Доктор Сьюард рассказал, что ты не спала всю ночь, так что я не стал тебя будить.

— Спасибо. — Я подошла к нему, и мы обменялись ласковым поцелуем. — Смотрю, вы уже познакомились.

— Да. — Доктор Сьюард поднялся и указал на место за столом, которое было предназначено для меня. — Ваш муж — превосходный человек.

— Могу сказать о вас то же самое, сэр, — ответил Джонатан с искренним и любезным поклоном, накрыл мою ладонь своей и мрачно продолжил, когда все заняли свои места: — Мы обсуждали дело все утро, дорогая, с тех пор, как я приехал. Доктор Сьюард рассказал мне обо всем, что случилось с Люси. Очень тяжело в такое поверить, но все же это, по-видимому, правда.

— Душа Люси хотя бы обрела покой, — печально произнесла я.

— Плохое утешение в потере столь юной, прекрасной и всеми любимой девушки, — с горечью заметил доктор Сьюард.

— Мы выследим это существо и избавим от него мир! — настаивал Джонатан с яростной решимостью. — Теперь все необходимые сведения у нас в руках, и сегодня ночью мы приступим к делу.

— Значит, ты нашел то, что искал в Уитби? — спросила я.

— Все, что искал, и даже больше, — с удовлетворением ответил Джонатан и продолжил, когда мы приступили к еде: — Каждому, от береговых сторожей до начальника порта, есть что сказать о странном прибытии «Деметры», которое уже вошло в местный фольклор. Затем я встретился с мистером Биллингтоном, вернее, остановился в его доме. Вот образец подлинного йоркширского гостеприимства! Биллингтон показал мне все письма и счета, касающиеся груза «Деметры». «Пятьдесят ящиков обычной земли для экспериментальных целей», — вот что было в них написано. Я здорово разволновался, когда заметил одно из писем, которые видел на столе графа в замке, до того как узнал о его дьявольском плане. Он продумал его весьма тщательно, выполнил систематически и скрупулезно, заранее готовясь устранить любую помеху.

— А ящики? — спросила я. — Что случилось с ними?

— Сначала груз отправили на хранение на склад в Уитби.

— Несомненно, при свете дня граф пробирался туда и укрывался в одном из них, — предположил доктор Сьюард.

— Да, — пробормотала я. — Ведь на Люси впервые напали на утесе всего через пару дней после прибытия судна.

— Девятнадцатого августа поступило внезапное предписание отправить груз в Лондон. Когда сегодня утром я прибыл на вокзал Кингз-Кросс, чиновники любезно показали мне свои записи, подтверждающие, что все пятьдесят ящиков были доставлены поздним вечером девятнадцатого числа. Я пошел по следу и разыскал грузчиков, которые доставили землю в часовню в Карфаксе не далее как на следующий день.

— Так значит, граф Дракула действительно владеет соседним домом? — спросила я.

Меня охватил озноб, когда я вспомнила, как стояла вчера у ржавых ворот и испытывала странное ощущение, будто за мной наблюдают.

— Не знаю, где сам Дракула, но все пятьдесят ящиков должны быть там, если их не перевезли куда-нибудь еще.

— Боюсь, это весьма вероятно. — Доктор Сьюард нахмурился. — Чуть более недели назад, когда я ухаживал в Хиллингеме за Люси, врач, который меня замещал, сообщил, что тот дом покинула повозка, нагруженная большими деревянными ящиками. Он сообщил об этом лишь потому, что один из пациентов сбежал и напал на возчиков, обвиняя их в грабеже и крича, что он должен «сражаться за своего повелителя и господина».

— Своего повелителя и господина? — заинтригованно повторил Джонатан.

— Что это был за пациент? Ренфилд? — спросила я.

— Да.

— Кто такой Ренфилд? — поинтересовался Джонатан.

Доктор Сьюард вкратце рассказал ему о безумце, который находился под его опекой, и мой муж спросил:

— Полагаете, он что-то знает об этом деле с графом?

— Уверена, — заявила я. — Прослушивая фонографический дневник доктора Сьюарда прошлой ночью, я почувствовала, что этот мистер Ренфилд в своем безумии неким образом мысленно связан с графом. Мне показалось, что если мы внимательно проверим даты, то обнаружим нечто вроде указателя на появления и исчезновения Дракулы. Например, первый побег Ренфилда из лечебницы, когда тот забрался в соседний дом. Полагаю, он может совпадать с датой прибытия графа в Карфакс.

— Любопытно, — пробормотал доктор Сьюард. — Как хорошо, что вы сняли машинописные копии с моих цилиндров, миссис Харкер! Иначе мы так и не узнали бы даты.

— Полагаю, они крайне важны в этом деле, — ответила я. — Если мы соберем все наши материалы вместе и расставим каждый клочок сведений в хронологическом порядке, то сможем понять, что к чему, и приступить к делу сегодня же вечером, когда прибудут остальные.

После завтрака мы с Джонатаном поднялись в нашу комнату. Пока он читал мою расшифровку дневника доктора Сьюарда, я перепечатала в трех экземплярах всю остальную переписку, имеющую отношение к делу, а также новые записи из дневника Джонатана и сведения, которые он привез из Уитби. Затем мы сложили все бумаги по порядку в папки для тех соратников, которые их еще не читали.

В три часа доктору Сьюарду пришлось уйти по другому делу, и Джонатан отправился навестить возчиков, которых видели за вывозом ящиков из Карфакса. Я собиралась вздремнуть, когда служанка постучала в дверь и сообщила, что лорд Годалминг и мистер Моррис прибыли на несколько часов раньше назначенного. Мол, поскольку доктора Сьюарда нет дома, не могу ли я принять их?

Я спустилась в вестибюль с отважной улыбкой, но тяжелым сердцем и приветствовала джентльменов, поскольку все мы были связаны общей целью, коренившейся в горе о смерти Люси. До сих пор я видела мистера Холмвуда лишь однажды, прошлой весной, когда он навещал Люси во время одного из моих визитов. Он оставался весьма красивым, но лицо его избороздили морщины страдания, словно Артур постарел лет на десять.

— Лорд Годалминг! — Я протянула ему руку. — Очень сожалею о вашей утрате. Как милой Люси, так и вашего отца.

— Благодарю вас, миссис Харкер, — торжественно ответил он. — Но я знаю, что вы с Люси были как сестры. Боюсь, ее утрата — большое горе для всех нас.

— Вы правы, сэр.

Затем я повернулась к мистеру Моррису. Он был выше своего друга, очень молод — возможно, на пару лет старше меня, — обладал густыми усами, волнистыми каштановыми волосами, проницательными карими глазами и крепким рукопожатием. Из фонографического дневника и писем, отпечатанных прошлой ночью, я заключила, что мистер Моррис, доктор Сьюард и лорд Годалминг в юности пережили немало совместных приключений в отдаленных уголках планеты, от Маркизских островов до берегов озера Титикака в Перу.

— Как поживаете, сэр? — Я протянула ему руку.

— Вполне неплохо, мадам, учитывая обстоятельства, — ответил мистер Моррис с акцентом, который я приняла за техасский, знакомый по книгам.

Я повела мужчин по коридору, и мистер Моррис продолжил:

— Мы много слышали о вас, миссис Харкер. Доктор Ван Хельсинг просто восторгается вами. Он утверждает, что у вас ум мужчины, причем весьма одаренного, и сердце женщины.

— Не представляю, отчего доктор Ван Хельсинг так решил, тем более что я провела совсем мало времени в его обществе.

Мы вошли в кабинет доктора Сьюарда. Мужчины неловко стояли посреди комнаты, как будто не знали, что сказать или сделать.

— Простите, что мы появились так рано, — неуверенно произнес лорд Годалминг. — Но я не находил себе места со вчерашнего дня и решил, что если приеду и найду себе полезное занятие… — Он умолк.

— Джентльмены, давайте поговорим начистоту. — Мне хотелось рассеять неловкость. — Прошлой ночью я прослушала подробный фонографический отчет доктора Сьюарда обо всем, что произошло до сих пор. Я знаю, что наш недруг — вампир. Мне известны обстоятельства настоящей смерти Люси — вчера, на кладбище.

Глаза мужчин широко распахнулись.

— Да что вы говорите! — воскликнул мистер Моррис. — Вы все знаете?

— Не только знаю, сэр, но и распечатала эти сведения вместе с бумагами и дневниками, которые вели остальные.

Я выдала новоприбывшим по экземпляру довольно увесистой рукописи.

— Вы действительно все это перепечатали, миссис Харкер? — спросил лорд Годалминг.

Я кивнула.

— Можно прочесть это сейчас? — с изумлением глядя на меня, спросил мистер Моррис.

— Разумеется, сэр.

Пока лорд Годалминг просматривал страницы, я заметила, что его глаза неожиданно наполнились слезами. Мистер Моррис на мгновение положил ладонь на плечо лорда Годалминга, затем молча забрал свой экземпляр рукописи и вышел из комнаты.

Оказавшись наедине со мной, лорд Годалминг упал на диван и заплакал. Я села рядом, испытывая искреннее сочувствие и стараясь облегчить его страдания. Когда наше горе немного утихло и мы вытерли слезы, он поблагодарил меня за слова утешения. Затем ему в голову пришла внезапная мысль. Он достал из кармана сюртука небольшую коробочку и протянул ее мне.

— Совсем забыл. У меня есть кое-что для вас, миссис Харкер. Перед смертью Люси просила отдать это вам.

Я открыла коробочку и мгновенно узнала содержимое. Это была черная бархотка с изысканной бриллиантовой пряжкой, которую Люси так любила.

— Ах! Я не могу ее принять, лорд Годалминг. Она очень дорого стоит, к тому же фамильная. Кажется, эта драгоценность принадлежала вашей матери?

— Да, но Люси хотела, чтобы она стала вашей, и заставила меня торжественно поклясться, что я вручу ее вам. Я буду счастлив, если вы станете носить эту вещь в память о Люси.

— Тогда мне не следует отказываться. Благодарю вас, сэр. Всякий раз, надевая ее, я буду вспоминать о подруге.

Когда вернулся доктор Сьюард, я подала чай, что прибавило сил всем присутствующим.

— У меня к вам просьба, доктор, — произнесла я, поставив пустую чашку на блюдце. — Мне хотелось бы увидеть вашего пациента, мистера Ренфилда.

— Ренфилда? — Доктор Сьюард встревоженно взглянул на меня. — Почему вы хотите его увидеть?

— Меня крайне заинтересовало то, что вы говорите о нем в своем дневнике.

— Это не слишком хорошая мысль, миссис Харкер. Ренфилд — самый выраженный безумец в моей практике, который может быть очень опасен. Две недели назад он сбежал, пырнул меня в запястье украденным столовым ножом и попытался выпить мою кровь.

— Я знаю. — Мне также было известно, что мистеру Ренфилду пятьдесят девять лет, он обладает невероятной физической силой и впадает то в нездоровое возбуждение, то в глубокое уныние. — Но у него нет причин желать мне зла, доктор. В вашем обществе я буду в безопасности. Я хочу поговорить с ним. Возможно, мне удастся что-то выяснить о его ментальной связи с графом Дракулой, если, конечно, таковая существует.

— Хорошо, полагаю, вы можете попробовать. — Он вздохнул. — В последнее время он не желает разговаривать со мной. Но ни при каких условиях я не оставлю вас наедине.

Доктор Сьюард отвел меня по коридору в палату пациента, которая располагалась этажом ниже, чем моя комната, на той же стороне здания.

— Подождите здесь, — приказал он, отпер дверь и проскользнул в палату.

Я услышала пару неразборчивых фраз. Вскоре доктор Сьюард вышел и с брезгливым выражением на лице закрыл дверь.

— Что случилось? — спросила я.

— Мистер Ренфилд весьма своеобразно готовится к приему гостей. Он только что проглотил свою коллекцию мух и пауков — несомненно, чтобы мы ее не украли.

Известие было неприятным, но вполне ожидаемым.

— Мне прекрасно известно о пристрастии мистера Ренфилда к зоофагии. В вашем дневнике об этом говорилось довольно подробно.

Доктор Сьюард неуверенно помедлил, будто молча решал, позволить нам поговорить или нет, наконец тяжело вздохнул и сказал:

— Хорошо. Но не обманывайтесь его мирным настроением. Ему нельзя доверять.

Доктор Сьюард первым вошел в маленькую, бедно обставленную комнату. Мистер Ренфилд оказался мужчиной среднего роста, с широкими плечами и мертвенно-бледным лицом. Он сидел на краю кровати в зловещей позе. Голова его была опущена, но веки подняты, глаза настороженно смотрели на меня. От его мрачного пронзительного взгляда у меня мурашки побежали по спине.

Доктор Сьюард стоял рядом с ним, словно собирался схватить безумца, едва тот бросится на меня. Я набралась храбрости, протянула руку и подошла к пациенту вежливо и непринужденно. Во всяком случае, мне хотелось на это надеяться.

— Добрый вечер, мистер Ренфилд. Доктор Сьюард много рассказывал о вас.

Мистер Ренфилд ответил не сразу, внимательно разглядывая меня. Наконец он поднял брови, и на лице его мелькнуло любопытство.

— Разве вы та девушка, на которой доктор хотел жениться? Нет… Наверняка не та, ведь она умерла.

Доктор Сьюард, похоже, был поражен подобным заявлением.

— Нет! — Я улыбнулась. — У меня есть собственный муж, за которого я вышла до того, как впервые увидела доктора Сьюарда. Меня зовут миссис Харкер. Я приехала в гости к доктору Сьюарду.

Врач быстро спросил:

— С чего вы взяли, что я собирался жениться?

Мистер Ренфилд презрительно фыркнул:

— Что за ослиный вопрос! — Когда он снова повернулся ко мне, его манеры внезапно, подобно дуновению ветерка, переменились, а тон стал любезным и уважительным: — Миссис Харкер, все, что касается такого славного и уважаемого человека, как наш хозяин, представляет огромный интерес для нашей маленькой общины.

Он добавил, что доктора Сьюарда любят не только домочадцы и друзья, но и пациенты, несмотря на свое шаткое умственное равновесие или, возможно, именно благодаря ему. Затем этот человек высказал несколько пространных, ученых, поистине философских суждений о своих соседях по лечебнице и состоянии мира, в котором мы живем.

Я ожидала от мистера Ренфилда чего угодно, но не этого. Его речь и манеры настолько подобали лощеному джентльмену, что любой наблюдатель счел бы его совершенно здоровым. Невозможно было поверить, что он пожирал пауков и мух всего за пять минут до того, как я вошла в комнату. Доктор Сьюард казался не менее изумленным. Он молча стоял и смотрел на меня, как на обладательницу редкого дара или силы.

— Если пациенты любят доктора Сьюарда, значит, на то есть веские причины, — заметила я. — Ведь он весьма добрый и заботливый человек, для которого нет ничего дороже их благополучия.

— Полагаю, это верно лишь для других, — отрезал мистер Ренфилд. — Доктор не любит меня и встал на моем пути.

— Как именно? — спросила я.

— Он считает, что я нахожусь во власти странного суеверия, и, возможно, прав. Я считаю, что, поглощая множество живых существ, пусть даже находящихся в самом низу шкалы творения, можно продлить жизнь до бесконечности. Я верил в это так сильно, что даже попытался убить человека, чтобы укрепить свои жизненные силы, выпив его кровь, — руководствуясь, разумеется, цитатой из Писания: «Ибо душа всякого тела есть кровь его».[16] Впрочем, торговец очередной панацеей, а именно «Всемирно известным очистителем крови Кларка», превратил этот трюизм в рекламный лозунг, чем опошлил его до невозможности. Вы согласны со мной?

Я была знакома с препаратом, о котором он говорил, и все еще зачарована благородными и здравыми манерами этого человека, поэтому кивнула. Содержание его рассуждений, однако, говорило о помешательстве, и я надеялась воспользоваться этим в полной мере.

— Мистер Ренфилд, вы сказали, что доктор Сьюард встал у вас на пути. Вы имеете в виду те случаи, когда пытались сбежать из этого заведения, а он вернул вас?

— Да, как и то, что он не дает мне кошку.

Памятуя о склонности пациента пожирать живых существ, я пропустила это гадкое замечание мимо ушей и продолжила:

— Насколько я понимаю, вы забрались на соседний участок. Скажите, зачем вы это сделали?

Он помедлил и ответил:

— Я искал повелителя.

— Кто это?

В его голос закрался страх:

— Я не знаю имени, никогда не видел его, только чувствую присутствие. Он приходит и уходит.

— Как вы это ощущаете, откуда знаете, когда появляется повелитель?

— Я не хочу об этом говорить. — Мистер Ренфилд внезапно встревожился и расстроился. — Хватит! Теперь я думаю, что напрасно позволил повелителю узнать, где нахожусь. Я не знаю. Не знаю!

— Почему вы называете его повелителем?

Мистер Ренфилд в ажитации уставился на меня и спросил:

— Почему вы задаете мне эти вопросы? Именно вы? Вы знаете повелителя лучше меня!

— Кто?.. — удивленно переспросила я. — Но я совсем его не знаю.

— Нет, знаете! Вы знаете его, миссис Харкер. Знаете! Знаете!

— Хватит, довольно! Разговор закончен, — вмешался доктор Сьюард, взял меня за руку и подвел к двери.

— До свидания, мистер Ренфилд, — попрощалась я.

— До свидания.

Когда за мной захлопнулась дверь, я услышала необъяснимый крик:

— Молю Господа, чтобы мне не довелось больше видеть ваше лицо! Пусть Бог благословит и защитит вас.

Встреча с мистером Ренфилдом смутила и встревожила меня. Казалось, пациент действительно странным образом связан с существом, которого называл повелителем, даже если и не сознает этого. Помянутый господин может быть только графом Дракулой. Однако я была крайне озадачена заявлением больного о том, что знакома с повелителем. Он имел в виду, что я знаю графа, потому что так много выяснила о нем в последние дни, или говорил о том единственном случае, когда мы с Дракулой встретились на Пикадилли?

Когда я поделилась своими мыслями с доктором Сьюардом, он заверил меня, что заявление не означает ровным счетом ничего, а мистер Ренфилд — несомненный безумец.

Джонатан вскоре возвратился. Его разведывательная деятельность пока что оказалась безуспешной. Доктор Сьюард съездил за Ван Хельсингом на вокзал. Профессор с радостью узнал о работе, которую мы с Джонатаном проделали. Он попросил меня и дальше собирать и печатать информацию по мере ее поступления, чтобы все доступные нам сведения содержались в идеальном порядке и были по возможности свежими.

После короткого раннего ужина он просмотрел то, что я напечатала прошлой ночью.

В восемь вечера мы вшестером собрались в кабинете доктора Сьюарда, рассевшись вокруг его стола наподобие комитета. Доктор Ван Хельсинг принял полномочия председателя и предложил мне стать секретарем. Подняв копию рукописи, он спросил, все ли ознакомились с фактами, содержащимися в бумагах.

Когда присутствующие ответили утвердительно, доктор Ван Хельсинг мрачно произнес:

— Друзья мои, нам предстоит выполнить священный долг, в котором таится великая опасность. Теперь мы знаем о существовании вампиров и должны уничтожить своего могущественного противника. В этой битве некоторые могут расстаться с жизнью. Но неудача не просто вопрос жизни и смерти, нет! Иные из нас — убереги Господь! — могут стать следующими жертвами носферату, уподобиться ему, превратиться в злобных ночных тварей, лишенных сердца и совести, пожирающих тела и души, чтобы оставаться ненавистными вечно. Об этом риске нельзя забывать, поскольку он более чем реален.

Мое сердце заледенело, я содрогнулась. Сколь ужасная судьба — стать нежитью!

— Я стар, но вы молоды, и вас ждет множество прекрасных дней, — продолжил доктор Ван Хельсинг. — Если кто-то хочет уйти, пусть он сделает это сейчас, и мы не станем думать о нем дурно.

Все молчали.

— Что скажете? Кто со мной до самого горького конца?

Джонатан взял меня за руку под столом. Сначала я испугалась, что его страшит отвратительная сущность предстоящей нам опасности и он обратился ко мне за безмолвной поддержкой, но на деле все было иначе. Когда пальцы мужа сомкнулись на моих — такие крепкие, теплые, надежные! — я поняла, что он решил поделиться со мной своей силой. Джонатан посмотрел мне в глаза, и я без единого слова уразумела, что он прочел в них мое согласие.

— Я отвечаю за Мину и себя, — спокойно произнес муж.

— Я в доле, профессор, — добавил мистер Моррис.

— Я с вами, — откликнулся лорд Годалминг. — Ради Люси, если не в силу других причин.

Доктор Сьюард просто кивнул. Мы взялись за руки вокруг стола, и наш торжественный договор был заключен.

— В таком случае, полагаю, мне следует побольше рассказать о враге, с которым мы встретились. — Профессор глубоко вздохнул. — О носферату или вампирах упоминается в доктринах и легендах по всему античному миру, от Древней Греции, Рима и Китая до Индии и Исландии, и это далеко не все. Но, несмотря ни на что, подобное существо ново для нас, оно остается загадкой, чем-то неведомым. Нам придется полагаться на традиции и суеверия прошлого и то, что мы видели собственными глазами. Говорят, что носферату бессмертен. Он не может уйти из жизни обычным способом, не ест, а только пьет кровь живых существ. Похоже, на своей жуткой диете нечисть может даже помолодеть! Джонатан также заметил, что она не отражается в зеркале. Утверждается, что вампир обладает силой двадцати мужчин и может, с определенными оговорками, принимать любой доступный ему облик.

— Что вы имеете в виду, профессор? — перебил лорд Годалминг. — Как именно меняется тварь?

— Насчет двух вариантов мы можем быть совершенно уверены. Она умеет превращаться в большую собаку или даже волка, поскольку это единственное существо, которое, по свидетельству очевидцев, покинуло судно в Уитби. Еще вампир способен оборачиваться летучей мышью. Ведь мадам Мина видела ее в Уитби, Квинси — у окна мисс Люси в Лондоне, а наш друг Джек заметил, как она вылетела из соседнего дома.

— Так это граф Дракула летел по небу в ту ночь? — с изумлением спросил доктор Сьюард.

— Он самый, друг мой. Я уверен. Теперь о других его способностях. Во время последней поездки в Амстердам я встретился со своим другом Арминием из Будапештского университета, который специализируется на данной теме. Он сказал, что в Трансильвании якобы живет один старый и очень могущественный вампир, который сильнее всех прочих. Мы решили, что это и есть граф Дракула, которого нам надо найти. Это незаурядное существо может в определенных пределах повелевать стихиями — бурей, ветром, туманом, громом. Возможно, этот дар помог ему направить ход судна, на котором он прибыл в нашу страну. Мы считаем, что вампир может повелевать различными низшими тварями: крысами, совами, летучими мышами, мотыльками, лисами и волками. Друг Джонатан, вы были тому свидетелем.

— Да, — отозвался мой муж. — Похоже, он обладал властью над всеми волками в Трансильвании. Еще я видел, как Дракула заговаривал лошадей.

— Это еще не все, — продолжил профессор. — Он умен и коварен, обладает могучим разумом, который развивал много столетий. Нежить может видеть в темноте. Весьма полезное умение в мире, который половину времени скрыт от света. Граф, как и любой молодой вампир, при желании способен исчезать, становиться невидимым или проскальзывать в волосяную щель. Именно так на наших глазах Люси просочилась в дверь склепа. Он может возникать среди тумана, который сам напускает, или из пылинок, сверкающих в лучах лунного света. Так записано в бумагах мисс Люси. Джонатан видел такое в исполнении таинственных сестер в замке Дракулы.

— Если чудовище действительно все это может, как, во имя всего святого, нам поймать и прикончить его? — Мистер Моррис покачал головой.

— Слушайте дальше. Да, он все это может, но не свободен. Нет, вампир еще больший пленник, чем раб на галерах или безумец в своей палате. Насколько нам известно, он должен повсюду возить за собой землю родины, чтобы отдыхать на ней и набираться сил. Согласно легендам и суевериям, носферату не может отправиться куда и когда угодно. Кстати, вампир не способен переступить порог дома, пока кто-либо из домочадцев не предложит ему войти.

— Вы хотите сказать, что кто-то должен его пригласить? — спросила я.

— В первый раз — да. После он может приходить, когда захочет.

— Как странно, — заметил лорд Годалминг.

— А разве остальное не странно? И все же это правда. Говорят, что его способности угасают с рассветом. Он может выходить днем, хотя избегает яркого солнца, но в это время он не сильнее обычного человека и должен сохранять избранный облик до заката.

Доктор Ван Хельсинг изложил и другие теории, например, что вампира можно перевозить только по текучей воде, а чеснок и шиповник способны удержать его в гробу. Затем он выложил на стол красивый золотой крест.

— Мы полагаем, что тварь отчаянно боится любых священных реликвий, например этого символа, гостии и святой воды. Она способна смотреть на них только издали и с почтением. Мы доказали это в отношении освященных лепешек. Они столь замечательно помогли, когда мы запечатали ими дверь в склеп мисс Люси.

— Но все это лишь отпугнет его, — заметил Джонатан, нетерпеливо взмахнув рукой. — Важно то, что мы знаем, как его убить! Вонзить кол в сердце и отрезать голову!

— Верно, друг мой. Но чтобы уничтожить вампира, мы должны сначала его найти, досконально изучить способности, поскольку он не преминет перехитрить нас… и причинить нам вред.

На мгновение все умолкли. Полагаю, присутствующие думали о бедняжке Люси. Каждое лицо за столом отражало мою тоску по подруге и ненависть к ее убийце.

— Кто такой граф Дракула? — спросила я. — Я поняла, что он из Трансильвании, но сколько ему лет? Кем он был, до того как стать вампиром?

— О прошлом этого чудовища нам известно крайне мало, — признал доктор Ван Хельсинг. — Мой друг Арминий утверждает, что Дракулы некогда были великим и благородным родом. По датам на золотых монетах, которые друг Джонатан нашел в замке графа, я сделал вывод, что ему по меньшей мере три сотни лет, а возможно, и больше. — Он повернулся к моему мужу. — Вы писали в дневнике, что Дракула рассказывал об истории своей страны и об участии своих предков в войне с турками. Он что-нибудь говорил о себе, о своем прошлом?

— Ни слова, — ответил Джонатан.

— Он называет себя графом, но, разумеется, должен изобретать новую личность для каждого следующего поколения, — заметил доктор Ван Хельсинг.

— Кто были те ужасные женщины в замке? — спросил Джонатан. — Его невесты-вампирши?

— Вероятно, да, — ответил профессор.

— По вашим словам, граф Дракула самый могущественный из вампиров, — сказал лорд Годалминг. — Как так получилось?

— Мы не знаем. Возможно, чем дольше живет вампир, тем сильнее становится.

Выслушивая несколько последних реплик, мистер Моррис смотрел в окно. Внезапно он вскочил и выбежал из комнаты, не говоря ни слова.

Профессор с любопытством поглядел ему вслед и продолжил:

— Пока что этого достаточно. Вы знаете, с чем нам предстоит бороться. Наш недруг грозен, но мы тоже не бессильны. Шесть умов против одного. В нашем распоряжении научные источники. Самое главное в том, что мы преданы доброму делу, не преследуем злой и эгоистической цели. Уже поэтому я верю, что мы преуспеем, поскольку Господь на нашей стороне. А теперь мы должны составить план поимки и уничтожения этого чудовища. Предлагаю начать с ящиков с землей. Как только мы установим, сколько их осталось в том доме за стеной…

Внезапно с улицы донесся резкий выстрел и звон стекла. Одно из окон кабинета разлетелось вдребезги. Я вскрикнула. Мужчины вскочили. Лорд Годалминг бросился к разбитому окну и поднял переплет.

— Прошу прощения! — крикнул мистер Моррис снаружи. — Я никого не поранил? — Когда лорд Годалминг уверил его, что все в порядке, мистер Моррис крикнул: — Сейчас приду и все объясню. — Через минуту он вернулся и пояснил: — Боюсь, я здорово вас напугал, но я заметил, как на подоконник села летучая мышь, пока вы говорили, профессор.

— Летучая мышь! — воскликнул доктор Ван Хельсинг.

— Притом здоровенная. Терпеть не могу чертовых тварей. К тому же это мог быть сам Дракула, так что я решил немного поразмяться.

— Это наверняка был граф! — ответил доктор Ван Хельсинг. — Несомненно, он шпионил за нами. Вы попали в него?

— Не знаю. Наверное, нет, потому что мышь улетела в лес.

— Вот пуля. Она застряла в стене, — сообщил Джонатан.

— Прошу прощения. — Мистер Моррис покраснел от стыда. — Это был идиотский поступок. Я мог кого-то убить.

— Но не летучую мышь, — торжественно возразил профессор. — Пуля могла ее только поранить. Ведь существо, которое вселилось в нее, уже нежить.

Когда переполох улегся и все расселись по местам, доктор Ван Хельсинг вернулся к насущной задаче. Он предложил попытаться пленить или убить графа Дракулу днем, когда тот пребывает в теле человека и наиболее уязвим.

— Если повезет, мы захватим вампира завтра в его собственном логове, расположенном по соседству.

— Голосую за то, чтобы взглянуть на дом прямо сейчас, — предложил мистер Моррис.

— Нет, — отрезал профессор. — Это крайне опасно. Его силы слишком велики по ночам. Он знает, что мы замышляем против него, если действительно был этой летучей мышью.

— Но время не терпит, — перебил доктор Сьюард. — Наши стремительные действия могут спасти очередную жертву.

— Профессор, вы сказали, что если мы стерилизуем его землю — полагаю, с помощью какой-либо священной реликвии, — то она станет для него бесполезна. Я правильно понял? — поинтересовался мой муж.

— Совершенно верно, друг Джонатан.

— Тогда я предлагаю пойти туда сегодня же ночью и стерилизовать все ящики, которые мы сможем найти. Если наткнемся на чудовище, быть по сему. Сразимся с ним!

— Правильно, — откликнулись все мужчины, кроме профессора.

После паузы доктор Ван Хельсинг нахмурился и ответил:

— Я должен покориться большинству, но при одном условии. Мы оставим мадам Мину дома. Она слишком драгоценна, чтобы подвергать ее риску, а нам предстоит встретиться с серьезной опасностью.

Я запротестовала против такого рыцарского жеста, настаивая, что должна пойти, поскольку сила в количестве, но профессор был непреклонен. Все мужчины согласились с ним и испытали заметное облегчение.

— Ты должна остаться сегодня дома, Мина, — уговаривал Джонатан, сжимая мою руку. — Мы сможем действовать свободнее, зная, что ты в безопасности.

Компания несколько часов обсуждала методы атаки и собирала необходимые для набега предметы: инструменты, оружие, отмычки, кресты, небольшие склянки святой воды и освященные лепешки. Я очень переживала, но не хотела мешать их работе из опасения, что меня больше не пригласят на совещания, поэтому сохраняла видимость спокойствия и старалась вносить побольше полезных предложений.

В три часа ночи, когда мужчины уже собирались выйти из дома, доктору Сьюарду принесли срочную записку от мистера Ренфилда, который требовал немедленной встречи.

— Скажите пациенту, что я загляну к нему утром, — велел доктор Сьюард смотрителю.

Тот заметил, что никогда не видел мистера Ренфилда таким возбужденным, и добавил:

— Мое дело маленькое, сэр, но как бы с больным не приключился очередной припадок, если вы не поговорите с ним прямо сейчас.

Доктор Сьюард неохотно согласился. Заинтригованные мужчины последовали за ним, но мне велели оставаться на месте.

Я ждала в кабинете доктора Сьюарда, расхаживая взад и вперед от волнения. Из коридора доносились обрывки разговора и, кажется, длинной страстной речи мистера Ренфилда. Затем он завизжал и разразился потоком эмоций. Наверное, доктор распахнул дверь палаты, потому что я услышала крик умалишенного:

— Послушайте меня! Послушайте! Выпустите меня! Выпустите! Выпустите!

Через несколько минут мужчины возвратились.

— В чем было дело? — спросила я.

— Он хотел, чтобы мы его выпустили, — ответил доктор Сьюард, изумленно качая головой. — Позволили ему немедленно уйти.

— В три часа ночи? — поразилась я. — Но зачем?

— Он не ответил, — сообщил лорд Годалминг. — Только уверял, что должен уйти, не то погибнет. Похоже, больной чего-то боялся.

— Не считая последней истерической вспышки, он самый здравомыслящий сумасшедший, какого я видел, — заметил мистер Моррис — Я не уверен, но, похоже, у него была веская причина.

— Я согласился бы с вами, если бы не помнил, как он с равным пылом просил о кошке, которую, несомненно, сожрал бы на месте, — возразил доктор Сьюард. — Эта перемена интеллектуальной методы — всего лишь очередная форма или стадия безумия. Я ни за что на свете не отпущу его на волю в сельской местности ни в этот час и ни в какой другой.

— Кстати, бедняга зовет графа господином и повелителем, — указал Джонатан. — Возможно, он хочет выбраться, чтобы помочь ему неким сатанинским способом.

— Если этому ужасному существу служат крысы и волки, полагаю, оно вполне способно призвать на помощь и безумца, проживающего по соседству. — Доктор Сьюард глубоко вздохнул. — Идемте. Нам предстоит потрудиться.

После того как мужчины ушли, я надела ночную рубашку, расчесала длинные светлые волосы и легла в кровать, чуть прикрутив огонек газовой лампы, так как не хотела, чтобы Джонатан вошел в темную комнату.

Я не могла уснуть. Да и какая женщина сумела бы это сделать, зная, что ее муж и множество отважных душ отправились навстречу опасности? Я лежала в кровати, обдумывая все, что случилось до сих пор, и участь бедняжки Люси. Ах! Если бы только я не приехала в Уитби и не полюбила то кладбище, возможно, Люси не стала бы ходить во сне и чудовище не смогло бы ее уничтожить. Я оплакала свою дорогую усопшую подругу, а после упрекнула себя за слезы. Если Джонатан узнает, что я рыдала, у него заболит сердце.

Внезапно я услышала собачий лай, а после — странный шум этажом ниже, со стороны комнаты мистера Ренфилда, напоминающий бурные мольбы. Затем повисла зловещая тишина. Я встала, подошла к высоким створчатым окнам и взглянула вниз поверх узкого балкончика. Все было погружено во тьму. Казалось, ничто не шевелится.

Затем среди черных теней, отброшенных лунным светом, я заметила тоненькую струйку белого тумана, которая потихоньку кралась по траве к дому. Туман напоминал живое, чувствующее существо. Он растекался и двигался вперед, пока не лег плотной белой пеленой у стены дома и не окутал окно, которое, по-видимому, принадлежало мистеру Ренфилду. Вскоре марево медленно истаяло, растворилось в ночном воздухе.

Приглушенные крики пациента стали еще громче. Хотя я не могла разобрать ни слова, по его тону было ясно, что он страстно молит о чем-то. Затем раздались звуки борьбы. Внезапно я испугалась, хотя сама не знала, чего именно. Смотрители вот-вот утихомирят мистера Ренфилда. Он не может представлять для меня ни малейшей угрозы.

Удостоверившись, что окно закрыто, а дверь надежно заперта, я забралась обратно в кровать и накрылась с головой. Несколько долгих минут я дрожала в темноте, не понимая, почему так охвачена страхом, и жалея, что никто из мужчин не остался, чтобы скрасить мое одиночество. Несмотря на покрывала, мне скоро показалось, что воздух в комнате как будто сгустился, стал сырым и холодным.

Я сбросила одеяло и села. К моему изумлению, комнату заполнял белый туман, который просачивался в щели между дверью и косяком. Мое сердце колотилось от ужаса и смятения, пока марево становилось все плотнее и наконец сгустилось в центре комнаты облачной колонной. Что это? Что происходит? Внезапно меня охватил ужас. Ведь Джонатан наблюдал то же самое, когда мерзкие вампирши в замке Дракулы возникали из тумана, клубящегося в лунном свете.

Затем перед моим испуганным взором призрачная колонна приобрела очертания блестящего молодого мужчины — мистера Вагнера.

Я хотела закричать, но не смогла. Руки и ноги налились свинцом, я была не в силах пошевелиться.

Я потеряла сознание? Вижу сон? Разве мог мистер Вагнер внезапно соткаться передо мной из тумана?

— Пожалуйста, не надо бояться, — тихо попросил он.

Я была так ошеломлена, что с трудом могла думать. Одно дело слушать рассказ о том, как живое существо возникает из тумана или лунного света, и совсем другое — наблюдать феномен своими глазами. Я поистине окаменела и усомнилась в собственном рассудке!

Внезапно у меня в голове завертелась мешанина образов и воспоминаний. Как я встретила мистера Вагнера в тот самый день, когда «Деметра» прибыла в Уитби. Скорость, с какой он спас мою беглую шляпку. То, что он никогда не ел и не пил в моем присутствии, не отражался в речной воде. Магнетическая сила воздействия на незнакомцев. Холод прикосновения его пальцев к моей коже. Пламя, тлеющее в его взоре, когда он смотрел на мое горло, прежде чем оттолкнуть меня. Способность превосходно различать номера домов в темноте. Странное чувство, будто за мной наблюдают из соседнего дома, и его внезапное появление вскоре после этого в поезде.

— Нет! — ахнула я, глядя на него. — Этого не может быть! Вы не он!

— Мина, простите, что узнали об этом подобным образом. Я собирался рассказать вам совсем иначе. Однако… — Он печально засмеялся и с горечью продолжил: — Я только что узнал, что вы и ваш муж замышляете убить меня на том ошибочном основании, будто я хочу причинить вам вред.