Драматургия Югославии

Перевод с сербскохорватского Н. ЛЕБЕДЕВОЙ

Король Твртко.

Елица — его невенчанная жена.

Хрвое Вукчич,

Влатко Вукович — воеводы.

Дабиша — претендент на престол.

М о м и р (гость) — богомильский{13} священник.

Исайя — монах.

Ф р а н ц и с к а н е ц (Отец Никола).

Турок.

Трипе — протовестиар (королевский казначей).

Владое — логофет, управляющий канцелярией короля.

Дубровчанин.

Флорентиец.

Рабыня, гусляр, музыканты, придворные, гости.

Действие происходит при дворе боснийского короля в Королевской Сутеске без малого шесть веков назад.

Действие первое — сентябрь 1389 года, действие второе — 10 марта 1391 года.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Королевская Сутеска, дворец правителей Боснии. Зал во дворце. Каменные стены, узкие окна. Очаг. На стенах оружие — копья, мечи и щиты. На полу — медвежья шкура. Несколько скамеечек-треножников. Овчина на каменном возвышении для короля. В зале Д а б и ш а и Х р в о е, он смотрит в окно.

Д а б и ш а. На что это ты засмотрелся, молодой воевода? Далеко в мыслях унесся?..

Х р в о е. Вот я смотрю и спрашиваю себя: есть ли еще где в мире такая красота? Прямо мурашки по спине бегут. Взгляни: лес покрылся багрянцем, а небо зеленью отливает! Ах, Босния, Босния! (Отходит от окна.)

Д а б и ш а. Да, уходит от нас лето, уходит. А и странное оно было. Сперва, с весны, — засуха, а потом вдруг — этот песчаный дождь…

Х р в о е. Да, такого не забудешь. Песок с неба!

Д а б и ш а. По песку запомнится и по… Косову{14}. Знаешь, мне все кажется, что Косово было прошлым летом, что давно все это было. Идут годы!

Х р в о е. Да ты еще ведь не старый, Дабиша. Переживешь многих из нас! А если надо, и боснийскую корону примешь!

Д а б и ш а. Ах, мой Хрвое, мой Вукчич!..

Х р в о е. Почему бы и нет? Разве не достойно ее твое чело? Все это дело случая, Котроманич. Все! Если бы твой родитель Нинослав после смерти бана{15} Стефана оказался порасторопнее, чем отец Твртко… Я слышал, что, когда Твртко провозгласили баном, ему еще и пятнадцати не было.

Д а б и ш а. Это правда. А мне было двадцать пять…

Х р в о е. Вот видишь! Как знать, не пошло ли бы тогда все по-иному…

Д а б и ш а. Ты думаешь? Не надо, Хрвое. Ты несправедлив к королю. Твртко Босния многим обязана.

Х р в о е. Как же, обязана! Всем Босния обязана. Только ей никто ничего не должен!

Д а б и ш а. Смотри, еще услышит кто. Против Твртко говоришь! Разве когда-нибудь Босния была больше, чем сейчас?..

Х р в о е. В облаках, в голове у короля! Вот сейчас Венеция вечную дружбу предлагает! Какая там вечная дружба? Вы, Котроманичи, считаете, что наш совет, русаг{16}, ослеп?

Д а б и ш а. Не скажешь же ты, что вы там, в русаге, против Твртко?

Х р в о е. Я ничего не сказал.

Д а б и ш а. А за кого?..

Х р в о е. Об этом мы еще не говорили… Известно, кто может быть королевским наследником!

Д а б и ш а. О чем это вы, желторотые, мечтаете? Мне можете свободно довериться.

Х р в о е. Мечтаем! Ради Боснии нашей мечтаем!

Д а б и ш а. Ваши мечты не взлетят выше замыслов Твртко, юноши!

Х р в о е. Он парит в облаках, а наши мечты поближе к земле. Твртко строит воздушные замки…

Д а б и ш а. Да ведь и ты свой замок высоко строить начал, Вукчич. На вершине Яйце, средь облаков…

Х р в о е. Хоть и высоко, да на земле! И основание глубоко заложил, знайте это! Новое время идет, Дабиша! Наше время!

Д а б и ш а. Больно уж ты надулся в ожидании своего времени, Вукчич. Смотри, как бы не лопнуть! Какое это время и чье оно? Что впереди суждено? Что ты знаешь о времени, юноша? Советовал я твоему отцу, чтобы он не мешкая окрестил тебя и к католической вере приобщил. Впрочем, и сейчас еще не поздно. Я тоже в твои годы новую веру принял.

Х р в о е. А почему именно к католической? Почему не к православной? Если меня спросишь, богомилы — самые честные люди… Вот это-то меня и гложет. Нельзя больше так, пора нам разобраться… Чтоб народ не мутить. Одна страна — одна вера, братец ты мой! А сейчас не поймешь, кто справа, кто слева мечом замахнулся, а кто из-за спины грозит! Это мы и Твртко и всем вам в вину ставим. Босния наконец должна сделать выбор. Раз и навсегда!

Д а б и ш а. А тебе что по душе, парень?

Х р в о е. Мне все равно. От меня не зависит. Хотелось бы свое место знать…

Д а б и ш а. А почему бы тебе, Вукчич, набравшись смелости, короля об этом не спросить? Босния тебе этого не забудет!

Х р в о е (играет мечом). Думаешь, побоюсь? Уж если я сражаюсь, то хочу знать, за кого голову кладу. За чью Боснию, за какую Боснию! Не на турнире ведь, не за платок красотки…

Д а б и ш а. Это тебе богомилка с Гласинца голову вскружила, а, Хрвое? Правду ли говорят, хороша?..

Х р в о е. Хороша, Дабиша! Красивее не найти.

Д а б и ш а. Странные наши женщины, странные! С норовом, как сама Босния. Ты бы и с ребенком ее взял?

Х р в о е. Взял бы! Красивый мальчишка! Поглядел бы ты на него!

Д а б и ш а. И что она тебе далась! Разве мало их кругом!.. Знаю, знаю… Уж коли не согласна — ничего не сделаешь, а захочет — сама тебя в траву манит. А ты бы увез ее!

Х р в о е. Не хочу я так! Ты ее не знаешь.

Д а б и ш а. Своего времени ждешь, а?

Х р в о е (улыбается). Можем мы на тебя рассчитывать, Дабиша? Если понадобится…

Слышатся голоса.

Д а б и ш а. А как же время?.. Ты ведь на свое время рассчитываешь?

Заговорщицки переглядываются, улыбаются. Отходят в сторону.

Входят В л а д о е, Т р и п е и Ф л о р е н т и е ц.

В л а д о е (Флорентийцу). Добро пожаловать в Королевскую Сутеску, господин! Королю Твртко будет приятно слышать голос пославших тебя.

Т р и п е. Сейчас боснийский двор самый большой по эту сторону моря, господин! Король Рашки{17}, Боснии, Далмации, Приморья и западных сторон примет тебя, как подобает принять посла из могущественной Флоренции! Познакомься с нашими знаменитыми мужами, господин. Вот двоюродный брат нашего короля, почтенный Дабиша, а это отважный воевода Хрвое Вукчич.

Ф л о р е н т и е ц. Великая для меня честь — поклониться боснийским вельможам, о чьем умении, храбрости и великолепных одеяниях ныне говорит весь мир… А ваш король далеко шагнул, клянусь богом. На него возлагаются большие надежды.

В л а д о е. По эту сторону моря для него нет границ!

Ф л о р е н т и е ц. Вся Европа его почитает!

В л а д о е. Почитает! Она еще услышит о нем! Вот увидите! Мадьяры больше не посмеют перешагнуть Саву… А турки…

Ф л о р е н т и е ц. А турки?

В л а д о е. Им он тоже задаст жару!

Т р и п е. Наш уважаемый логофет Владое всегда приходит в ярость, когда поминают турок. Он из тех краев, где впервые дали им отпор.

Ф л о р е н т и е ц. Из Рашки?

Т р и п е. Да, он рашанин…

Д а б и ш а. А что нового у вас во Флоренции?

Ф л о р е н т и е ц. Ничего, ничего особенного, благородный господин. Народ, как всегда… кто родится, кто умирает. Вельможи, как обычно, развлекаются и мечтают о войнах. А в последнее время при дворах еще и стихи читают.

Д а б и ш а. Какие это стихи?!

Ф л о р е н т и е ц. Да вот Данте. Вы не слышали?

В л а д о е. Чьи?

Ф л о р е н т и е ц (тише). «Божественная комедия».

Х р в о е. Какая комедия?

Д а б и ш а. Неужто и с богом шутки шутят?

Появляется М о м и р. Трипе и Владое направляются к нему. Трипе делает ему знаки уйти.

Д а б и ш а. Что надо этому старику при королевском дворе?

В л а д о е (Момиру). Ты слышишь, о чем тебя спрашивает господин?

М о м и р. Я хотел бы видеть Твртко, нашего государя!

Т р и п е. Ты видишь, что его нет! Он на охоте.

В л а д о е. Будто у короля нет дел…

М о м и р. Он во дворце, во дворце! Я знаю… Он примет меня. Вы только скажите ему.

Д а б и ш а. Убирайся отсюда, побирушка! Гоните его! Что вы с ним разговариваете!

М о м и р. Мне нужен Твртко. Я прошу вас, господа! Это очень важно.

Х р в о е (тихо, чтобы не слышал посол). Ты что, не видишь, флорентийский посол во дворце! Уходи! Еще папе доложит!

М о м и р. О боже, нечестивцу доложит!

Т р и п е. Тише!

Ф л о р е н т и е ц. Что это за старик?

Д а б и ш а. Да нищий какой-то! Надоел!

Ф л о р е н т и е ц (бросает ему монету). Если нищий…

Т р и п е (Момиру). Теперь иди. Бери и уходи!

М о м и р опускает голову и уходит, не взяв монеты. Трипе поднимает деньги, возвращает их послу.

Ф л о р е н т и е ц. Что, не берет? Почему он не взял денег? Таких нищих я еще не встречал. Может быть, это какой-нибудь богомил?

Д а б и ш а. Почему — богомил? В этой стране больше нет богомилов.

Т р и п е. Нет. Эту заразу мы вывели.

Ф л о р е н т и е ц. Господа мои, говорят, что это не совсем так. Ересь трудно искоренить. Говорят, что они и сейчас скрываются по лесам Боснии, креста не признают, во мраке ходят, постятся и издеваются над его святейшеством папой. (Крестится.)

В л а д о е. Россказни! Это мадьяры нам назло выдумывают.

Ф л о р е н т и е ц (доверительно). А правда ли, что у них нет брака и женщины их свободны?

В л а д о е. К сожалению.

Т р и п е. Это правда… (Тихо.) Ты бы посмотрел на них, когда они к реке приходят…

Появляется И с а й я, делает знак Владое. Тот подходит к нему, они шепчутся.

Ф л о р е н т и е ц (незаметно разглядывая Исайю). А… а что, когда они приходят?

Х р в о е. Разве у вас во Флоренции нет красивых женщин?

Ф л о р е н т и е ц. Как не быть, всюду их хватает, господин мой… Но скажите мне, как это вышло, господа, что вашего короля, католика, короновал еретик в православном монастыре? Никак не можем понять!

В л а д о е. Наш король — по бабке Неманич, православный. Ее дочь Елена, мать короля, — из семьи благородных католиков Шубичей, а отец короля — богомил Владислав, брат бана Стефана, дед которого…

Ф л о р е н т и е ц. Погодите, погодите, прошу вас… Как это?

В л а д о е. Так это у нас, мой господин…

Т р и п е. Лучше и не спрашивай. Самому богу этот клубок не распутать, прости меня господи…

Х р в о е. А что господа флорентийцы просили передать нашему господину, если это не тайна?

Ф л о р е н т и е ц. Письмо запечатано, господин мой.

Д а б и ш а. Наш король сердит на вас, заморские господа! Известно вам это? Мы с вами одной веры, друзьями считаетесь, а туркам оружие продаете.

Ф л о р е н т и е ц. О том я впервые от вас слышу, поверьте мне! Может, это венецианцы… Хотя ваш король — их почетный гражданин.

Х р в о е. У торговцев совести нет, известное дело.

Ф л о р е н т и е ц. Кто кому сейчас друг, а кто враг, господа мои?! Маргарита Неаполитанская и Сигизмунд Люксембургский{18} за будимскую корону бой ведут. Венеция и Генуя — на море соперники! На востоке турки дощипывают византийское царство! А папа и Византия…

В л а д о е. И все это на нашей спине отзывается, господин мой.

Входит Ф р а н ц и с к а н е ц.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Король идет! Король!

Т р и п е. Король!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Слава Иисусу, господа!

Д а б и ш а. Слава Иисусу, отец Никола.

Появляются Т в р т к о и В л а т к о В у к о в и ч. Все склоняют головы.

Т в р т к о (садясь). Из Флоренции?

Ф л о р е н т и е ц. Милостивый король! Разреши послу Флоренции выразить тебе уважение его повелителей — они посылают тебе письмо и скромный дар. Слава боснийской короны проносится над горами, опоясывающими всю твою Боснию! Она гремит за морем, разделяющим нас…

Т в р т к о. Хоть и далека могучая Флоренция, но имя ее дорого моему сердцу.

Ф л о р е н т и е ц. Вот письмо, милостивый король…

Твртко берет пакет.

Ф л о р е н т и е ц (хлопает в ладоши). А вот и дар!

С л у г а приносит часы, передает их Твртко и уходит.

Т в р т к о (принимая часы). Часы!

Ф л о р е н т и е ц. Часы, твое величество!

Т в р т к о. Чтобы измерять время…

Все приближаются к нему. Флорентиец кланяется и отходит.

В у к о в и ч. Сколь искусными руками сделано!

В л а д о е. Чтобы время измерять…

Х р в о е. Тик-так, тик-так. Слушайте…

Часы играют нежную мелодию.

Х р в о е. Слушайте! Слушайте!

В у к о в и ч. Слушай.

Ф л о р е н т и е ц. Пять часов, господа.

Х р в о е. Пять…

Т в р т к о (Флорентийцу). Чем обязан, господин мой?

Ф л о р е н т и е ц. Послание в твоих руках, милостивый король.

Т в р т к о (передавая письмо Владое). Читай, Владое.

Трипе берет часы у Хрвое и ставит их в нишу в стене.

Владое распечатывает письмо.

Т в р т к о. Послушаем, что нам пишут уважаемые флорентийские синьоры!

В л а д о е. Обращение… Felix Bosne regnum cui contigit tam gloriosum certare certamen…

В у к о в и ч. Читай так, чтобы всем было понятно.

В л а д о е (помолчав, переводит). «Благословенны и преблагословенны пусть будут руки тех двенадцати рыцарей, которые, прорвавши неприятельские заслоны из отборных войск и боевых верблюдов, мечом проложили себе путь к шатру Мурата! Всех благословеннее тот, кто героически воевал и сразил предводителя этой рати, вонзив ему меч в горло. И пусть будут благословенны все, положившие свои жизни и пролившие свою кровь над этим ничтожным трупом, а среди них Твое Величество всех благословеннее, ибо его осенила своим крылом славная и вовек незабываемая победа».

Ф р а н ц и с к а н е ц (аплодирует). Браво! Браво!

Хрвое и Дабиша переглядываются и усмехаются. Вукович опустил голову. Твртко нахмурился. Трипе и Владое в недоумении.

Ф л о р е н т и е ц. Вечная слава величайшему из королей по эту сторону моря! Свободная Флоренция посылает тебе пламенные приветствия и желает, чтобы ты еще долго жил и защищал христианский мир от азиатов! Колокола и пушки Парижа оповестили о великой победе на Косове, а флорентийские поэты сложили в твою честь эту похвалу!

Т в р т к о (закрыв глаза). Благодарю, благодарю благородных синьоров флорентийцев. За мной ответ… Трипе, королевский протовестиар, проводи господина и закажи угощение, приличествующее послу дружественного нам города.

Т р и п е. Будет исполнено, господин!

Ф л о р е н т и е ц (кланяясь). Благодарю, благодарю, милостивый король.

Т в р т к о. Владое, иди, приготовь ответ. Я позову тебя.

Т р и п е, Ф л о р е н т и е ц и В л а д о е уходят. Дабиша громко вздыхает.

Т в р т к о. Победа! Победа! Роковое заблуждение! Позор! Весь мир сегодня смеется над нашим поражением. Не лавровый венок, а оковы позора сжимают мою голову.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Но ведь это не ты проиграл битву, пресветлая наша корона!

Х р в о е. Косово еще не Босния!

Т в р т к о. Косово! Будто во сне вижу… Словно нож в сердце вонзили. С самого лета, с того часа, как увидел я свое разгромленное войско… своих воинов, что, склонив головы, переходили Дрину молча, без турецких голов на копьях…

Ф р а н ц и с к а н е ц. Это не ты проиграл битву, дорогой Котроманич!

Т в р т к о. А кто же? Кто? Кто король Рашки?

В у к о в и ч. Это я виноват, Твртко.

Т в р т к о. Нет, не ты, Вукович! Не ты, старый товарищ! Я виноват, что не пошел туда и не погиб вместе с Лазарем.

Д а б и ш а. Да Лазарь тебя и не звал! Ему только твои войска нужны были! Тебе корону дали, а не страну…

Ф р а н ц и с к а н е ц. Зачем тебе, свет наш, гибнуть на Косове?

Т в р т к о. Меня веками винить будут! Я король Рашки… Слышали вы сейчас эти славословия? Они не понимают, что у нас происходит! На меня легло позорное пятно! Мое время назовут временем бесславия.

В у к о в и ч. Я виноват, я! Твой воевода, твой полководец! Я виноват, что слишком рано послал тогда гонца. О позор! Хоть бы его конь ноги переломал! Хоть бы арнаутская стрела сердце ему пронзила! Я… Но уже казалось, что победа наша! Если не веришь, господин, вели выколоть мне оба глаза, как ты повелел выколоть глаза предателю Алтомановичу! Прикажи! Ведь оставалось только Вуку Бранковичу ударить на них с правого крыла. Но когда я увидел, что этот пес, этот предатель покидает поле боя, а Баязит с мощной конницей подходит из-за холма… Они со всего царства собрали войска и двинули на Косово… А мы?

Х р в о е. Мы могли погубить все боснийское войско.

Т в р т к о. Ах, если бы, если бы…

В у к о в и ч. Не быть мне твоим воеводой, Твртко, если такая же мысль не пронеслась и у меня в голове! В тот самый миг… А потом я спросил себя: зачем? Может быть, приближаются еще более страшные времена? Зачем дарить туркам сразу еще и Боснию? Кто будет удерживать мадьяр на Саве? Кто турка встретит, если он и сюда заявится? Я турок не боюсь, господа!

Х р в о е. Тогда нам нечего было делать на Косовом поле!

Т в р т к о. Или мы все выстоим, или все погибнем! Запомните это!

В у к о в и ч. Правду тебе сказать, Твртко, я некоторых своих людей на Косове не узнавал! Тех же самых копейщиков, что прошлым летом у Билечи турок зубами рвали. Пришел один — вроде бы из Вукчичевых краев, — пришел и спрашивает меня: «За кого это мы бьемся, воевода? За еретиков православных, что ли?» Я сразу ему голову снес.

Францисканец крестится и с ненавистью смотрит на Вуковича.

Х р в о е. Говорю я вам…

Т в р т к о (хватаясь за голову). О, ослепший народ! Но ведь вы виноваты в этом! Вы, господа мои, ибо не видите дальше собственного носа! А народ еще меньше понимает. (Францисканцу.) И вы, и вы! Бич для вас нужен, коли ум короток! Если турки здесь угнездятся, то ни святой отец, ни патриарх вселенский, ни дед богомильский{19} не помогут нам! Что нам пишет епископ Доминик из Джакова?

Францисканец смотрит на Вуковича, Дабишу и Хрвое.

Т в р т к о. У короля нет тайн от его приближенных.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Епископу сообщили, что турки отступили, милостивый король…

В у к о в и ч. Отступили?

Ф р а н ц и с к а н е ц. Отступили… до самого Едрена{20}! У Баязита есть дела поважнее! Не мешкайте! Лазарева{21} земля зовет, мужской руки просит! Неманич ты или нет, милостивый король? Раз уж ты пошел в Милешеву и принял корону от митрополита-еретика, а я должен тебе сказать, что это его святейшеству папе не по душе было, чего ты теперь-то ожидаешь? Иди и с благословения нашей пресвятой церкви и креста возьми свое, то, что тебе вместе с короной принадлежит.

Д а б и ш а. Неплохо придумано.

В у к о в и ч. Что скажешь, Твртко?

Т в р т к о (ходит взад-вперед). Пусть церковь занимается своими делами, а у меня свои есть!

В у к о в и ч. Но если турки отступили?

Т в р т к о. Отступили! Отступили! Ну и что? Не перед силой они отступили… Что же мне теперь — за ними по всему белу свету гоняться? И, как шакал, я буду глодать Лазарево княжество? Терзать его вдову? А мои войска станут насиловать невест косовских мучеников? Православных…

Х р в о е. На Косове у нас был случай себя показать!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Да разве вам и вправду жаль вероотступников и их жен? Из-за них пропускаете такую возможность! Я не могу поверить! А наши далматинские католические города и их святые церкви в осаду берете? Сплит, Трогир… И Хорвата в Палижне поддерживаете в войне против святой короны Будимской? Свой крест поносите!

Т в р т к о. Хорватам будем помогать, потому что они братья по крови нам и Лазарю! Ваши братья, господа! Далматинские города мне нужны, нужны их крепости, их богатства, их мастера, порох, соль… Они мои, а не Сигизмундовы!

Д а б и ш а. А Дубровник?

Т в р т к о. Дубровник сам себе хозяин. Нам от них и почет и помощь! Наше войско надо всем снабдить, господа! Чтобы нас по одному на вертел не нанизывали! Вроде как зерна на твоих четках, отец Никола. Я в Лазареву землю сейчас не пойду, скажи там, в Джакове! Разве что меня его вдова позовет. Боснийские войска завтра уходят на запад, господа мои. Иваниш Хорват нас призывает. Против Будима! Будем помогать друг другу до последнего копья! Ты готовишься, Вукович?

В у к о в и ч. Все готово, государь!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Богохульничаешь, Твртко! Такой случай!

Т в р т к о. А турок мы должны здесь ожидать! Здесь! В наши леса заманим… Только вот на западе тыл обеспечим, чтобы наверняка знать, за кого нас считают европейские государи…

Ф р а н ц и с к а н е ц. Но с запада Боснии ничто не угрожает, милостивый король!

Д а б и ш а. Мы сами — запад. Папе подчиняемся.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Папе, конечно, папе!

Т в р т к о. В самом деле? Я не поручился бы за это. Для одних мы — восток, для других мы — запад.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Но нас объединяет вера, дорогой король!

Т в р т к о. Истинная вера не науськивает брата на брата… Если вера тебе милее души, отец Никола, держись ты лучше своего Джакова.

В у к о в и ч. Прости, прости меня неразумного! Мне с мечом сподручнее, ведь я из тех, кто в этих горах рожден! Твои слова ум мой просветлили. Мы войска на восток пошлем, а они нас с другой стороны покрепче прижмут! Под топор нас гонят. Хотят православных из Рашки в свою веру обратить…

Ф р а н ц и с к а н е ц. Пока у тебя, Твртко, вероотступник в воеводах ходить будет, с Боснии проклятия не снять. Матери католической церкви не верите! Богохульничаете! Бойтесь креста! Остерегайтесь проклятия! Берегись, Босния!

Шум у входа.

Т в р т к о. Что там?

Вбегает М о м и р, за ним — Т р и п е.

Т р и п е. На колени перед королем! На колени!

Момир стоит, полный достоинства.

Д а б и ш а. Опять этот пес!

Т р и п е. На колени! Он обманул меня, государь мой! Он в сговоре со стражей!

Ф р а н ц и с к а н е ц (крестится). Зараза! Чума! Опять зачумлен боснийский двор! Прикончите его! На месте! Убейте пса-еретика!

Все смотрят на короля. Тот повернулся ко всем спиной.

Д а б и ш а. Убейте его!

Ф р а н ц и с к а н е ц (выхватив меч). Если вы не хотите…

Хрвое останавливает его.

В у к о в и ч. Только не во дворце!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Проклятие! И воеводы у тебя еретики, Твртко!

Хрвое смеется.

В у к о в и ч. Придержи язык, святой отец!

Т в р т к о. Тише!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Оскорбление! Святую церковь оскорбили! Прикажи уничтожить этого богомильского пса, или я еду в Рим. В Рим!

Т в р т к о. Ступайте. Уведите их обоих! Все убирайтесь, все! Вон из дворца!

Трипе пытается увести с собой Момира. Вукович подходит к Францисканцу.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Не прикасайся ко мне! Не прикасайся! В Рим, коня мне! Но если я его еще раз встречу, мне никто не помешает! Этот меч будет ему судьей! В Рим!.. (Убегает.)

Д а б и ш а спешит за ним. Уходит и Х р в о е.

В у к о в и ч (вслед Францисканцу). Не успеет он и до Згошчи доехать, как передумает. Ты им нужнее, Твртко, чем они тебе!

М о м и р. Твртко! Котроманич наш…

Т в р т к о. Чего тебе? Зачем ты пришел, Момир? Разве я не говорил вам, чтобы не являлись ко мне во дворец, коли не хотите мне подчиняться…

Трипе отпускает Момира. Трипе и Вукович отходят в сторону.

М о м и р (бросаясь к королю). Твртко, дорогой Твртко! Не подпускают к тебе. До того этот римский сатана родных братьев нами застращал. И с патриархом вселенским в союз вступил против веры апостольской. В волчьи норы нас загнали, Твртко! Знаешь ли ты об этом?

Т в р т к о. Сами виноваты. Сами леса выбрали. До своей страны вам и дела нет.

М о м и р. До суеты мирской нам дела нет. Князь века всем глаза кровью затуманил! Душу забываете! Душу, в теле плененную! Душу, что свету предназначена!.. Своего народа и веры своих дедов стыдишься, Твртко! Пробудись! Изгони чужеземцев и их веру! Приблизь к себе богомилов! Пока не поздно!

Т в р т к о. Мудро говоришь, старик, мудро. Хорошо бы это было… Но скажи ты мне, кто будет работать в рудниках? В Фойнице, в Сребренице, в Олове? Кто по Боснии дороги строить будет, чтобы нам не краснеть перед купцами всего света? Кто? Вы же не хотите! Чужих приводить приходится! А слыхал ли ты, Момир, как на Саве, на Уне и здесь, на Дрине, сабли звенят? Слышит это твой народ?.. Меч сильнее! Меч сильнее твоего бога!

М о м и р. Не победить веру мечом, Твртко! Она превыше всего! Черепа истлеют, мечи ржа съест, но душу и веру ни тлен, ни ржа не возьмут. Они вечны.

Т в р т к о. Бог без меча не может, Момир!

М о м и р. Истинному богу ни к чему меч.

Т в р т к о. Трудно тебя убедить, старик, трудно… Я останусь на своем месте, а вы водите дружбу с вашими елками! Но давайте таких сыновей, которые будут копья носить, а не бороды до колен! Которые своей земле служить будут, а не небесам! Тихони Боснию не спасут! Зло ожидает нас, Момир, зло! И тебя и меня! (Идет к выходу.)

М о м и р. Я пришел предупредить тебя, Твртко! Если нашу веру не оборонишь, полумесяц и днем над твоей Боснией будет сиять…

Т в р т к о (останавливается). Я тоже думаю о турках. От них пощады не жди.

М о м и р. Меча их мы не боимся, Твртко.

Т в р т к о. Что? Не хватало еще, чтобы Магомет в вашу веру перешел.

М о м и р. Он придет. Уже грядут его слуги… Запомни, что тебе говорит старый Момир! Душу твоего народа в полон возьмут. Поэтому выбирай. Выбирай, пока не поздно! Народ — он тоже выхода ищет. Люди взбудоражены. Нет прежнего почтения. Колеблется вера. Все в смятении. Предвижу кровь, мятеж! Вижу, как брат на брата, а сын на отца с ножом идет. Вижу хаос, Твртко. Знай, богомилы не покорятся ни царству, ни папству! Слишком уж нас с обеих сторон терзали… И послушай! Если вере его суждено быть стертой с лица земли, богомилы, скорее, третью силу изберут!

Т в р т к о. Люди, что с вами?

М о м и р. Меня в моей вере похоронят, Твртко. Под самый тяжелый стечак{22} положат. Но за братьев своих по вере я уже не могу поручиться! Не допусти, Твртко, чтобы это свершилось, если в бога веришь. Сохрани нашу Боснию! Что станется с нами, Твртко?

Т в р т к о. С Боснией? Если вас ваш бог не защитит…

М о м и р. Я привел к тебе мать твоего сына, Твртко, Елицу. Она здесь, со мной.

Т в р т к о. Почему же она не войдет?

М о м и р. Боится! Боится… Мать твоего сына. Она прячется в кустах у мельницы, бедняжка.

Т в р т к о. Трипе! Владое!

Т р и п е. Я здесь, господин!

Т в р т к о. Там у мельницы одна женщина… Проводи ее сюда тихонько. Мигом!

Т р и п е. Бегу, господин… (Уходит.)

М о м и р. Разве не говорили мы тебе, Твртко, что Доротея — неродиха, не жди от нее наследника? Вот и сейчас, слыхать, по белу свету невесту ищешь. Наших кротких босниек сторонишься.

Т в р т к о. Для короля держава превыше всего. С ней он прежде всего венчается… Когда я просил руки Доротеи, я сватался к побережью Черного моря, Момир! Эх, глупая молодость! Смолоду, бывало, я скакал от моря до моря и ни одной горы меж ними не замечал. Но день ото дня скалы все выше делаются. Растут скалы, растут горы, растут…

Т р и п е вводит Е л и ц у. Она опустила голову.

Т в р т к о (стоит спиной к Елице). Господа, я хочу спокойно поговорить с этой женщиной.

Вукович и Момир направляются к выходу.

В у к о в и ч. Пойдем, Момир! Я провожу тебя! Пока на боку у Влатко Вуковича — его меч, никто не посмеет прикоснуться к тебе! Пойдем, расскажешь мне, как там богомилы в лесах на медведей с рогатинами ходят и как для моего войска себя готовят. Пошли!

М о м и р. Будь здоров, Твртко! Запомни, что я тебе говорил… (Прощается с королем богомильским приветствием — поднимает вверх раскрытую ладонь.)

Т в р т к о (после недолгого колебания отвечает тем же жестом. Все еще не глядя на Елицу). Трипе, смотри, чтоб никто ко мне не входил, пока не позову! Даже ты! Разгуливают тут, словно на лугу! Это королевский дворец или постоялый двор? На что вы тут поставлены, ты и Владое? Чем стража занята?

Т р и п е. Прости, господин.

Т в р т к о. Ступай! Посла угостили?

Т р и п е. Похоже, что он целый день не ел, вот ей-богу.

Т в р т к о. Не скупитесь!

Т р и п е. Как прикажешь, господин! (Кланяется и, оглядывая Елицу, уходит.)

Т в р т к о. Вечность разделяет нас, госпожа моя! Вечность от дней последней радости… Как давно я не видел слез!

Е л и ц а. Это те же самые…

Т в р т к о. Сколько же мы не видались?

Е л и ц а. Три весны, Твртко…

Т в р т к о. Три весны…

Е л и ц а. И одно лето.

Т в р т к о. Ты помнишь…

Е л и ц а. Кому-то надо помнить.

Т в р т к о. А сколько ему теперь?..

Е л и ц а. Девять.

Т в р т к о. Девять… Подумать только… Летит время, Елица, летит. Меня уже стало подтачивать. Словно горы давят, силы уходят… А он? Каков он, мой отпрыск?..

Е л и ц а. Растет, растет как на дрожжах. Все командует, вроде тебя. Братья-учителя{23} уже приглашали его на беседы.

Т в р т к о. Да неужто? Смотри-ка…

Е л и ц а. Все приказывает и вопросы задает.

Т в р т к о. О чем спрашивает? Кто его отец?

Е л и ц а. Ты ведь знаешь, у нас об этом не спрашивают… Спрашивает, что там за горой да за рекой…

Т в р т к о. Могу себе представить. Совсем как я в молодости, когда по Влашичу бродил. Поднимаюсь, бывало, в гору, поднимаюсь и думаю, будто по ту сторону бог знает что откроется, ан глянь — там другая гора. Еще больше первой. Такая уж наша Босния!

Е л и ц а. Он лучший охотник среди мальчишек.

Т в р т к о. Ага!

Е л и ц а. Нынче летом под самый Борач забрел. За ланью гнался, говорит. А ему просто интересно, что во дворце Павловича, я знаю. Он бы и дальше ушел, если бы братья-учителя не запретили ему из леса выходить.

Т в р т к о. Ты знаешь, Елица, у меня от Доротеи детей не было.

Е л и ц а. Худая весть далеко бежит.

Т в р т к о. Чего бы только я не дал за настоящего наследника! Не побоялся бы, кажется, с самой жизнью расстаться! Предлагают мне в жены дочь австрийского герцога. Да ты слышала, наверное. Но я чувствую, что долго не проживу, грех себя обманывать.

Е л и ц а. Не говори так, Твртко! У тебя есть сын!

Т в р т к о. Еретик. Ты сама сказала! Помнишь, о чем мы последний раз говорили, когда я его видеть хотел. Ты не разрешила. «Лучше сын — еретик, чем король — палач». Я хорошо помню… А помнишь, как мы с тобой встретились? И ничего не видели, только папоротник да туман, что нам глаза застил любовью. Не думали мы о богах, законах, королевстве, о русаге. А они в засаде нас подстерегают.

Е л и ц а. Эх, Твртко, это ведь тебе все оглядываться приходится — и на другие веры и на другие обычаи. Ты король…

Т в р т к о. Не начинай и ты об этом же, Елица! Может, это Момир подговорил тебя прийти ко мне? Сама бы ты никогда не пришла… Никогда. Поэтому и пришла? Говори!

Е л и ц а. Я пришла, только чтобы спросить тебя… Не пора ли его куда-нибудь учиться послать, Твртко?..

Т в р т к о. Учиться?!

Е л и ц а. Он твой сын.

Т в р т к о. Сын…

Е л и ц а. Я не имею права удерживать его. Не хочу, чтобы он проклинал меня, если когда-нибудь узнает. Да и жизнь в лесу теперь стала опасной. Никто не знает, что несет с собой грядущий день…

Т в р т к о. Мы пошлем его под Срдж{24}! В Дубровник! Пусть учится мудрости от господ дубровчан, наших достойных друзей. В Дубровник! Пусть учится, пусть растет! (Вдруг покачнулся.) Кровь приливает к голове, в ушах шумит. Это смерть скачет…

Е л и ц а. Что с тобой, Твртко?

Появился Х р в о е, увидел Твртко и Елицу, прячется и подслушивает.

Т в р т к о. А под утро, когда я наконец забываюсь сном, мне чудится, что меня преследуют колесницы, а я словно вкопанный — не могу сдвинуться с места. Земля разверзается у меня под ногами, и я падаю, падаю, проваливаюсь в бездну… А почему бы тебе не пожить здесь, Елица? Была бы рядом со мною… Ведь когда мы отправим сына в Дубровник, ты одна в лесу останешься. Согласна?

Е л и ц а. Да.

Т в р т к о. Ты уже больше не боишься?

Е л и ц а. Боюсь.

Т в р т к о. Раз уж я прошу тебя остаться, ты не должна бояться. Ты будешь доброй и верной…

Е л и ц а. И ты отпустишь меня, когда я надоем тебе…

Становятся на колени, сжимают друг другу руки, целуются.

Т в р т к о (тихо). Богомильская королева! Боснийская королева! (Хлопает в ладоши.)

Е л и ц а. Мне не нужна корона, Твртко. Не нужно мне никакого золота…

Входит Т р и п е. Кланяется.

Т в р т к о (откашливается). Трипе, ведь у нас здесь не хватает женского глаза, а? Что на это скажет королевский протовестиар?

Т р и п е (глядя на Елицу). Не хватает, милостивый господин.

Т в р т к о. Ну, тогда эта госпожа отныне будет у нас хозяйкой, Трипе. Скажи об этом всем. Ее Елицей зовут. И устрой ее в покоях королевы.

Т р и п е. Я не ослышался?

Т в р т к о. Пусть тебя не удивляет распоряжение короля. Если кто пустится в расспросы, посылай ко мне… А сейчас покажи госпоже дворец и вели приготовить королевский ужин. На двоих. (Уходит.)

Т р и п е. Я понял, господин мой… О… Пожалуй, госпожа… пожалуй. Мы все будем тебе рады… А то наш дворец начал походить на монастырь.

Приближается Х р в о е, судорожно смеется. Трипе в недоумении.

Е л и ц а (тихо). Я давно знакома с воеводой.

Трипе кланяется и, смущенный, уходит.

Х р в о е (тихо). Богомильская королева! У короля губа не дура. Но как он сможет жениться на богомилке? Католический король… (Хватает Елицу за руку.) Что ты делаешь тут, при дворе? Кто тебя привел, говори!

Е л и ц а (вырывается от него). Я сама пришла.

Х р в о е. И… ты его давно знаешь?

Е л и ц а. Раньше, чем тебя.

Х р в о е. С каких пор?

Е л и ц а. Вот уже десять лет… Пусти меня!

Х р в о е (отпускает ее). Десять… А мальчик, мальчик — его сын? Разве он обязательно должен быть сыном Твртко? А ты уверена?.. Может быть, отец — кто-нибудь другой? Я расскажу об этом! Всем расскажу! И это почтенный боснийский король! Ха-ха! А если об этом узнает епископ в Джакове! Если узнают в Риме! Если сообщат австрийскому герцогу! Ты не боишься?! Тебе безразлично. Ты ничего не теряешь! Ну хоть бы глазом моргнула, волоокая! Впрочем… никому ничего не говори! И я буду молчать! Никто не узнает… Ну и пусть он его сын! Я подожду. (Тихо.) Я сказал, что буду тебя ждать…

Е л и ц а. Не жди меня, Хрвое.

Х р в о е. Это потому, что он король? Потому, да?

Е л и ц а. Я не знала, что он король, когда мы…

Х р в о е. Нет, нет, не рассказывай мне ничего! Это меня не касается! Я ничего не хочу знать… Теперь я понял, кто стоит у меня на пути! Он! Что бы я ни делал — всюду он! Он! Он мне руки связал, свет мне застит! О, как жестоко играет со мной судьба! Первый человек в Боснии встал на моем пути…

Е л и ц а (наивно). Первый…

Х р в о е. Увидим! Мы еще увидим… (Вновь хватает Елицу за руки.) Вы узнаете, кто такой Хрвое Вукчич!

Е л и ц а вырывается, бежит в ту сторону, куда ушел Твртко. Хрвое с досадой вонзает меч в пол.

Слышатся голоса. Входят Д а б и ш а и Ф р а н ц и с к а н е ц. Хрвое вложил меч в ножны.

Д а б и ш а. Где король? Где слуги?

Ф р а н ц и с к а н е ц (продолжая разговор). Но я говорю вам, что католическая церковь не приучена извиняться перед коронованными особами. Мне моя вера запрещает…

Д а б и ш а. Мы ведь договорились, не правда ли?

Входят Т р и п е и В у к о в и ч. Трипе навеселе.

Т р и п е. Он нам все подвалы опорожнит. Прямо бездонная бочка… Весельчак, ничего не скажешь, другого такого не скоро сыщешь! Если во Флоренции все такие… А уж как богомилками интересуется!.. Им бы нынче ночью неплохо поберечься, он парень не промах! (Увидел Францисканца.) Что, этот разве еще не в Риме? Спасайся! Спасайся, если тебе дорога голова на плечах, отец Никола. Если король тут увидит незваного гостя, мне недолго и со службой распроститься…

Д а б и ш а. Это мы привели монаха. Доложи королю!

Т р и п е. Король занят, господа.

Д а б и ш а. Ты слышал, которанин{25}, что я тебе сказал?!

Т р и п е. Мне за то платят, чтоб я королю служил… Место могу потерять…

Х р в о е (рад случаю сорвать злость). Да ты с этим местом живо распростишься, если мы скажем, что ты пьян среди бела дня! А то шепнем, как ты за королевские перперы{26} дома у моря покупаешь…

Т р и п е. Не сердитесь, господа! Зачем сердиться в такой прекрасный осенний день? Я ведь делаю, что мне приказано. А король велел хорошенько угостить посла. (Уходит.)

Д а б и ш а. Не понимаю, к чему при дворе эти чужаки!

В у к о в и ч (Францисканцу). Говорил ведь я, что ты еще воротишься! Ну и хорошо, что передумал. Пора перестать жаловаться друг на друга. Мы ведь братья, правда? Стоит только вспомнить, сколько нам приходилось терпеть из-за этого несчастного Вука, покойного брата короля, когда он доносы папе на Твртко писал! Ух! Брат на родного брата доносы пишет! Это только в Боснии может быть.

Х р в о е. Позор! Позор! Так-то вот, мой Вукович! Только в Боснии. А лучше бы каждый у себя дома чистоту навел! Кое-кто из твоих земляков-хумлян{27} не откажется от своего православия, хоть их живыми на кол посади…

Д а б и ш а. Да уж это как пить дать! Еретики проклятые!

Х р в о е. И разве тебе, Вукович, вера не дороже, чем боснийская корона?

В у к о в и ч (кладет руку на меч). Слушай, ты, желторотый! Ты словно бы забыл, что король давеча сказал… Влатко Вукович за боснийскую корону пролил больше крови, чем из тебя можно выцедить… Ты едва из яйца вылупился, а уж расхвастался! Этот меч еще не успел обсохнуть после крови, пролитой на Косове, а завтра его в другой стороне придется обнажать. По королевскому повелению!

Д а б и ш а. Да ты и на Косове за православие сражался!

Францисканец, стоя в стороне, усмехается.

В у к о в и ч. За своих православных братьев! А завтра пойду биться за братьев-католиков, за Иваниша Хорвата… Не заставляйте меня стать православным, господа! Вы еще скажете, что я рашанин! Ха!

Х р в о е. Если под Клисом прославишься, как на Косове прославился…

В у к о в и ч (бросается на него с мечом). Дьявол тебе покоя не дает…

Дабиша разнимает их.

Х р в о е (смеется). Лучше бы тебе не хвататься за меч, старина!

Т р и п е (вбегая). Король! Король! Горе вам!..

Хрвое и Вукович поспешно вкладывают мечи в ножны.

В у к о в и ч. Ты доиграешься, малый, смотри у меня! Только в другой раз не стану я об тебя меч марать… Я тебе уши оборву! Уши!

Х р в о е. Эх, старый мой…

Т р и п е. Да поможет вам бог…

Входят Т в р т к о и Е л и ц а.

Т в р т к о (делает вид, что не видит Францисканца). Что случилось, господа? Опять вы все вместе собрались! Я ведь сказал, чтоб меня никто не тревожил!

Хрвое не сводит глаз с Елицы.

Д а б и ш а. Прости, дорогой брат, что нарушаем твой покой. Но мы полагали, что ты обрадуешься! Бедный отец Францисканец у ворот дворца проливал горькие слезы и раскаивался, что возвысил голос против короля.

Ф р а н ц и с к а н е ц (наклоняя голову). Да будет славен Иисус, милостивый король! Прости меня, слугу божьего! Прости! Я не мог совладать с собой! Не мог! Стоит мне почуять этот богомильский смрад, вся кровь во мне закипает. Теперь я узнал, что ты вышвырнул этого пса богомила, и пришел просить у тебя прощения, если на то будет твоя воля… Мы знаем, что католическая церковь всегда может положиться на Твртко Котроманича! Мы знаем, что ты подумаешь о советах епископа Доминика. И поэтому я прошу тебя, прости меня, милостивый король!

Твртко поворачивается спиной к монаху.

Д а б и ш а. Вот как следует говорить с королем! Хватит с нас крестоносцев! А теперь турок грозит! Боснии нужен мир! Пусть воины отдохнут от Косова. Твртко, разве уж так необходимо посылать войско на помощь хорватам? Может, они сами справятся?..

Во время этой речи монах поднимает голову и начинает разглядывать Елицу. Елица оказывается между Францисканцем и Хрвое. Твртко шагает взад-вперед.

Ф р а н ц и с к а н е ц (к Хрвое). Кто эта госпожа?

Х р в о е. Не знаю!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Если мой нюх меня не обманывает…

Д а б и ш а. Скоро осень наступит. Воины стосковались по родным очагам…

Т в р т к о (останавливается перед Вуковичем). Когда в поход, Вукович?

В у к о в и ч. На заре, если бог даст. Я послал гонца в Высокое, чтобы войско готовилось.

Т в р т к о. Не оплошайте перед мадьярами! Чтоб они не забыли нас!

В у к о в и ч. Не забудут, Твртко. Не забудут. Клянусь тебе!

Т в р т к о. Ну, тогда счастливо! Кланяйся Иванишу Хорвату и его брату, епископу Павлу, если увидишь его. Передай привет и Иванишу Палижну, всем передай! (Целует Вуковича.)

В у к о в и ч. Передам, господин…

Д а б и ш а, Ф р а н ц и с к а н е ц и В у к о в и ч кланяются и уходят. Вслед за ними Х р в о е идет, не сводя глаз с Елицы.

Т в р т к о. Трипе!

Т р и п е. Что изволишь, господин?

Т в р т к о. Позови Владое. Надо написать послание, пока не стемнело.

Т р и п е уходит. Твртко и Елица переглядываются.

Входит В л а д о е с бумагой в руках, кланяется.

Т в р т к о. Садись, Владое…

В л а д о е. Прости…

Т в р т к о. Садись и пиши.

В л а д о е. Прости, пресветлый государь… Монах Исайя…

Т в р т к о. Монах? Какой монах?

В л а д о е. Приехал монах Исайя. Еще вчера. Он хотел бы тебя видеть.

Т в р т к о. Монах?.. Ты слышишь, Елица?

В л а д о е. Православный монах, мой господин.

Т в р т к о. Чего ему надо? Чего хотят от меня эти люди?

В л а д о е. Если смею доложить, милостивый король, монах Исайя родом из боснийского Хума. Принял постриг в Милешеве.

Т в р т к о. Он прибыл как монах или как босниец?

В л а д о е. О Косове хочет говорить, так сказал он.

Т в р т к о (подумав). Хорошо.

В л а д о е уходит.

Е л и ц а. Я мешаю тебе, Твртко?

Т в р т к о. Останься, останься, послушай, что по эту сторону гор происходит, Елица…

Входят В л а д о е и И с а й я.

И с а й я. Надежда наша единственная! Единственный Неманич! Защита наша! На тебя уповаем!

Т в р т к о. Все на меня уповают! А мне на что уповать? Скажи мне, монах…

И с а й я. Есть на что, Твртко, есть! Всевышний с нами. Бог и наша вера православная, что подарила тебя короной. Крест наш! Целуй! (Подносит крест Твртко.)

Т в р т к о (неохотно принимает крест). Крест… Почему вы говорите — крест, а они говорят — крыж{28}? А ведь на одном языке говорите… И слова-то у вас, оказывается, разные… Того гляди, и не сумеете говорить друг с другом…

И с а й я. И не будем говорить! И не надо! Крест! Целуй, Твртко!

Т в р т к о (едва прикасается к кресту губами). Не будете…

И с а й я (берет крест у Твртко). Крест, крест православный… Он наше упование! Он нам единственный луч света в грядущей ночи! Мрак приближается, Твртко! Ночь и потоп! Мы захлебнемся в слезах матерей косовских героев. Нет мужской руки, чтобы поднять голову окровавленной страны, подвигнуть ее на мщение! Турки как змеи уползли в Едрене, оставили нас подыхать от ран. Вдова Лазаря должна теперь покориться злочестивому Баязиту. Села вымерли, церкви и монастыри затворили свои двери. За каждым кустом нам чудятся турки, Твртко! Надвигается голод! Кто будет хлеб сеять? Кто будет лозы окапывать? Сколько народу в рабство в Азию угнали! Лучших людей на колу погубили! Студеная ночь над Рашкой нависла, только лишь ледяной полумесяц в тучах виден… Что будет с нами, Твртко? Я свою жизнь богу посвятил и от меча отрекся, Твртко, но я жажду напиться турецкой крови! Хочу турецкой крови! Крови мне дайте!..

В л а д о е. Горе! Горе!

Т в р т к о. Знаю…

И с а й я. Не знаешь! Не знаешь, Неманич. Ты в горы забрался, не хочешь помочь своему народу! Окружил себя папскими слугами и сам в папского слугу превратился! А еретики за твою душу борются! Всех слушаешь, всех, только от веры своей бабки отрекаешься! И воевода твой бежал с Косова…

Т в р т к о (делает шаг к Исайе). Нет! Не говори этого! Ты не смеешь так говорить, Исайя… За воеводу Влатко Вуковича я собственных очей не пожалею, отец мой! Не виноват он, нет! Дворянские усобицы разорили Душаново{29} царство! Дворяне! Куда они богатства девали? Куда? Я ни гроша не взял! Ничего я не взял!

М о н а х. К нам приди, Твртко! К нам! На истинную веру уповай! (Оглядывается.) Почему бы тебе не попросить руки вдовы князя Лазаря, ты ведь Котроманич, Неманич?! А? Милица…{30}

Т в р т к о. Бог с тобой, отец!

И с а й я (взглянув на Елицу). Милица еще не старая женщина, Твртко. Да и ты вдовеешь… Что ты об этом думаешь? Предоставь нам это дело… Она еще ничего не знает, но она согласится! Придется…

Т в р т к о. А может быть, княгиня Милица думает обо мне то же, что ты — о моем воеводе? И обвиняет меня за Косово? Ноги моей не будет на том берегу Дрины! О, и чего еще только вы от меня не потребуете!

И с а й я. Твоя рука нам сейчас нужна, Твртко! Если ты колеблешься, православие придаст тебе силы! Отрекись от Рима, последний Неманич!

Т в р т к о. Для меня Рим так же далек, как и Царьград, Исайя! И ни один, ни другой мне не нужны. В этих горах мы родились, здесь нам и умереть! На мой стечак ставьте сколько хотите и крестов… и… крыжей.

И с а й я. Один лишь крест истинный, Твртко! Только один! Богохульствуешь, Твртко, Стефан Мирча, свое имя забываешь! И оскверняешь корону, которой венчал тебя православный митрополит на могиле нашего святителя Савы. Мощи из нашего монастыря Милешевы не почитаешь.

Т в р т к о. Вот бы тебе, монах, встретиться с посланцем моего епископа! Я бы вас охотно послушал. Отца Николу хочешь видеть?

И с а й я. А, с католиком? С католиком не о чем говорить! Не о чем.

Т в р т к о. Вы оба боснийцы, Исайя! Он, мне кажется, из Добоя. А ты из Хума. Братья вы.

И с а й я. Братья?! Сукин сын! В чаше воды бы они нас утопили!

Т в р т к о. А знаешь, ведь и епископ Доминик советует, чтобы я поехал в гости к Милице.

И с а й я. И он?

Т в р т к о. С его благословением! Советует мне по белу свету за турками гоняться, а мадьяры тем временем пусть Боснию позорят! А венецианцев опять зовет на побережье угнездиться. В клещи нас зажали, Исайя! Я ведь знаю, что по вашим монастырям шептали, когда я пришел взять корону своих предков… А что теперь говорить станут? «Стервятник прилетел…» Разве бы я отказался прийти? Да я бы с дорогой душой, будь мы все православные! Или католики! Или богомилы! Или дьяволы!

И с а й я. «Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя твое…».

Т в р т к о. Владое! Пиши!

В л а д о е. Обращение я уже написал, господин мой… «Я, Стефан Твртко Мирча, король Рашки, Боснии, Далмации, Приморья и западных сторон…».

Т в р т к о (медленно). Пиши: «Благодарю вас за приветствия и дар. Но я недостоин восхвалений, господа. Слишком рано мы вам гонца послали. Бой на Косовом поле мы не можем до небес возносить. Косово наши звезды черной мглой затуманило…»

Пока Твртко говорит, Исайя предлагает Елице поцеловать крест. Она отказывается. Монах крестится.

Т в р т к о. «Но вы, благородные господа флорентийцы, вы не боитесь турок, как и они вас не боятся. Мы стоим между вами и стоять будем. А там — что даст бог и боевое счастье». Давай, я подпишу. (Подписывает послание.) Хорошенько угостите посла и отправьте его поскорее назад, чтоб о нашем позоре не шла молва по свету. Монах Исайя может быть гостем в Королевской Сутеске, как и всякий, кто спасается от турок.

И с а й я. Спасибо, спасибо, милостивый король. Благослови тебя господь! И береги себя, Стефан!

Т в р т к о. Владое! Чем мы можем отдариться?

В л а д о е. Не знаю, господин мой.

Т в р т к о. Там у меня наверху есть щит в серебряной оправе работы крешевских кузнецов.

В л а д о е. Знаю, государь мой.

Т в р т к о. Мы пошлем господам флорентийцам щит… А теперь идите.

И с а й я. Бог смилостивится над нами.

В л а д о е и И с а й я кланяются и уходят.

Т в р т к о. Все кончено, Елица. Ничто нам не поможет…

Е л и ц а (подходит к Твртко, обнимает его). Нет, Твртко! Нет!.. Только вот и в своем дворце негде тебе душу согреть, Твртко! Холодно тебе! Ожесточился ты…

Т в р т к о. Один я… Я и два креста!

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Там же. Т р и п е и В л а д о е сидят на скамейках-треножниках. Трипе раздувает огонь в очаге.

Т р и п е. К чему бы это они все так рано заявились нынешний год? Как ты думаешь, Владое? Не к добру это… И Хрвое, и Дабиша, и Вукович, и отец Никола… И первые послы нынче ни свет ни заря уже у ворот Сутески… А ведь только-только снег сошел…

В л а д о е. Не к добру это, не к добру… Прежде они раньше Юрьева дня сюда и носа не казали… Трудно нашему королю… А откуда послы?

Т р и п е. Из Дубровника. За Дмитриев день дань принесли… И музыкантов привели, хотят вину искупить. И ряженых, чтоб им провалиться!

В л а д о е. Ты сказал королю?

Т р и п е. Пусть немного обождут… Король их четыре месяца ожидал. А денег у них — горы!

В л а д о е. Вы, которане, и правда никак с дубровчанами не поладите. Ты не забывай, что боснийскому королю служишь.

Т р и п е. Это они с нами поладить не могут! Не знаешь ты еще этих господ, Владое. Считают, что море — их собственность. Как же! Не говори мне, что они сейчас деньги по доброй воле принесли! Как бы не так! Они тоже что-то пронюхали… (Тише.) Дабиши боятся.

В л а д о е. Дабиши? Все боятся Дабиши… Не видать Боснии добра, нет, не видать! Не нравится мне это томительное спокойствие, что после Косова вот уже второй год нависло над Боснией. Никто и пальцем шевельнуть не хочет! Король в своей башне заперся. Каждое утро спрашивает, нет ли турок, а о них ни слуху ни духу… Нет их, да с каждым днем они все ближе и ближе… Венеция не соглашается на договор о вечной дружбе. Вижу я, пора книгу с пером бросать да за меч браться. Дабише мы с тобой не понадобимся. Мы для него чужаки. После Твртко все опять к старому вернется. Прах и пепел…

Т р и п е (тихо). Русаг всю зиму в Яйце совет держал. Да так, чтобы Твртко ничего не знал! У Хрвое собрались, он их пригласил. Видать, что-то важное надумали! Вчера сюда явились, и все суетятся, суетятся! Совет в десять назначен. (Смотрит на часы.) Сегодня узнаем, в чем дело. И знаешь, добрый мой Владое, мне тоже кажется, что нам с тобой пора в путь-дорогу собираться. Ты куда надумал?

В л а д о е. В родные края, на тот берег Дрины. Откуда пришел, туда и вернусь. Куда же еще? Без Твртко это уже не моя земля…

Т р и п е. И не моя, нет.

В л а д о е. А ты в свой Котор?

Т р и п е. Нет, я в Дубровник! Вот это город так город!

В л а д о е. В Дубровник? Почему? Ведь ты же из Котора? А примут тебя в Дубровнике?

Т р и п е. Я уже позаботился об этом, мой Владое! Они любого примут, у кого кошель тяжелый! Я уж и дом там купил, ты разве не знал? Это мне Твртко посоветовал… Знают они, что я могу им помочь, пока я здесь.

В л а д о е. Так ты бы уж и помог, бездельник! Эх! Мы-то как-нибудь да устроимся, а вот нашему королю совсем плохо! Плохо! Если бы не Елица с ним…

Т р и п е. Не женщина, а золото! Родная мать за ним так бы не ходила… Да, а ты ничего не слышал о ней и о Хрвое? В первый день, как она сюда пришла, они смотрели друг на друга, будто раньше век знакомы были. О чем-то с глазу на глаз поговорили… Но с тех пор — ничего! Я сказал об этом королю — он промолчал, будто и не слышал. Может, это из-за нее Хрвое в последнее время в Королевскую Сутеску не наведывается. А раньше, бывало, нет-нет да заявится.

В л а д о е. Куда там! Некогда ему, мой Трипе! Он ни одну женщину в Боснии не пропустит! Как только они ему не надоели!

Т р и п е. Никакого удержу на него нет. Об заклад бьюсь, что у него с нашей Елицей что-то было! Хотя я в своей жизни не видал женщины порядочнее. Только бы ей остеречься отца Николы! Он что-то против нее замышляет!

Входит Ф р а н ц и с к а н е ц, он слышит последние слова.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Слава Иисусу, господа! О церкви пересуды ведете. Прекрасно!

Т р и п е (вскакивает). Слава Иисусу!

Владое встает и поворачивается спиной к монаху.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Могу вам сказать, что лично я ничего не имею против госпожи. Но есть вещи, мимо которых католическая церковь не может пройти, знайте это, господа. Ведь в Европе при всех дворах слух прошел, что наш благородный Твртко, католический король, живет в богомильском браке с какой-то блудницей. В этом следует хорошенько разобраться.

В л а д о е. Кто это будет разбираться? У вас что, нет дел поважнее?

Т р и п е. Лучше, чтобы король не слышал об этом, отец Никола…

Ф р а н ц и с к а н е ц. Мне жаль, но я вынужден ему сказать. Пришел приказ из Джакова доставить госпожу в епископский дворец, чтобы поставить ее перед святым крыжем. Предоставьте вы это мне, господа… Лучше расскажите, как поживает король.

В л а д о е. К исповеди пока не собирается.

Ф р а н ц и с к а н е ц. С еретиками не разговариваю! Я обращаюсь к королевскому протовестиару. Где его величество?

Т р и п е (показывая рукой вверх). Там, в своей башне. Говорит, что здесь ему не хватает воздуха.

Входит И с а й я. Владое встает и направляется к нему.

В л а д о е. Где ты был? Воевода Вукчич тебя со вчерашнего вечера ищет.

И с а й я. Я слепого гусляра привел… А что за спешка?

В л а д о е. Что-то готовится, Исайя! Будь сегодня настороже.

И с а й я (крестится). И у меня есть предчувствие, есть! Плохой сон нынче ночью видел… А где воевода?

В л а д о е (смотрит на часы). Теперь уже поздно. В десять — встреча с королем… Иди со мной.

И с а й я (глядя на Францисканца). Да поможет нам господь бог… (Уходит вместе с Владое.)

Ф р а н ц и с к а н е ц. Этот пес черноризец уже давно болтается здесь, в Королевской Сутеске. Что вынюхивает, чего ему надо?

Т р и п е. Он тоже часто справляется о твоем здоровье…

Ф р а н ц и с к а н е ц. Пес, раскольник! Это ведь католический двор!

Т р и п е. Один бог знает, чей он, господи меня прости…

Ф р а н ц и с к а н е ц. Католический! Но здесь зараза! Опять у вас эта чума завелась… Что известно королевскому протовестиару об упомянутой женщине?

Т р и п е. Женщина как женщина! Неплохая женщина! Монах ею тоже интересовался… Оставьте вы госпожу в покое… Хватит у нее своих бед…

Ф р а н ц и с к а н е ц. Не каждая достойна быть любовницей католического короля! Не каждая! Из-за этой бесстыдницы он лишился руки дочери почтенного герцога Альбрехта…{31} А это не шутка. Мы еще в этом разберемся! Посмотрим, что же в самом деле происходит при боснийском дворе!

Т р и п е. Ничего тут не происходит, отец Никола! Ничего, говорю я тебе! Вот так-то! Все как и раньше! Все! Только король болен.

Ф р а н ц и с к а н е ц. И эта его болезнь тоже кажется нам очень странной.

Т р и п е. Странной?

Ф р а н ц и с к а н е ц. С чего бы это вдруг болело сердце у такого здорового человека?! В Джакове этому никто веры не дает, даже епископ Доминик. Известно, что сердце умирает, если его пронзить…

Т р и п е. Видно, его пронзили черные мысли.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Ни о чем подобном мы никогда не слышали.

Т р и п е. Черные мысли да черные вести, которые вы, святые отцы, ему приносите! Так колотится его сердце, отец Никола, что весь дворец дрожит.

Проходит Е л и ц а, она несет на подносе кубок.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Слава Иисусу, госпожа…

Е л и ц а. Я несу лекарство королю.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Я вижу… У меня есть для тебя новости, госпожа.

Е л и ц а. Лекарство остынет.

Ф р а н ц и с к а н е ц. Складывай свои вещи и собирайся в дорогу, госпожа. Мы отправляемся завтра на заре. Далеко до Джакова.

Е л и ц а. Я не расстанусь с королем, господин мой. Зачем мне ехать в Джаково? Оставь меня в покое!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Ты удостоилась чести. Епископ зовет тебя для беседы. Только для беседы.

Е л и ц а. Розмарин остынет.

Т р и п е (хватает Францисканца за руку). Оставь ее. Пусть женщина занимается своими делами…

Е л и ц а торопливо уходит.

Ф р а н ц и с к а н е ц (ей вслед). Собирайся, госпожа!

Т р и п е. Ты не можешь увезти ее без разрешения короля, отец Никола! Это ты должен понять. Сперва его спроси. Но если он тебя незваного застанет во дворце, горе тебе! Горе и тебе и мне!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Голову готов прозакладывать, что эта женщина — богомилка. Мой нюх меня еще никогда не подводил! Да к тому же, слыхать, этот их гость Момир постоянно тут у дворца бродит… Наверняка они в сговоре!

Т р и п е. Давай-ка мы с тобой договоримся, отец Никола. (Смотрит на часы.) Вот-вот десять пробьет. Ступай теперь! У короля совет с господами из русага. Я доложу ему, что ты приходил, если примет он тебя — ну и ладно! Договорились, а? Иди.

Ф р а н ц и с к а н е ц (уходя). Только скажи, что это очень важно. Важно и срочно! (Останавливается.) А что решили на русаге?

Т р и п е. Не знаю! Даже и король не знает! Иди…

Ф р а н ц и с к а н е ц. Не знает! Даже король не знает! (Смеясь, идет к двери.)

Навстречу ему — Х р в о е, Д а б и ш а и В у к о в и ч. Дабиша и Францисканец переглядываются. Францисканец кивает головой, усмехается, уходит. Часы играют мелодию: десять часов.

Входит Т в р т к о, за ним — Е л и ц а. Т р и п е уходит. Дабиша и Вукович опустили головы. Только Хрвое выдерживает взгляд короля.

Т в р т к о. Рано вы прибыли, господа! Добро пожаловать!

В у к о в и ч. Рады видеть тебя в добром здравии, Твртко.

Х р в о е (глядя на Елицу). У тебя хороший вид, Котроманич наш! Люди говорят…

Д а б и ш а. Лучше некуда! Лучше некуда!

Е л и ц а. Сядь, Твртко.

Т в р т к о (садится). Мне легче, когда я хожу…

В у к о в и ч. Как ты себя чувствуешь, Твртко?

Х р в о е. Правду ли говорят, что ты уже заказал себе стечак, милостивый король?

Т в р т к о. Правду.

Д а б и ш а. Рано еще об этом думать! Рано, рано… Все мы под богом ходим.

В у к о в и ч. Только поскорее бы почки набухли, леса зазеленели, Твртко. Воевать начнем! Нынешним летом хорошо будет воевать! Если уж у Влатко Вуковича ладони чешутся, знайте, что дело к войне.

Т в р т к о. Слышно ли о турках? Когда они появятся?

Х р в о е. О турках ни слуху ни духу, милостивый король.

Д а б и ш а. Явятся они, не беспокойтесь! Но пока не объявились, Босния должна определить свои границы! Русаг решил…

Т в р т к о. Какие границы?

Х р в о е. Границы Боснии. Вечные! Раз и навсегда надо их определить.

Т в р т к о. У Боснии нет границ, господа мои.

Дабиша и Хрвое переглядываются.

Х р в о е. Но как может быть держава без границ, милостивый король?! Разве бывает хлеб без краюшки?

Т в р т к о. Вижу я, что тебе уж больно сладкими краюшки кажутся, Хрвое. Ты сильный, Хрвое, сильный, да молод еще! Смотри, как бы зубы не обломать! Да и вы, старые, что-то уж больно всполошились. Не бывает хлеба без краюшки, говоришь? А я спрошу вас: может ли хлеб надломиться? Может! А переломиться? Ведь может? Может!.. Словно этот наш несчастный мир, что трещину дал, а проходит эта трещина посреди Боснии! В самой серединке, знайте это! И оказались мы, господа, на разломе, на границе… Мы сами и есть граница! Такова уж наша судьба! Пока эта рана опять не затянется, если ей вообще суждено зарасти.

Хрвое и Дабиша переглядываются вновь. Вукович сосредоточенно молчит.

Д а б и ш а. Пора сделать выбор, чтобы знать, куда идти! Пора понять — что же такое есть сами-то мы! Ведь человек хлеб печет, Твртко! А сам по себе хлеб не замесится. Ты это знаешь лучше нашего, ведь это ты Боснию единой землей сделал!

Х р в о е. Русаг считает, что Боснию надо окружить укреплениями!

Д а б и ш а. Босния должна стать державой!

Х р в о е. Крепости всюду поставим! На Дрине! На Саве! На Уне!

Д а б и ш а. И не будем больше распылять силы!

Х р в о е. Мало, что ли, наших у Клиса и Вране кости свои положили!

Д а б и ш а. И на Косовом поле!

Х р в о е. И на Косовом! А хорватам сколько помогали! Пусть они сами себе свободу добывают, коли им мадьярский гнет тяжким кажется! Ведь тебе, Твртко, никто не помогал, когда ты с Лайошем сшибся…

Д а б и ш а. Только тогда зовут нас, когда над их головами меч занесен! А боснийскую корону не признают. Зря ты, брат, в Милешеву ездил! Зря хорватам помогаешь! Зря! Думаешь, они поблагодарят тебя?

Х р в о е. Пусть узнают они, что такое боснийцы! И еще позавидуют боснийскому стягу, что развевается над свободолюбивым Бобовцем!

Д а б и ш а. Быть Боснии славной! Надо раз и навсегда установить ее границы! Сейчас или никогда! Сегодня замешивается хлеб для грядущих столетий!

Т в р т к о. А как бы вы установили эти будущие границы, господа мои? Послушаем!

Х р в о е. Мы хотим Боснию от Дрины до Уны, от Савы и до Моря! Большего нам не надобно.

Д а б и ш а. Но об этом надо заявить во всеуслышание! Чтобы все знали!

В у к о в и ч. Только православие не трогайте…

Д а б и ш а (пронзает Вуковича взглядом). Сплит и Трогир наши… А Дубровник… Не пора ли уж нам хоть раз их перехитрить? Как ты думаешь, Твртко? Наступает наше время! Время на Боснию работает!

Т в р т к о (вскипает в гневе). Ничтожества! Слепые ничтожества! Не видите, что ли, — время-то против Боснии работает! Ничтожества! Ничтожества!

Д а б и ш а. Но чтобы сделать это…

Хрвое делает знак Дабише замолчать.

Т в р т к о. Ничтожества! Глаза вам прикажу выколоть, все равно вы ничего не видите! Уши вам отрублю — все равно ведь не слышите, что говорит время, не слышите звона цепей, что готовы сковать Боснию! Хотите Боснию кровью залить? Иванишу Хорвату не желаете помогать? Будете спокойно смотреть, как ваших братьев в Будим волокут и вяжут за конские хвосты? Косово позором покрываете?! Как не понимаете вы, что Боснии одной не прожить… Не прожить!

Х р в о е. Проживет! Должна! До сих пор жила и дальше жить будет!

Т в р т к о (садится). Поживете — увидите! Я рад, что не доживу до этого…

Х р в о е. В последнее время ты один живешь, не знаешь, чем Босния дышит, что народ думает, Твртко…

Т в р т к о. Народ? Какой народ?

Х р в о е. Наш народ! Против его воли ничего нельзя сделать…

Т в р т к о. Народ! Народ делает то, что велишь ему ты, Хрвое! Тебе он подчиняется! Что ты за народ прячешься, Вукчич? Говори! О каком народе ты думаешь?

Х р в о е. Это известно, дорогой Твртко! Дрина, Сава, Уна и Море отделяют его от других…

Т в р т к о. Знаешь, Хрвое, когда я в твои годы был баном у Лайоша, я своего каурого коня не жалел. Бывал я на севере, у истоков Савы, и на юге, у моря, где Босния кончается. И нигде мне толмач не понадобился, Хрвое, нигде. Всюду люди одинаковые. Переплывал я реки, переходил горы, что на пути стояли. Никаких границ я не видел, господа мои. Видел я только разных правителей, один у другого добро из рук рвет. Разных правителей и разных… богов.

Д а б и ш а. Мудро говоришь, Твртко! Мудро… Но наступают иные времена, брат мой! Я старше тебя, но и я чувствую их приближение! Идут другие времена, несут нам другие думы. Разве не угрожал твоей земле Балшич? Скажи! И разве не сбежал с Косова Вук Бранкович? Может быть, и Иваниш Хорват повернется к тебе спиной, едва от Сигизмунда избавится?

Х р в о е. Каждый прежде всего себе крепость строит!

Т в р т к о (к Хрвое). Это вроде как ты свое Яйце стеной обносишь? Хороший пример даешь!

Х р в о е (смотрит на Елицу). Для Боснии его строю!

Т в р т к о. Для себя!

Х р в о е. Для Боснии. Босния может покориться, а Яйце не сдастся! Она в Яйце жить останется! Для боснийского короля последнее прибежище в Яйце будет!

Т в р т к о. Не проживет Яйце без Боснии, Хрвое! Запомни это!

Х р в о е. Считай как хочешь, милостивый король! Только я делаю то же, что и другие…

Т в р т к о. А ты будь сам себе хозяином и поступай так, чтоб с тебя пример брали!

Х р в о е. Думаешь, будут пример брать?.. Как же! Сколько стоит мир, Боснию все только щиплют да исподтишка смеются над ней! Выдумали, будто мы, боснийцы, с медведями под буками хороводы водим! Вот так-то, мой Твртко!

В у к о в и ч. Только православие не трогайте, господа!

Т в р т к о. Что ты скажешь обо всем этом, добрый мой воевода Вукович, что скажешь, старый товарищ? Все только православие поминаешь! С каких это пор ты православие в защиту берешь? Кто угрожает православию?

В у к о в и ч. Должен я его защищать, Твртко! Хум снова станет православным! Если уж боснийской церкви суждено пропасть, он должен сделать выбор… Наша дружба успокоится вместе с нами под надгробным камнем, Твртко! Предчувствую я, что мы с тобой скоро там будем… А вера и народ продолжают жить… Только пусть не трогают мой Хум и православие… Мне Хум права дал…

Т в р т к о. О чем это ты говоришь, Вукович? Кто должен выбор сделать? Почему? Кто это осмелился? А может быть, боснийский русаг нынче о вере совет держал, а? Кого спрашивать о том надо — Дабишу Котроманича или Хрвое Вукчича?

Х р в о е (его поддерживает Дабиша). Были разговоры о вере, милостивый король… Нет единодушия в русаге, сразу же тебе скажу, Твртко. Но все согласны в том, что Боснии нужна только одна вера. Одна страна — одна вера, брат!.. Пестра, пестра наша Босния, господа мои, слишком уж пестра! Так больше продолжаться не может! Мы не можем иметь такое государство, как другие, как Твртко говорит! Так продолжаться не может.

Т в р т к о. А как?

Х р в о е. Боснийский русаг решил, чтобы Босния избрала одну какую-нибудь веру! Раз и навсегда!

Т в р т к о. Какую же?

В у к о в и ч. Только православие не трогайте!

Д а б и ш а. Тут нечего говорить! Босния — католическая страна.

Х р в о е. Сейчас в Боснии больше всего богомилов, это вы должны признать! Не забывайте о боснийской церкви! Впрочем, мне все равно.

Т в р т к о. Вы не сказали, на чем порешили.

Х р в о е. Ты должен решать, Твртко!

Т в р т к о. Я?

Х р в о е, В у к о в и ч и Д а б и ш а. Ты!

Т в р т к о (встает). А если я откажусь? Что, если я позову стражу и брошу вас первых собакам на ужин? Я русаг создал, я его и разгоню! Стража! Стража!

Х р в о е. Русажская стража сейчас охраняет Королевскую Сутеску, государь!

Т в р т к о. Измена!

Д а б и ш а. Тебя охраняет, брат! Чтобы не было смуты, когда ты решение примешь.

Т в р т к о. Так я, стало быть, пленник…

Е л и ц а (бросаясь к Хрвое). Изменники! Предатели! Трусы! Больному королю яму роете! Боснийскую корону позорите! Стервятники! (Колотит Хрвое в грудь.) Будьте вы прокляты!

Хрвое смеется и отстраняет Елицу.

Д а б и ш а. Мы не знаем, кто больше срамит боснийскую корону, госпожа! Те, которые о будущем страны заботу на себя взяли, или ты, которая живешь в богомильском браке с нашим бессильным королем на позор всей Боснии!

Т в р т к о. Вы и на женщину посягнуть посмели!

Д а б и ш а. Ты ведь не знаешь, о чем по белу свету молва идет, дорогой брат!

Т в р т к о. Не трогайте госпожу! Чтоб вы ее имени больше и помянуть не смели!

Д а б и ш а. Мы-то не помянем, а вот католическая церковь возьмется за нее! Должен тебе сказать, что прибыл отец Никола с приглашением от епископа: госпоже придется поехать в Джаково и предстать перед святым крестом, чтобы свет истины озарил ее душу!

Х р в о е. Не может быть!

Т в р т к о. Только когда я упаду мертвым! Скажите об этому монаху! А я его и видеть не желаю! Душа ее ему понадобилась… Ее душа…

Елица плачет и прячется за короля.

В у к о в и ч. Не бойся, госпожа! Мы тебя не отдадим!

Д а б и ш а. Мы к этому отношения не имеем.

Т в р т к о. Все вы против меня! Все! Нет горше предсмертной муки, чем эта!

Х р в о е. Мне кажется, что король неправильно понял нас. Русаг не против тебя, Котроманич! Просто мы ждем твоего решения!

Т в р т к о. Этого я не могу решить, господа! Как вам объяснить!

Х р в о е. Если ты сразу не можешь принять решение, Твртко, мы даем тебе срок до полуночи.

Д а б и ш а. До полуночи!

Т в р т к о. А если я и тогда не сделаю выбора?.

Х р в о е. Король должен решить судьбу своего народа! Ты знаешь ответ, Твртко! Если не можешь… Если король не может принять решение, тогда он передает корону русагу… Не так ли?

Т в р т к о. Ах вот в чем дело…

Х р в о е. Король должен принять решение.

Твртко встает, ходит по комнате. Смотрит на часы.

Е л и ц а. Успокойся, Твртко! Что вы сделали с королем, будьте вы прокляты! Садись, Твртко! Хочешь, я дам тебе розмарина?

Т в р т к о. Мне хочется выпить вина, Елица! Вина принеси! Хватит с меня этих трав…

Е л и ц а. Не надо, Твртко! Тебе вредно!

Т в р т к о. Я сказал тебе, что хочу вина.

Е л и ц а уходит.

Х р в о е. Не терзай ни себя, ни нас, господин наш! Реши, как тебе подсказывает сердце.

Т в р т к о. Сердце колотится, господа! Так колотится, будто готово выскочить! (Смотрит на Вуковича.)

В у к о в и ч. Не смотри на меня так, милостивый король! Я, как и ты, распят на кресте! Ты знаешь, что я за тебя и за Боснию готов голову положить! И не раз я ею рисковал. Не раз. Но я не имею права приносить в жертву веру своего родного Хума! Прости меня, дорогой Твртко. И не забывай православия!

Х р в о е. Король сам решит!

Входит Е л и ц а. За нею — Т р и п е, он подает Твртко кубок с вином.

Е л и ц а. Тебе вредно, Твртко! Побереги себя.

Т в р т к о (принимает кубок). Для кого мне беречь себя? Для чего?..

Д а б и ш а. Слова твои полны горечи, Твртко!

Т в р т к о. Да, я отравлен. Вы отравили меня, господа! (Отпивая из кубка.) Что это?

Т р и п е. Вино…

Т в р т к о. Вино? Разве это вино?

Т р и п е (откашливается). Если разрешишь доложить, господин мой… Сегодня утром прибыли первые послы, и я думаю…

Т в р т к о. Послы?

Т р и п е. Нынешний год рано потеплело, господин мой… Как я слышал, дубровницкие послы привезли тебе осеннюю дань и бочонок твоего любимого вина — венецианской мальвазии…

Т в р т к о. Мальвазии? Что же ты молчишь, негодяй! Зачем тогда ты принес мне эту бурду? (Бросает кубок.) Где они?

Т р и п е. Они и музыкантов привели и ряженых…

Т в р т к о. Чтобы повеселить старого короля! Беги! Ну, что стоишь? Веди их всех! Бегом! Хоть немного с людьми поговорить…

Т р и п е убегает.

Х р в о е. Тогда — до полуночи! (Смотрит на Елицу.)

Д а б и ш а. Мы договорились!

В у к о в и ч. Твртко, не забывай православие и корону!

Т в р т к о. Я подумаю об этом. Обо всем подумаю! Вот и они!

Шум. Музыка. Входит п о с о л и з Д у б р о в н и к а и д в а г о с т я в капюшонах. За ними — м у з ы к а н т ы: три гистриона с флейтами и свирелями. Т р и п е и В л а д о е с мечом у пояса входят последними.

Д у б р о в ч а н и н. Здравствуй, наш благородный Твртко, ты появился на небе Боснии, как хвостатая комета, и осветил ее далекий путь! Дубровник со мной, твоим покорнейшим слугой, посылает тебе прошлогоднюю дань, две тысячи перперов, и желает тебе доброго здоровья и долгих лет правления! (Подает мешочек с деньгами.)

Трипе берет мешочек и с презрением взвешивает его в руке.

Т в р т к о. Благодарю, благодарю ревностных господ дубровчан.

Д у б р о в ч а н и н. Прости, что мы не привезли тебе дань в срок, Твртко! Нынешней зимой рано выпал снег и завалил все дороги в Боснию, милостивый король. А чтобы смягчить твой гнев, мы привезли тебе бочонок твоего любимого вина. Чтобы ты еще долго пил венецианскую мальвазию, которая возвращает человеку молодость.

Т в р т к о. Большей радости вы не могли мне доставить, господа.

Д у б р о в ч а н и н (поклонившись Дабише, смотрит на него с подозрением). А что мне сообщить о твоем здоровье господам дубровчанам, милостивый король?

Хрвое наблюдает за Елицей, она пробирается ближе к королю.

Т в р т к о. Сообщи то, что видишь, господин мой.

Д у б р о в ч а н и н. Мы слышали, что ты не совсем здоров, дорогой король. Все мы под богом ходим… Мои господа посылают тебе этих музыкантов, пусть повеселят, если тебе будет угодно.

Т в р т к о. Мы будем рады им в Королевской Сутеске. Давно уже не было у нас никаких развлечений.

Музыканты кланяются.

Д у б р о в ч а н и н (вынимая письмо из-за пазухи). Есть у меня одно письмо, милостивый король. Для тебя лично. Мне передал его какой-то старый хумлянин, когда я выходил из городских ворот.

Т в р т к о (берет письмо). Письмо? А как господа дубровчане провели зиму? Расскажи нам об этом.

Д у б р о в ч а н и н. О, весело, очень весело, милостивый король! (Тише.) Снова разрешили карнавал! Если бы ты только мог видеть, как выглядел Велюн!

Т в р т к о. Могу себе представить! Карнавал! Вы, дубровчане, умеете жить!

Д у б р о в ч а н и н. Весь город был на ногах! Члены веча и моряки, богачи и нищие, куртизанки и девицы, стар и млад — все смешались, скрывшись под масками! Ваши конавляне тоже были… Один торговец даже в море прыгнул, до того одурел.

Т в р т к о (смеется). А эти почему до сих пор маски не сняли?.. (Показывает на людей в капюшонах.)

Д у б р о в ч а н и н. Я их не знаю, милостивый король.

Т у р о к сбрасывает капюшон с головы и плащ. Все изумлены. Турок смеется и кланяется Твртко. Некоторые выхватили мечи. Владое схватил Турка и приставил ему нож к горлу.

Т в р т к о. Идут! Идут! Я знал, что они придут!

В л а д о е. Разреши мне! Мне, милостивый король! Дай я пущу его поганую кровь!

Т в р т к о. Спокойно, господа! С каких пор это ты носишь оружие, Владое? Где твои книги? Зачем тебе меч? Посла убить готовы! Отпусти его, Владое!

В л а д о е. Мне, мне отдай его, Твртко!

Т в р т к о (Турку). А ты почему прячешься?

Т у р о к. Приходится, милостивый король.

Т в р т к о. Почему это — приходится? Если ты являешься как посол своего царя, в этой стране ни один волос не падет с твоей головы.

Т у р о к. У меня есть полномочия, благородный король! Я являюсь как посол. Но твой народ еще не привык к нашей одежде.

Т в р т к о. Что значит это «еще»?

Т у р о к. Мы еще не появлялись в Королевской Сутеске, это я имею в виду.

В у к о в и ч. И не появитесь!

Т у р о к. Мой великий султан Баязит дал мне полномочия поговорить об этом с тобой, дорогой Котроманич!

Т в р т к о. Я тебе не дорогой! Ни тебе, ни ему!

Т у р о к. Но взгляни сначала, какой царский дар он тебе посылает! Эта рабыня омолодит твою кровь лучше, чем венецианская мальвазия!

Турок снимает плащ с второй фигуры: молодая обнаженная Рабыня опускает голову. Все изумлены.

Х р в о е (с улыбкой обходит ее). Ого!

Т в р т к о. Мне не нужны подарки от Баязита!

Т у р о к. Но ты оскорбишь моего могущественного повелителя, милостивый король!

Т в р т к о. Я прошу всех господ оставить нас одних! Немедленно!.. (К Трипе, показывая ему на Рабыню.) Отведи ее куда-нибудь! Смотри, как она дрожит, бедняжка. Дабиша пусть останется.

Х р в о е (с завистью). Тогда — до полуночи!

Все поклонились и быстро вышли. Т р и п е уводит Р а б ы н ю.

Т у р о к. Она из теплых краев, дорогой король! Из Бейрута! Там сейчас уже цветут розы! Хорошо, что ты приказал увести ее. (Смотрит на Елицу.) Нам запрещено говорить о государственных делах в присутствии женщин…

Т в р т к о. Иди и ты, Елица!

Е л и ц а. Берегись, Твртко! (Уходит.)

Т в р т к о. Ну, послушаем, стало быть! Где собираетесь напасть? Когда и где?!

Т у р о к. Король Боснии жестоко ненавидит нас.

Т в р т к о. Я хочу слышать, что желает твой повелитель.

Т у р о к. Он ничего не желает!

Т в р т к о. Не шути со мной, турок!

Т у р о к. Он ничего не желает. Он только предлагает.

Т в р т к о. Баязит может предложить Боснии только кровь.

Т у р о к. Мое дело — сообщить вам мысли своего повелителя. Он прощает тебе посылку вашего войска на Косово. А если заплатите хороший выкуп, он вернет вам пленников, которые сейчас живут в Анадолии.

Т в р т к о. Кто там у вас? Кто остался в живых? Говори! Мы заплатим…

Т у р о к. Не знаю, милостивый король. Много их там! Мой господин предлагает мир.

Д а б и ш а. До каких пор?

Т в р т к о. Ты слышал, о чем он спрашивает?

Т у р о к. Вы многого хотите от меня, господа. Я только слуга своего повелителя! Но если хотите, могу вам сказать, что наш пресветлый Баязит сейчас посвятил себя аллаху! Хватит с него войн!

Т в р т к о (смеется). Хватит с него войн! А скажи-ка мне, турок, видел ты когда-нибудь, чтобы рыба без воды жила?

Т у р о к. Нет, милостивый король.

Т в р т к о. А говоришь, что твой повелитель отказался от войны!

Т у р о к. Мой господин сейчас только об аллахе думает! И просит твоего разрешения послать наших проповедников в твою страну и обратить в истинную веру всех, кто этого пожелает… Без принуждения.

Т в р т к о. Аллах? И он, стало быть, является к нам!

Т у р о к. На это его воля, дорогой король.

Т в р т к о. Понятно! «Без принуждения…». Да его ведь никто не призывает!

Т у р о к. Призывают, призывают, Котроманич! Босния полна богомилов, которые взыскуют истинной веры!

Т в р т к о. Истинной?

Т у р о к. Истинной, господин мой! В Верхней Боснии твоей благородной и в Ходиджеде некоторые уже и сейчас поклоняются аллаху и призывают нас! Хватит с них папы и патриарха… Они третьего хотят, раз уж их вере суждено исчезнуть…

Т в р т к о. Откуда ты, Турок?

Д а б и ш а. Ты слышишь, о чем тебя спрашивают?

Т у р о к. Ты убьешь меня, если я признаюсь, милостивый король. А лгать мне запрещает вера…

Т в р т к о. Откуда ты? Я не трону тебя… Говори…

Т у р о к. Из Яйце, милостивый король!

Т в р т к о (поражен). Из Яйце?! Из Нижних краев?

Д а б и ш а (хватает Турка за шиворот и ставит его на колени). Выродок!

Т в р т к о. Отпусти его, Дабиша!

Д а б и ш а. Король дал слово, а я не давал! Хрвое Вукчич тоже ничего не обещал! Да и Владое — тоже… (Отпускает Турка.) Выродок!

Т у р о к. Только Хрвое не говорите, что я здесь! Только ему не говорите! Он и его отец Вукан всегда были беспощадны с нами, кметами{32}.

Т в р т к о. А какой веры ты был раньше, Турок?

Т у р о к. Богомильской…

Т в р т к о. Правильно Момир говорил! А как же это ты к туркам попал? А?

Т у р о к. Меня взяли в полон на Косовом поле, дорогой Твртко.

Т в р т к о. А-а-а-а… Ты сдался! Сдался, говори?

Д а б и ш а. Сдался!

Т у р о к. Нет, не сдавался я, клянусь аллахом! Он мне свидетель!

Т в р т к о. Он клянется именем аллаха!

Д а б и ш а. И ты уже сделался послом Баязита?

Т у р о к. Я стал рабом аллаха, других богов я больше не признаю! Он послал пророка Магомета на землю открыть людям глаза и обратить их в одну веру…

Т в р т к о. А свою веру ты забыл? Забыл, да?

Т у р о к. Дни богомилов сочтены, Котроманич! Они сгниют в своих лесах! Только один бог, только аллах существует на свете.

Т в р т к о. Другие то же говорят о своих богах!

Т у р о к. Они не знают истины, неверные! Посмотри, что делается на белом свете! Посмотри, как они враждуют между собой! Разврат! Разброд! Торгуют отпущением грехов! Золотом человеческие достоинства меряют! А у нас любой турок может стать визирем — знаете ли вы об этом? В Боснии я и через тысячу лет не стал бы послом! Наши ходжи — бессребреники! В наших мечетях нет золота! (Тише.) Как и у богомилов. Ислам ближе всех к вере наших дедов, Твртко. В конце концов победит аллах!

Т в р т к о. Победит! Боги победят, а не люди… Но я все еще не могу поверить… Босниец, а турок! Как тебя там зовут?

Т у р о к. Мустафа.

Т в р т к о. А дальше?

Т у р о к (шепотом). Петрович…

Т в р т к о. Что ты там себе под нос шепчешь? Говори громко! Чтобы все тебя слышали!

Т у р о к. Мустафа Петрович.

Т в р т к о. Мустафа Петрович!

Д а б и ш а (смеется). Мустафа Петрович! Мустафа Петрович! От смеха лопнуть можно, господи прости!

Входят В л а д о е, Т р и п е и Е л и ц а. Они встревожены, по очереди подходят к Твртко, что-то говорят ему шепотом.

Т в р т к о. Пусть войдут сюда! Но все вместе! Зовите их!

Т р и п е, Е л и ц а и В л а д о е уходят.

Т в р т к о. Все тут! Ну, коли уж вы все собрались, то и Турку скажем: добро пожаловать! Послушаем, что вы решите!

Д а б и ш а. Кого это ты зовешь, Твртко?

Т у р о к. Кого?

Т в р т к о. Тех, что мне спать спокойно не дают! Хорошо, что и ты пришел, Турок! Ладно уж… Теперь увидим, какому богу будет поклоняться Босния. Увидим, чей бог на небесах живет, а чей здесь, у моих ворот бродит! Взгляните в глаза друг другу! А если силы хватит, в схватку вступите! Кто победит, тот и останется!

Т у р о к. Если ты думаешь, милостивый король…

Т в р т к о. Придется им сразиться! Король их зовет! Францисканец, монах, гость-богомил и ходжа! Да видано ли что-нибудь подобное еще где-нибудь на свете?

Т у р о к. Но я не ходжа… Я посол! У меня есть полномочия!

Т в р т к о. Пока не ходжа, но это от тебя не уйдет! Не нужны мне твои полномочия! Они тоже послы! Тоже послы! Все вы — чьи-то послы, только не мои. Никто сам себе не принадлежит. Не завидуй короне, Дабиша! Видишь, что тебя ожидает… Другие короли в радости живут, у них при дворе поэты приют находят, а меня вот боги осаждают. Дубровчане карнавалы устраивают, шутки шутят… А здесь, в Боснии нашей, великая печаль воцарилась!

Входят Т р и п е и В л а д о е, перешептываются.

Т в р т к о. Где они? Почему не явились?

Т р и п е. Просят у короля прощения, но вместе войти никак не могут. Им это их вера не дозволяет, милостивый король.

Т у р о к. Не дозволяет, нет, не дозволяет.

Т р и п е. Никак не могут вместе быть…

В л а д о е. Они божьи слуги, господин…

Входит Е л и ц а, делает знак кивком головы. В л а д о е и Т р и п е уходят.

Т в р т к о. Все они божьи слуги! Боги им запрещают… Зачем же тогда нужен король? Почему они все не спустятся сюда, чтобы владеть и править! Договорились бы сами там, наверху, если запрещают это своим слугам на земле! Не могут вместе… Смотри, Дабиша! Что ты об этом скажешь?

Т у р о к незаметно исчезает.

Д а б и ш а. Но если ты никак не хочешь принять решение, брат! Ты давно мог это сделать, не было бы теперь забот… И сердце бы не болело. Человек должен сделать выбор.

Т в р т к о. А если я выберу турецкую веру? Что ты об этом скажешь, а?

Д а б и ш а. Бог с тобой, Твртко!

Т в р т к о. Мне в землю уйти суждено, моя Елица, а они наверху! Не достать до них. Они сильнее… А теперь оставьте меня! Все! Мне нужен покой.

Все кланяются и уходят. Елица передает письмо Твртко.

Т в р т к о (вскрывает письмо и читает. Проводит ладонью по лицу). Ах сынок мой, малыш мой! И тебе уже все ясно… Всем ясно, только мне нет… Мне и Хрвое… Баязит служит аллаху! А я? Какому богу судьбу вручить? Чьему богу? Отцову? Материнскому? Дедову? Какого бога выбрал бы мой внук?… Все они идут к нам вслед за потоками крови. Скажите! Я слушаю вас… (Срывает копье со стены, потрясает им.) Где вы? Явитесь! Я призываю вас! Думаете, боюсь? Там, наверху, может быть только рай! Только рай! Сюда! Сюда! Я посмотрю вам в лицо! Есть у вас лица? Отзовитесь! (Вонзает копье в стену.) Я молю вас! (Бросается на колени.) Помогите мне! Не допустите усобиц между моими воеводами! Не проливайте кровь! Мы все придем к вам, все придем! Вы получите наши души! Делайте с ними что пожелаете. Мрак… Мрак надвигается… (Причитает, как причитают горцы.)

Елица подходит сзади к Твртко, кладет руки ему на лоб.

О чем ты думаешь, Елица?

Е л и ц а. Ты знаешь, о чем я думаю, Твртко. Я не могу представить себе наши леса без богомилов, без белого мрамора на полянах! Без гостя Момира, который в своей жизни и букашки не обидел. Что станется с моими братьями, моими сестрами, с родителями? Я не виновата, Твртко!… Прости меня за то, что я прошу тебя. Разве может быть Босния без своих богомилов, без старых, добрых боснийцев?

Т в р т к о (с письмом в руках). Хочешь послушать, что пишет твой сын, Елица?

Е л и ц а. От него письмо! Я почувствовала, что от него! Что он пишет? Как ему живется?

Т в р т к о. Живется ему хорошо. Учится, ему нравится в Дубровнике. (Читает.) «Но лучше всего — в Доминиканской церкви. Сюда я прихожу каждый вечер слушать орган. Молюсь богу Иисусу Христу и деве Марии. Мне неприятно, что меня воспитали в богомильской вере, я стыжусь этой чумы, каюсь и никому не признаюсь…».

Е л и ц а. Нет! Не надо больше! Я знала… Я знала, что родила себе врага! Материнской утробы стыдится! Отрекается от своей матери!

Т в р т к о (снимает корону). А что мне сказать о своей матери? И об этой короне, принадлежавшей моим прародителям? Смею ли я отринуть православие? О корона, ты для меня тяжелее железа, что скрывается в недрах Боснии! Недолго мы с тобой дружили… И от тебя хотят оторвать меня, Елица…

Е л и ц а. Не допускай этого, Твртко! Я лягу вместе с тобой под стечак.

Т в р т к о. Не надо, Елица. Ты еще молода. Ты еще будешь нужна…

Е л и ц а. Кому я буду нужна? Мне никто не нужен… Кто защитит меня от этого попа…

Т в р т к о. Найдется кому… Если я не смогу, Хрвое Вукчич встанет на твою защиту… Он не отдаст тебя.

Е л и ц а. Ты знаешь?.. Ты знал обо всем этом и дозволяешь ему…

Т в р т к о. У меня нет ненависти к нему, Елица…

Е л и ц а. Нет ненависти? Он отравил тебе жизнь, Твртко. Он подвергает тебя мучениям! Он угрожает твоей жизни… Он не знает, что выбрать…

Т в р т к о. Так должно быть, Елица. Он или кто-нибудь другой. Только ведь он молодой, думает, что все может, он еще не понимает, что такое бессилие. Его мучения — еще впереди… Хотелось бы мне знать, что он выберет… Если он когда-нибудь сделает выбор.

Е л и ц а. Чем больше я с тобой, Твртко, тем меньше я понимаю тебя…

Т в р т к о. А знаешь, я ведь в последнее время все чаще помышлял о том, чтобы отдать эту корону и уйти вместе с тобой куда-нибудь в горы. Далеко… На Трескавицу, на Белашницу, к влахам. Там легче дышится и время запаздывает на тысячу лет. Спокойно ходишь за стадом…

Е л и ц а. Почему ты не сказал мне об этом, Твртко? Пойдем! И сейчас не поздно…

Т в р т к о. Король ночью должен принять решение…

Е л и ц а. Принимай его и идем! Бежим!.. Какую веру ты выберешь, Твртко?

Т в р т к о. Может ли орел летать на одном крыле? Может ли олень скакать на одной ноге? Позови ко мне протовестиара.

Е л и ц а, рыдая, уходит.

Т в р т к о. Как ни решай, все равно ждет ад. Трое будут против меня! Что за мука!

Входят Е л и ц а и Т р и п е, она что-то говорит Трипе. Тот еле удерживает слезы.

Т р и п е. Приказывай, дорогой господин мой…

Т в р т к о. Подойди, Трипе… Что это ты больно хмурый? Посмотрите на него! Ну, она женщина, я не удивляюсь… А у вас, у бокелян, и вправду детские души.

Трипе отворачивается, плачет.

Т в р т к о. Сегодня вечером ты должен устроить мне королевский ужин, Трипе! Ты слышишь, что я говорю?

Трипе кивает головой.

Т в р т к о. Королевский пир! И пусть придут дубровницкие музыканты! И эту рабыню тоже приведите! Посмотрим, что она умеет… Я хочу, чтобы сегодня вечером смеялись! Чтоб хохотали! Пусть явится вся челядь с женами…

Т р и п е. Будет, как ты приказал, господин…

Т в р т к о. Так… А ты, Трипе, был когда-нибудь на карнавале в Дубровнике, а?

Т р и п е. Был, господин мой… Как раз когда дом там покупал.

Т в р т к о. А скажи-ка ты мне, трудно ли устроить этот карнавал? Чтоб каждый мог нарядиться?

Т р и п е. Нет, господин. Не трудно. Женщинам это недолго сшить…

Т в р т к о. Тогда пусть шьют! Сегодня ночью при боснийском дворе состоится маскарад, господа! Маскарад! И никого не пускай сюда без маски! Сообщи всем об этом! Пусть женщины шьют! Пусть все нарядятся, кто как сумеет! Все! Хоть это я могу приказать.

Т р и п е. Будет так, как ты приказал, господин…

Т в р т к о. А теперь ступайте!

Т р и п е уходит.

Т в р т к о. Елица, я хочу побыть один до полуночи.

Уходит и Е л и ц а.

ЭПИЛОГ

Затемнение. Освещены только часы.

Появляется И с а й я, он ведет г у с л я р а. Держит в руках маску. Сцена медленно освещается.

И с а й я (глядя в том направлении, откуда обычно появляется король). Садись! Садись и начинай! Играй на самых тонких струнах! Пусть он слышит… Живее. (Крестится.)

Г у с л я р (садится на треножник в середине сцены, играет на гуслях и поет).

Во время песни гусляра в зал входит несколько масок — это Х р в о е, Д а б и ш а, Ф р а н ц и с к а н е ц, Т р и п е и В л а д о е. Исайя торопливо надевает маску.

Х р в о е. Что это такое? Королевский пир или бабы-плакальщицы собрались? Король приказал, чтобы все смеялись!

Т р и п е. Полночь еще не наступила! Пейте, пейте, господа! Веселитесь! Дубровчане! Идите сюда!

Д а б и ш а. Хватит шуток!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Где король? Почему его нет?

Все переглядываются, оборачиваются к ступеням, по которым обычно спускается король. Появились д у б р о в ч а н е и начали играть на флейтах и свирелях. Зала заполняется г о с т я м и в маскарадных костюмах, среди них — все действующие лица драмы, кроме Твртко.

Т у р о к. Скоро полночь, а турчанку мы еще не видели.

Д у б р о в ч а н и н. Покажите, покажите нам Рабыню!

И с а й я. Чтобы она осквернила православный двор!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Католический!

М о м и р. Богомильский!

Т р и п е. Опять вы богохульствуете, господа!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Знайте, что завтра мы начнем охоту на богомилов! Все будут распяты на крестах!

И с а й я. С завтрашнего дня Босния будет православной!

Д а б и ш а. Нет, католической.

В л а д о е. Потерпите еще немного, господа!

В у к о в и ч. Помоги нам господь бог!

Х р в о е идет от одного гостя к другому, заглядывает под маски, пока не находит Е л и ц у.

Х р в о е. Полночь приближается, Елица. Теперь-то мы увидим твоего мужа! (Хватает ее за руку, она пытается вырваться.) Я могу понадобиться тебе еще сегодня ночью, госпожа моя. Слышишь, о чем говорят? Король не выберет твою веру! Не может он… Но я буду тебе защитой, я не дам тебя в обиду. Это вера моего отца! Свою веру я буду защищать вот этим мечом! Мои воины стоят у дворца.

Е л и ц а. Если что-нибудь случится, ты будешь виноват.

Х р в о е. Ты хочешь, чтобы я отказался? Откажусь! Молви только слово! Мы убежим на Белашницу, на Трескавицу! Молви только слово! Мы не будем заставлять его принимать решение. Все будет по-старому. Только ты станешь моей! Ты будешь моей, а Босния останется у Твртко!

Е л и ц а (отталкивая его). Будь ты проклят!

Т р и п е (вводя Рабыню). Вот она, господа!

Дубровчане перестают играть, мужчины в масках окружают Рабыню, которая держит в руках бубен. Исайя крестится, Францисканец плюется.

М о м и р. Грех! Грех!

Х р в о е (оттолкнув гостей, снимает с Рабыни покрывало). Грех скрывать такую красоту, голубка!

Рабыня тянется за покрывалом.

Т у р о к. Не играй с огнем, господин!

Смех.

Т р и п е. Это тебе не кроткие боснийки…

Рабыня, оглядев Хрвое, начинает танец без покрывала, отбивая ритм в бубен.

Большинство гостей садятся вокруг танцовщицы и любуются восточным танцем. Снаружи доносится завывание мартовской метели.

Т р и п е. Пейте, пейте, не жалейте королевские погреба.

Елица пытается передать нож Момиру, но тот отказывается взять его.

М о м и р. Грех! Грех!

Х р в о е. Ей-богу, надо принимать турецкую веру.

Смех. Сверкает молния, раздается удар грома. Турчанка прекращает танец. Молчание.

В у к о в и ч. Гром в эту пору!

Х р в о е. Гляньте-ка вы на этих героев! Грома испугались! Давайте станцуем наше старое боснийское коло, до полуночи еще есть время! Ну, у кого не трясутся коленки!

В у к о в и ч. «Как во добро старо время бана Кулина…»

Гости в масках берутся за руки и танцуют коло. Руки, согнутые в локтях под прямым углом — как изображают их на стечках, — держат над головой и танцуют, передвигаясь легкими прыжками.

В с е (поют, разделяя слова на слоги).

В у к о в и ч (отпуская руку Елицы, которая танцевала рядом с ним). Прости, госпожа, у меня колени дрожат.

Полночь. Бой часов. Мелодия.

Х р в о е (хватает Елицу за руку).

Елица вырывается и бросается к Т в р т к о, который появился на верхних ступенях лестницы. Останавливается несколькими ступенями ниже Твртко. Все замирают. Священники выходят вперед. Хрвое сбрасывает маску.

Т в р т к о. Нет, нет, не надо! Не сбрасывайте масок, господа! Если бы видели, как они вам идут, вы бы никогда их не снимали! Воеводы мои, князья, жупаны, придворные! Святые отцы! Гости мои! Как хорошо вы плясали. Как весело пьете за здоровье друг друга. Я слышал, что все вы в сборе.

Х р в о е. Что ты решил, Котроманич?

Т в р т к о (стоя рядом с престолом). Господа из русага просили меня, чтобы я нынче ночью принял решение, чтобы я избрал веру для Боснии. Мои благородные господа, я принял решение. Я решился, господа!

М о м и р (не в силах сдержать волнение, срывает маску, становится на колени и целует полу одежды Твртко). Твртко! Сын Боснии! Единственный! Ты ведь нашу веру, боснийскую, богомильскую, избрал, правда?

Ф р а н ц и с к а н е ц (пронзает Момира ножом). Пес богомильский! Я поклялся сделать это! Бог мне свидетель!

Гости с криками разбегаются.

Твртко вонзает нож себе в грудь, но этого никто не видит, потому что все смотрят на Исайю, который бросается на Турка. Оба без масок.

И с а й я. Мщение! Мщение! (Кинжалом пронзает Турка.) Антихрист!

Т р и п е. Не надо, люди! Что с вами?

Турок приподнимается и закалывает Исайю. Тот вскрикивает. Оба падают в смертельном объятии.

И с а й я (протягивая крест). Не забывай православие, Твртко… Крест…

Т в р т к о (придерживая нож в груди). Видите, воеводы мои?.. А я приказал, чтобы все веселились! Посмотрите, сколько пролито боснийской крови… (Падает. Елица, вскрикивая, поддерживает его.)

Х р в о е (подбегая, чтобы помочь Елице). Не надо, не надо, Твртко! Не надо! Нет! Одно слово, Твртко! Только одно слово! Он еще дышит! Что ты хотел сказать?

Ф р а н ц и с к а н е ц (складывает руки в молитве и поднимает глаза к небу). Всевышнего спрашивай, чего он хотел…

В л а д о е (к Трипе). Бежим из этого ада, побратим! (Исчезает.)

Т р и п е (уходя за ним). Да поможет им бог!

Ф р а н ц и с к а н е ц. Так судил господь!

Х р в о е (словно загипнотизированный, отходит от Твртко — его привело в себя восклицание Францисканца). Какой бог? (Выхватывает меч и закалывает Францисканца.) Твой? Чей бог?.. (Мечется от одного трупа к другому.) Может быть, твой бог, Турок? Или твой, Исайя? Или наш бог, Момир? Какой бог? Чей бог?.. Дабиша? Старый мой Вукович! Чей бог?..

Все опускают головы.

Е л и ц а (причитает). Ой, да горе мое, горе мое!

Все отчетливее звон часов, мерный отсчет времени.

Мрак опускается на Боснию…

Остаются освещенными только часы — время.

З а н а в е с.

1967