Драматургия ГДР

Пауль Грациг ОКОЛЬНЫМИ ПУТЯМИ Сцены из жизни молодого автомеханика Михаэля Рунны

Михаэль Рунна, главное действующее лицо.

Сабина, его сестра.

Босс }

Петух }

Шпилька }

Леший } — его дружки.

Хельга Ладевская, его воспитательница.

Марина }

Крис } — две фифочки.

Шеф, начальник исправительно-трудовой колонии.

Лахнер, начальник отделения колонии.

Рихард Либер, рабочий в колонии.

Лина, работница колонии.

Хирхе, мастер с металлургического завода.

Господин Клеч, пожарник в Хабихтсхаине.

Парикмахер.

Клиент.

Кроме названных персонажей: дочка фрау Ладевской, полицейские, воспитанники колонии.

Место действия — Хабихтсхаин. События и имена вымышленные.

М и х а э л ь Р у н н а укладывает вещи в дорожную сумку.

М и х а э л ь. Видеть эту физиономию и оставаться спокойным, слышать этот голос и не огрызаться, изо дня в день дышать с ним одним воздухом! Нет, уж лучше тюрьма! Смеет знакомить меня с этой шлюхой! Его солнышко! Ха! Если эта образина солнышко, кто же тогда мама? И этот тип еще называет себя отцом! Как только земля его носит. Нет, лучше как-нибудь перебьюсь на ученическую зарплату, но ему не дамся. Кому охота, пусть остается! Смеет еще делать нам замечания, что мы купались в чем мать родила. Ну и что? Да, голышом купались, босиком по самую шею! Подумаешь, дело какое! Мы отродясь так купались, и ничего! Я уже взрослый, а он, видите ли, вздумал меня теперь воспитывать! На себя бы посмотрел. Пусть только поговорит еще! А мама, бедняга, сидит и слова сказать боится. Позволяет оскорблять себя. Ползает на коленях и всю грязь за ним убирает. Вместо того чтобы послушать своего Михаэля и выгнать его вон из нашего логова, а не быть рабой этого… Любовью тут и не пахнет! Нет, это не жизнь. Никогда ему не забуду — хотел, чтобы я подал руку этой бабе. «Мой Михаэль!» Ха!

Входит С а б и н а.

Видела его, этого Геслинга?[17]

С а б и н а. Кого?

М и х а э л ь. Того, кто величает себя нашим папашей.

С а б и н а. Сегодня он в настроении. Вот — двадцать марок.

М и х а э л ь. Других песен ты не знаешь?

С а б и н а. А ты? Опять даешь деру? Насовсем? Из-за чего на этот раз? Из-за его новой крали?

М и х а э л ь. Я не удираю, я бегу без оглядки. И не только из-за этой бабы. Какое ему дело, когда я ложусь спать? Буду я ему отчет давать. Ни в грош его не ставлю. (Пауза.) Не могу я больше. Осточертело мне все. Сил моих больше нет. Тебе понятно? Ты что, девочка?

С а б и н а. Оставайся!

М и х а э л ь. Нет!

С а б и н а. Мне так страшно.

М и х а э л ь. Ну давай, выкладывай. Времени у меня в обрез.

С а б и н а. А что выкладывать? Нечего!

М и х а э л ь. Думаешь, я такой дурак?

С а б и н а. А если у меня будет ребенок?

М и х а э л ь. Босс?

С а б и н а. Нет.

М и х а э л ь. Кто же?

С а б и н а. Никто. Я наврала.

М и х а э л ь. Факт?

С а б и н а. Да.

М и х а э л ь. Почему же тогда ревешь?

С а б и н а. Он обещал прийти и не пришел.

М и х а э л ь. А сама его никогда не обманывала?

С а б и н а. Да не в этом дело.

М и х а э л ь. Послушай! Сегодня ночью мы все собираемся. Придешь туда. Это письмо передай матери. Не вздумайте меня разыскивать. На этот раз не надейтесь. Михаэль для вас потерян. (Уходит, хлопнув дверью.)

Сабина вертит ручки радиоприемника, находит модную песенку, приплясывает в такт.

Ночь. М и х а э л ь и Л е ш и й.

Л е ш и й. Не могу больше! На волю хочу! На волю!

М и х а э л ь. Куда?

Л е ш и й. Все равно куда! Лишь бы воля, не ходить с ярмом на шее. Жить так, как хочется.

М и х а э л ь. И шарить по карманам стариков, взламывать ларьки, очищать автоматы.

Л е ш и й. А если какой-нибудь старик или старушенция ворон ловят? Они ведь так и суют тебе в руки свое добро.

М и х а э л ь. А я тебе говорю: надо что-то придумать. Давай создадим Союз справедливых! А потом отправимся странствовать. Подадимся — ну хотя бы в Сибирь, как когда-то комсомольцы. Валить деревья, лесные великаны! Поднимать в тайге целину, распахивать землю, засевать поля, огромные как вся Америка. Деньги зарабатывать. Что мы такое? Шпана! Пятерка главарей, которые грызутся между собой, да и остальные не лучше. То и дело кто-нибудь попадает за решетку. Разве это жизнь?

Л е ш и й. Нам отсюда не вырваться. Придется кончать профучилище, какой бы ты ни был дубина… Ложиться спать с петухами, петь благонравные песенки. Ха!

М и х а э л ь. Неси сюда винтовку!

Леший уходит и возвращается со старым карабином. Михаэль расчесывает и приглаживает свои длинные волосы, затем оба принимаются чистить сломанное оружие.

Сегодня ночью в двадцать четыре ноль ноль встреча на высшем уровне. Совещание пятерки. Ум хорошо, а пять — лучше. Хиршфенгер, подонок, получил год. Вместо него в пятерку войдет Шпилька.

Л е ш и й. Мы пойдем своей дорогой.

М и х а э л ь. И будем как прежде — один за всех — все за одного.

Л е ш и й. Босс воду мутит.

М и х а э л ь. Это в его стиле. Ну как там с пистолетом?

Л е ш и й. Дед сдрейфил. Решил не сносить сарай. У старого дурня душа в пятки ушла, когда увидел у себя под ногами пистолет. Он его опять в тайник сунул. Я отметил это место белым крестиком.

М и х а э л ь. Молодец, Леший. Теперь очередь за мной. Пушку я притащу до прихода остальных.

Л е ш и й. Вот глаза все вытаращат!

М и х а э л ь. Никто не вытаращит. Понятно?

Л е ш и й. Понятно, шеф.

М и х а э л ь. Кто станет спрашивать, есть ли у нас патроны к этой бутафории? Сможешь ты доказать, что собираешься стрелять в лесу зайцев, тигров или еще каких хищников покрупнее? Любой вещи, даже самой мирной с виду, можно приписать все, что угодно. Ведь нас никто за людей не считает. Стоит отпустить волосы на сантиметр подлиннее, и они уже поднимают шум. Ты, мол, тоже из этих! Сдается мне, Леший, что те, кто больше всех нас поносит, сами чистейшие мелкобуржуазные элементы, короче, мещане.

Л е ш и й. Валяй трепись, а я послушаю. Вот несколько сигар, бери. Ты чего?

М и х а э л ь. Кури сам свой краденый товар. Курево отравляет легкие. Ленин не курил. И этот, как его, Одиссей тоже. Все великие люди не растрачивали себя. Я разговаривал с таким человеком. Он меня убедил, что нельзя разрушать здоровье, что надо воспитывать силу воли. У него была правильная программа. Но после того, как он наладил дела у нас на заводе, я его больше не видел. Его перевели на другой завод, где тоже надо было расшевелить людей, и он отправился туда, даже бровью не повел, хотя был не прочь навсегда остаться у нас. Вот это человек. Наверно, забыл меня. Когда войду в силу, явлюсь к нему на своей машине и скажу: садись, друг, поедем, подышим свежим воздухом.

Л е ш и й. Ну что, отваливаем?

М и х а э л ь. Подождем, пока приволоку пушку. (Уходит.)

Тотчас же с другой стороны появляется Б о с с.

Б о с с. Привет, Леший!

Л е ш и й. Привет, Босс!

Б о с с. Куда он поперся с ружьишком? Выкладывай!

Л е ш и й. Я молчу, Босс!

Б о с с. И надолго он убрался?

Л е ш и й. В двадцать четыре ноль ноль вернется. Пятерка собирается. Вместо Хиршфенгера ты должен привести Шпильку.

Б о с с. Шпильку? Ну что ж! Гляди-ка, что у меня!

Л е ш и й. Хорошая штука.

Б о с с. У меня еще есть.

Л е ш и й. И все-таки меня тебе не купить.

Б о с с. Ты со страху готов дать себе руки связать. Друг я тебе или нет? Правда, последнее время мне было не до тебя. Но я тебе точно говорю: Миша человек ненадежный. Он трепач.

Л е ш и й. Это-то верно!

Б о с с. У меня есть бутылочка от виски с двумя собаками на этикетке. Одна белая, другая черная.

Л е ш и й. Шотландское.

Б о с с. Да, шотландское. Мать вчера вернулась из Америки.

Л е ш и й. Прошлой зимой была в Италии, а нынче — прямо из Америки. Не обижайся, но меня смех берет.

Б о с с. А это что?

Л е ш и й. «Лайф»[18].

Б о с с. Совершенно верно, «Лайф». Вот действительно жизнь!

Л е ш и й. А это кто?

Б о с с. Ее советский коллега.

Л е ш и й. А здесь?

Б о с с. Американский коллега.

Л е ш и й. А лысый?

Б о с с. Просто директор ее института. Они как будто говорят о своих делах. Но это все чистая комедия для прессы. Мать записывает какой-то кулинарный рецепт. Ну?

Л е ш и й. Что?

Б о с с. Думаю, раз она в центре, а они все вокруг, это что-нибудь да значит.

Л е ш и й. Не знаю, может, им просто лестно, что такая клевая рядом с ними. Ты ставишь на Сабину?

Б о с с. У нее слишком тонкие ноги.

Л е ш и й. Только честно!

Б о с с. Отец утром доконал эту бутылку. Она твоя, если прочирикаешь, что́ Миша химичит.

Л е ш и й. Организует пистолет.

Б о с с. Факт?

Л е ш и й. Если удастся, да.

Б о с с. Пока, Леший!

Л е ш и й. Пока, Босс!

Появляется П е т у х с гитарой в руках. Он пытался подслушивать. Б о с с быстро уходит.

Эй ты, брось свою музыку, все равно ничего путного не выколотишь.

П е т у х. Пахнет жареным. Встретил Босса с Сабиной. Девчонка плакала. Думаю, Мише небезынтересно было бы узнать, почему ревет его сестрица.

Л е ш и й. Босс не ставит на Сабину. Все ты выдумал.

П е т у х. Выдумал, как же! Ну, конечно, я ворон считал и не слышал, как они шептались про то, что у нее будет ребенок.

Л е ш и й. Ха!

П е т у х. Ребенок у нее будет, ребенок!

Л е ш и й. Это жирная утка, только и всего. Девчонка никого не подпускает к себе, я пытался. Слегка потискать — это еще можно, но на том и точка. Сигару хочешь?

П е т у х. Твои ворованные сигары мне не по вкусу. Делаешь из фактов утки, а из уток факты. Тебе главное — чтобы по заднице не попало.

Входят Б о с с и Ш п и л ь к а.

Что-то душа у меня сегодня не на месте. Спою-ка я вам сейчас. Такая вот гитара выдает не только романтику. (Поет и аккомпанирует себе на гитаре.)

Б о с с. Петух, что ты там накукарекал?

Ш п и л ь к а. Я поступаю в кооператив водителем. Восемьсот монет и сверхурочные. Мне обещали рекомендацию!

Б о с с. Что за чувствительная песенка!!

П е т у х. Тычь лопатой в уголь, уголь сыпь в вагон, Шпилька. Шофером тебе век не бывать. Чернорабочим — выше не прыгнешь.

Б о с с. У тебя что, уши заложило?

Ш п и л ь к а. Сам увидишь, когда я ракетой пронесусь по городу!

Б о с с. Я спрашиваю, о чем ты там чирикал?

Л е ш и й. Классная песенка, Босс!

П е т у х. В ней есть одна ошибка.

Б о с с. Выкладывай!

П е т у х. Думаю, на самом деле всё гораздо хуже.

Б о с с. Ну, давай!

Пауза.

Повтори!

Входит С а б и н а.

Разговор идет о нас с тобой, Сабина.

П е т у х. С нее хватит. Ты ей порядочно насолил.

Б о с с. Сабина, одного твоего слова достаточно.

С а б и н а. Вам-то какое дело?

Б о с с. Слышали?

Л е ш и й. У тебя от него лялька будет?

Сабина плачет навзрыд.

Ш п и л ь к а. Ты зарвался, Босс!

Л е ш и й. И о чем ты только думал? Эй ты, язык отсох, что ли? Отвечай!

П е т у х. Не реви! Надо было раньше раскусить этого джентльмена. Теперь никакие слезы не помогут.

Б о с с. Не суй свой нос в семейные дела.

П е т у х. Ну скажи, кто ты после этого?

Б о с с. Сабина, эта свора хочет нас поссорить. Но предупреждаю: со мной этот номер не пройдет. Я не поддамся. Все идет своим чередом. Она немножко распечатана, признаю. Думаете, для меня это все равно что комариный укус? Вот Шпилька тут человек нейтральный, пусть скажет.

Ш п и л ь к а. Мое дело сторона. Я поступаю в кооператив водителем, и это главное. Сегодня я с вами в последний раз. Здесь толку все равно никакого не будет.

Б о с с. Скотина! Леший, скажи что-нибудь дельное.

Л е ш и й. Человек — не сигарный окурок. Его не выплюнешь за здорово живешь.

С а б и н а. Я пойду.

Б о с с. Подожди минутку.

С а б и н а. Хочу ноги унести, пока брата нет.

Б о с с. Поговорим и все уладим.

Л е ш и й. Начинай, мы слушаем!

Пауза.

П е т у х. Что ж, Босс, валяй! Пауза.

Ш п и л ь к а. Что, труса празднуем? Меня даже любопытство разбирает.

П е т у х. Значит, ребята, куча мала!

Л е ш и й. Согласен!

П е т у х. Шпилька, ты как?

Ш п и л ь к а. Заметано!

П е т у х. Босс, иди сюда!

Б о с с. Не дождетесь!

Общая мгновенная свалка. Петух зажал голову Босса между коленями.

С а б и н а. Пустите его!

Л е ш и й. Отойди!

С а б и н а. Михаэлю расскажу.

Ш п и л ь к а. Сделай одолжение!

Л е ш и й. Проваливай!

П е т у х. Уберите ее!

Леший пытается оттащить Сабину.

С а б и н а. Не тронь меня, слышишь?

П е т у х. Шпилька, привяжите ее.

Леший и Шпилька привязывают Сабину к дереву.

С а б и н а. Помогите!

П е т у х. Суньте ей кляп в рот.

Б о с с. Свиньи!

Леший сует Сабине в рот носовой платок.

П е т у х. Шпилька, давай, ты первый.

Шпилька снимает ботинок и ударяет им Босса по заду.

А теперь ты, Леший. Только не так нежно.

Леший элегантным жестом наносит сильный удар.

Твоя очередь, Шпилька, но держи железно.

Опять общая короткая свалка.

Б о с с. Шпилька, скотина, клянусь, ты опять вылетишь из пятерки.

Ш п и л ь к а. После тебя, Босс.

П е т у х. Босс, если не замолчишь, мы тебе бойкот объявим, ясно? Потому что ты паскуда. (Удар.) Потому что думаешь только о себе. (Удар.) Потому что девчонок ни во что не ставишь. (Удар.)

Входит М и х а э л ь. Все оцепенели.

М и х а э л ь. Что происходит?

Молчание.

Развяжите ее.

Сабину развязывают.

Босс, выкладывай!

Б о с с. У нее будет ребенок. Эти шакалы корчат из себя рыцарей.

М и х а э л ь. Дальше!

Б о с с. Почему обязательно покупать корову, если хочешь только стакан молока?

М и х а э л ь (выхватывает пистолет). Застрелю!

Б о с с. Не забудь зарядить!

Михаэль пытается взвести курок.

П е т у х. Не марай рук. Мы и так это дело не оставим.

С а б и н а. Полиция!

Ш п и л ь к а. Что я говорил?!

Входят п о л и ц е й с к и е.

Б о с с. В Сибирь! Лес валить! Бред собачий. Да разве вы работать хотите, лодыри несчастные.

М и х а э л ь (дает Боссу пощечину). Вот тебе!

П о л и ц е й с к и й. Арестовать! Всех!

Б о с с. Послушай, Миша! Верь мне, как только все это кончится, я на ней женюсь.

М и х а э л ь. Как будто только в женитьбе дело! Эх вы! Эх!

Исправительно-трудовая колония для несовершеннолетних. Фрау Л а д е в с к а я и Л а х н е р. Лахнер двумя пальцами стучит на пишущей машинке.

Л а д е в с к а я. Как мне ни жаль, но я выхожу из игры. Обещали нам поменять обувь, я иду туда с ребятами, мы снимаем зимние ботинки, но Лина знать ничего не хочет. Решительно ничего. Снег под солнцем тает как ненормальный, на дорогах все течет, а ей сколько ни говори, все без толку, как об стенку горох! Как с глухими говоришь! А дело всего в нескольких парах паршивых башмаков. Воспитание начинается с рваных башмаков, сказал шеф, когда я начинала здесь работать, и только поэтому я подписала с вами договор. Ты вот сидишь и ухмыляешься. А у меня сердце переворачивается, стоит вспомнить, как нынче по весне, и без того поздней, мы карабкались на горы в этих свинцовых гирях на ногах. Всё ладно да ладно, мол, эти дурачки воспитатели справятся! Пусть вспомнят, как в сорок пятом получали каких-то триста марок и купить нечего было. Теперь денег у них вдвое больше!

Л а х н е р. Ты выговорилась наконец?

Л а д е в с к а я. Прекрасно знаешь, что дело не только в обуви. Что у нас вообще есть? А ведь мы живем в двадцатом веке! Макаренко со своими питомцами весь Советский Союз объездил. Лиц[20] со своими буржуйскими сынками до самой Африки добрался, а у нас в Хабихтсхаине нет даже двух десятков паршивых велосипедов!

Л а х н е р. Они у нас были.

Л а д е в с к а я. Только это и слышу в ответ. От любого критического замечания ты отмахиваешься, как от назойливой мухи. А когда я пытаюсь найти корень зла, ты говоришь, что я будоражу коллектив. Никто же не требует вертолета для занятий по географии, даже несчастного автобуса и того не просим.

Л а х н е р. Очень великодушно с твоей стороны. Может, станешь их пирожными кормить? У нас не санаторий. Они здесь самое большее — на два года. Мы должны обучить их какой-нибудь профессии и порядку. Порядку и еще раз порядку! Вытащите из сарая поломанные велосипеды! Соберите из этого старья новые машины. Если соберете хотя бы одну, то к ней получите вторую новую. Результаты нам нужны, результаты! А что касается обуви, так это ваша вина.

Л а д е в с к а я. Да, конечно, и обувь у нас была. Всех сортов, всех размеров!

Л а х н е р. И мы на тачках отвезли ее и сожгли в топке, попросту сожгли, и только потому, что вы не ухаживали за ней, только потому, что вы не жалеете народное добро. Смрад стоял по всей долине, когда мы жгли эти башмаки.

Л а д е в с к а я. И все это, заметь, под твоим руководством!

Л а х н е р. Ты паришь в облаках. Все новички этим отличаются. В университетах вам внушают всякие иллюзии. На практике все выглядит иначе.

Л а д е в с к а я. И вы этих университетских новичков обламываете на свой лад, или они от вас уходят! Так?

Л а х н е р. Чай или кофе?

Л а д е в с к а я. Чай.

Л а х н е р (по телефону). Лина, принеси большой чайник чаю. Парни, вымылись? Нет? Рунна не желает идти под душ? Ну-ну, не волнуйся. Отпусти по два спортивных костюма. Один для постоянного ношения, другой для тренировок. Такого у нас еще не бывало? Отныне заводим новый порядок. Парни не будут ходить такими драными. Новые футбольные бутсы у тебя есть? Выдай каждому по паре. Да-да. Я в своем уме. Хельга настаивает. Ну вот видишь! Понятно? С лыжными башмаками придется подождать. На будущей неделе мы закупим их на фабрике. С крохоборчеством нужно кончать. Значит, тащи чай. И оставь этого Рунну. Я сам за него возьмусь. Это же курам на смех!

Л а д е в с к а я. Стало быть, пять новичков!

Л а х н е р. Знаешь, порой терпение лопается. Одно спасение — юмор.

Л а д е в с к а я. И все пятеро из одной банды?

Л а х н е р. Главари. Сообщники. Шайка. Нарушение общественной безопасности, хулиганство. Почти все начисто отрицают свою вину. Министерство государственной безопасности и на этот раз вскрыло гнойник. Мильке на этом деле собаку съел.

Л и н а вносит чай.

Л и н а. Нынче ночью я проснулась в половине первого. Глянула в окно. Вижу, перед твоим домом, Хельга, стоит белая машина. Тебя можно поздравить?

Л а д е в с к а я. С чем?

Л и н а. Чуть погодя со стороны деревни к твоему окну проскользнула какая-то тень, но у тебя уже было темно, и белая машина потихоньку отъехала.

Л а х н е р. Ты, видно, плохо спишь, Лина?

Л и н а. Иной раз в воздухе носится что-то такое… Я, когда ложусь спать, всегда чувствую это. И ручей как-то сильнее шумит. Тогда я уже знаю, опять что-то случилось.

Л а д е в с к а я. Ты видела какую-то тень под моим окном?

Л и н а. Да, видела, даже без очков.

Л а х н е р. Не воздух виноват, Лина, что ты плохо спишь, а твое любопытство.

Л и н а. Вы так побледнели…

Л а х н е р. Побледнеешь тут! Хоть кого изведут вечные сплетни в этом Хабихтсхаине.

Л а д е в с к а я. Спасибо, Лина, за чай. Ну что, вымылся Михаэль Руина?

Л и н а. Он хотел один пойти в душевую. Чтобы я вышла! В этом вое дело. О господи, как я смеялась! Такой молоденький стесняется старухи.

Л и н а уходит.

Л а д е в с к а я. Ты шпионишь?

Л а х н е р. Мне больше невмоготу, Хельга. Извини! Я просто голову потерял…

Л а д е в с к а я. Оставим этот разговор.

Л а х н е р. Я жду.

Л а д е в с к а я. Сколько лет Михаэлю?

Л а х н е р. По документам семнадцать.

Л а д е в с к а я. А что он натворил?

Л а х н е р. Имел при себе оружие. Главарь банды.

Л а д е в с к а я. Небось старье, найденное в лесу.

Л а х н е р. Верно, но, кроме того, добыл пистолет из какого-то полуснесенного сарая. Хотел застрелить своего приятеля по кличке Босс.

Л а д е в с к а я. Сестры, братья?

Л а х н е р. Сестра, пятнадцати лет. Забеременела от этого самого парня, и Михаэль хотел его застрелить.

Л а д е в с к а я. Сильный характер, значит.

Л а х н е р. Убежал из колонии в Айзенахе, куда он попал в первый раз, и увлек за собой еще двадцать пять ребят.

Л а д е в с к а я. Стало быть, хороший организатор.

Л а х н е р. Забрались в квартиру начальника колонии, утащили оставленные на домашние расходы деньги. Какое-то время жили на них. Угнали грузовик. Хотели на нем отправиться в Сибирь, на целину, обрабатывать землю.

Л а д е в с к а я. Значит, вдобавок еще и мечтатель. Хоть я этого Рунну не видела, но уже представляю себе его. Волосы длинные, до плеч, глаза мечтателя!

Л а х н е р. Волосы сразу же долой!

Л а д е в с к а я. Ну, разумеется, нам решать, как ему стричься. Наголо! А лучше всего заодно и голову бы с плеч.

Л а х н е р. Не зарывайся!

Л а д е в с к а я. Ты кричишь? Почему ты кричишь?

Л а х н е р. Без экспериментов, слышишь?

Л а д е в с к а я. Итак, назад к природе! Карабкайтесь на деревья, обезьяны вы этакие!

Л а х н е р. Будь осторожна для начала.

Л а д е в с к а я. Странно. Столько людей до сих пор не могли с ним справиться, а мы, горстка человечков, обязаны все выправить. Меня просто страх берет. Он чему-нибудь учился?

Л а х н е р. На автомеханика.

Л а д е в с к а я. Тогда пусть завтра же отправляется в мастерские. Заранее радуюсь! Представляешь себе, как он стоит тут — упрямый, дерзкий, руки в карманы, под носом сопли, и никто для него не авторитет.

Л а х н е р. Волосы снять.

Л а д е в с к а я. Это мое дело — когда. Ведь он попадет ко мне. А может, он будет покорно слушать нас и кивать в знак согласия. А на его лице написано, что такие разговоры он уже слышал не раз. Но мы только скажем: вон там твоя кровать, там работа, там книги и стол, за которым ты будешь есть, приятель. И без всяких увещеваний: исправься-де, стань порядочным человеком. Прибавим лишь: помоги государству. Больше ничего.

Л а х н е р. Ну, все, наконец?

Л а д е в с к а я. Он, разумеется, может ответить: плевать я хотел на государство. Но не думаю. Тот, кто умеет мечтать, так не скажет.

Л а х н е р. К производству я его не допущу.

Л а д е в с к а я. О, это что-то совсем новое!

Л а х н е р. В хлеву будет работать!

Л а д е в с к а я. Никогда!

Дверь медленно приоткрывается. Заглядывает несколько раз безуспешно стучавший М и х а э л ь.

Нельзя!

Дверь закрывается.

От тебя можно взбеситься. Не ты один решаешь, решаем мы все, сообща. Мы не позволим связывать нам руки. Мы хотим работать с полной отдачей, а не возиться каждый на своем участочке, как тебе этого хотелось бы!

Л а х н е р. Дальше!

Л а д е в с к а я. Надо работать всем. Впрочем, бессмысленно палить из пушек, чтобы разбудить глухого.

Л а х н е р. Воля ваша, мадам Ладевская, как вам будет угодно! (Отворяет дверь.) Рунна, входи!

М и х а э л ь входит.

Садись.

М и х а э л ь. Благодарю. Я уже сидел!

Л а х н е р. Тогда стой!

М и х а э л ь. Что ж, постою! В обморок не грохнусь, господин Лахнер!

Л а х н е р. Перемени тон!

М и х а э л ь. Ладно!

Л а х н е р. Будешь работать в свинарнике.

М и х а э л ь. Свиньи передохнут от одного моего вида.

Л а х н е р. Дружок, перемени тон! Слышишь! Мы требуем!

Л а д е в с к а я. Две недели поработаешь в свинарнике, потом пойдешь в мастерские. Будешь продолжать свое профессиональное обучение.

М и х а э л ь. Почему такой окольный путь?

Л а д е в с к а я. А ты никогда не ходил окольными путями?

М и х а э л ь. Понимаю, хотите на колени поставить!

Л а д е в с к а я. Нет. Нам надо ликвидировать прорыв, обыкновенный прорыв, и ты поможешь это сделать. Рихард Либер заболел. Придется тебе две недели поработать в свинарнике. Кстати, это еще и за твое отменное поведение при первом знакомстве. Я твоя воспитательница, меня зовут фрау Ладевская.

М и х а э л ь. Очень неприятно.

Л а д е в с к а я. Ничего, переживу. Вроде все сказано… Впрочем, кое-что необходимо добавить. Тогда по крайней мере ты будешь в курсе дел. Слушай внимательно!

М и х а э л ь. Выкладывайте уж сразу, я не больно чувствительный. Можно, значит, сесть? В той первой колонии все было дерьмово.

Л а д е в с к а я. Нет, теперь постой! Как ты будешь здесь жить, зависит от тебя самого. Что посеешь, то и пожнешь. И никаких возражений. Повторить?

М и х а э л ь. Спасибо. Не надо!

Л а д е в с к а я. Кроме деловой критики, разумеется. Некоторых ребят мы отпускаем домой досрочно, если они того заслуживают. Это всегда для всех радостное событие. Ты слушаешь?

М и х а э л ь. Да.

Л а д е в с к а я. Жизнь в колонии нелегка, ведь каждый из вас должен работать за двоих: против себя и для себя. Мы не дураки, мы это понимаем. И не считаем это подвигом. Мы требуем, чтобы каждое наше указание выполнялось. Ты слушаешь?

М и х а э л ь. Дальше! Я не очень-то терпелив!

Л а д е в с к а я. Хорошая черта!

М и х а э л ь. Мое терпение давно уже лопнуло.

Л а д е в с к а я. И это тоже не глупо.

М и х а э л ь. Спасибо. Мне ваши похвалы до лампочки.

Л а д е в с к а я. Почему?

М и х а э л ь. Плевать я на них хотел.

Л а д е в с к а я. Ты оскорбляешь нас, Миша!

М и х а э л ь. Меня зовут Михаэль!

Л а д е в с к а я. С сегодняшнего дня ты будешь Мишей.

Пауза.

Читаешь?

М и х а э л ь. У меня в чемодане одна-единственная книга: «Страна справедливых».

Л а д е в с к а я. Кто автор?

М и х а э л ь. Не помню, но книгу я знаю наизусть.

Л а д е в с к а я. Всю наизусть?

М и х а э л ь. Раз говорю, значит, так.

Л а д е в с к а я. В велосипедах что-нибудь смыслишь?

М и х а э л ь. В любой машине разберусь, если захочу. Мой самый отработанный номер! Выполняю без сетки.

Л а х н е р. Заливаешь!

М и х а э л ь. Я не с вами разговариваю.

Л а х н е р. Пока не со мной.

М и х а э л ь. Наплевать!

Напряженная пауза.

Л а д е в с к а я. Вот тебе список инструментов. Отправляйся в мастерские и принеси все сюда, чтобы мне за ними не ходить. Там увидишь своего мастера.

М и х а э л ь. Сюда принести?

Л а х н е р. Да, сюда!

М и х а э л ь. А если я сбегу?

Л а х н е р. Такая возможность у тебя есть. У нас на каждом углу полицейский не стоит.

Л а д е в с к а я. Но мы найдем тебя, где бы ты ни скрылся.

М и х а э л ь. Почему власть у вас в руках?

Л а д е в с к а я. Так определил господь бог. А если хочешь по-научному — известный класс!

М и х а э л ь. На бога мне наплевать, но если вы на рабочий класс намекаете, тогда советую полегче, у меня своя гордость есть.

Л а д е в с к а я. Ну, ступай!

М и х а э л ь. Что ж, до свиданья! (Уходит.)

Л а д е в с к а я. Все записал? Благодарю. Дважды сказал «наплевать». Значит, дважды заколебался. Для начала совсем неплохо. Как ты думаешь?

Л а х н е р. Значит, все-таки экспериментируешь? Ты меня вынудила молчать. А кто будет платить за погоню?

Л а д е в с к а я. Ты убежден, что он даст тягу?

Л а х н е р. Не сомневаюсь.

Л а д е в с к а я. Почему?

Л а х н е р. Это же слепому видно.

Л а д е в с к а я. Тогда сразу вызывай полицию, чтобы мои эксперименты обошлись дешевле.

Л а х н е р. Ждем час.

Л а д е в с к а я (звонит по телефону). Мастер Хирхе, если к тебе явится один такой длинноволосый, дай ему инструмент. Через две недели он придет к тебе работать. Почему только через две недели? Так решено. Спасибо!

Л а х н е р. Значит, подождем, Хельга. Давай пока вызовем Александра. Они называют его Босс. Ученик двенадцатого класса. Разговор веду я. Ты записываешь, хорошо?

Л а д е в с к а я. Да.

Л а х н е р. Введи его.

Л а д е в с к а я (открывает дверь). Александр!

Б о с с (входит). Здесь!

Л а д е в с к а я. Садись. Сколько лет?

Хабихтсхаин — долина среди лесистых гор. На скамье Р и х а р д Л и б е р покуривает сигару.

Л и б е р. Горы в дымке, стало быть, установится хорошая погода и ревматизм не будет донимать меня. Доктор толкует, что сердце ослабло, а у меня ноги не ходят, в том и беда. Собирался концы отдать еще в прошлом году, и в позапрошлом, но никак не умирается, косая не приходит за мной — вот я и живу.

Входит Л а д е в с к а я.

Л а д е в с к а я. Привет, Рихард!

Л и б е р. Привет, милая Хельга! Куда путь держишь?

Л а д е в с к а я. Вышла поразмяться. Как шумит ручей… В нем что, никакой рыбы нет?

Л и б е р. Была форель и вся ушла. Больше не будет. Садись, я подвинусь.

Л а д е в с к а я. Здесь, за кустами, так хорошо пригревает солнышко.

Л и б е р. Ждешь, поди, кого?

Л а д е в с к а я. Как всегда, когда один из двух не слишком торопится.

Л и б е р. Наверно, не догадывается, что его ждут. Что там в свинарнике, поди, делается?!

Л а д е в с к а я. Свиньи стали плохо жрать!

Л и б е р. Я туда не вернусь. Дни мои сочтены.

Л а д е в с к а я. Опять умирать собрался?

Л и б е р. Пока нет, Хельга, пока нет. Еще не все свои сигары выкурил. Но хочу отдохнуть. Вон идет кто-то… Это тот самый?

Л а д е в с к а я. Задернет его. Я сейчас вернусь!

Ладевская отходит в сторону. Входит М и х а э л ь.

Л и б е р. День добрый, паренек!

М и х а э л ь. Привет, старик! Что, мух ловишь?

Л и б е р. Нет, сынок, этим как раз я не занимаюсь.

М и х а э л ь. Не разживусь ли я у тебя щепоткой табаку, дед? Для трубки.

Л и б е р. Почему бы и нет? (Протягивает Михаэлю табак.)

Михаэль набивает трубку.

М и х а э л ь. А как насчет огонька, дедуля?

Л и б е р (протягивает ему спички). Значит, уже курить начал?

М и х а э л ь. Собственно, я не курю. Эта трубка память об одном человеке. Время от времени я ее обкуриваю, чтобы не замерзла. Если идти вверх по ручью, куда придешь?

Л и б е р. Вверх, стало быть, идут те, кто хочет отсюда удрать. Идти-то нужно совсем в другую сторону. Через долину, там выход.

М и х а э л ь. Понял, дедушка. Большое спасибо и до свиданья.

Л и б е р. Спички, парень, оставь.

М и х а э л ь. А я и не собирался их прикарманить. Получай марку.

Л и б е р. Но у меня сдачи нет.

М и х а э л ь. Тогда подари мне спички. От этого не умрешь.

Л и б е р. Нет, подарить — не выйдет.

М и х а э л ь. Тогда подавись этой маркой. Некогда мне.

Л и б е р. Сбегай в подлесок, срежь мне палку, и тогда забирай себе спички.

М и х а э л ь. Идет! (Вытаскивает здоровенный нож.)

Л а д е в с к а я выходит навстречу.

Л а д е в с к а я. Стало быть, получил инструмент?!

М и х а э л ь. Получил. Вот! (Швыряет сверток с инструментами в ручей.)

Л а д е в с к а я. Ты всегда выбираешь окольные пути?

М и х а э л ь. Только чтобы вас встретить!

Л а д е в с к а я. А как ты узнал, что мы живем на горе?

М и х а э л ь. Эта трепотня мне надоела, фрау Ладевская! Привет!

Л и б е р. Та дорога проходит поднизом.

М и х а э л ь. Чего он лезет, этот дед, фрейлейн, скажите ему — пусть убирается подобру-поздорову, иначе я его уберу!

Л а д е в с к а я. Моя фамилия Ладевская! Фрау Ладевская! И никакая я не фрейлейн. У меня ребенок. И я почему-то не люблю попусту терять время. И сейчас не собираюсь делать исключения. Ну, пошли, что ли?

М и х а э л ь. Там «поднизом», как изящно выражается дедуля, я вижу две горы и между ними ручей, а по обе стороны этого жалкого ручья прилепились дурацкие постройки. Вы только вообразите, дедушка, десять тысяч солдат на одном склоне, десять тысяч на другом, и все они на одну минуту спускают штаны. Что еще можно увидеть в этом Хабихтсхаине?

Л и б е р. Это ты хорошо сказал. Иди сюда, садись. Я подвинусь немного. Хочешь еще табачку?

М и х а э л ь. Ну давай уж! Спасибо! Я слышал, вы шеф этого знаменитого свинарника? А почему же от вас не разит.

Л и б е р. Я, понимаешь, всегда выходил на работу с длинной жердью. Вовсе нет надобности самому лезть в навоз.

М и х а э л ь. Если бы свиньи были моим призванием, я бы примирился со всеми прелестями свинарника. Но моя стихия металл. На том стою. Хочу, чтобы вокруг меня всюду был металл, тонны металла! Тогда я чувствовал бы себя как рыба в воде.

Л а д е в с к а я. Чего мы ждем? Время бежит.

М и х а э л ь. С этого места меня не сдвинуть, разве что волоком потащите в колонию. Неужели не понятно?

Л а д е в с к а я. Вполне понятно, оттого я и не вызвала полицию.

М и х а э л ь. Так не мешайте же мне бежать!

Л а д е в с к а я. Стисни зубы. Перестань думать о побеге! Постарайся по крайней мере! Или ты просто лодырь? Посмотри туда, вон тот дом построил этот самый дедушка для своей жены. А если поднатужишься, увидишь и дыру в горе, из той горы он добывал камни. А вон то белое строение, которое сейчас так светится на солнце, это наша баня. Камни для бани и для домов, что по левую сторону долины, в конце деревни, тоже добывал дедушка из той горы.

Л и б е р. За эти камни я расплатился брюхом.

М и х а э л ь. Не желаю слушать ни о каком брюхе. Хочу одного — прочь отсюда. Я здесь с ума сойду! Чего вы все хотите от меня? Что я такое сделал? Дайте мне жить, где я хочу! Я не хочу дышать воздухом Хабихтсхаина, не желаю сидеть взаперти.

Л и б е р. Спокойно, дорогой мой, спокойно. Все это пройдет. Нужно только найти точку опоры. Это главное. Давай! Давай!

Л а д е в с к а я. Мне почему-то жаль инструмента, Миша. Выуди его.

М и х а э л ь входит в ручей.

Л и б е р. Смотри осторожней. Обходи зеленые камни, они скользкие.

М и х а э л ь. Форелей здесь нет, дедушка?

Л и б е р. Со времен Адольфа Гитлера их тут не видно.

М и х а э л ь. А я вас уверяю, что они есть. Вон серая тень мелькнула. Это что, по-вашему?

Л а д е в с к а я. Почему бы в такой чистой воде не водиться рыбе?

Л и б е р. Форели? Никогда. В те поры, когда у Гитлера Адольфа было здесь охотничье угодье, литейщики с металлургического, — сейчас в дымке завод не виден, потому как стоит хорошая погода, — так вот литейщики вон на том среднем склоне привязывали лохматую козу Эппеля Франца, а не желавший ничего знать Адольф убил и ее. С того самого дня не стало в Хабихтсхаине форелей. И в этом не сточные воды с военного завода виноваты. Форели испустили дух от воплей бесноватого Адольфа. Брюшком к небу стекали рыбки с горы. Мы их ведрами собирали и скармливали курам. Те уж и клевать больше не могли. Вся долина провоняла тогда дохлой рыбой. От коричневой чумы мы избавились, но форели так и не вернулись.

М и х а э л ь. А это что? Ну? Я спрашиваю тебя, что, по-твоему, трепыхается у меня в руках? Глазам своим не веришь, дедушка. Да ты сейчас в штаны наделаешь от удивленья. Я становлюсь рыбаком. Устрою здесь такой питомник, что форелью можно будет накормить всю республику! Я вам покажу, что может сделать Миша.

М и х а э л ь возится в ручье. П е т у х колдует над велосипедом, Л е ш и й и Ш п и л ь к а — таскают камни.

М и х а э л ь. Давайте большие камни. Мне нужны только большие. С щебенкой здесь делать нечего. Чуть течение посильнее, и ее унесет.

Л е ш и й. На, получай. Такому камню здесь, в долине, никакое наводнение не страшно.

М и х а э л ь. Еще один валун вроде этого, Леший, и утром я отдам тебе свою булку.

Л е ш и й. Уже завелся!

Ш п и л ь к а. На, подавись! Такой каменюга, что сам, как его, Геркулес изошел бы семью потами.

М и х а э л ь. Послушай, Шпилька, еще пять штук таких утесов, и ты получаешь целую марку из моих карманных.

Ш п и л ь к а. По рукам!

П е т у х (подбрасывая Михаэлю маленький камушек). Держи, Михаэль, и кончай со своей запрудой.

М и х а э л ь. Как я могу кончить, когда ты со своим велосипедом все еще возишься?

П е т у х. Ничего не замечаешь?

М и х а э л ь. Ты о чем? Говори, шут гороховый.

П е т у х. Так-таки решительно, ничего?

М и х а э л ь. Нет.

П е т у х. Опять что-то затевается.

М и х а э л ь. И это все?

П е т у х. Тебе мало?

М и х а э л ь. Ну что ж, в таком случае придется обронить несколько слов. Что там опять задумал этот Босс? Чего мы сто́им? Мышиное дерьмо на воздушной трассе между двумя многомиллионными городами. Поэтому я преспокойно буду строить свою запруду, а все остальное дело десятое. Так вот, Петух, собирай свой велосипед, а я буду строить свою запруду.

П е т у х. Ты целыми днями копаешься в грязи. А завтра воскресенье, а до этого воскресенья — понимаешь — целая ночь!

М и х а э л ь. Ну и что?

П е т у х. Какой вообще смысл толковать с тобой?

М и х а э л ь. Ты в самом деле думаешь, что я не знаю, кто задумал дать деру? Что я, слепой, глухой? Так, что ли? Без меня самый лучший план побега ничего не стоит. Их ждет сюрприз. Думают, что Ладевская глупа. Смешно. Так что не ной. Я дал слово, что соберем два велосипеда, и не могу позволить себе роскоши не сдержать его. Так что, пожалуйста, не скули, а работай.

Л е ш и й. А сам ты что делаешь, а?

М и х а э л ь. Вы хотите только есть да спать. А откуда что берется, вам до лампочки? Лодыри. И зачем вам только руки даны! Очищайте луг Рихарда Либера от комьев. Затыкайте бреши в запруде, ее нужно получше укрепить. Не укрепленную запруду в два счета размоет.

Ш п и л ь к а. Ну и жарища здесь в долине! Ни малейшего ветерка из ущелья. Ничего удивительного, что у Миши ум за разум заходит.

М и х а э л ь. Эх вы… Смотрите, как поднялась вода. Она мне чуть не по колено уже. Войди-ка, Шпилька, измерь глубину! Только ноги не отморозь!

Ш п и л ь к а. Нет уж, спасибо, в воду я не пойду Она и впрямь ледяная. Ведь я собираюсь грузовики водить, мне нужны здоровые ноги.

М и х а э л ь. Если Ладевская еще часок погоняет чаи с этим идиотом Лахнером, вода в запруде поднимется мне по грудь.

П е т у х. Что там вода, целые косяки рыб будут играть в этом затоне!

Л е ш и й. Рольмопсы пойдут косяками.

Ш п и л ь к а. Больше всего люблю рассол из-под рольмопсов. Иногда в нем еще плавает этакая скибочка лука, или горчичное зернышко. Ох-ох-ох! Как только меня выпустят, побегу в наш кооператив и попрошу налить мне полный бочонок рассола.

М и х а э л ь. За работу! Давайте камни! А ты, Петух, доделывай велосипед. В воскресенье одолжу тебе свой галстук с пальмами. Увидишь, от девчонок отбою не будет.

П е т у х. Плевать я хочу на твои пальмы, мне на все наплевать. Тошнит от твоей тактики. Из-за нее-то Босс и разважничался. Всем показывает письмо Сабины, где эта курица объясняется ему в любви. Пошли ты к черту свою запруду, Миша. Велосипед и воскресенье, воскресенье и твоя запруда, запруда и ручей… Все это ни в дугу.

Входит Б о с с.

Б о с с. Сколько велосипедов готово?

Ш п и л ь к а. Мы камни таскали, вот что!

Л е ш и й. Он говорит, что запруду без крепления размоет.

Б о с с. Подите сюда, я раздобыл несколько сигарет.

Босс, Петух, Шпилька и Леший отходят в глубину сцены и шепчутся.

Г о л о с а. …Ларек возле почты… Два ключа выточил… Покажи… Машина этого идиота Лахнера… Канистра с бензином… Спрятал в мастерской… С ума ты сошел… Ведь по запаху слышно… Сегодня ночью… Я пойду первым… Когда она погасит у себя свет… Главное — дисциплина…

М и х а э л ь. Даже луг Рихарда Либера зальет. Он сможет наконец завести уток, а осенью в затоне будем форелей центнерами ловить. Я скромно отойду и скажу: стоит ли об этом говорить, может, у вас есть еще какие-нибудь, более грандиозные планы?

Входит К л е ч, член добровольной пожарной команды.

К л е ч. День добрый, Миша!

М и х а э л ь. Здравствуйте, господин Клеч! Хороша погодка нынче, а?

Клеч молчит.

Вы только подумайте — у пожарной команды на заводском дворе будет свой собственный пруд. Когда пламя бушует, каждая секунда дорога. А тут раз — насос в воду, два — накачал, три — и мощная струя из шланга сносит крышу с загоревшегося дома.

К л е ч. Кто тебе разрешил?

Молчание.

Что это за запруда такая? В ручей нельзя набрасывать камни.

М и х а э л ь. Это не просто запруда. Это будет плотина с водосливом, господин Клеч!

К л е ч. Для чего?

М и х а э л ь. Неужели вам, пожарнику, непонятно? Я ведь только что целую лекцию на этот счет толкнул.

К л е ч. Все это надо немедленно разрушить!

М и х а э л ь. Почему?

К л е ч. Чтобы через час от этой запруды и следа не осталось, или я обо всем доложу господину Лахнеру.

М и х а э л ь. Но почему же, господин Клеч?

К л е ч. Потому что опять ты бог знает что придумал. Чистейшее безобразие. Спроси своего мастера Хирхе! Такую штуку надо строить в горах из железобетона и прочно-напрочно закреплять. А так это словно нарочно сделано для наводнения. Тебе не приходилось видеть здешние наводнения? Нет? Этот ручей ничем нельзя загромождать, иначе может произойти страшное несчастье.

Молчание.

Так что, Миша, разбирай все. (Уходит.)

М и х а э л ь. Где же взять цемент? Мне для этой запруды никто и полмешка не даст.

Парни с ревом кидаются к запруде и расшвыривают камни.

Б о с с. Вот так. Теперь будешь знать, кто здесь хозяин!

М и х а э л ь. Дай-ка письмо моей сестры.

Б о с с. Сперва руки вымой! Приветов тебе там все равно не передают.

Ш п и л ь к а. Мэ-э, мэ-э!

П е т у х. Теперь соображаешь, что к чему?

Л е ш и й. Смотрите какие у него тощие икры!

М и х а э л ь. Убирайтесь ко всем чертям, слышите? Оставьте меня в покое, не то я всем вам так врежу…

П е т у х. Очень ты нам нужен. (Уходя поет.)

М и х а э л ь. А запруду я все равно сделаю. Пусть ее хоть сто раз разрушат, я тысячу раз ее заново возведу… (Снова тащит камни.)

Просторная комната, цветы, белые занавески на окнах, столы, стулья, кресла, радиоприемник, проигрыватель, телевизор, пластинки, книги.

М и х а э л ь нянчит дочку Ладевской. Кроме него на сцене Б о с с, П е т у х, Ш п и л ь к а, Л е ш и й и н е с к о л ь к о других п а р н е й.

Б о с с. Взорвать бы эту лавочку! Молодежная трудовая колония! Молодежная трудовая колония «Светлое будущее». Тюрьма это — вот что! И еще этот портрет тут. (Срывает со стены портрет Макаренко.) Ну и глаза. Пялится на тебя так, будто страдает за все пять континентов. Сейчас пожалует к нам мадам Ладевская. Возлюбленная этого архиидиота Лахнера. Ну и вкус у нее! Может, и девчонка от него! Они, наверно, думают, что мы дурачки. И вот такие типы хотят нас воспитывать!

М и х а э л ь. Советую фрау Ладевской не касаться.

Б о с с. Чья бы корова мычала, твоя бы молчала. Беги скорей к ней. Доложи, что нам здесь все осточертело. Имей в виду, я все равно узнаю, кто раскрыл наш план.

Ш п и л ь к а. Смирно!

Л е ш и й. Руки мыть!

Ш п и л ь к а. Это полотенце… Слушайте меня внимательно, я почему-то не люблю повторять два раза. Мне как-то неохота. Так вот оно для лица. А это вот для ног. Вы их различите по цвету. Он сразу запоминается. А вот та тряпица для попки. Мэ-э — мэ-э…

Входит Л а д е в с к а я. Тишина.

Б о с с. Сумасшедший дом!

Г о л о с а. Та же тюрьма… Прочь отсюда! Не курить!.. Балаган несчастный!.. Фашисты… Сравнять с землей… Шевелитесь!..

Босс стремительно вешает портрет Макаренко на место.

Л а д е в с к а я. Продолжайте заниматься, чем занимались! (Берет на руки ребенка.) Пожалуйста! Вы же еще не кончили.

Б о с с. Мы вовсе не собирались бежать отсюда. Это все Рунна выдумал!

Л а д е в с к а я. Бензин имеет обыкновение издавать запах.

Б о с с. А хотя бы и так. Нам с вами не о чем говорить.

Л а д е в с к а я. Кому это «нам»? Тебе? Или тебе? Притихли? Молчите!

М и х а э л ь. Эх вы, вояки!

Л а д е в с к а я. Не люблю зря терять время. Мне как-то неохота. Мойте руки!

Б о с с. Дожидайтесь, как же!

Л е ш и й. Подавитесь своей жратвой!

Ш п и л ь к а. Мы по горло сыты этим балаганом! (Опускается на четвереньки, ползает по полу и блеет по-козлиному.)

Б о с с. Постройтесь же, орлы!

Общий гогот.

И продолжайте! Мы же еще не кончили.

Л е ш и й (вспрыгнув на стол). Я все расскажу папаше, здесь всех в чем-то подозревают. Не я прятал бензин. И не взламывал дверцу автомобиля. Не я, не я все это сделал. Проверьте отпечатки пальцев!

Л а д е в с к а я. Дальше! (Уже не улыбается.)

М и х а э л ь. Воровать больше не можешь, вот что тебе не нравится.

Леший и Шпилька бросаются на Михаэля.

Г о л о с а. Лизоблюд… Вот тебе… Жри… Погоди-ка…

К напавшим на Михаэля по знаку Босса присоединяются и другие.

Л а д е в с к а я. Прекратите! Сейчас же все по местам!

Михаэля продолжают избивать.

Б о с с. Пока хватит. Оставьте его.

Все мгновенно отходят от Михаэля.

Советую вам, фрау Ладевская, уйти. Вы здесь лишняя.

П е т у х. Я смываюсь. Пошли, Михаэль!

Л а д е в с к а я. Через эту дверь никто не выйдет!

Б о с с. А вы-то выскочите!

М и х а э л ь. Теперь я из него котлету сделаю. Босс, ни с места! (Пытается схватить его.)

Б о с с. На, жри! (Бросает в Михаэля стул.)

Михаэль ловит стул и нацеливается им в Босса.

Л а д е в с к а я. Михаэль!

Б о с с. Кинь! Ну, кинь!

М и х а э л ь. Ладно. Я погожу. (Ставит стул.)

Б о с с. Разнесите вдрызг эту лавочку!

Шпилька, Петух, Босс и другие с ревом все рушат, расшвыривают стулья и столы по всей сцене.

Л а д е в с к а я. С вас взыщут за убытки. За все!

М и х а э л ь. Это уж слишком. Петух, давай лупи их!

П е т у х. Без меня!

Босс и другие вновь накидываются на Михаэля с кулаками. Он падает, его пинают ногами.

Б о с с. Пока хватит. Оставьте его!

Михаэль лежит на полу. Парни продолжают все громить. Цветочные горшки летят на пол. Босс выбрасывает в окно радиоприемник. Левой рукой он как бы дирижирует погромом. Шпилька опять подходит к Михаэлю и хочет его ударить.

Не тронь его. Он настоящий парень, не тебе чета, Хайни.

Михаэль подползает к Боссу и кусает его за ногу.

Брось, Миша, брось! (Стряхивает его с себя.)

Михаэль с трудом поднимается и приваливается к стене. Тишина.

М и х а э л ь. Эй ты, Гитлер! Поди сюда. Все затаили дыхание.

Б о с с. Что?

М и х а э л ь. Я сказал: эй ты, Гитлер!

Не помня себя от ярости Босс бросается на Михаэля. Михаэль с силой отталкивает его. Босс падает.

Так, он свое получил! Петух, ко мне!

Петух и еще двое парней подходят к Михаэлю.

Ну, кому еще охота? Что же вы? Подходите! Пауза.

Л а д е в с к а я. Приведите себя в порядок! Обломки снесите в читальню. Составьте список всего, что поломано и разбито!

Парни убирают обломки. Входит Л а х н е р.

Л а х н е р (Михаэлю). Признайся! Ты зачинщик! Ты всегда вносишь смуту!

М и х а э л ь. Вы ошибаетесь!

Л а х н е р (бьет его). Так! Во-первых, за ложь! Во-вторых, за убытки, причиненные вашим погромом. И еще — за твой дерзкий язык.

М и х а э л ь. Почему вы подняли на меня руку, господин Лахнер? Почему?

Пауза.

Михаэль отрывается от стены, совершенно спокойно подходит к Лахнеру и бьет его по лицу.

Фрау Л а д е в с к а я укладывает спать дочурку. Л а х н е р пытается остановить кровь из носу.

Л а х н е р. Мы вызываем полицию. Рунну надо убрать. Теперь я наведу здесь порядок. Не следовало отдавать парней под твое начало, женщине это не под силу!

Л а д е в с к а я. Что женщине не под силу?. Быть человеком? Или что?

Л а х н е р. Этот парень или я! Мне нечего бояться. Мне все равно. Всю ответственность за них беру на себя!

Л а д е в с к а я. Мы с тобой никогда не договоримся. Какой дурой я была, когда надеялась, что мы сможем понять друг друга. И я еще позволила тебе расколоть всю группу. Вдобавок ты хочешь убрать того, кто задумался первый! Нет, Лахнер, дело здесь не в твоем дерьмовом авторитете, а гораздо в большем. Этот парень со временем даст нам сто очков вперед. Его я не позволю тебе сломать. Здесь решаю я. Уходи!

Л а х н е р. Я ведь помочь тебе хотел!

Л а д е в с к а я. Дубинкой, если кулаков тебе мало! Чего ты еще хочешь? Ты что, ровно ничего не понимаешь? Как мы посмотрим в глаза мастеру Хирхе? А все наши прекрасные планы? Вывезти парней из Хабихтсхаина? Вырваться из этих вековой давности мастерских! Работать на настоящем крупном заводе! Раз и навсегда покончить с кустарным ремонтом автомобилей. Мы почти держали в руках будущее.

Л а х н е р. Но я ведь только помочь тебе хотел!

Стук в дверь.

Л а д е в с к а я. Стоит помянуть черта, и он тут как тут!

Стук повторяется.

Ну? Скажи «войдите»! Скажи же наконец!

Л а х н е р. Не могу.

Л а д е в с к а я. Чего ты не можешь? И с такой тряпкой я вынуждена работать! Это ниже моего достоинства!

Л а х н е р (открывает дверь). Входите!

Входят Х и р х е и Р и х а р д Л и б е р.

Х и р х е. Нам бы присесть.

Л и б е р. Неплохо бы. От этой жары в долине задохнуться можно.

Л а д е в с к а я. Ну, рассказывайте!

Х и р х е. Мы победили!

Л а д е в с к а я. Не может быть!

Х и р х е. Да, Хельга, мы победили! Самому высокому начальству нашего комбината пришлось принять маленького мастера Хирхе. Я не обиделся бы, выстави он меня хоть два раза. Кого бы это задело? На один квартал, значит, он нас сразу берет. А если все пойдет хорошо, будет брать каждый год. Сто двадцать пять тысяч марок получаем на строительство новой ремонтной мастерской. Нам дарят новую мастерскую.

Л а д е в с к а я. А тут эта история!

Л а х н е р. Дичь какая-то!

Л и б е р. Это успех!

Х и р х е. Дичь то, что мы хотим воспитать всесторонне образованных людей, дорогой Лахнер? Рунна дорвется наконец до своих моторов. Увидит, как возникает сила. Александр будет монтировать на конвейере грузовики, а Шпилька с немыслимым шиком подавать их на товарный двор. Стало быть, укладываем чемоданы!

Л а х н е р. Ты говоришь так, как будто ничего не случилось. Этот проект бессмыслица! Хельга с ее группой села в галошу.

Л и б е р. Я хочу задать тебе один вопрос. Как это говорится, поставить вопрос ребром. Да-да. Вот я и ставлю вопрос ребром, Лахнер. Кто кого посадил в галошу?

Л а д е в с к а я. Не волнуйся, Рихард! Прошу тебя! Не стоит того!

Л и б е р. Ты будешь меня учить, о чем стоит волноваться, о чем нет?

Х и р х е. Закури сигару, Рихард. Будь справедливым. Не бей лежачего.

Л а х н е р. Провал очевиден, а козел отпущения я! Ну что ж! Так его, мордой в грязь. Чего ж вы? Валяйте!

Л а д е в с к а я. Хирхе, забирай Рихарда и ступайте на улицу.

Л и б е р. А меня, значит, в пенсионеры списываете? Отрезанный, мол, ломоть…

Л а д е в с к а я. Что ты, Рихард! Как был с нами, так и останешься.

Л и б е р. Слушай, Лахнер, если ты ее обидишь, ты для меня тогда — не человек.

Входит н а ч а л ь н и к к о л о н и и.

Х и р х е. Подождать вас, шеф?

Ш е ф. Пожалуйста, если можно.

Л и б е р. Пойди сюда, Хельга. (Обнимает ее.) Не вешай носа, девочка! Знай иди своей дорогой. Остальное — приложится.

Р и х а р д Л и б е р и Х и р х е уходят.

Ш е ф. И вы еще улыбаетесь?

Л а д е в с к а я. Порадоваться всегда найдется повод.

Ш е ф. Наконец-то в доме тишина.

Л а д е в с к а я. Они ждут.

Ш е ф. Пусть подождут. У вас идет кровь, коллега Лахнер? Хочу услышать, что, в сущности, произошло.

Л а х н е р. Это Рунна взбунтовал всю группу.

Ш е ф. Вы убеждены?

Л а х н е р. Да. В комнате группы — гора обломков. Я не счел нужным обсуждать, кто прав, кто виноват.

Ш е ф. По существу, прошу вас. Ребенок уснул?

Л а д е в с к а я. Да!

Л а х н е р. Когда речь идет о восьми тысячах марок, что тут обсуждать?

Ш е ф. А если бы речь шла о четверти миллиона, как вы тогда поступили бы? Вы били Михаэля?

Л а х н е р. Да.

Ш е ф. Почему? Почему, коллега Лахнер? Он защищался, да? Я вынужден вас отстранить от работы.

Л а д е в с к а я. Все это дело рук Александра. Он науськивал парней. Это было страшно. Он орал как бешеный, изрыгал черт знает что!

Ш е ф. И вы не потребовали, чтобы он замолчал?

Л а д е в с к а я. А что я могла сделать?

Ш е ф. Верните в кассу свое жалованье, если у вас не хватает находчивости. Я не разбудил ребенка?

Л а д е в с к а я. Пока нет.

Ш е ф. Неужели вам не приходило в голову, что нечто подобное может случиться?

Л а д е в с к а я. Приходило. Но это произошло так внезапно и с такой яростью… Я просто оцепенела.

Ш е ф. Виноваты мы все. Кто из нас обращал внимание на мелкие сигналы? Желаемое мы принимали за действительность. А вы, коллега Лахнер, не разобравшись ни в чем, бросаетесь на невиновного. На того, с кем вам проще справиться… Так?

Л а х н е р. Все беспокойства всегда от него.

Ш е ф. Вы хоть раз поинтересовались, о чем он думает? Кто немедленно не повинуется, тот для вас что красная тряпка для быка. Вы уволены. Ключи, прошу.

Лахнер отдает ключи.

Спасибо. Что будем делать дальше?

Л а д е в с к а я. Пусть поживут без мебели. Выдавать одеяла только на ночь. И держать их так, пока не возьмутся за ум.

Ш е ф. Спать все же они должны на своих кроватях. Помощь нужна, Хельга?

Л а д е в с к а я. Нет! Не надо!

Ш е ф. Но помни, никаких отступлений. Ни малейшей несправедливости. За тобой стоим все мы. Вся наша власть. Нелепо было бы отступать. Ну как, милая Хельга? Справимся?

Л а д е в с к а я. В лепешку расшибусь!

Ш е ф. Да, Лахнер, здесь все мы ученики. (Уходя.) Значит, жду тебя в своем кабинете.

Л а д е в с к а я. Чего ты еще хочешь?

Л а х н е р. Это же арест! Вы с ума сошли. Такое дело требует санкции сверху.

Л а д е в с к а я. Обошлись бы без крайних мер, если бы кое в чем не дали маху. Впрочем, сейчас не время рассуждать! Потом!

Л а х н е р. Но есть ведь третий путь!

Л а д е в с к а я. Правильный путь один. И этим путем я пойду. Доложишь министру?

Л а х н е р. Меня уже своим не считаете? Вся моя работа здесь коту под хвост? Так? (Уходит.)

Л а д е в с к а я. Спи, доченька! Спи! Мне еще кое-что надо сделать сегодня. Молодые не ждут. Они перешагнут через нас, если будем сидеть сложа руки. (Идет в комнату своей группы.)

Группа. Одни п а р н и окружили М и х а э л я, другие Б о с с а. Остальные заняты кто чем.

Входят Р и х а р д Л и б е р, Л а д е в с к а я и мастер Х и р х е.

Л а д е в с к а я. Посетители!

Хирхе молча проходит по разгромленной комнате. Натыкается на сломанный стул. Шпилька отодвигает его. Под ноги мастеру попадает разбитый проигрыватель. Леший убирает его. Еще шаг, и Хирхе видит на полу портрет Макаренко в разбитой раже. Босс хочет поднять портрет.

Х и р х е. Руки прочь! (Опускается на колени, — он очень грузен, — и осторожно извлекает портрет из расколотой рамы. Поднимается.) Чья работа?

Б о с с. Моя, мастер Хирхе!

Хирхе бережно свертывает портрет.

Х и р х е. Рихард и я только что вернулись с завода. Тут, у меня в кармане, лежит документ. Наша ремонтная мастерская перестраивается. Ученики мотористы едут в Айзенах. Если обучение там оправдает себя, в чем у нас не было никаких сомнений, то такие поездки на завод будут проводиться ежегодно. Но передо мной куча обломков! На подобное я не рассчитывал. Все наши планы, видно, лопнули как мыльный пузырь. Пошли, Рихард.

Л и б е р. Я хочу кое-что добавить. В Западной Германии вас бы за это угостили резиновыми дубинками по башке. Я стар и сед, но ничего подобного никогда не встречал. Чего вам не хватает? Работы? Не поят, не кормят, не одевают вас?

Х и р х е. Пошли, Рихард. Не стоит распинаться перед этими…

Л и б е р. Погоди! Я хочу рассказать им одну историю. Когда вас еще в помине не было, мы у Гитлера Адольфа на танковом заводе устроили саботаж.

Б о с с. Не желаем мы слушать ваших историй!

Л и б е р. Что?! Что ты сказал?

Продолжительная пауза.

Х и р х е. С ними говорить что воду в ступе толочь. Пошли, Рихард, хватит!

Л и б е р. Нет уж. Я требую, пусть повторит, что сказал.

Б о с с. Ну что ж, могу.

Л а д е в с к а я. Молчи!

Л и б е р. Нет-нет. Пусть повторит!

Х и р х е. Мы этого не потерпим. Извинись, Александр!

Л и б е р. Не нужны мне извинения. О господи! Я всю жизнь работал как проклятый. А этот парень смеет мне говорить такое. (Кричит.) Я из тебя котлету сделаю! (Шепотом.) О господи, что я сказал. Господи боже мой, прости меня! (Падает ничком.)

Х и р х е. Помогите! На воздух! Откройте дверь!

М и х а э л ь, Л а д е в с к а я, Б о с с и мастер Х и р х е уносят Л и б е р а. Через некоторое время М и х а э л ь и Б о с с возвращаются.

М и х а э л ь. Рихард Либер скончался.

П е т у х. Мы не люди!

Б о с с. Заткнись!

М и х а э л ь. Почему? Ну почему все это?

Спальня. Б о с с мечется в своей кровати. Он мотает головой и что-то кричит в подушку.

М и х а э л ь. Дай наконец спать!

Пауза.

У меня осталось несколько сигарет. Возьми одну.

Молчание.

Позвать Ладевскую?

Кровать под Боссом сотрясается. М и х а э л ь выходит из спальни. Вскоре возвращается и ложится на свою постель. Входит Ш е ф. Присаживается на кровать Босса.

М и х а э л ь. Шеф!

Ш е ф (Боссу). Что тебя мучает?

Б о с с. Я убил его. Не человек я!

Ш е ф. Спи! Ну спи же!

Б о с с. Сначала я все у него взял. А теперь убил его.

Ш е ф. Никто не ищет виновных. То, что тебя мучает совесть, делает тебе честь, но не больше. Мог ты помешать Рихарду Либеру поступать так, как он считал нужным? Я, твой начальник, сказал ему — оставайся у нас еще на год. Думаешь, я не знал того, что знал врач? Что ж, по-твоему, я виноват? Представить себе Рихарда без нас попросту невозможно. Поэтому я платил ему зарплату, не имея штатной единицы. И он был счастлив. Если бы Рихард по моей вине хотя бы час болтался без дела, я считал бы себя негодяем. Он так возражал, когда тебя хотели вышвырнуть вон, как отребье. Как он просил прощения за все! Так умирает не каждый. В трудные минуты меня всегда поддерживает сознание, что ни один человек не заставил меня отступить от того, в чем я был убежден… Рихард Либер не знал страха перед пулеметами Адольфа Гитлера, неужели же ты думаешь, что его сразили твои наглые выходки? Так не хнычь, возьми себя в руки. И не бойся, ты останешься с нами.

Б о с с. Так темно. Мне страшно.

Ш е ф. Я посижу возле тебя. Повернись на бок. Думай о том, что ты скоро женишься. И что вы всю жизнь будете вместе. Время все лечит — пройдут годы, и ты забудешь все дурное, что бурлило в тебе. Александр, скажи мне, как ты собираешься жить дальше?

Б о с с. Мне все равно, шеф.

Ш е ф. А нам не все равно. Мы должны знать.

Б о с с. Который теперь может быть час?

Ш е ф. Вероятно, первый.

Б о с с. Фрау Ладевская уже спит?

Ш е ф. Нет.

Б о с с. Рихард Либер был тоже хороший человек.

Ш е ф. Да.

Б о с с. Бывает настоящая любовь?

Ш е ф. Безусловно!

Б о с с. Поможет, если я извинюсь?

Ш е ф. Да. А теперь помолчи и спи. Утро вечера мудреней.

Неслышно входит Л а д е в с к а я.

Л а д е в с к а я. Заснул?

Ш е ф. Да, наконец-то.

Л а д е в с к а я. Он вам нравится?

Ш е ф. Объясните мне, Хельга, с чего я так устал?

Л а д е в с к а я. Я вот не могу всех любить.

Ш е ф. Но он же замечательный парень! Взгляни на его лицо. Тут еще все возможно. Сейчас он видит во сне свою девушку. Еще одна удача у нас, Хельга. Мы можем поздравить друг друга.

Ш е ф и Х е л ь г а выходят.

М и х а э л ь (подходит к постели Босса и пристально смотрит на него). И все-таки он тоже виноват. (Укрывает Босса.)

Комната, в которой происходил погром. Портрет Макаренко висит на прежнем месте. Новые часы. Кроме этих вещей, в комнате ничего нет. П а р н и сидят на полу, кое-кто привалился к стене.

П е т у х. Мне бы только мою гитару, больше ничего.

Пауза.

Б о с с. Пойдет за меня твоя сестра?

М и х а э л ь. Меня она не спросит.

Б о с с. Я просто так говорю.

М и х а э л ь. Если она тебя любит, Босс…

Пауза.

Ш п и л ь к а. Жрать охота!

Л е ш и й. Еще не время.

П е т у х. Она для того и подарила нам часы, чтобы мы подсчитали, сколько времени пройдет, пока мы малость поумнеем.

Л е ш и й. Давайте объявим голодовку, пока не получим всего, что здесь было. Ладевская подобреет, будьте покойны.

Пауза.

Махатма Ганди голодал целый месяц, англичанам пришлось пойти на уступки. Только выпьет иногда глоток воды, и все.

М и х а э л ь. Не выпендривайся.

Ш п и л ь к а. Это ты, Босс, виноват во всем. Нам бы такое и в голову не пришло!

П е т у х. Мэ-э, мэ-э!

Ш п и л ь к а. Я из тебя сейчас душу вытрясу, Петух!

П е т у х. Валяй!.. Я жду!

Л е ш и й. Эти часы действуют мне на нервы.

Пауза.

Б о с с. Вот что, я пойду и по всей форме попрошу прощения.

П е т у х. Ха!

Б о с с. Я совершенно серьезно.

П е т у х. А что это нам даст?

Б о с с. Мне это безразлично.

М и х а э л ь. Просить прощения — мало. Это ничего не изменит. Вот Лахнер извинился передо мной. Ну и что?

Ш п и л ь к а. Она идет!

М и х а э л ь. Внимание!

Л а д е в с к а я приносит ужин.

Фрау Ладевская, докладываю. Группа в полном составе готова к ужину.

Л а д е в с к а я. Спасибо!

Ш п и л ь к а. Я помогу вам, фрау Ладевская.

П е т у х. Посторонись-ка, малыш, у тебя нет сноровки.

Леший берет из рук Ладевской судки. Она собирается уйти.

М и х а э л ь. Группа! Внимание! Фрау Ладевская, разрешите? Мы хотели бы поговорить с вами.

Л а д е в с к а я. К чему ваш солдатский цирк! Кому это нужно! Зря тратите время. Терпеть этого не могу. Чего вы хотите?

М и х а э л ь. Нам нужен стол. Без стола — не жизнь.

Л а д е в с к а я. Дай черту палец, он всю руку оттяпает. Можно ли, в самом деле, есть за столом, не покрытым белой скатертью? И без салфеток? И так до бесконечности. А сколько вы заплатите нам за новую мебель? Вы имеете представление, во что она обойдется?

Б о с с. Да что стоило это старое барахло? Вы же сами знаете, фрау Ладевская. Даже сказали как-то.

П е т у х. Он сам не знает, что плетет, фрау Ладевская.

Л а д е в с к а я. Вот вам лишнее доказательство, что он никогда не думает.

М и х а э л ь. Он совсем не то имел в виду.

Л а д е в с к а я уходит.

Б о с с. Она даже не взглянула на меня. Ни разу.

П е т у х. Опять ты все напортил, скотина!

Б о с с. Что бы я ни сказал, все выходит наоборот.

М и х а э л ь. Потому что ты никогда не думаешь, что говоришь. Тебе безразлично, что твоя болтовня может обидеть человека. Ты всегда попадаешь пальцем в небо.

Пауза.

Б о с с. Сабина на девятом месяце. Это опасно?

Ш п и л ь к а. До того, как попасть в эту берлогу, я поинтересовался — ребенок появляется безболезненно.

Б о с с. Треплешься!

П е т у х. Понимаешь, это все равно что вышвырнуть через закрытое окно радиоприемник, старое барахло за восемьсот марок.

М и х а э л ь. Не подзуживай.

Б о с с. Приятной голодовки!

Кое-кто собирается есть.

П е т у х. Эй вы там.

Л е ш и й. Что такое?

П е т у х. Может, у кого здесь особое мнение?

Ш п и л ь к а. Голодовка!

Л е ш и й. Ах вот оно что! (Откладывает в сторону свои бутерброды.)

Б о с с. Не будем ссориться, и так животики подвело.

П е т у х. Не будем, согласен. Ставлю на голосование: Босс или Миша?

Входит Л а д е в с к а я.

Л а д е в с к а я. Голодовку объявили? На второй-то день?

П е т у х. Затруднения в выборе руководства, не больше.

Л а д е в с к а я. Правда?

М и х а э л ь. Я прошу дать нам стол.

Л а д е в с к а я. Речь идет о большем, нежели стол.

Б о с с. И я так полагаю.

Л а д е в с к а я. Я подумаю. (Уходит.)

П е т у х. Босс или Михаэль, я вас спрашиваю?!

Б о с с. Я за то, чтобы сначала поесть. На голодный желудок от человека всего можно добиться.

М и х а э л ь. Значит, давайте есть.

Все едят.

П е т у х (закончив ужин). Кто еще хочет?

Ш п и л ь к а. Я!

Л е ш и й. Он умял уже семнадцатый бутерброд.

П е т у х. Сколько тебе еще?

Ш п и л ь к а. Всего два!

П е т у х. На, лопай!

Шпилька быстро съедает оба бутерброда.

Кто за то, чтобы Миша, как прежде, был нашим вожаком, прошу поднять руку.

Все, кроме Шпильки, поднимают руки.

Хочешь на двух стульях сидеть, Шпилька. Номер не пройдет!

Ш п и л ь к а. Мне все равно, кто будет верховодить.

Л е ш и й. Решай, за кого ты, — иначе тебе каюк.

Ш п и л ь к а. Я всегда был за Мишу, только никто этого не замечал. Вот, поднимаю руку. А стола вам все равно не получить. Плевать она на вас хотела.

Л е ш и й. Она к нам всей душой. И к тебе, Миша. А тебе, Босс, я хоть тысячу раз повторю, застрельщиком был ты.

Б о с с. Да, я! А вы? Вы с удовольствием шли за мной. Да еще подбивали!

М и х а э л ь. Хватит, в конце концов! Надоело до чертиков! Что, собственно, требует фрау Ладевская?

П е т у х. Не больше, чем шеф.

М и х а э л ь. А чего требует шеф? Того, что мастер Хирхе. Эти люди знают, чего хотят. А мы ссоримся по пустякам: бутерброды, стол, кому верховодить. Я еду в Айзенах. Пусть только кто попробует искалечить нам жизнь! Я ему покажу!

Б о с с. Все яснее ясного!

М и х а э л ь. За новую мебель каждый снимает по сто марок со своего счета. И я тоже.

П е т у х. Этого все равно не хватит, а мы останемся без гроша.

Б о с с. Уплатим столько, сколько стоили вещи. Я за справедливость. Мастер Хирхе подсчитает убытки.

М и х а э л ь. Главное начать.

Б о с с. Я никогда слов на ветер не бросал.

Л е ш и й. Даю сто марок. Прощай моя книга о птицах!

П е т у х. Жизнь сурова, но справедлива. Плачу.

Ш п и л ь к а. Я заплачу только за то, что сам поломал.

М и х а э л ь. Что он сказал?

Б о с с. Ничего!

М и х а э л ь. Благодарю!

По поручению Ладевской д в а п а р н я вносят новый стол.

Л а д е в с к а я. Вот вам стол. Новый. И вот моя дочурка. Кто за ней присмотрит?

М и х а э л ь. Шпилька, возьми ее. Только поосторожней.

Л а д е в с к а я. Мне нужно уйти. К моему возвращению вы должны умыться и лежать в постелях. Кто отвечает за исполнение?

Б о с с. Миша.

Л а д е в с к а я. Поздравляю. Даже сказать не могу, как я рада.

М и х а э л ь. Шпилька, смотри понежнее с ней.

Ш п и л ь к а. Думаешь, я хуже тебя? Она голодная. Есть хочет.

Д е в о ч к а. Миша! Миша!

Л а д е в с к а я. Что это?

М и х а э л ь. Она заговорила, фрау Ладевская, произнесла мое имя!

Л а х н е р, на берегу ручья.

Л а х н е р. Одиннадцать лет подряд, дважды в день, я переходил через этот проклятый ручей. Утром — до поварих, вечером — после любовных парочек. И чего я добился? Ради чего работал, не щадя себя? А потом пришла она. Пришла, увидела и победила. Ведь я теперь свободен от всех обязанностей, так почему же я не чувствую себя счастливым? Почему не могу оторваться от этого места, как вон та береза, случайно пустившая корни на каменистом берегу? До чего же все это цепко держит! Нет, я все-таки уйду отсюда и найду свое место. Не могу я больше так!

Входит М и х а э л ь.

М и х а э л ь. Вы что, мух ловите, господин Лахнер?

Л а х н е р. Зря ты так, Михаэль!

М и х а э л ь. Не понимаю, как можно грустить. Отвернитесь вы от этой березы, поглядите на луг! Там все так и жужжит. А воздух какой!

Л а х н е р. Однако быстро же ты отходишь!

М и х а э л ь. А вы нет?

Л а х н е р. Скажи, Михаэль, как ты нашел в себе силы на все это? Уйти из дому? Со своей улицы? От матери?

М и х а э л ь. А я не ломаю головы над такими вещами. Всегда вспоминаю человека, рассказавшего мне одну историю: однажды он установил на своем разболтанном драндулете мотор с недопустимым числом оборотов. И на этой старой развалине с новым мотором на недозволенной скорости помчался вверх по Адлергештель, оттуда вниз по Берлинской кольцевой, а следом за ним гналась полицейская машина. Он, конечно, без труда отрывался от нее. Но у тех товарищей был радиотелефон. Они вызвали другую машину ему навстречу, и та встала поперек шоссе и отрезала ему путь. Тогда он остановился, вышел из своего старого ящика, сказочным жестом снял шляпу и скромно сказал: «Товарищи, вы победили». Вот это человек, а?

Л а х н е р. Пьян был, конечно.

М и х а э л ь. Пьян или трезв, не важно, но это человек!

Л а х н е р. Сигарету хочешь? Тебе ведь уже без малого восемнадцать!

М и х а э л ь. Не обижайтесь, я не курю.

Л а х н е р. На твоем месте я отовсюду убегал бы, не выдерживал бы.

М и х а э л ь. По-моему, человек должен придерживаться трех правил. Первое: взялся за гуж, не говори, что не дюж. Второе: то, что можно исправить, — исправь. И третье: что бы ни было, не показывай виду. Помните, вы удержали у меня из зарплаты двадцать марок за искусанную подушку?

Л а х н е р. Какой же я идиот! Черт бы меня побрал!

М и х а э л ь. У вас есть слабина, господин Лахнер. Раз уж мы пошли на откровенность, так до конца. Забудьте на минуту, что вы воспитатель. Если можете. Ну не вешайте головы, мы ведь все еще здесь. Я никогда не думал, что вы способны переломить себя и извиниться. Ну, прощайте, иначе мастер Хирхе так взглянет, что умрешь со стыда. (Уходит.)

Л а х н е р. Не курит! Не пьет! На авторитет ему наплевать. Что за молодежь?!

Л а д е в с к а я устраивается в своей новой рабочей комнате.

Л а д е в с к а я. Еще совсем недавно, когда луга Хабихтсхаина словно улыбались мне и легкий ветерок с лесистых склонов гор обвевал мои руки, я мечтала, что стану здесь главным наставником не через три года, как положено, а гораздо раньше. И вот я уже вижу себя делегатом партийного съезда. Я поднимаюсь на обтянутую кумачом трибуну и обращаюсь к залу. Товарищи, говорю я, мы, женщины Хабихтсхаина, взяли на себя ответственные обязанности — нам доверили руководство колонией на целый год раньше, чем положено. Довольны мы? Нет! Нам этого мало! Ах! Сегодня я по-настоящему счастлива! Я готова всех обнять. Дорогу мне! Выгрести весь навоз! Вырвать с корнем все прогнившее! Перепахать землю!

Входит Л и н а с траурным венком.

Л и н а. Вот венок для Рихарда Либера. В садоводстве я видела венки и от всех остальных. Наш самый лучший. Здесь счет.

Л а д е в с к а я. Спасибо!

Л и н а. Бабуся Либер никогда не думала, что переживет мужа. Сидит, бедняжка, у окна и смотрит на улицу. Только нынче осенью они отпраздновали свою бриллиантовую.

Л а д е в с к а я. Знаю.

Л и н а. Шеф произнесет речь. И кто-нибудь из ветеранов. Много народу собирается.

Л а д е в с к а я. Рабочие с металлургического уже в деревне?

Л и н а. Их я не видела, но дорога на кладбище подметена. Вам надо переодеться. Пора.

Л а д е в с к а я. Вот возьми конверт с деньгами. Отдай бабусе Либер. От меня. Скажи, что я на дежурстве.

Л и н а. Деньги ей пригодятся. Господин Лахнер надел черный костюм. Говорят, он уходит от нас?

Л а д е в с к а я. Он получил отпуск.

Л и н а. У него никого на свете нет. Ведь он сирота. Где он голову приклонит без нас? Неправильно шеф поступил. Я тоже могу сказать свое слово.

Л а д е в с к а я. Я же тебе говорю, что он получил отпуск.

Л и н а. Знаю я, что это значит. Теперь так вежливенько выставляют.

Л а д е в с к а я. Слушай, Лина, принеси мое черное платье. Вот ключ. Вставлять нужно головкой вверх. Платье прикрой как-нибудь, не неси его по деревне так, чтобы все видели.

Л и н а. Значит, он останется?

Л а д е в с к а я. Зависит от него. Ступай же!

Л и н а. А куда мне девать весь его чай?

Л а д е в с к а я. Тебе скоро опять придется покупать для него чай в нашем кооперативе.

Л и н а. Не надо мстить, фрау Ладевская, теперь, когда вы на его месте. Я за вас. (Уходит.)

Входит Л а х н е р. На нем черный костюм.

Л а х н е р. Это тот самый венок?

Л а д е в с к а я. Его понесут Михаэль и Александр.

Л а х н е р. Ты пойдешь?

Л а д е в с к а я. Да.

Пауза.

Л а х н е р. Что ты скажешь, если я заберу свое заявление об уходе?

Л а д е в с к а я. Мы этого ждем.

Л а х н е р. После похорон я хотел бы поговорить с тобой.

Л а д е в с к а я. Можно и сейчас. Время еще есть.

Л а х н е р. Хорошо. Дайте мне твою группу.

Л а д е в с к а я. Зачем? Исправить ошибку?

Л а х н е р. Себя хочу исправить. А потом можете от меня избавиться.

Л а д е в с к а я. Если только в этом дело, охотно дадим.

Л а х н е р. Я пошел. Спрос ведь ни к чему не обязывает, правда?

Л а д е в с к а я. Но мы полагали, что твое решение твердо.

Л а х н е р. С тобой трудно договориться.

Л а д е в с к а я. Ты, пожалуй, не представлял себе, как тебе будет тяжело увидеть меня на твоем месте. Нашу колонию основал один выдающийся немецкий педагог. Вот в этой книге я прочитала, что все его преемники и их заместители были мужчинами. Ни одна женщина до сих пор не пробивалась на это место. Я не возражаю против открытых атак, да и перед скрытыми оружия не сложу! Но все должно иметь какой-то смысл. Предупреждаю тебя! Не вздумай ставить мне палки в колеса. Это мое условие. У тебя еще есть время подумать.

Л а х н е р. Мой поезд ушел.

Л а д е в с к а я. Почему?

Л а х н е р. Такое у меня чувство.

Л а д е в с к а я. Ты что, старик?

Л а х н е р. Дайте мне эту группу, и я приду в себя.

Л а д е в с к а я. Отдохни, пока группа будет в Айзенахе.

Л а х н е р. Нет, отдых не поможет. Если вы действительно дадите мне эту группу, я должен сам подготовить ее к отъезду в Айзенах.

Л а д е в с к а я. Это твой метод?

Л а х н е р. Да. Я им руководствовался в свои лучшие времена. По-моему, нельзя предоставлять ребят после рабочего дня самим себе. Нам надо всегда быть с ними. Анархизм в нашем деле ни к чему хорошему не приводит. Я пытался изложить принципы моего метода, я убежден, что он поможет нам достичь поставленной цели.

Л а д е в с к а я. А я здесь вот что нашла! (Вынимает из ящика письменного стола бутылку водки и две рюмки.) В твоем методе что-то есть! Шеф о нем знает?

Л а х н е р. В те годы он был нереален.

Л а д е в с к а я. Выпьем, значит, за наше плодотворное сотрудничество!

Л а х н е р. Что ж! Будь здорова!

Пьют.

Ну, прямо камень с души! Ты справишься!

Л а д е в с к а я. Весь вопрос — как!

Л а х н е р. Я вот что тебе скажу. На моей памяти сменилось много воспитателей. О тех, кого интересовали только деньги, говорить не стоит. Были и талантливые, были и энергичные. В тебе соединилось и то и другое. Это меня с первого дня восхищало, но еще больше я завидовал тебе и чинил, где мог, помехи на твоем пути. Однако ты часто проходила, ничего не замечая, мимо того, на чем споткнулись бы старые, опытные волки.

Л а д е в с к а я. Да?

Л а х н е р. Да, так было.

Л а д е в с к а я. В таком случае теперь мы можем наконец начать работать. В шесть вечера ты вступаешь на дежурство.

Л и н а приносит платье.

Спасибо, Лина. Сколько времени еще в моем распоряжении?

Л и н а. Полчаса, а может, и того меньше.

Л а д е в с к а я. Тогда нужно поторапливаться. (Уходит переодеться.)

Л а х н е р. Чай, Лина, будешь теперь приносить мне в восьмой корпус.

Л и н а. Значит, остаетесь?

Л а х н е р. Да.

Л и н а. Все-таки вы и Хельга были бы славной парой.

Л а х н е р. Тебе что, больше судачить не о чем? Впрочем, одно время такая возможность не исключалась. Но луг отцвел. Ни одного цветка для меня не осталось. И вообще отвяжись от меня.

Л и н а. На каждый горшок найдется крышка. Сейчас вы на месяц поедете в Айзенах, а как вернетесь, хорошенько присмотритесь к Хельге. Славный она человек.

Входит Л а д е в с к а я в черном.

Чудесное платье. Все будут на вас оглядываться.

Входят Б о с с и М и х а э л ь. Оба в темных костюмах.

Б о с с. Мы явились, фрау Ладевская. Мастер Хирхе дожидается у входа в Дом общины.

Л а д е в с к а я. Вы понесете венок.

М и х а э л ь. Впереди всей колонии?

Л а д е в с к а я. Да.

Л и н а. Но почему звонит колокол? Похороны ведь не по церковному обряду?

Л а х н е р. Рихард не очень был убежден в том, что на небесах нет милого боженьки. Почему же тогда колоколу молчать?

М и х а э л ь. Вот уж мне такое не грозит.

Б о с с. Смотри на ленту не наступи.

Л а д е в с к а я. Пошли!

Ручей. Скалы. Л а д е в с к а я и н е с к о л ь к о ю н о ш е й из ее бывшей группы. Громко поют песню.

М и х а э л ь. Перестаньте! Фрау Ладевская не слышит леса.

Л е ш и й. А чего там слушать. У птиц сейчас линька. Они не поют.

П е т у х. Рядом шумит прохладный ручей, а мы потеем.

Л е ш и й. Искупаться! Вот было бы здорово!

Ш п и л ь к а. Хотя бы ноги намочить!

Л а д е в с к а я. Пожалуйста! Раздевайтесь и прыгайте в воду.

Б о с с. Но у нас нет с собой плавок.

Л а д е в с к а я. И что же?

Крики восторга.

М и х а э л ь. Приказываю: строжайше соблюдать тишину.

Ш п и л ь к а. Повесьте одежду на сучья, не то, чего доброго, коварная змея в штаны заползет.

П е т у х. Ох, и холодная же!

Ш п и л ь к а (прыгает в воду). Мэ-э! Мэ-э! Бум!

Л е ш и й. Посидишь в воде подольше, и она как будто теплей становится.

М и х а э л ь. Построим запруду, тогда здесь будет глубже.

П е т у х. Не расшвыривай так камни, Шпилька, ты нас с ног до головы обрызгал. Геслинг ты!

Ш п и л ь к а. Лягушку нашел, сейчас утоплю ее.

Л е ш и й. Осел! Лягушка ведь дышит и под водой.

М и х а э л ь. Тащите большие камни, здесь нужны только большие: вода скорее поднимется. До колен уже доходит. Еще немного, и можно плавать.

Л а д е в с к а я. А ты что ж?

Б о с с. Не могу же я купаться босиком — до самой шеи. Вы смотрите на меня, как моя мама. Мне всегда казалась, что я тот вирус, которого они ищут у нее в институте. Ездила в Италию его искать, до самой Америки даже доехала. Я как-то спросил у нее: «Где же твой вирус, мама?» А она так на меня посмотрела, как будто я виноват, что эта тварь существует. Потом очень тихо заперла дверь и сказала отцу, чтобы ее никто не беспокоил. Но платка из ее сумочки я не брал, тут она ошиблась, бедняжка! Понятно, она занята наукой, где уж ей интересоваться мной и Биной.

Л а д е в с к а я. Все-таки почему ты не купаешься?

Б о с с. Стесняюсь, фрау Ладевская.

Л а д е в с к а я. Только сестры Михаэля ты не постеснялся, не постеснялся такой молоденькой девушки.

Б о с с. А что я мог поделать?

Л а д е в с к а я. Послушай, Александр, мне кажется, что у тебя в голове копошатся не совсем чистые мысли, вот ты и стесняешься.

Б о с с. Вы угадали!

Л а д е в с к а я. Можешь спокойно раздеться.

Б о с с. Правда?

Л а д е в с к а я. Да!

Босс бежит к остальным.

М и х а э л ь. Ох, Босс, какие же у тебя жидкие икры!

Б о с с. Зато кости, мой милый… За ними можешь спрятаться.

М и х а э л ь. Дальше строй ты. Ноги у меня — как две ледышки.

Б о с с. Вот отсюда по прямой?

М и х а э л ь. Да, а там громозди кверху.

Б о с с. Будет сделано, Миша!

Ш п и л ь к а. Я помогу, Босс!

Б о с с. Нет, ты давай сюда камни, но не такую мелочь, целые скалы тащи.

Михаэль неслышно приближается к Ладевской.

М и х а э л ь. Воин из племени голых индейцев подкрадывается к белой женщине.

Молчание.

Взгляните-ка, фрау Ладевская, от меня прямо пар идет!

Молчание.

Видно, интересная книга у вас — зачитанный кирпич.

Л а д е в с к а я. Полежи на солнце. Ты дрожишь весь.

М и х а э л ь. Я не дрожу. Вам кажется. Горю весь.

Л а д е в с к а я. Мне хочется хотя бы несколько минут посидеть в тишине.

М и х а э л ь. Ни слова больше не произнесу. (Пауза.) Жар у маленькой держится?

Л а д е в с к а я. Температура еще чуть повышенная.

М и х а э л ь. Вы не волнуйтесь. Это скоро пройдет. У детей она как-то удивительно быстро повышается и так же быстро проходит. (Пауза.) Вы только повернули голову, и волосы ваши вспыхнули на солнце, как пламя. (Пауза.) Иногда я мечтаю о вас. В Айзенахе, когда мы собирали автомашины, мы часто вспоминали вас. Стыдиться за нас вам не приходится. Господин Лахнер был очень доволен нами. Директор завода не хотел даже нас отпускать. Он сказал, что мы золото. (Пауза.) Прочтите какую-нибудь одну фразу, пожалуйста!

Л а д е в с к а я (листает книгу с конца, дойдя до первой страницы, читает). «Земля плывет во вселенной. Человек посылает туда стальных голубей и с нетерпением ждет их возвращения. Он ждет пальмовой ветки от братьев с других звезд!»

М и х а э л ь. Еще!

Л а д е в с к а я (закрывая книгу). Мы отпускаем тебя в этом месяце.

Молчание.

За полгода до срока.

Молчание.

Ты что, не рад?

М и х а э л ь. Еще бы несколько месяцев, чтобы закончить обучение. Прошу вас, фрау Ладевская!

Л а д е в с к а я. Не понимаю. Разве дома ты этого не можешь сделать?

М и х а э л ь. Конечно могу, но не хочу уезжать отсюда.

Л а д е в с к а я. Ах ты, дурень!

М и х а э л ь. И это все?

Л а д е в с к а я. Да!

Б о с с (кричит). Смотрите! Форели. Я поймал настоящую форель!

М и х а э л ь. Давай ее сюда, Босс! Крепче держи этого живчика, не то вырвется и уплывет. Придется тебе тогда начать охоту снова!

Ночь, лес, скалы. Л а д е в с к а я сидит на любимой скамье Либера. Подходит М и х а э л ь.

Л а д е в с к а я. Михаэль?

М и х а э л ь. Как вы узнали меня?

Л а д е в с к а я. Здесь, среди ночи? Ты только с завтрашнего дня свободен.

М и х а э л ь. Сейчас я вернусь. Мне захотелось на прощанье побывать на том месте, где Рихард Либер остановил меня.

Л а д е в с к а я. Ты выпрыгнул из окна?

М и х а э л ь. Нет. Все нормально. Получил разрешение и вышел через дверь.

Л а д е в с к а я. Тогда садись.

М и х а э л ь. Благодарю.

Л а д е в с к а я. Я здесь частенько сижу. Это уже как бы мое место.

М и х а э л ь. Я знаю.

Л а д е в с к а я. Да?

М и х а э л ь. Внизу деревня. Повсюду огни.

Л а д е в с к а я. Лина высунулась из окна.

М и х а э л ь. Долгие, долгие месяцы я ходил через эту деревню. По этому склону шел в горы. Теперь я смотрю на все это без ненависти. Взгляните, какие черные сосны. Когда я гляжу на них, я думаю о людях. Кое-кто мне не нравится. (Пауза.) Вы рассердитесь, если я скажу, что мне хочется умереть?

Л а д е в с к а я. Нет. Каждый через это проходит. Удивительно лишь, что потом человек еще долго обеими ногами крепко стоит на земле.

М и х а э л ь. Вы всех людей любите?

Л а д е в с к а я. Нет.

М и х а э л ь. Здесь он сидел, на этой скамье. А теперь он мертв. Его просто нет больше. А как он не поддавался болезни! (Пауза.) Что такое любовь?

Л а д е в с к а я. Что значит любить, что любовь делает с человеком и сколько счастья она может принести, — все это я испытала. Да, любовь это не благоухание цветка, любовь живет в человеке. Но что нужно, чтобы ее заметить, что нужно, чтобы она выросла в могучую силу, — этого я сказать не могу.

М и х а э л ь. Ну, я пойду. Спасибо вам за все. Я просто не мог уйти, не поблагодарив вас, как свинья от корыта. (Пауза.) Мне хотелось еще спросить вас…

Л а д е в с к а я. Спрашивай же!

М и х а э л ь. Вам нельзя меня полюбить?

Л а д е в с к а я. Стисни зубы. Приходи ко мне всегда, когда будет больно и рядом не будет друга. Существуют телефон, железная дорога, самолеты. Приходи в любое время. Но любить тебя я не хочу. Тебе это не принесет счастья, и мне тоже.

М и х а э л ь. Не понимаю, почему?

Л а д е в с к а я. Когда-нибудь поймешь.

М и х а э л ь. А что самое важное?

Л а д е в с к а я. Человек не должен умереть раньше, чем в свой час.

М и х а э л ь. Отец вашей дочурки умер безвременно?

Л а д е в с к а я. Ты требуешь слишком многого.

М и х а э л ь. Простите и прощайте! Спокойной ночи!

Л а д е в с к а я. Не забывай нашей деревни. Нашей славной деревни.

М и х а э л ь. Могу ли я забыть? (Уходит.)

Л а д е в с к а я (поеживаясь).

У ручья Б о с с, П е т у х, Л е ш и й и Ш п и л ь к а. Леший затягивается окурком сигареты.

Л е ш и й. Неужели они такую уйму денег дадут ему прямо в руки?

П е т у х. Он отсюда на такси умчится. Только облако пыли останется, да и оно быстро рассеется.

Ш п и л ь к а. Когда меня выпустят, я вам сразу же отдам все сигареты. Так долго вам ждать не придется. Этого ни один человек не выдержит.

Л е ш и й. Теперь, наверно, шеф пожимает ему руку, обнимает его за плечи, и Миша не знает, как себя вести.

Ш п и л ь к а. Миша нас уже забыл.

Б о с с. Он сказал: каждому по двадцать монет и ящик пива! Обещай это ты, я не ждал бы ни минуты!

Ш п и л ь к а. Если бы не целых три дня еще до получки, плевал бы я на обещание Миши. Я тоже с курением кончаю. Миша ведь не курит.

Б о с с. Ты ничего не замечаешь?

Ш п и л ь к а. А что?

Б о с с. Что ты надоел нам?

Ш п и л ь к а. Могу и уйти!

Б о с с. Ну и проваливай!

Ш п и л ь к а. Вот как раз теперь-то я и останусь! Думаете, вы разделите между собой мою часть?

Б о с с. Оставайся уж, но только заткнись!

Ш п и л ь к а. Я же ничего такого не сказал.

Б о с с. Заткнись, говорю!

П е т у х. Не распаляйся, Босс, не стоит.

Б о с с. Ты прав, Петух.

Ш п и л ь к а. И чего вы злитесь, не понимаю? Я же только сказал…

Б о с с. Я убью его! Подойди ближе!

П е т у х. У меня для вас сенсация!

Б о с с. Ну-ка.

П е т у х. Даете по две сигареты каждый?

Л е ш и й. Если это не утка!

П е т у х. Я же сказал, сенсация. Сигареты получу?

Б о с с. Ручаюсь!

П е т у х. Из нашего дома всех выселяют.

Л е ш и й. Без тебя знаем.

П е т у х. Сюда прибывают девушки.

Б о с с. И это знаем.

П е т у х. Пятеро уже здесь.

Л е ш и й. Ха.

П е т у х. К концу недели их будет пятнадцать.

Б о с с. Что им здесь нужно?

П е т у х. Поднять уровень!

Ш п и л ь к а. Что я говорил — у нас ведь нет никакого уровня.

Б о с с. С огнем играешь, Шпилька!

Ш п и л ь к а. А что я такого сказал!

Л е ш и й. Устроим вечер. Торжественно встретим их.

П е т у х. Есть там одна, ну доложу я вам… Я натяну новые струны на гитару. Ну что, Босс, устроим встречу?

Б о с с. При одном условии.

Л е ш и й. Ну-ка!

Б о с с. Мы держимся как ни в чем не бывало. Совершенно независимо.

Ш п и л ь к а. Как выйду на волю, делаю ставку только на фифочек.

Входит М и х а э л ь.

Б о с с. Видел их?

М и х а э л ь. Кого?

П е т у х. Сам понимаешь.

М и х а э л ь. Видел!

Л е ш и й. Ну и как?

М и х а э л ь. Сидели как куры на насесте перед фрау Ладевской. Ревмя ревут, сопли утирают.

П е т у х. И блондинка тоже?

М и х а э л ь. Она первая. Так. Ну, я еду. Держите сигареты. (Раздает всем сигареты.) Мелочи у меня нет. Вот вам двадцать марок на пиво.

Б о с с. Я провожу тебя немного.

М и х а э л ь. До свиданья, Шпилька!

Ш п и л ь к а. Как выйду на волю, обязательно навещу тебя!

М и х а э л ь. Не возражаю. Но сперва вымойся. Леший, книгу о птицах пришлю. До свиданья!

Л е ш и й. Эти птицы стоят не меньше тридцати марок. Для начала с меня хватит пернатых Европы.

М и х а э л ь. Цена дело десятое. Прощай, Петух, не задерживайся.

П е т у х. Потороплюсь. Передай привет.

М и х а э л ь. Я сразу же напишу тебе, Петух.

П е т у х. Смотри не давай столкнуть себя с прямой дорожки. Держись крепко.

М и х а э л ь. Уж это обещаю.

П е т у х. Если дома тебе будет муторно, поселись у моей мамы. Вот ключи. Кланяйся ей от меня.

М и х а э л ь. Спасибо.

Ш п и л ь к а. Он сейчас заревет!

Б о с с. Оторвитесь наконец друг от друга. Чемодан потащу я.

Б о с с и М и х а э л ь уходят.

Ш п и л ь к а. Она носит челку?

Л е ш и й. Шпилька!

Ш п и л ь к а. Да?

Молчание.

Хотя он часто и молол вздор, но это был друг.

Л е ш и й. Твой друг?

Ш п и л ь к а. Факт. Думаешь, вру?

Л е ш и й. Докажи!

Ш п и л ь к а. Глазам своим не верю. Две настоящие девчонки.

П е т у х. Ну-ка спрячемся!

Л е ш и й. Давай!

Входят М а р и н а и К р и с.

К р и с. Чего нюни распустила? Какой смысл? Раз уж мы здесь очутились, посмотрим на мир отсюда. Вытри тушь под глазами!

М а р и н а. О, эти мастерские, эти островерхие крыши! И эта дура там, у шефа. Как она смотрит на тебя! И все время это ее «мне почему-то жаль»! Собака! В Гера ничего такого не было!

К р и с. Тогда давай сбежим! Повернем оглобли в другую сторону.

М а р и н а. Надо, видите ли, осмотреть металлургический завод! Эту громыхалку! Надо, видите ли, сказать мастеру Хирхе «добрый день». Надо, видите ли, надеть косыночку и синюю застиранную хламиду, такую широченную, что я могу три раза в нее завернуться. Собака!

К р и с. Сотри тушь как следует. Запачкаешь ведь все! Ты всегда так легко нюни распускаешь? Ах ты, попрыгунчик! Все было бы не так мерзко, появись здесь хотя бы один мужчина! Чего стоит твой Гера по сравнению с мужчиной!

М а р и н а. Глаза б мои не видели их больше.

К р и с. У тебя, видно, еще никого не было?

М а р и н а. Не могу я оставаться здесь. Я не выдержу. Домой хочу. Уедем отсюда, скорее!

К р и с. А деньги у тебя есть?

М а р и н а. Есть!

К р и с. Сколько?

М а р и н а. Пятьдесят! Едем!

К р и с. Ох, каблук сломался. Ни шагу больше не ступить. Надоело все, но здесь не мы командуем. Садись сюда. Поплачем вместе, пожалуемся всему свету на наши страданья. Это рок. Хабихтсхаин — наша судьба.

Из-за угла нерешительно выходят п а р н и.

Что они, идиоты, что ли? Гляди, как вытаращились на нас.

М а р и н а. Вот того длинного, похожего на петуха, я бы с удовольствием поцеловала. (Вынимает из сумочки зеркальце, расческу и начинает приводить себя в порядок.)

Л е ш и й. Причесывается.

П е т у х. Чудеса! Причесывается! Атакуем. Им самим уже невтерпеж. Пари? Они только этого и ждут.

Л е ш и й. Не могу. У меня ногти грязные.

П е т у х. Руки в карманы, Леший.

Л е ш и й. У меня спереди все пуговицы отлетели.

П е т у х. Шпилька?

Ш п и л ь к а. У самого что, духу не хватает?

П е т у х. Ничего не поделаешь. Придется в одиночку выйти на огневые позиции. Так иди же сюда, милая моя гитара. Я спрячусь за тобой. Когда пою, я не слышу, как мой насос бухает! (Перебирает струны гитары и поет.)

М а р и н а. Неужели не видно, что я уже не маленькая девочка?

П е т у х.

М а р и н а. Если бы я знала, неужели я слушала бы твои песенки?

П е т у х.

К р и с. Сам жердь, а еще нос задирает выше головы.

М а р и н а. Не могу я здесь, я не выдержу.

П е т у х.

М а р и н а.

П е т у х.

М а р и н а.

П е т у х.

Целуются.

М а р и н а. Для тебя, видно, это не впервой!

П е т у х. Пройдемся немного?

М а р и н а. Только если подруга пойдет с нами. Знакомьтесь: Крис!

П е т у х. Мы как будто знакомы?

К р и с. Конечно!

Входит Б о с с.

П е т у х. Это Босс!

К р и с. Он здесь важная персона?

П е т у х. Его жену зовут Сабина.

К р и с. Интересно!

Б о с с. Петух, мы готовим прием!

М а р и н а. Привет!

П е т у х. До скорого!

Д е в у ш к и, Ш п и л ь к а и Л е ш и й уходят.

Б о с с. Клюнула?

П е т у х. Рыба она, что ли?

Б о с с. Так это и бывает, Петух. Ты увидел ее. Ты ей понравился. И тут словно сила какая-то подхватывает обоих. Разбушевавшийся ручей, когда половодье, ничто по сравнению с этой силой.

П е т у х. Посмотри, какое красное солнце за соснами. Все пылает.

Б о с с. Я же тебе говорю. Это как пламя!

В парикмахерской. В кресле у м а с т е р а сидит к л и е н т.

П а р и к м а х е р. Недавно у наших учеников был экзамен. Только шесть человек не прошли.

К л и е н т. Поздравляю.

П а р и к м а х е р. Хорошими мастерами станут наши ученики. Отлично работают. Чего только им не вбивают в головы! Но от них в самом деле чересчур много требуют. Откровенно говоря, зачем, в конце концов, парикмахеру, артисту своего дела, знать, сколько революций сделали французы? Важно знать, какие прически тогда носили. О самом важном забывают! Говорю то, что есть. Балласт! Кремом позволите?

К л и е н т. Прошу.

Входит М и х а э л ь.

П а р и к м а х е р. Что вам угодно?

М и х а э л ь. Постричься!

П а р и к м а х е р. Такие волосы я не стригу.

Пауза.

Вы что, родного языка не понимаете? Такие волосы я не стригу.

М и х а э л ь. Это что — бесповоротно?

П а р и к м а х е р. Само собой разумеется!

М и х а э л ь. Почему же?

П а р и к м а х е р. Мы живем не в средние века, чтобы делать прически из таких волос.

М и х а э л ь. Признаю, они на один сантиметр длиннее, чем следовало бы.

П а р и к м а х е р. На десять сантиметров.

М и х а э л ь. Зато ухоженные. Потрогайте!

П а р и к м а х е р. К таким волосам я не прикасаюсь. Покиньте мой салон! Безобразие, появляетесь на людях в таком виде!

К л и е н т. Я этого тоже не понимаю!

П а р и к м а х е р. Вот видите, молодой человек, никто такого не одобряет. Пожалуйста, господин доктор!

К л и е н т. Спасибо, но пока еще не доктор, а только ассистент.

П а р и к м а х е р. Ну, это почти одно и то же. Ведь сразу видно, кто человек серьезный, а кто просто небо коптит.

М и х а э л ь. Это общественное заведение, и я имею право когда хочу зайти сюда. На то я и добывал деньги нелегким трудом. Остригите мне эту шерсть, иначе приведу сюда представителя власти.

П а р и к м а х е р. Вы только послушайте, что этот невежа себе позволяет. И это в моем салоне! Ведите же своего представителя власти, сделайте одолжение! Верно, господин доктор?

К л и е н т. А вы знаете, у него почти такие же волосы, как у нашего поэта Шиллера. Вам должно доставить удовольствие, мастер, сделать из этих волос произведение искусства. Не хватает только мастерского штришка.

П а р и к м а х е р. Благодарю покорно, я таких вещей не признаю.

М и х а э л ь. Ваше дело. Но голова-то моя.

К л и е н т. Клиент всегда прав!

П а р и к м а х е р. Бывают исключения, уважаемый!

М и х а э л ь. Ну, что это, в самом деле? Долго я буду тут стоять? У меня уже ноги в живот вросли. За это время я успел бы поставить на колеса машину вашего соседа. Он хотел с утра пораньше отправиться в Бескиды.

П а р и к м а х е р. Не морочьте мне голову этими Бескидами. Я же вам сказал: такие волосы я не стригу. (Клиенту.) С вас четыре восемьдесят!

М и х а э л ь (садясь в свободное кресло перед зеркалом). Если уж я сел, так сижу!

П а р и к м а х е р. Вы ведь уже сидели?

М и х а э л ь. Вот тут вы ошиблись.

П а р и к м а х е р. Вы были в исправительном лагере. И вас выпустили в таком виде?

М и х а э л ь. Исправительных лагерей, какие были у вашего Адольфа Гитлера, у нас нет. В нашей колонии настоящие люди. Я посоветовал бы вам побывать там.

П а р и к м а х е р. Вы там сидели за нарушение общественного порядка и за хранение оружия.

М и х а э л ь. Это дело прошлое. Я же вам говорю, что был в исправительно-трудовой колонии и там учился и получил настоящую профессию. Стал автомехаником. И теперь зарабатываю восемьсот монет, да, кроме того, еще кое-что после работы. Это даром не дается. Потом зарабатывается. Спрячьте ваш салон в полиэтиленовый мешок. И сохраните его на будущее как пугало для рецидивистов. Но никому не говорите, чти вы мастер, к вам я не пошел бы учеником.

К л и е н т. Да постригите его, мастер. Не видите разве, установка у него правильная, несмотря на все его шатания?

П а р и к м а х е р. Пошел вон! Вон, студентишка несчастный! И деньги оставьте при себе. Со студентов я не беру.

К л и е н т бросает деньги в кассу и уходит.

А вы останьтесь! Садитесь сюда, пожалуйста! Ну идите же сюда! Стало быть, вы можете вдоль и поперек выстукать и выслушать машиночку «волгу»?

М и х а э л ь. Вполне! Что вы хотите этим сказать?

П а р и к м а х е р. Так какую же прическу? Половину волос оставить?

М и х а э л ь. Наголо, к чертям все!

П а р и к м а х е р. Как вы сказали?

М и х а э л ь. Я сказал, наголо.

П а р и к м а х е р. Но, пожалуйста! Я уважаю моих клиентов. Не думайте, что я не понимаю молодежь. Я председатель ремесленной палаты. Недавно наши ученики держали экзамен. Только шесть человек провалилось.

М и х а э л ь. Ого! Целых шесть. На чем же они срезались?

П а р и к м а х е р. Что вы, что вы, молодой человек! Экзамен для этих шестерых мы, разумеется, повторим. Добром все можно уладить. Мне все-таки жаль стричь такие прекрасные волосы. В самом деле, жаль!

М и х а э л ь. Не жалейте, мастер. Бывают времена, когда красивые волосы вещь важная для человека. Но для меня важнее всего стать асом по танковым моторам.

П а р и к м а х е р. Вам, значит, скоро в солдаты?

М и х а э л ь. Да, представьте себе! Меня призвали! И понимаете, мне вдруг до смерти захотелось быть офицером. Ну, а теперь стригите меня наконец. Я действительно тороплюсь. Мама собирает меня в дорогу так, будто я отправляюсь в кругосветное путешествие, хотя я еду только в Гроссенхаин. Стригите, стригите, не стесняйтесь, мастер. Такова уж молодежь, переменчива, всегда в поисках!

З а н а в е с.

Перевод И. Горкиной.