Драматургия Югославии

Перевод с македонского Т. ПОПОВОЙ

Яне-баламут.

Змей.

Янкула,

Секула,

Петкула — сыновья Царицы.

Тасе-музыкант,

Дафина,

Божин-пекарь,

Магда,

Найде-лекарь,

Васка,

Димче-кузнец,

Костадинка,

Ицо-швец,

Цена — люди из народа.

Тоде-мудрец (Марко Цепенков).

ПРОЛОГ

Входит М а р к о Ц е п е н к о в.

М а р к о Ц е п е н к о в (зрителям). Добрый вечер. Как хорошо, что вы здесь собрались, — люди для того и созданы, чтобы дружить меж собой, пока живы. А вообще-то дни летят и кажутся нам все короче и короче. Сколько уж позади нас дней накопилось! Летят они, как на крыльях, и день ко дню нижется, и вырастают годы, и близок нам конец, а им конца нет. И поэтому — добро пожаловать! Меня зовут Марко Цепенков. Помню, отец рассказывал, откуда пошло наше прозвище — Цепенковы. Как-то утром, в воскресенье было дело, вышел наш дед, еще тогда мальчонка, на площадь, что посреди села, с ребятишками поиграть. На нем были белые штаны, да штанины-то порваны сверху донизу. По-нашему, значит, поцепаны. Ну, ребята как заметили, так сразу и давай кричать: «Цепенко, Цепенко!» С той поры за ним это прозвище осталось — Цепенко. Дед мой был известный певун, голос у него был знатный. Он мог три дня и три ночи кряду петь — за столом, среди сватов да гостей. И все самые красивые песни. В школу мне ходить немного довелось. Учиться очень хотелось, но где там нашему брату бедняку. Разве до учения, когда ни гроша нет, даже букварь купить не на что. Итак, хочешь не хочешь, дорога одна — в люди, надо зарабатывать на кусок хлеба. Отец мне тогда так говорил: «Эх, сынок, хватит с тебя и того, что выучил, не в попы поди-ка собрался. За глаза тебе хватит того, что знаешь».

Как раз в то время учителем у нас был Димитр Миладинов{53}, и записывал он песни нашего края. Услышал Миладинов, что мой отец знает много песен, стал частенько к нам заглядывать и всегда выспрашивал у отца то одну, то другую песню. Однажды отец спросил его, зачем он собирает песни и разные народные сказания. Миладинов вроде бы даже струхнул, огляделся по сторонам и говорит: «Слушай, кир Коста, ты спрашиваешь, зачем я народные песни собираю. Заклинаю тебя и небом и землей, молчи об этом и никому не рассказывай, иначе погубишь меня. Эти песни и все остальное я собираю потому, что хочу их напечатать, чтобы люди их пели и знали и в будущие времена, когда не останется ни песен наших, ни бывальщин, ибо проклятые враги все наше народное истребят и неоткуда нам будет ждать помощи».

Мне это тогда здорово врезалось в память, с тех пор я и полюбил народные сказания. И никто уже не мог эту мою любовь уничтожить. Захватила меня одна цель, и даже смерть не заставит меня от нее отказаться, с ней пойду я на небо или в какое другое место, туда, где суждено кончать мне и моему народу.

Но хватит об этом! Сегодня большой праздник, который каждый год мы встречаем песнями, плясками и всякими веселыми представлениями. Решено, что в этом году будет показано представление о Яне-баламуте. А так как оно должно состояться сегодня вечером, здесь собрались простые люди, которые его подготовили и сейчас перед вами разыграют. Итак, начинаем!

Входит н а р о д.

В с е (вместе, зрителям). Добрый вечер!

Т а с е. Я — Тасе, музыкант.

Д а ф и н а. А я его жена, Дафина.

Т а с е. У нас говорится: кто платит, того и музыка. Сегодня будет несколько иначе, потому что заплатили вы, а музыка будет моя. Еще говорится: «И сыграл вам я, и спел вам я, и стали вы мои друзья…» Станете ли моими друзьями или нет — увидим в конце.

Д а ф и н а. Мой муж Тасе так хорошо играет, что лучше и не придумаешь. И мертвые встают из земли, как только заслышат его музыку.

Б о ж и н. Я — Божин, пекарь, а это моя жена Магда. Мое дело позаботиться, чтоб было что поесть да попить, потому что это сущая правда — от человека на этом свете остается только то, что он съел да выпил. Хорошая жратва еще никому не повредила, а все другое повредить может. Поэтому давайте жить, чтобы есть, а не есть, чтобы жить.

М а г д а. Всю жизнь человек вертится, как белка в колесе, по одному и тому же кругу; только и слышишь, как один другого спрашивает: «Мы пообедали, а что на ужин?..» «Поужинали, а что у нас будет завтра на обед?» Если вы голодны, ужин вам придется по вкусу, а если сыты, незачем было и приходить сюда…

Н а й д е. Я — Найде, лекарь, слежу, чтобы люди были здоровы, и избавляю их от разной хвори. Вот смотрю на вас — может, особого достатка у вас и нет, но зато все здоровы. И это хорошо! Есть здоровье — всего вдоволь, а здоровья нет — постыл белый свет.

В а с к а. Меня зовут Ваской, я жена Найде, лекаря, и скажу вам то же, что и мой хозяин: и правда все вы красивые да пригожие! Многие позавидовали бы вашему здоровью и красоте, хоть пусто у вас и в кошеле и в животе.

Д и м ч е. Я — кузнец. По имени Димче. Не будь меня с моим ремеслом, не родились бы и многие народные мудрые присловья. Нельзя было бы сказать: «Что вертишься, будто на гвоздях сидишь?», потому что, не будь меня, не было бы и гвоздей. Зад есть у каждого, а без гвоздя — ну на чем станешь вертеться?

К о с т а д и н к а. Я — Костадинка, венчанная Димчева жена, и могу подтвердить, что муж мой — великий мастер. Из железа да из жести он сумеет смастерить любую вещицу. Говорят: «Иголкой колодец не выкопаешь», но иглами, что мой муж делает, можно и колодец выкопать. Не хочу зря хвалиться, но уж что есть, того не отберешь.

И ц о. Я швец-портняга, по имени Ицо. Вижу, что вы не бог весть как принарядились, будто нынче и не праздник… Так его перетак!.. Если одежонка на вас потрепана да подштопана — никто вашему богатству не поверит. Одежда делает человека, и по одежке протягивают ножки. Но не в том дело. Если человек оскудел на одежонку — дай ему ее, и все в порядке, а если скудновато у него с разумом — тут уж ничем не поможешь.

Ц е н а. Я — Цена, и очень мне не хотелось попасть в эту комедию, на что делать, нашлись умники — пихнули и меня в нее, дай бог, чтоб они не подохли, чтоб счастливы были, пока другим досаждают. Дай бог, чтобы чума их не поморила. Дай бог, чтобы до счастливой старости дожили и серебряными ложками похлебку хлебали.

Т о д е. А меня зовут Тоде, Тоде-мудрец, да… говорят, будто и впрямь мудрый, а я поди-ка просто постарше всех. В нашем представлении, которое вы сейчас увидите, будут еще и Царица, и Яне, и Змей, и трое царицыных сыновей. Всех увидите, когда дойдет их черед. В нашей сказке говорится об одном народе, и о злой царице, и о том, что народ должен от нее избавиться, только он это не сразу поймет. Это страшный и поучительный рассказ.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Н а р о д и Ц а р и ц а. Царица пробуждается ото сна.

Ц а р и ц а. Лентяи проклятые! Эти бездельники сживут меня со света!.. Вставайте! Ну поднимайтесь же! Скоты несчастные! Чудовища вы, а не люди!.. До того обленились, что вши вас живьем сожрут! Высморкаться вам и то лень, текут вам сопли прямо в рот. С места вам тошно сдвинуться. Позор! Позор! Сброд окаянный! Стыд и позор!

Н а р о д. Доброе утро, Царица! Доброе утро!

Ц а р и ц а. Будет вам доброе утро, погодите, доберусь я до вас! На колы вас насажу, зарубите это себе на носу. Где завтрак, где моя одежда? Корона где, где музыка?..

Н а р о д (суетится). Одну минуточку, Царица, сейчас все будет готово.

Ц а р и ц а. Вруны рогатые, обманщики хвостатые! Исчезни я отсюда лет на сто, ни разу обо мне и не вспомнили бы. Ненавидите меня пуще смерти. Готовы утопить меня в капле воды, до того осатанели! А ну, Ицо, давай, что там у тебя, с ума сойти можно, пока ты меня оденешь.

И ц о (подносит короб с платьями). Платья готовы, Царица. Три ночи глаз не сомкнул, но стоило и потрудиться. Такие тебе платья сшил — глаз не оторвешь. Из заморского полотна, из шотландского сукна, из кашемира и батиста. И сработано все чисто! И ленточки, и кружева, и золотая бахрома. Из самого первейшего матерьяльца шил, да и украшения хороши. Вот тебе и новые шальвары и разные прочие женские вещи — отличные товары: и кофты парчовые и юбки чесучовые. Шнурки добывал в самом Калофере, а нитки и шелк все из Трабозана. (Примеряет ей одежду.) Отлично, Царица, отлично… (Снимает с нее мерку.) Сегодня вечером примусь за новые наряды, Царица. Все тебе, одно за другим, сошью на славу. И спинку тут подгоню, и полы подошью, и рукава втачаю, и все как надо потом сметаю. И прострочу полочки, и будет все с иголочки. А уж как разглажу! Одна ты, Царица, можешь так красиво одеваться. А вокруг люди, что ни день, все больше беднеют, порядочной одежонки не могут справить. А если, случится, кто и закажет — выкупить не может. Я уж перестал им верить и в кредит ничего не даю. Костюмы начали носить из грубой парусины, а в последнее время — стыд сказать — перешли даже на холстину да еще на вигонь, а это, как бы тебе объяснить, и не шерсть и не хлопок. Ну а ты, Царица, совсем другое дело, ты красивей всех красавиц!

Ц а р и ц а. Это ты своей жене рассказывай, красивая она или нет. А я о себе сама все знаю. Для другой какой-нибудь цацы эти побасенки прибереги! Кто тебя за язык-то тянет, брехун? Врешь и глазом не моргнешь!.. А ты, Божин, что бельма-то выпучил? Ты мне намерен завтрак подавать или хочешь меня голодом уморить, чтоб ты сдох и околел и никогда бы на глаза мне не появлялся.

Б о ж и н (вносит еду). Изволь, Царица, все готово. Отведай, Царица, тут всего вдоволь. Зеленого лучка. И лютого чеснока. И свежего репчатого луку. И нежного салату. И зеленого шпинату. Сочного порея и куриного филея. И сытной картошки. Красного перцу и редьки от всего сердца. Душистой петрушки и сухого горошка. Злого перца, и свежих помидоров, и синих баклажанов с укропом. Есть и квашеная капуста и зеленые стручки. И голубцы и каша. И плов и простокваша. И печенка с лучком, и оладьи с медком, и сочни с брынзой. И жареная рыба. Угри с луком и дунайский сом. Охридские форели. И раки речные и устрицы морские. А сколько хлеба, Царица! Самого мягкого да душистого хлеба. Белого как снег. Из отборного зерна. Из вардарской мучицы, из озимой и яровой пшеницы. А какого только нет винограда! Тут и байдера, и кишмиш, и черный, и белый, и красный виноград, и дамские пальчики, и каберне, и мускатная тамянка, что пахнет ладаном, и станешина с крупными черными косточками.

Ц а р и ц а. Ты дашь мне спокойно поесть или будешь так целый день бубнить у меня над головой?! Ну и дурной же народ! У меня в заду больше ума, чем у вас в головах у всех вместе.

Б о ж и н. На здоровье, Царица. Расти большая, и чтоб поскорее на свет родились царевичи.

Царица ест.

Т о д е. Царица, женщина в твоем положении должна быть осторожной, потому что ее подстерегают многие опасности — и когда она ест, и когда на людей глядит, и когда тела своего рукой касается; когда замахнется на кошку или собаку, да и во многих других случаях. Например, когда ест сливы, черешню, яблоки, каштаны или еще что-то похожее… Пока она на сносях — нельзя ей во время еды к самой себе прикасаться, иначе на том самом месте, которое она задела, — только не у нее, а у ребенка — отпечатается или яблоко, или каштан — все, что она в это время ела. И будет у ребенка, когда он родится, пятно на теле.

Ц а р и ц а. А у тебя, Тоде, хоть ты и мудрец, не все дома. Винтика у тебя в башке не хватает. Похоже, голова твоя росла на бахче рядом с тыквой. Если ты слывешь мудрецом, ну и мудри среди этих простофилей, а мне мозги вправлять нечего, слышишь!

Царица сыта. Она в благодушном настроении.

Незаметно входит Я н е.

Н а р о д (поет).

Ц а р и ц а. Эй, ты, Димче! Кузнец, а ты мне что нынче приготовил? Дай сюда, погляжу.

Д и м ч е. Новые колечки, Царица, пряжки, перстни, серьги, застежки, браслеты из чистого серебра, цепочки для часов, филигранные украшения для ятаганов, кольчатые — для ружей, разные табакерки. Много пришлось попотеть, пока все это наделал. Но только бы ты была жива и здорова! Сделал я еще много и других вещиц: джезвочки для кофе и для него же коробочки, кружки и кружечки, кувшины и кувшинчики, подсвечники и лампочки, даже такие, что горят на олифе. Херувимчиков наделал для деревенских церквей, кресты, паникадила разноцветные и много другого. Только бы бог был к нам милостив и появились бы царевичи. Я и им сделаю крестики, что, бишь, еще, и короны и множество разных вещичек, которые могут им пригодиться.

Ц а р и ц а. А я вот сейчас как двину тебе по лбу — звезды из глаз посыплются. Обезьяна тупая! Медные кувшины да кувшинчики, кружки да кружечки! А где золото, золото где? Я царица или кто я, по-твоему? Все вы зазря топчете эту землицу. Бездельники вы здесь все, бездельники и дураки! И тыквы у вас на плечах совсем пустые.

Н а й д е. Не надо так, Царица! Не бери греха на душу!

Ц а р и ц а. Заткнись, ты, балда! У тебя в голове мушиный рой. Подойди сюда! Ну как?

Н а й д е (смотрит ее живот). Все идет хорошо, Царица, не беспокойся.

Ц а р и ц а. Только ослы не беспокоятся, скотина ты тюкнутая! Все будет как надо?

Н а й д е. Все будет хорошо, Царица!

Ц а р и ц а. Ты одно и то же твердишь, лекарь, а вот уже пошел девятый год, а дело ни с места.

Н а й д е. Скоро разрешишься. Слышно уж в утробе. Ножками шевелят.

Ц а р и ц а. Шевелили и в прошлом году.

Н а й д е. Шевелили, это правда.

Ц а р и ц а. И в позапрошлом шевелили.

Н а й д е. Шевелили, но не так. В этом году совсем хорошо шевелят.

Ц а р и ц а. Давно бы уж пора.

Н а й д е. Не обычные это, так скажем, дети, Царица, чтобы появиться им на свет через девять месяцев. Эти родятся со звездой на лбу. Станут они нашими царевичами.

Ц а р и ц а. Будь по-твоему, пусть только родятся.

Н а й д е. Эх, Царица, если б я их носил, давно бы уж они божий свет увидали. Надо бы их подогнать, если сами не хотят!

Ц а р и ц а. Может, и так, да кто знает, сумеешь ли ты их вытащить.

Н а й д е. Извини, Царица, и подвинься. Это я-то, да не сумею вытащить дитенка?! А кто молодухе Лякайде вырезал шишку на шее? А кто сыну Црвенковых залечил язвы на ногах? Кто у маленького турчонка Юсе заговорил золотуху на шее, кто Ангелке из Белой Церкви снял бородавку с губы, так что стал я ему как брат родной. Вылечил я и раненого Божина Скоича из села Лажани и мельника Насима из Крушева: нос-то у него совсем было провалился из-за сифилиса, а я его вылечил и нос ему приделал серебряный. Да он и сейчас живехонек, да и Божин жив, тот, в которого разбойники всадили две пули, и я вытащил из него пулю в девять граммов. Ну хотите — могу продолжить. Сколько у меня волосин на голове, столько больных и раненых я вылечил.

Ц а р и ц а. Тебе, лекарь, не поможет волосня густая, когда у тебя голова пустая. Не долго уж ждать конца и тебе и твоей глупости.

Я н е (громко поет).

Ц а р и ц а. А, это ты, Яне? Что горло дерешь, будто на ярмарке? Что это за песня?

Я н е. По погоде и одежка. По медведю и рогатина. По святому и тропарь. По человеку и песня.

Ц а р и ц а. Лучше бы взялся за какое дело. Ты дубина или чурбан.

Я н е. Бывает, Царица, капитан умен, да корабль вверх дном. Умный — надёжа, да поплатился кожей.

Ц а р и ц а. Поплатишься и ты головой, коли нет в ней ни зернышка здравого соображения.

Я н е. Как нет, Царица? Есть! Только зернышки еще не проросли.

Ц а р и ц а. Много ты знаешь. Не гоже овце от стада отбиваться, волк сожрет.

Я н е. Что из того, если и сожрет? Мир-то не из-за меня пропадет. Он и так на ладан дышит.

Ц а р и ц а. А что этому миру мешает, скажи, если понимаешь.

Я н е. Видишь вон ту гору, Царица? Видишь — что там? Ну вот, это ему и мешает. Там есть кое-кто. Змей там, Царица!

Ц а р и ц а. Ты сначала о себе подумай, а потом берись поправлять жизнь. Занимайся своими делами, и нечего думать, куда река течет.

Я н е. Может, и так, Царица, только трудно об этом не думать. Одни бесятся от обжорства и пьянства. Другие состарились, а все кипят злобой. У одного амбары набиты, а другие слезами залиты. Один добывает и покоя не знает, а другой и глазом не моргнет и все это сожрет. Один рот раскроет, а другой причастится. Одному — виноград, а другому — виноградный жмых. Одному — яичко, а другому — скорлупки. Кошка и мышка о разном мечтают. Одно на уме у трактирщика, а другое — у извозчика.

Ц а р и ц а. Ну и что из того! Так испокон веков было, так и вечно будет. Святой дух знает, что делает, и как с кем надобно поступать. Он не дремлет. Его слово нерушимо.

Я н е. У пчелки в хоботке медок, а на хвосте — ядок.

Ц а р и ц а. Ты болтать мастак, да что проку. Чего выкатил глазищи-то, будто вареный заяц. Ну-ка, принимайся за свое дело. Хватит разговоров.

Я н е. А может, мое дело как раз в этих разговорах заключается. Потому что есть у меня вера. И старая и молодая. Не можешь ты эту веру ни поймать, ни увидеть, ни понюхать, ни сожрать. Твердой вере и гора нипочем. С верой человек второй раз родится. Только моя вера твоей не сестра. Я твердо верю, что ночь родит день, но и тот день не вечен. И ему придет конец.

Ц а р и ц а. Этот Яне — посмотреть не на что, а до чего зловреден. Стыд потерял, чтоб ему пусто было. А если у человека нет стыда, он способен на всякие злые дела. А у кого на уме злоба да брань, тот пускай простится со своей головой. Ты согласен. Тасе? Ну-ка, сыграй что-нибудь на этой твоей дудочке, чтобы позабыли мы его злую болтовню.

Т а с е. Не дудочка это, а свирель. Свирели и дудочки, случается, называют еще жалейками. А вот эта — волынка. Состоит она из нескольких частей. Есть у нее мехи, трубочка и клапан. Клапан делается из кожи, и он закрывает трубочку сразу, как только музыкант перестанет дуть. А стоит подуть, и клапан поднимется, воздух попадет в трубку, а оттуда — в свисточек, который делают из камыша. В свисточке есть отверстие. И называют его бормотун. А это вот — украшение: сверху ремешки, внизу бусинки. А на конце — шпора или петушиный коготь.

Тасе играет. Народ пляшет.

Появляется заплаканная Ц е н а.

Ц е н а. Змей, послушайте люди, Змей! Унес Змей моего хозяина! Прямо в поле его схватил! На моих глазах его утащил! С одного разу заглотил. Горе мне, горе, горе мне причинил, в головешку черную меня обратил.

Я н е. Дай бог, чтоб его, Змея поганого, волки разодрали на части в лесной глуши! Чтоб птицы его заклевали в ночи. Да напустил бы на него господь чуму. Чтоб ему гуси да орлы кишки выклевали. Земля чтоб его в себя не приняла. Чтоб рот ему скривило и в задницу бы его обратило. Чтоб прыщом он изошел, чтоб гром его сразил да глубоко в землю зарыл. Ну чего вы замолчали, люди? Если человек сам не защитит себя от напасти, разорвет она его на части. А вы — ни оху ни вздоху.

Ц а р и ц а. Ласковый теленок двух маток сосет. И правильно, люди, что молчите.

Т о д е. Ты права, Царица: с ним поведешься — горя наберешься.

Н а й д е. Не гоже нам под его дудку плясать.

Ц а р и ц а. Хочу я вас поучить: если увидите, что Змей к вам приближается, вы не смейте на него руку поднимать, а по-хорошему попросите — просим, мол, тебя, господин Змей, прости нас, просим тебя, прости нас, верой тебя твоей змеиной заклинаем.

Д и м ч е. А он возьмет да и переглотает нас всех, словно кусочки рахат-лукума.

Ц а р и ц а. Будете его по-хорошему просить — он вас и простит. А не будете — может разозлиться, напустит огонь или — да, заглотит вас, потому что только тот не тужит, кто верно служит. А на того, кто злобствует да делает ему разные пакости, Змей так разъярится, что хуже и не придумаешь.

И ц о. Свернет нам ночью головы, как цыплятам.

Б о ж и н. Косточки наши огложет.

Ц а р и ц а. Покорную голову сабля не сечет.

Т а с е. Кровушку нашу высосет.

Ц а р и ц а. Пускай все так и будет, ежели не набрались вы ума-разума. Пока наберетесь ума — потеряете и крестного кума. Пока молчать не научились — и говорить бы не торопились. Наливаю вам разума густо, а в ваших тыквах по-прежнему пусто. Откуда у вас столько глупости берется, что несете околесицу о Змее? Разве он обидел хоть раз того, кто покорен ему и живет тихо? Никогда. Уж я-то хорошо это знаю и могу засвидетельствовать. А если, случается, сожрет дурака — может быть, это и хорошо. Потому от глупости никакой пользы нет. Дурак не понимает добра, которое ему делают. Не понимает даже, где добро, где зло. Поэтому лучше вам помолчать. Накиньте-ка замок на каждый роток, чтобы Змей вас, не дай бог, не услышал, а то накликаете такой беды, что… Помолчать — так три года кашу хлебать, каждый горшок знай свой шесток. (Уходит.)

Я н е. Люди, молчанием мы ничего не добьемся. Берите в руки косы — и всем миром на Змея. Недаром пословица говорит: овцой прикинешься — волки сожрут. На бога надейся, да сам не плошай. Иначе не высвободимся мы от этой напасти.

Т о д е. Эх, трудно дается освобождение. Стоило Змею поселиться на нашей земле, тотчас же начал он истреблять наших героев-богатырей. Много у нас было героев еще сто лет назад. Когда же Змей перебил всех наших богатырей, он на время притих. Но нас всех возненавидел лютой ненавистью. Каждый день норовил стащить что-нибудь из нашего добра и убивал людей, а это продолжается и нынче. Не счесть загубленных им и обесчещенных. Никто ему не перечил ни словом, ни делом. А когда, случалось, рождался храбрец, который хотел зло злом уничтожить, он должен был выбирать — или дома голову сложить, или бежать в далекие страны. Бывало, станет совсем невтерпеж от насилия и произвола, соберет какой-нибудь отважный человек небольшую дружину и восстанет против Змея, но злодей отделается лишь легким испугом, зато вскорости соберется с силами и храбреца этого и сподвижников его всех уничтожит. Дольше других боролся с ним Илия. У нас давно не было такого храбреца, как Илия. Поднялся он против Змея поганого, когда тот до смерти забил Илче. Илче возвратился изуродованный, избитый и рассказал своим родным и друзьям все, что с ним сделал Змей. И очень они загоревали, и не только они, но и другие люди, от мала до велика. Проклинали они изверга Змея. Через несколько дней Илче умер. Остались после него детки-сироты и Илчевица-вдова. Вот тогда-то в одном тайном месте собрались храбрецы герои; позвали они Илию и попросили его научить их, как подкараулить им Змея, убить его и отомстить за кровь бедняги Илче. Задумался Илия и пошел собирать верных товарищей. Много тогда собралось людей: Сипро Черный, Джорджия Брехун, Кресте Горожанин, Диме Пестроглаз, Мияйле Лохмот, Илия Страж, Тоде Бондарь, Веле Гром, Диме Сипун, Джордже Швец, Диме Козопас, Аце Балагур, Ницо Цыган, Тоце Швецов, Иоан Сума́, Тале Оборвыш, Никола Зазнало, Ристе Носатый, Винче Крюк, Андрия Пришелец, Веле Крикун, Диме Трескун и Сипро Кровельщик. Сразу же пошли они по Змеиному следу. То в одну сторону бросятся, то в другую, и подкараулили они его наконец возле Прямого Бука, набросились и давай колошматить что есть сил. Целую неделю не приходил Змей в себя и носа не высунул из пещеры. Народ малость передохнул, пожил чуток на покое. Иные даже решили, будто Змей сдох, но не тут-то было. Надо самой земле вверх дном перевернуться, чтобы настал для Змея черный день. Многие доказали в схватке с ним свою отвагу, только и кровь свою пролили и домой не воротились. Вечная память герою Илии и его дружине, как и остальным его с подвижникам.

Я н е. Братья, то, что мог сделать Илия с товарищами, можем и мы. Они начали, а мы продолжим и прикончим злодея. Только надо действовать дружно.

Т о д е. Нет нынче былой силушки. Кругом одни пустые пустозвоны, ничтожные ничтожества.

Ц е н а. Где нету правды — на добро не надейся.

И ц о. Нечего правды в неправде искать.

К о с т а д и н к а. Только человек на свет придет, а его уже могила ждет.

Д и м ч е. Чья музыка играет, под ту дудочку и пляши.

Я н е. Не увидишь болячку — так и не вылечишь.

В а с к а. Нечего нас подначивать. Пьяного не надо толкать, он и сам в грязь свалится.

Н а й д е. Человек живет, человеком зовется, а все знают, что он не лучше скотины.

М а г д а. Если человек — скотина, тогда у нас здесь — девяносто девять ослов.

Б о ж и н. Ветер нас носит, ветер и сгибает.

Д а ф и н а. Где упали, тут и застряли.

Т а с е. Камень дроби́м, деревья пи́лим, а что видим? Кто знает, в чем наше спасение?

Я н е. В нас самих! Вот в чем наше спасение! (Поднимает правую руку.)

Т о д е. Молиться мы должны, люди, чтобы поскорее разрешилась Царица. А сынки ее, царевичи, спасут нас от погибели.

Я н е. Не слушайте глупости, люди. Яблочки от яблоньки недалеко катятся. Если не было нам пользы от ослицы, не будет и от ее приплода.

Т о д е. Давайте молиться, люди! Помолимся все!

Н а р о д.

Входит Ц а р и ц а.

Ц а р и ц а. Эх, люди, люди! Одна я одинешенька! Вроде бы я вам и Царица, а вот уже целых девять лет болею, и никто из вас даже мизинцем не пошевелил, никто не подумал: дай, мол, посмотрим, что это с нашей Царицей. Стыд вам и позор! В других местах цариц на руках носят, а для вас я хоть сдохни — глазом не моргнете! Будто меня и не было. Позор! Но оставим это. Спасение явилось мне во сне. Было мне знамение, что надо сделать, чтобы родила я и освободилась от бремени. Я теперь знаю, как надо родить! Знаю! Все сама знаю! Но это и от вас зависит. Вы должны мне помочь. Кто толчет, тот и хлеб печет. О добре трудиться — есть чем похмелиться. Что посеешь, то и пожнешь, а сладкая ёжа не приходит лежа. Кто-нибудь из вас должен… кто-нибудь из вас… должен кто-то пойти к Змею! Да-да, к Змею! В его логово! У Змея в сердце есть болячка, опасная. Вот этот человек должен из этой болячки добыть заразу и потом… потом всех вас до единого этой болезнью заразить. И как только все вы заразитесь — так мне во сне было указано, — я разрожусь. Всем вам придется заболеть этой страшной болезнью, потому что другого выхода у нас нет. Нет! Нет! Только так смогу я родить. Только так! Потому что иначе мы все умрем с тоски. Надо наконец покончить с этим делом. Кто глуп, пусть поплатится головой. А что такое, собственно говоря, какая-то болезнь? Как пришла, так и прошла. Где упадешь, тут и встанешь. Поэтому я говорю вам: поторопитесь, так больше жить нельзя. Брюхатая женщина — что завязанный мешок. Никто не может знать, что внутри. И раздумывать нечего. Умный с полуслова поймет, а дураку и тыща не поможет. Не было бы мрака — и свет ни к чему. А что с вами будет, коли я умру, с кем вы останетесь? Осел плавать не начнет, пока ему уши не зальет. Каждому — свое. Чтобы жить, надо за это платить. Ну, кто пойдет? Не дорого лекарство, да где его взять? Ну, кто? В грязи человек всю жизнь копошится. Ну, я вас спрашиваю, кто пойдет? Кто? Кто, отвечайте!

Народ в испуге молчит.

Я н е. Я пойду.

Ц а р и ц а. Да ну тебя, проваливай отсюда, засранец. Пообещать может каждый, да мало кто исполнит.

Я н е. Я пойду к Змею.

Ц а р и ц а. Лучше проглотить большой кусок, чем сказать большое слово. Не кричи «гоп», пока не перескочишь. Слова что гвозди — знай забивай.

Т а с е. Он только зря хорохорится. Не ведает, что его ждет.

Б о ж и н. С чего это именно он пойдет? Хорохорится, будто мельничный пес, будто баран-вожак, а посмотреть — что-те свинья в навозе.

Н а й д е. Вроде лезет в наши спасители. Шелудивый с головы до ног. Тошно смотреть.

Д а ф и н а. Не человек, а две кости наперекрест. А до чего тощий — шея как соломинка.

К о с т а д и н к а. На ногах еле стоит, до того слаб. Дунь — и повалится. Только зря выкобенивается.

М а г д а. Врет он все. Его послушать, так блоха с лошадь, а вошь с корову. Что ни скажет, то и брехня. Хвались да не поперхнись.

В а с к а. Сам гол как сокол, а послушать — павлин. В пустой бочке и звону много. Разве ему впервой брехать?

Я н е. А вот и пойду! Пойду к Змею.

И ц о. Он отроду такой: только бы поспорить, только бы свару затеять. Задира и баламут. Ему скажешь: «Доброе утро!» — так себе хуже сделаешь. Он и тут найдет к чему прицепиться.

Ц е н а. Сопляк. Еще не умеет сморкаться, а хочет с чертом потягаться. Узнает он, где раки зимуют.

Д и м ч е. Кто хвалится, пусть сам и жалится. Но со мной шутки плохи. Взгреть его надо, и как следует, ясное дело.

Т а с е. Подумаешь! Ему и головы не жалко, лишь бы похвалиться да устроить свалку. Навязался злой рок на нашу шею.

Д а ф и н а. Не больше у него мозгов, чем у филина.

Б о ж и н. Стоит ему за что взяться — пиши пропало. Навлечет он на нас беду и проклятие.

М а г д а. У него ума, что у ишака.

В а с к а. Ум-то у него галки унесли.

Н а й д е (к Яне). Вот такие, как ты, совсем сбивают Царицу с толку и мешают ей разродиться.

Д и м ч е. Ну понял, какую ты кашу заварил?!

Народ бросается на Яне.

Ц а р и ц а. Погодите, ежели он вызвался — пускай идет. Это ведь все равно: он или кто другой, один конец…

Я н е. Люди, все выйдет на чистую воду. Сейчас я пойду, но скажу вам одно: хорошего друга ценить надо. За добро надо дорого платить. Ищите его и найдете! Само оно вам в руки не упадет. Ищите добро на земле и на небе. Это добро — наивысшее благо, и оно дороже золота. Ищите его — и обретете, молите, чтоб оно вам открылось, чтобы пришло к вам благоденствие. До времени и яблочко не созреет, без муки — нет науки. Дите не пойдет, пока не упадет: работай до поту, так и поешь в охоту. Не срубишь дубка, не надсадя пупка. Чтобы рыбку съесть, надо в воду лезть. Пусть сохранит нас вера наша от огня, от воды и злой жены. Сохранит от нищеты и от темницы. Сохранит от ложных пророков, от старых путаников, от монахов и неверных друзей и от душегубов-разбойников. Пусть сохранит она нас от ненасытных кровопийц и от завистников. Вера живет в сердцах тех, кто ее ищет!

Ц а р и ц а. Ладно, отправляйся, и хватит болтать, пустомеля. Поторопись!

Я н е уходит.

Д а ф и н а. Ушел.

М а г д а. Может все в пух разлететься — ему хоть бы хны.

В а с к а. Ушел, но он придет. Всех нас заразит чумой.

К о с т а д и н к а. Придут для нас черные дни.

Д и м ч е. Чуму нам принесет.

Б о ж и н. Чуму.

Т а с е. Чуму.

Н а й д е. Чуму.

И ц о. Чуму.

Люди хватают жестяную посуду и другие металлические предметы и гремят ими, чтобы напугать и изгнать чуму.

Т о д е. Прочь, прочь от нас, поганка!

В с е. Прочь, прочь, поганка!

И ц о. Если нагрянет чума, нужно глядеть в оба: чтоб свирели не играли, чтоб собаки не брехали, чтоб к обедне не сзывать, чтобы песен не слыхать. О чуме нельзя и плохого слова молвить, потому что кто ее разозлит, тому головы не сносить.

Ц е н а. К некоторым чума в дом заходила — своих детей выкупать. Волосы им причесывала и во все чистое одевала. Давали ей люди и мыло свое, и гребешки, и воды теплой, чтобы было ей сподручней детишек своих купать. И в том доме, где ее с почетом принимали и слов плохих не говорили, никого она в таком доме не убивала. Но стоит над ней надсмехнуться — тут же уморит.

Т о д е. Прочь, прочь от нас, поганая!..

В с е. Прочь, прочь, поганая!

Д и м ч е. Иным чума являлась в женском обличье: волосы распущены и с корзиной в руках. А в корзине — всякий инструмент: тесак, игла, шило, сабля, нож, топор, бритва, кинжал, щипцы, клещи, серп, коса и другие вещи.

К о с т а д и н к а. Когда чума схватит, человек сразу знает, умрет он или нет. Тот, кому умирать, почувствует словно нож в сердце, а кому жить — у того болезнь только по коже пойдет.

Т о д е. Прочь, прочь от нас, погань!..

В с е. Прочь, прочь, погань!

Т а с е. Чума, чахотка, холера, лихорадка и еще другие болезни — это все, говорят, болячки-бабы, но бывают также болезни-мужики. Лихорадка, сказывают, нападает, когда человек съест чего-нибудь зеленого: слив, винограда-дичка, незрелых абрикосов, дыни или персиков. Схватит его лихорадка и начнет трясти. То в жар бросает, то в холод и до полусмерти замучит. Иного так проберет, что бедняга начнет зубами лязгать, так все их до единого поломает. Полуживой в постель свалится.

Д а ф и н а. Чума сама рассказывала, что мать ее мертвой была, когда зачала от поганого отца. Поэтому она и поганит каждого, кого сумеет ухватить в каком-нибудь укромном месте, и тут же уморит его. В старые времена, когда еще ее как следует не узнали, люди не прятались от чумы и смотрели ей прямо в глаза. Потому она их так легко и убивала.

Т о д е. Прочь, прочь от нас, поганка!

В с е. Прочь, прочь, поганка!

Б о ж и н. Примется она морить и морит, пока не погубит всех запоганенных да плохих людей, а когда останутся одни честные да порядочные, она уходит в другие края, и там начинается мор. И так было ей суждено скитаться по всей земле и истреблять множество людей: каждый день — сотни, а то и тысячи женщин и мужчин…

М а г д а. Мой отец, когда болел, видел однажды ночью чуму собственными глазами. Он мне рассказывал, что происходит она от одной реки, истоки которой — далеко в горах. Эта река разливается по огромной долине и несет с собой множество рыбы. Когда разлив кончится и река обмелеет, рыба останется в больших бочагах. А потом и в них вода высохнет, и тогда рыба сдохнет. И вот в этой нечисти и в смраде появится чума.

Т о д е. Прочь, прочь от нас, поганая!

В с е. Прочь, прочь, поганая!

Входит Я н е. Народ отступает.

Ц е н а. Вот он! Что искал, то и нашел.

Я н е. Дите не пойдет, пока не упадет.

И ц о. Зла не побоялся, да чего набрался?..

Я н е. Дело не в том, что с нами сейчас, а что будет потом.

К о с т а д и н к а. Ему сам черт родня. На рожон полез.

Я н е. Без му́ки нет науки.

Д и м ч е. Глаза бы мои на него не глядели.

Я н е. Что посеешь, то и пожнешь, а репей и так вырастет.

В а с к а. Горе и смерть он нам принес.

Я н е. Где упадешь, тут и встанешь.

Н а й д е. Чего тебе от нас надо? Живьем хочешь нас похоронить?

Я н е. Не тужи о ржи — только мешок держи. Сделал хорошо — не кайся, а плохо — надейся…

М а г д а. Ждал обозу, а дождался навозу.

Я н е. Что заслужил, то и получил.

Б о ж и н. Врет и глазом не ведет. Слушать тебя тошно.

Я н е. Кто рано встал, тот и урвал.

Д а ф и н а. Топорщишься тут, словно еж, цепляешься к нам, как репей, привязался, словно бешеная собака.

Я н е. Кто много гадает, никак не угадает.

Т а с е. Впился в нас, будто клещ, присосался, будто пиявка.

Я н е. Хорош цветочек, да был бы корешочек. Лицо красно, да в душе пусто. Нечего шелуху лизать, лучше зернышки жевать. Смотри не на шапку, а на то, что под ней.

Н а й д е. Да у тебя и впрямь язык без костей. Тебе бы только лясы точить, а нам свое горюшко не размыкать.

Яне сбрасывает с себя одежду. Тело его покрыто страшными ранами. Народ потрясен.

Я н е. Всему свое время. Пора придет — все всплывет. Ясно будет, что к чему. Все встанет на свое место.

Ц а р и ц а. Ну, что глаза-то вытаращили! Нечего отлынивать. А ну-ка, все за дело, взялся за гуж — так не говори, что не дюж. Давай, пошевеливайся! Срывайте его коросты, мажьте свое тело. Я Царица — мое дело сторона. Одно скажу: кто себе поможет, тому и я помогу. Помучитесь — и награждены будете. Кого захочу, того и озолочу. Кого люблю, с того и взыщу. А каждому не угодишь. Ну, давайте! Сколько мне еще ждать?!

Один за другим люди подходят к Яне и трутся о его раны. Передают заразу друг другу, стонут от боли. Все это время Яне старается их утешить, поддержать.

Я н е. Держись, брат мой. Взойдет и для нас солнце. Держись, сестра. Держитесь, люди. Мы и зиму превратим в лето, братья. Счастья вам желаю, желаю вам, чтоб навсегда освободились от неволи и от позора. Будьте здоровы, родные! Будет и на нашей улице праздник! (Умирает.)

Народ толпится вокруг него.

Т а с е. Зло молили, зло и получили. Прогорело наше дело. Горе нам и горькое несчастье!

Д а ф и н а. Вши нас заели. От горя наши очи побелели. Посинели мы и почернели, словно головешки, обгорели.

Б о ж и н. Ой му́ки наши, му́ки тяжкие. Не выскажешь горя и мучения. И змеи лесные не страдают так, как мы. Не выпить водицы, ни хлебцем посластиться.

М а г д а. Тяжело хворому и нищему. Глаза наши поблекли и вглубь ввалились. И посмотреть-то на нас страшно.

Н а й д е. На ладан дышим. Языки — белые, как полотно. В лучины обгоревшие мы превратились. Настал для нас черный день.

В а с к а. Одни мы, словно совы бездомные. Черви нас пожрали. Будто и не жили мы на свете. Убили нас. Все пропало.

Д и м ч е. Умираем, да никак не умрем. Словно босые ступаем по колючкам. Бредем на ощупь, как слепцы, и ниоткуда спасения не видно.

К о с т а д и н к а. Будто мы из могил повылезали. Будто мы бездомные псы на палящем солнце. Почернели от муки.

И ц о. Будь мы и семи пядей, не смогли бы себя спасти, только бы зря промучились. Лютая зима для нас настала, и никто не знает, когда она кончится.

Ц е н а. Давайте соберем свое тряпье. Помолимся и умрем с миром. Смерть приносит спасение.

Т о д е. Иной раз и мышиная нора кстати. Когда тонешь, и за соломинку схватишься, и за гадюку уцепишься. В лихую годину да в непогоду и собака — брат. А судьба с нами играет, как кошка — с мышью. Ей до нас дела — как до прошлогоднего снега. Мы ей нужны как мертвому припарка. Лицом привечает, а за спиной яму копает. Ничего нам в жизни не осталось. Когда сердце заболит, глаза слезами вытекут.

Н а р о д (поет).

Т о д е. Ну, хватит. Настанет завтра новый день, будет и новое счастье. Может быть.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Там же.

Ц а р и ц а. У-у-у-у-у-у-у-ух! Эй, люди, хватит стонать да причитать! Где музыка? Давай, веселитесь! Вы что, не понимаете, что ли, что я рожать собралась? Или как по-вашему?

Т а с е (поет).

В то время, как Тасе поет, народ разделяется на две группы. В первой — Тасе, Дафина, Божин, Магда и Цена, а в другой — Найде, Васка, Димче, Костадинка и Ицо.

В первой группе Тасе переодевается в арапа, Дафина — в бабку с тряпичной куклой, Божин — в клоуна, Магда — в невесту, а Цена — в медведя со звонком. Надевают костюмы, маски, лисьи шкуры, колпаки, украшенные цветами и кисточками. На ремнях — бубенчики, большие деревянные колотушки, старые лохмотья.

В другой группе арапом рядится Найде, Васка — клоуном, Димче — невестой, Костадинка — бабкой с куклой, а Ицо переодевается в арапову жену. Пока они переодеваются — каждая группа отдельно, — все поют:

Тоде с огромным ключом в руках наклонился над царицыным животом. Первая группа старается привлечь Тоде на свою сторону. Невеста целует его руку, клоун кувыркается — он весь обмотан резиной и выглядит, словно мешок, набитый соломой, торчат только руки и ноги. Он напоминает какое-то четвероногое животное. На шее у него висит колотушка. Арап показывает всякие фокусы. Медведь пляшет. Когда первая группа заканчивает свое «представление», начинает вторая. Но вот и она кончает. Тоде молчит.

Т а с е. Открой, хозяин, ракия{55} мимо течет. Слышь, хозяин, мы уже срезали тыкву. Ботва, хозяин, тыквина рвется; полвойска, хозяин, осталось там, полвойска — здесь.

Н а й д е. Открой, хозяин, ракия мимо течет. Слышь, хозяин, тыква уже срезана. Ботва, хозяин, тыквина рвется; полвойска осталось там, полвойска — здесь.

Тоде молчит, а женщины начинают ссориться и кричать, выкликая какие-то непонятные слова. Тоде не реагирует на их бессвязную речь. Ицо и Божин выходят на середину, будто два борца, готовящихся к схватке. Ходят один возле другого, поддразнивают друг друга.

Б о ж и н. Эй, ты, пустобрех! Чтоб тебя черти бородатые взяли! Вроде приличный человек, читать умеешь, а дорвешься до церковных денежек, раз — и нет их, как языком слизал, будто свинья г. . .о.

И ц о. Зато ты хорош — что попало, все сожрешь! На людях — тише воды, ниже травы. А дойдет дело до еды — уминаешь, словно кабан, рядом с тобой лучше и не садиться — хлеба кусок и того не получишь.

Б о ж и н. Баба в штанах!

И ц о. Заткнись, не болтай!

Б о ж и н. Чего орешь, баран скоплений?

И ц о. Блоха паршивая, а в быки лезет!

Б о ж и н. Заврался, засранец, замолчи!

И ц о. Почки тебе поотбиваю!

Б о ж и н. Балаболка безносая, брехун!

И ц о. Падла паскудная!

Б о ж и н. Колода косоглазая!

И ц о. Калека колченогая!

Б о ж и н. Бревно безмозглое!

И ц о. Карлик на культяпках!

Б о ж и н. Уродина увечная!

И ц о. Подстилка подпечная!

Начинается драка. Тоде разнимает их, потом каждого берет за руку и выстраивает всех людей в ряд. Группы объединяются.

Живот Царицы начинает сильно пульсировать.

Ц а р и ц а (стонет). Вот они! О-о-о-о-ох! Вот, идут! Ой-ой-ой! Брыкаются, лягаются! Эй, люди! Чего ждете? Ой-ой-ой!

Н а р о д (поет).

Найде берет ключ и огромную веревку. Влезает в живот Царицы. Пауза.

Г о л о с Н а й д е (изнутри). Димче!

Д и м ч е. А-а-а-а!

Г о л о с Н а й д е. Димче, иди сюда и возьми инструмент. Здесь и для тебя дело найдется.

Димче наскоро хватает кое-какие инструменты и влезает в живот Царицы. Пауза.

Г о л о с Д и м ч е. Костадинка!

К о с т а д и н к а. Ай!

Г о л о с Д и м ч е. Костадинка, принеси мне другие инструменты. Прямые клещи. Кривые клещи! Молоток большой да топор дровяной. Быстро!

Костадинка собирает инструменты в мешок.

Г о л о с Д и м ч е.

К о с т а д и н к а (подносит мешок к Царице). Эй, Димче!

Димче забирает инструменты, снова влезает внутрь живота. Царица визжит, женщины хором поют.

Б о ж и н. Найде! Димче! Что за ребенок? Большой? Сколько мне еды готовить, — мало, много?.. Скорее говорите, я не знаю, с чего начинать. Эй, Ди-и-имче! На-а-а-ай-де!.. Каков, спрашиваю, ребенок-то?

И ц о. Прошу вас, братцы, не в службу, так в дружбу — снимите с него мерку, пока он в брюхе. Скорее, мне некогда — шить надо ему одежку. Эй, отзовитесь же! Прикиньте хоть на глазок — сколько взять в длину, сколько в ширину.

Т а с е. Да скажите хоть, какого цвета у него глаза, какого цвета волосы? Каков он в плечах? Не знаю, как и песню ему сочинить. Эй, Найде, Димче, может, и я вам пригожусь когда-нибудь!

Г о л о с Н а й д е. Ближе, Димче, ближе! Ударь вот сюда. Перережь это. Ну, режь! Осторожно, не хватани по кишкам.

Г о л о с Д и м ч е. Посвети мне, лекарь, получше посвети. Ничего не видно. Еще побольше, вот здесь!

Слышится скрежет различных инструментов.

Г о л о с Н а й д е. А ну-ка, кольни здесь шилом. Вот так. А теперь еще две дырки — зубцом. Давай, прокалывай, чего размышляешь? А теперь режь, я буду держать.

Г о л о с Д и м ч е. Чуть ему голову не продырявил. Собирай манатки, лекарь, задохнемся мы здесь, не выберемся отсюда!

Ц а р и ц а. Эй, вы! Осторожнее. Что вы там делаете, перестаньте меня колоть. Осторожно, потихоньку! Скоты вы этакие! Потихоньку! О-о-ох! А-а-а-ах! Не-е-е-ет! Хватит! Умру сейчас! Лопну! Подыхаю!

Г о л о с Н а й д е. Еще немного потерпи, Царица. Эй, люди, люди, ну давайте — покрепче ухватитесь за веревку и не жалейте силы. Теперь или никогда! Вот так. Когда я скажу: «Взяли!» — вы начинайте тянуть, только тяните как следует, чтобы потом не болтали, будто лекарь, мол, не умеет дитенка вытащить. Крепко ухватитесь, обеими руками. Теперь слушайте: «Взяли!»

Народ под «у-у-ух» несколько раз тянет веревку. Вдруг из живота выпадают С е к у л а, Я н к у л а и П е т к у л а.

Ц а р и ц а. Вот они наконец! Скорее говорите: «Чур-чу-ра» — и посмотрите на ногти, чтоб сглазу не было. Ну, чего оскалились, сукины дети! Проходимцы поганые! Если у кого в молодые годы появится седина — это к счастью. Ежели ребенок родится в субботу — ждет его богатство, потому что в субботу торговцы выносят на базар лучшие товары. Дети, которые родились утром, будут и счастливы и богаты, потому что подоспели они ко всем обедам и ужинам в этот день. Вы только посмотрите на них — какие молодцы! Высокие, как молодые топольки, стройные, словно стрелы. Такой красоты еще свет не видывал. А очи — будто спелые виноградины камендольские. Тугие, как дубки, и, будто облачка, легки; как сталь и железо, крепки. А пригожи да шустры, как олени-трехлетки. Камень трескается от холода — они и глазом не поведут. А сожмут камень в руках — вода из него потечет. Храбрые, будто звери лесные. Вот это парни, вот это молодцы, любо-дорого взглянуть! Ну что я вам велела, все хором говорите: «Чур-чура!» — и глядите на ногти. Чтоб у меня не было сглазу!

Н а р о д. Чур-чура! Чур-чура!

Ц а р и ц а. Ну а теперь скажите нам что-нибудь, вы — деточки, розанчики мамины, василечки мамины, былиночки мамины.

С е к у л а, Я н к у л а, П е т к у л а.

(Утомленные, валятся и засыпают.)

Ц а р и ц а. Ну что? Видали, какие богатыри! Вот в них — вся ваша надёжа. Глаз с них не сводите, только о них и заботьтесь. В них — ваше спасение от Змея. (Засыпает. Храпит.)

М а г д а. Где маткин приплод, там ее и думки.

Б о ж и н. Это так, но думкой-то много не напашешься. Соха нужна.

Д а ф и н а.

Т а с е. Нас так кусали, что всех искусали. Только что матери у нас нет. Некому пожалеть.

В а с к а. Ребятенка и тюкнуть не успели, а мать уж слезами изошла…

Н а й д е. Чего их тюкать, они и так тюкнутые, да еще какие тюкнутые.

К о с т а д и н к а. Ничего так мать не любит, как родного дитенка.

Д и м ч е. Задницу свою она любит.

Ц е н а. Детка только охнет, а у матери сердце ёкнет.

И ц о. А мы тут можем охать хоть до утра. Она знай храпит.

Народ засыпает.

Воскресает Я н е.

Я н е. Однажды на земле жила птица Феникс. Жила эта птица высоко в горах, в теплых краях. А кормилась одними змеями. Жила на свете самое меньшее сто лет. Никто не знал, как она родилась. Когда подходило время ей умирать, она три дня и три ночи сиднем сидела в своем гнезде и не вылезала из него. На четвертый день гнездо это само собой загоралось и сгорало дотла вместе с птицей. А из пепла — мало-помалу снова рождался цыпленок, подрастал и начинал летать…

Народ просыпается, будто от тяжелых сновидений. Царица с сыновьями продолжают спать.

К о с т а д и н к а. Снилось мне: иду это я по какому-то переулку и смотрю вниз, на дорогу. И вдруг начало у меня в глазах мутиться. Тру глаза рукой, но чем больше тру — все больше эта муть. И не вижу уже, куда ступаю. И так мне грустно вдруг стало, что я слепну…

Ц е н а. А я видела, будто провалилась в болото. Стараюсь из него вылезть, но никак не могу. С каждой минутой все глубже и глубже проваливаюсь в какую-то трясину. И, наконец, она всю меня засосала, и я целиком в ней, и страшно мне тяжело, что я утонула и что нет меня больше на свете…

В а с к а. А мне снилось: на земле я лежу с открытым ртом. И вдруг в рот мне вползает какая-то змея. Только я это почувствовала, тут же вскочила, будто уж и не сплю и будто уж наяву все вижу. Ухватилась я тогда руками за змею и тащу ее, тащу изо всех сил, а она не дается и все глубже и глубже в меня вползает, прямо к сердцу норовит. Я тяну — она упирается. Не смогла я ее одолеть, влезла она мне целиком в сердце.

Д и м ч е. А мне привиделось, будто стою я на какой-то горе и не знаю сам как вдруг поскользнулся, нога сорвалась, другой задержаться не сумел — и полетел вниз и упал в какую-то глубокую пропасть — страшно до смерти! Встал я там на ноги, задрал голову, гляжу вверх, откуда сорвался. Глаза защитил от света рукой, всматриваюсь, а сам диву даюсь: какая же это глубина! Начал карабкаться вверх, взобраться хочу на то место, откуда упал. Но земля какая-то рыхлая, осыпается. Я уж и руками и ногами цепляюсь — никак не могу вылезть. Вижу, тут нечего и пытаться. Смотрю вокруг — может, хоть тропинка есть, только бы отсюда выйти. Но нет пути, нет дороги. И место совсем незнакомое.

Б о ж и н. Я тоже видел страшный сон. Оторвалась будто бы у меня голова от шеи да как взметнет в небо, летит, только чубчик на ветру развевается. В сторону города полетела. А я смотрю и сам себе дивлюсь: как же это так, моя собственная голова — и летит. Долго я за ней следил, пока видеть мог ее. А потом она скрылась из виду.

Т о д е. Плохие у вас сны, люди, совсем плохие сны! Когда человек такое увидит — не жилец он на белом свете: захиреет, заболеет и наконец умрет. Если снится, будто падаешь с высоты, а потом не можешь выбраться обратно, — значит, все у тебя в жизни пойдет под гору и посыплются на тебя горе и несчастье. Кто во сне змею заглотит — весь век ему мучиться да тосковать. А кому приснится, что ослеп, — значит, будет он нищим да так и умрет в нищете. А идти в грязи да по болоту — значит, суждено этому человеку обессилеть и тоже умереть. Ежели покойник позовет кого из домашних — за тем и смерть придет. Когда снится, будто кто-то из умерших взял твоего ребенка — тому ребенку подошла пора умирать. Если во сне выпадет зуб с болью — похоронишь самого дорогого человека. Когда ящерица влезет в чей рукав или за пазуху — все у того в доме поумирают от тяжелой болезни. Если кого засосет трясина — тоже смерть к нему придет. Плохие у вас сны, совсем плохие сны.

Я н е. Не бывает плохих снов, братья мои. Плохая бывает явь, а не сон. Если жизнь хорошая — хорошие и сны, а если наяву одна беда — ничего хорошего не приснится.

Т о д е. Пробуждайтесь, братья. Молитесь спящим царевичам и Царице, чтобы помогли вам, чтобы спасли вас. Дальше так нельзя.

Люди молятся над спящими Царицей и ее сыновьями.

Н а р о д.

Царевичи просыпаются. Тупо уставились на толпу народа. Проснулась и Царица.

Ц а р и ц а. Они сейчас пойдут! Пойдут! Подойдите-ка сюда, деточки, мама вам кое-что шепнет на ушко. Они пойдут. Вот увидите. Эти молодцы будут вашими спасителями. Они готовы на все и ничего не побоятся. Не устрашит их никакая опасность, и все дело выведут на чистую воду. Пойдут на любые трудности, пока дело не кончат. Деточки мамины, красавчики. Ну, люди, давайте же, несите им подарки да снаряжение, и пусть они идут!

Народ подносит подарки.

Красавцы мои, они могут и ночь превратить в день. Сами чистокровные царевичи, а дел не чураются. Да что же это, будто ячмень перезрел на ихнем поле — вот как торопятся! Нечестивые их, что ли, гонят? Нет, когда надо идти на борьбу за свой народ — они и не спрашивают. Их подгоняет вперед честь. Разве я не так говорю, птенчики мамины? Пойдете вы на Змея?

Я н к у л а, П е т к у л а и С е к у л а. Пойдем!

Я н к у л а. Змею мы глаза выколем!

С е к у л а. Сделаем из него месиво.

П е т к у л а. Изрубим его на кусочки, как для гуляша.

Я н к у л а. За язык его подвесим!

С е к у л а. Шкуру с него сдерем и выдубим!

П е т к у л а. Душу из него вытрясем! Прикончим в один миг.

Я н к у л а. По рукам по ногам свяжем, сюда приволочем и изжарим на углях.

С е к у л а. Схватим за уши и будем башкой о землю колотить, пока не сдохнет.

П е т к у л а. И все потомство его истребим.

Ц а р и ц а. Ну что я вам говорила, люди? Что я говорила! Любимчики вы, сыночки мамины! Ну подите же сюда — я вас расцелую!

Я н е. Люди, братья! Дайте и мне что-нибудь, и я пойду бороться со Змеем.

Ц а р и ц а. Вишь, что вздумал, на себя бы лучше посмотрел! Весь желтый и сморщенный — кожа да кости, едва на ногах держишься, будто из могилы вылез.

Я н е. Придет время, Царица, будет и курица птица. Были бы кости, а мясо нарастет. Дайте же и мне что-нибудь, братья. И я пойду на Змея.

Т о д е (дает ему дубину). Если решился — получай. Иди с богом куда тебя глаза ведут и ноги несут.

Я н е. Спасибо за крепкую дубинку и ласковые слова.

Ц а р е в и ч и и Я н е уходят.

Д а ф и н а. Ушли наши спасители! Дай бог им силы и зоркого глаза. Счастливого им пути.

М а г д а. Вот в ком наше спасение! Вот где наше избавление! Вот где наше освобождение!

В а с к а. Да сохранит вас бог! Да укажет вам путь праведный да не оставит вас во всех делах ваших.

К о с т а д и н к а. Да осенит вас святой ангел своими крылами и сохранит от всякой напасти.

Ц е н а. Чтоб вернулись вы такими же молодцами, какими пошли! Чтоб трижды молодцами вы вернулись!

Б р а т ь я и Я н е возле пещеры Змея. Из пещеры выходит З м е й. Царевичи в страхе отпрянули.

З м е й. Идите сюда, чада мои, и послушайте, что я вам глаголити буду. Узнайте, что такое страх змеевский. Оный, кому жизнь дорога, сам уклонится от зла и мне внимати будет. Тот покоя возжелает, и его искати будет, и покорятися мне будет. Ибо страшно есть лицо Змеиное для оных, кои зла возжелали и коих змей на земле сей истребити порешил. И я глаголю вам: благо оным, кои чистыми путями грядут и живут на земле по законам змеевским. Благо оным, кои законы змеевские блюдут и в сердце своем их хранят и преданы им душой. Оным, кои беззакония не чинят и по змеевским путям грядут. И скажу я вам, и сие есть заповедь моя: возлюбите друг друга, яко же и я вас возлюбил. Вящей любви нету, нежели положити душу свою за други своя.

Я н е. Замолчи, вшивая скотина! Нечего нам мозги вправлять!

З м е й. Кто ты такой, человечишко? И какова есть причина появления твоего?

Я н е. Шею я тебе пришел свернуть!

З м е й. Как так?

Я н е. Да просто, как воробью!

З м е й. А, значит, ты пришел для шеесвертания? А заповедь мою слышал? От зла уклонись и одному мне внемли.

Я н е. Нечего здесь лясы точить, Змей! Выходи на поединок — и кто кого. Такова твоя вера и твой закон. Другим мозги вправляешь, а в то время их добро к рукам прибираешь. Если бы только народ знал — какая дрянь над ним измывается! Дерьмо вонючее.

З м е й. Та-ак, значит, ты не знаешь, что есть гнев Змеиный?

Я н е. Я, Змей, пришел с тобой сразиться! У тебя котелок варит? Даже если мне здесь головы не сносить, они, люди, рано или поздно и тебя вздернут на крюк. Недалеко то время, когда и до них дойдет, что к чему. Сочтены твои часы!

З м е й. Ужасно лицо Змеиное для того, кто зло учинил. Змей истребит и его и память о нем на земле сей. Слышишь, Яне? Преступил ты заповедь мою!

Начинается борьба. Змей убивает Яне.

(Царевичам.) А вы? Вы кто такие? Кем будете?

Я н к у л а, С е к у л а, П е т к у л а.

З м е й. А вы выслушали закон Змеиный?

Я н к у л а, С е к у л а, П е т к у л а. Да, да, да!

З м е й. А народ внемлет словесам моим: сия есть заповедь моя, да возлюбите друг друга, якоже я возлюбил вас. Велика сия любовь, и никто вящей иметь не может, нежели оный, кои положит душу свою за други своя.

Я н к у л а, С е к у л а, П е т к у л а. Да, да, да!

З м е й. Ладно.

Я н к у л а, С е к у л а, П е т к у л а. Что — ладно?

З м е й. Пойду с вами.

Я н к у л а, С е к у л а, П е т к у л а. Кроме шуток?

З м е й. У Змея шуток не водится.

Я н к у л а. Честь и слава тебе, Змей.

П е т к у л а. Идем, и ни пуха нам ни пера!

С е к у л а. Всего нам доброго! Удачи нам! Идем домой!

Братья под руку со Змеем отправляются домой.

Я н к у л а, С е к у л а, П е т к у л а.

З м е й.

В царстве.

Лекарь Н а й д е и В а с к а лечат людей.

Н а й д е.

Чтобы спастись нам от дурного глаза, от озноба и любой хворобы, от плохой судьбы и от злой ворожбы. Да освободится от болезни каждая жилка и каждый сустав — а хворь вся вылезет из пор на высокий косогор, и сожмется в клубок, и скатится в пропасть. И не останется от нее следа, и уйдут от нас напасть и беда. А орлы да вороны разнесут ее в разные стороны, в дремучие леса и пустыни, где нет людей и в помине, куда не ступает человечья нога и где нет домашнего очага, где овцы не блеют, петухи не кричат, где собаки не лают и топоры не стучат.

В а с к а. Кто ты такая, хворь окаянная? Краснуха? Или желтуха? Или белуха? Или чернуха? Ты какая? Красная? Или белая? Или розовая? Или зеленая?.. Брысь, брысь от нас! Нет здесь для тебя ни еды, ни питья. Не на чем тебе здесь поспать, да и просто полежать. Уходи от нас, как уходит ясное солнышко, чистая слеза, как ручеек на троицу. Убирайся на гору высокую, где деточек не крестят, где не венчаются женихи да невесты, где ни горя нет, ни счастья, ни святого причастья. Там трава зелена, там вода холодна, там чиста капель, там твоя постель. Катись отсюда, как молоко от козы, как стрекоза от грозы, как от глаза — слеза, как от луны — роса. Пошла вон с наших рук, с наших ног, из печенок, из кишок, из носа и из уха, из головы, из брюха, с зубов, и с грудей, и из семидесяти семи костей.

Входят с песней С е к у л а, Я н к у л а, П е т к у л а и 3 м е й.

Ц а р и ц а. Вот они! Вот они!

С е к у л а, Я н к у л а, П е т к у л а. Мы пришли! Мы пришли!

Ц а р и ц а. Добро пожаловать! Добро пожаловать!

С е к у л а, Я н к у л а, П е т к у л а. И вам всего доброго! И вам всего доброго желаем! А вот это Змей!

Змей кланяется.

С е к у л а. Уж на что я храбрый, а он меня храбрее. Боролись мы, боролись, и никто никого не переборол. Когда два молодца соберутся — всегда сумеют договориться по-дружески. Такой богатырь и против сотни устоит — глазом не поведет. Кто может его одолеть? Это же просто лев! Кто не слыхал о его богатырских подвигах? На месте устоять не может, до того сердце в нем бурлит. Это не змей, а змей в квадрате. Другие герои пред ним краснеют, как молодухи. Даже несчастный Яне, как только его увидел, до того перепугался, что пустился наутек. Но от Змея никто еще так просто не ушел. Змей погнался за ним вослед, схватил его и спокойненько сожрал.

Я н к у л а. Змей хочет быть вашим другом. И мы не имеем ничего против. Он свое слово держит. Его слово твердое. Если что скажет, скорей умрет, чем своему слову изменит. Куда кол забьет, тут и вола привяжет. Куда плюнет — не слизнет. Что скажет, в том не откажет. Даст слово — сдержит, души не пожалеет. Умрет, но не сдастся.

П е т к у л а. Друзья в беде познаются. Вот и теперь: вы все болеете, помощь вам нужна, и Змей к вам пришел как друг. Облегчит он ваши страдания и навсегда с вами останется. Да что я, собственно, вам это говорю — Змей здесь, и все сам расскажет.

З м е й. Рабы мои верные, рабы Змеевы. Я господь Змей ваш, и не имейте других змеев, кроме меня. Не произносите всуе имя змеиное. Шесть дней трудитесь и дела свои завершите, а седьмой — отдыхайте. Почитайте мамочку и папочку ваших. Не убийте. Не прелюбодейте. Не крадите. Не свидетельствуйте ложно на своего ближнего. Не вводите во грех ближнего своего.

Ц а р и ц а. Ну-ну, начинайте, целуйте Змею руку! Поклонитесь ему, целуйте его руку. Давайте, не посрамимся же перед гостем!

Народ не двигается с места.

С е к у л а, Я н к у л а, П е т к у л а. Ну-ну, пошевеливайтесь! Чего вы перепугались?

Ц а р и ц а. Если боитесь болезни — так она же пройдет. Уже прошла. От болезни не умирают, это здоровый — умрет, а больной — он подымется. Болезнь — дело человеческое, не болеют ни горы, ни скалы, а человек — он должен болеть.

С е к у л а. Лучше быть больным да живым, чем здоровым да вдруг ан мертвым.

Я н к у л а. Лучше быть больным — живым, чем здоровым — мертвым.

П е т к у л а. Лучше больной — живой, чем здоровый — мертвый!

Ц а р и ц а. Лучше больные — живые, чем здоровые — мертвые.

П е т к у л а. Отвечайте, разве не так?

Я н к у л а. И правда, разве не так?

С е к у л а. Не так, что ли?

Ц а р и ц а. Точно — так!

Я н к у л а. Спойте-ка для Змея песню, чтоб он поверил в вашу дружбу!

С е к у л а. Спойте-ка Змею песню!

П е т к у л а. Спойте песню!

Ц а р и ц а. Песню!

Н а р о д.

Внезапно раздается голос снова воскресшего Я н е.

Г о л о с Я н е.

Я н е (выходит на сцену). Вы слышали? И запомните это навсегда! Хорошо врала коза, да выдали ее рога! Наврали с три коробки, да у вранья ноги коротки. А правда всегда победит. Правда сильнее кривды. Правда хоть и тонка, да не рвется. Мало вас, да от маленькой речки больше толку, чем от тучи без дождя. Честное имя — дороже добро, чем золото да серебро. Больше верьте своим очам, чем чужим речам. Лучше припаси сапоги весной, чтоб не топал по снегу босой. Забрось лень за плетень, чтоб скорей настал твой день. Пашите и копайте — себе хлеб добывайте. Не зарьтесь на кусок чужой, а берегите свой. Живите, как людям положено, потому что человек — всему делу венец. Боритесь и не сдавайтесь, потому что человек должен знать, для чего он родился. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! Лучше быть мертвым, но здоровым, чем быть живым, да хворым.

Янкула, Секула, Петкула, Змей и Царица теряют силы. На народ начинает литься какой-то странный дождь.

Д а ф и н а. Что такое, люди! Болезнь отступает!

М а г д а. И я чувствую! Уходит немочь, будто кто рукой ее снял!

В а с к а. Этот дождь вроде целебный!

К о с т а д и н к а. Я поправилась. Нет болезни. Ушла хворь!

Ц е н а. Люди, я тоже вылечилась! Совсем здорова.

Т а с е. И у меня ничего не болит!

Б о ж и н. Будто и не было недуга!

Н а й д е. Мы все здоровы, мы выздоровели!

И ц о. Конец болезни лютой! Все прошло!

Т о д е. Нас вылечил Яне! Яне — наш избавитель! Да здравствует Яне! Мы с тобой, Яне! Веди нас в бой, Яне!

Н а р о д. Веди нас, Яне!

Народ изгоняет Царицу, Змея и трех братьев. Общая свалка.

Т о д е-м у д р е ц, он же Марко Цепенков (успокаивая народ). Люди, люди, хватит же, кончайте. Представление окончено. Молю вас, хватит. Кончайте драку. Лучше запевайте-ка песню! Песню!

Народ собирается вместе, все выходят на авансцену.

Вот ведь какое дело! Люди говорят, что от рассказов да побасенок никакой пользы нет. Людям, говорят, — им не до россказней, им деньги нужны, денежки в кубышке! Я и сам знаю, что на таких рассказах, на всем том, что вы нынче увидели, не заработаешь и ломаного гроша. Но что делать — я это дело люблю, не могу от него отказаться. И не пытайтесь отговаривать — я от своего не отступлюсь, писать не перестану, а советчиков просто не буду слушать. Писать я буду, пока бьется сердце, и мне довольно того, если похвалят меня люди, такие, как вы — любящие народную мудрость и понимающие в ней толк. В конце скажу вам лишь одно. Только смерть вырвет перо у меня из рук. Вот так. Это все, что я хотел вам сказать.

Народная песня звучит все громче.

З а н а в е с.

1973