Духов день

Глава 23

Призрак — это уже крутые возможности. Но Призрак мне станет доступен только с Боярина, вместе с третьим уровнем Красного Петуха. Делать вложения настолько загодя я смысла не вижу вот совсем.

И тут я подумал о двух самых интересных Знаках в справочнике. Один из них — Удержать Дух — и с ним я активно сталкивался, находя «консервные банки». Благодаря этому Знаку начинка оставалась живой… сколько? Сотни, тысячи лет?

В быту Знак проходил по категории Целительских и использовался для того, чтобы не дать боевому товарищу врезать дуба в случае сложных и тяжёлых ранений, которые требуют времени, чтобы их заштопать. Я мог бы предложить и ещё один вариант использования — для самых жестоких пыток, например. Но я ж не зверь по натуре. Приличный человек, аристократ даже.

Второй интересный Знак — это Воскрешение. То есть, когда с удержанием духа уже опоздал, а от трупа ещё чего-то надо. Информацию, там. На третьем уровне Знак позволял поднять любого мертвеца, независимо от срока давности, и превратить его в своего раба. Подозреваю, именно это использовал Троекуров в своих экспериментах. Только он ещё и творческий подход при этом реализовывал.

Ну а на последнем, четвёртом уровне Воскрешение позволяло в том числе воскресить умершего до часу назад человека. То есть, совсем воскресить, без дураков, по-настоящему. Единственный нюанс: для этого нужно раскачаться до Воеводы. Что — не хрен собачий по определению.

— А что же это вы, Владимир Всеволодович, не едите? — вмешался в мои приятные думы огорчённый голос тётки Натальи.

Упс. Спалился.

— Да ел я, ел! Ну не лезет больше, вот те крест! Спасибо большое, тётка Наталья, вот от души прям. Пойду спать, завтра ещё тоже предстоит… Всякое.

Тётка Нататлья вздохнула.

— Отдохнуть бы вам, барин.

— Спасибо. Наотдыхался уже — так, что на три жизни хватит.

Тётка Наталья, вспомнив о моей судьбе, смутилась.

— Расположишь Марфу на ночлег?

— Да о чём тут спрашивать, Владимир Всеволодович! Сейчас, Маруську найду — приготовит комнату!

С этими словами вдохновленная новым заботами тётка Наталья убежала. А я встал и, демонстративно зевая, прошёл мимо Марфы. Тронул её за плечо.

Выйдя в зал, откуда начиналась лестница в башню, остановился. Через пару минут послышались шаги, и вошла Марфа.

— Молодец, — похвалил я. — Соображаешь.

— Мне нужно уйти, да? — Марфа опустила голову.

— С чего это вдруг? Здесь будешь ночевать, тебе комнату готовят.

— Но… вы же меня для чего-то отозвали.

— Отозвал. Комнату на ночь изнутри запрёшь. Не открывать никому. Вообще никому! Ясно?

— П-поняла. А…

— Вот и молодец, что поняла. На, держи амулет. Это Доспехи. На шею повесь. Как спать ляжешь — в руке сожми. На всякий случай. А сейчас иди — слышишь, тётка Наталья зовёт? Она тебе комнату покажет. И Захару моргни, чтобы сюда, ко мне вышел — только незаметно.

Марфа убежала. Ещё через пару минут появился Захар.

— Чего такое?

— Спать вполглаза, — приказал я, — а лучше — вообще не спать. За комнатой Марфы надо присмотреть, но сам внутрь ломиться не вздумай.

— А что такое? — тут же сдвинул брови Захар.

— Ты заметил, как Земляна к тварям относится?

— Ещё б не заметить!

— Видел, как на Марфу смотрит?

— Так Марфа ведь уже не…

— Ты на это «уже не» её жизнь поставить готов?

Захар тяжело сглотнул.

— Но как же… Это ж Земляна…

— Земляна нам не враг, — веско сказал я. — Она — друг, каких поискать. Только у неё, как у любого человека, есть свои загоны. А для этих загонов — весьма уважительные причины, я уверен. Однако Марфе от знания причин вряд ли станет легче. Так что гляди в оба, понял? Оберегай свою любовь. А то мне с башни неудобно. Да и вообще… Короче, всё, пошёл!

Посерьёзневший Захар удалился. А я, вздохнув, поднялся к себе.

Дом, милый дом… Будку телепортаций плотник восстановил. Опять. Может, хрен уже с ней? Сломается в другой раз — пусть без неё, просто Знак на полу. Хотя, с другой стороны — какое-никакое, а удобство…

Постель была расстелена, подушки заботливо взбиты, угол одеяла откинут. Я разделся, лёг и ещё несколько минут таращился в темноту, додумывая свои крайне важные мысли, сводящиеся к вопросу: «Во что вложить родии?»

Возможно, лучше всего было бы оставить этот вопрос до утра. Утро вечера мудренее, и всё такое. Но какое-то шестое чувство назойливо свербило и что-то нашёптывало. В общем, я махнул рукой и открыл Воскрешение первого уровня.

Всё, не жди меня, мама, хорошего сына, твой сын теперь немножко некромант. Ну, так, на пол-шишечки, могу поднять умершего до часу назад человека и жить он будет до часу же. А потом — всё, сорян, закапывайте.

Я вспомнил, засыпая, как Гравий сгоряча прибил Иоганна Головина сосулькой. Вот, кстати, хороший случай был бы для этого Знака. Воскресить и закончить допрос… С этой благодатной мыслью и уснул.

А проснулся вовсе не утром, как хотелось бы, а среди ночи, от всхлипываний. Проснулся мгновенно, открыл глаза и приподнялся на локте, вглядываясь в темноту.

Комнату я спецом не закрывал. Чтобы, если начнётся тарарам, быстро выскочить и присоединиться к веселью. Чем и воспользовалась ночная плакальщица.

Это была не Маруся, я сразу понял — всхлипывания звучали грубовато. И, кажется, не Марфа…

— Проснулся? — сдавленным голосом произнесла Земляна.

Она сидела в кресле у моего стола, практически неподвижно, опустив голову.

— Ты чего это?.. — начал было я. Потом спохватился. Резко спросил: — Марфа⁈

Земляна шмыгнула носом.

— Да не трогала я твою русалку! И не трону. Чай, не совсем дура, понимаю, где нахожусь. Тоже, додумался, Захарку на стражу поставить! Чего бы он мне сделал?

— Заорать бы успел.

— Ну, только если заорать…

— Землян, ты извини. Обидеть не хотел. Хотел бы — в лицо бы сказал, мол, не вздумай девку трогать.

— Да поняла я. Знаю, что со мной трудно бывает. Самой от себя иногда выть охота. Вот, вышла из комнаты, а там Захар возле её двери стоит. И посмотрел на меня, как на вурдалака. Мне до того на душе погано стало — пришла к тебе наорать. А тут… Разревелась, как баба.

— Так ты, собственно, баба и есть. Ничё?

— Я охотница.

— Одно другому не мешает.

— Мешает и ещё как. И ты сам это прекрасно знаешь. Сильной нужно быть, никаких слабостей не позволять, иначе сожрут.

— Слабости у всех есть.

— Да ну? И у тебя, что ли?

— А то ж! У меня слабостей вообще — два обоза. Жрать люблю, спать люблю. Ещё — кости и родии.

— Вот уж нашёл слабости…

— Ну, какие есть, извиняй. Вообще, чужие слабости надо уважать, а не осуждать. Это, если что, основа цивилизованного общества.

Земляна хихикнула.

— Иди сюда.

— Чего? — тут же напряглась она.

— Иди, говорю.

— Да иди ты сам!

— Могу и сам подойти, мне не сложно.

Я встал с кровати, подошёл.

Земляна, сидя в кресле, смотрела на меня снизу вверх, как кошка на вернувшегося в непонятном пока настроении хозяина. Я взял её за плечи, легонько потянул на себя — и Земляна тут же поднялась. Я обнял — прижалась, обхватила меня руками.

— Погоди, только дверь запру, — шёпотом сказал я. — А то случаи бывают всякие…

Проснувшись утром, Земляны я не застал. Поскольку дверь была по-прежнему закрыта изнутри, сделал вывод, что охотница воспользовалась нуль-Т кабиной. Ладно, свидимся ещё, земля круглая.

Поднявшись, я оделся и принялся за дела. А именно — от души пожрал. Захар и Марфа, измученные ночью, полной треволнений, ещё дрыхли, так что вкушал завтрак я в гордом одиночестве.

Допивая кофе, услышал снаружи голос Ефима. Через пять минут вышел из дома сам.

— Ефимка к реке пошёл, — доложил мне Данила. Который шёл с топором на плече, внушая всем своим видом смутное беспокойство.

— Принял. А ты-то куда такой красивый?

— Рябина засохла.

— Чего?

— Ну, там, где мы Мандеста прикапывали, рядом рябинка росла. Так она после этого злыдня сохнуть начала — и совсем зачахла. Вот я и думаю, на дрова её.

— А, ну, дело, дело, — благословил я Данилу кивком.

Хорошо, когда личный состав сам себе работу находит. А то у меня на всех может выдумки и не хватить. Голова-то не казённая.

Я вышел за ворота, добрался до реки и обнаружил там Ефима, который с грустью смотрел на наличие отсутствия траншеи.

— Что ж за напасть-то такая, барин? — с горечью сказал он мне вместо приветствия.

— Всё, закончилась напасть. Пусть копают, всё сохранится, порешали ночью вопрос. Только вот с мельником некрасиво вышло. Надо нового. Старый испортился.

Ефим офигел. Насколько я понял, фигура мельника была для местных крайне демонической. И факт, что мельник вот так запросто взял и испортился, был несколько из ряда вон.

— Найдётся, кому место занять? Мельница халявная, все дела.

— Да это найдётся, как не найтись. Только водяной ведь…

— Насчёт водяного не беспокойся, с ним тоже скоро решим. Я вот прям сейчас собираюсь в Поречье, у одного башковитого предводителя дворянства проконсультироваться по этому вопросу.

Ефим уважительно посмотрел на мой выходной костюм. Поклонился.

— Дай бог вам здоровья, Владимир Всеволодович! Вот, вроде и недавно вы появились — а уж сколько добрых дел сотворили!

— И тебе не хворать. Погоди, это я ещё только размялся.

Распрощавшись с Ефимом, я поспешил обратно в усадьбу.

В столовой застал трогательную сцену — Захара и Марфу, держащихся за руки.

— Люб ты мне, Захарушка! Уж так люб, так люб — и сказать-то не могу…

— И ты мне, Марфушенька! Постараюсь быстрее в Поречье выбраться, свидеться с тобой…

Милота-то какая, господи. Аж слёзы навернулись.

— Выдвигаемся, — скомандовал я. — На званый вечер опаздывать нельзя. Катерина Матвеевна расстроится.

Захар и Марфа дружно вздохнули.

Мои карета и кучер не подвели. В Поречье мы оказались за два часа до начала вечера.

Узнав о том, что Марфа больше не русалка, Катерина Матвеевна пришла в полный восторг. Захлопала в ладоши, закружилась и наградила меня восторженным поцелуем. После чего мило порозовела и потащила меня и Марфу к тётушке, делиться радостью.

— Удивительно, — ахнула тётушка. — Я, признаться, не думала, что у вас получится, Владимир Всеволодович. Уж простите великодушно…

— Да ничего. Получилось-то, собственно, не у меня, я даже свечку не держал.

— Теперь ваш друг и Марфа обвенчаются? — глаза у тётушки загорелись почти так же ярко, как у Катерины Матвеевны.

Давно заметил, что информация о том, что кто-то с кем-то собрался венчаться, приводит в восторг любую женщину. Совершенно независимо от того, кто и с кем. Такой вот любопытный феномен.

— Непременно. Только не прямо сейчас. Сначала Марфа должна закончить служение вам, а после уже разберёмся. Относительно её статуса — Марфа ведь теперь, получается, вольнонаёмный сотрудник? Я к тому, что теоретически по штатному расписанию ей зарплата положена?

— Зарплата? — озадачилась тётушка.

— Жалованье.

— Ах, да! Разумеется. Марфа ведь не наша крепостная — значит, будем платить ей жалованье. Как только супруг вернётся из Петербурга, я всё ему расскажу. Уверена, что он не станет возражать.

— Отлично, решили вопрос. А теперь я вас, с вашего позволения, ненадолго покину.

— Покинете? — ахнула Катерина Матвеевна.

— Ненадолго. Буквально на час. Смотаюсь до библиотеки, и тут же назад.

— Вы можете воспользоваться нашей библиотекой! — тётушка показала на книжный шкаф. — У нас есть чудесные французские романы!

— Ой, не. Французские — не по моей части. Я немецкие люблю. И не читать, а смотреть… В общем, не прощаюсь.

— Водяной? — Аркадий Дубовицкий, устроившись в кресле, раскурил сигару. — Гм…

— Водяной, — согласился я и широким жестом обвёл библиотеку. — Неужели здесь, у вас, среди всего этого великолепия, не найдётся какой-нибудь ценной мыслишки на тему «как угрохать водяного»?

Предводитель дворянства задумчиво смотрел на меня, нагнетая клубы дыма, и напоминал индейского шамана, входящего в транс. Ну, собственно, для меня он именно таким шаманом и был. За неимением Гугла с Википедией.

— В последнее время, Владимир Всеволодович, я задумываюсь о том, что ваша жизнь кажется мне куда более интересной, чем моя. Вы сражаетесь с какими-то невероятными чудовищами, постоянно на волосок от смерти. У вас есть друзья, которым вы, не задумываясь, доверите жизнь, да и они вам. Сражения, кровь, разудалые пирушки без всяких церемоний в кабаках…

— Ну… Не жалуюсь. А вы это к чему вообще?

— Возьмите меня как-нибудь с собой на охоту?

Я закашлялся, и Дубовицкий тут же с виноватым видом принялся тушить сигару. Я сделал ему жест, мол, не надо, я не поэтому, но было уже поздно. Да и пофиг, в принципе. Здоровее будет.

— На… охоту⁈

— Ну да. Я не настаиваю на том, чтобы непосредственно участвовать в битве с тварью… Хотя, полагаю, что ваше оружие я смогу держать в руках и сам.

— Держать-то сможете — держать много ума не надо. Да только помимо оружия, охотники обладают Силой. Знаки творить, другое. И, по моему опыту, одним лишь мечом обходятся крайне редко.

— Это я понимаю. Имею в виду, что исключительно для самообороны…

— А если вы этим мечом, не дай бог, какую-нибудь тварь убьёте — вы в курсе, что будет?

— Эм… Что?

— Из неё вылетит молния и ударит вас. Крысиная или, там, лягушачья — может, и не убьёт. А если пырнёте какую-нибудь тварь посерьёзнее — волкодлака, там, добьёте раненого, который на вас попрёт, тут уж без вариантов.

— Н-да, — расстроился Дубовицкий.

— Так что давайте я лучше как-нибудь возьму вас на разудалую пирушку без всяких церемоний. Это — запросто. Вот водяного грохнем — и немедленно в кабак. Просто сию же секунду. А?

Дубовицкий встал и вздохнул, потягиваясь. Прошёлся по библиотеке.

— Году идут, Владимир Всеволодович. Годы напоминают о том, как мало осталось впереди. С каждым годом всё меньше возможностей. И всё больше желания сделать что-то по-настоящему значимое. Что-то помимо того, чтобы пускать пыль в глаза так называемому свету…

— Господин Дубовицкий, вы, наверное, издеваетесь.

— Прошу, проясните?

— Помните, не так давно вы мне нашли информацию о том, как увидеть лешего?

— Не жалуюсь на память.

— Ну так мы его нашли и убили. Благодаря вам.

— О…

Дубовицкий остановился и уставился на меня.

— А, да. Я вам не рассказывал…

— Нет, не рассказывали.

Ну да, мой косяк. Я точно знал, что среди охотников эта новость разнеслась быстрее, чем по Телеграму, но светское общество-то пересекалось с охотниками очень мало. Собственно, я был чуть ли не единственной в Поречье точкой пересечения. А может, и единственной.

— Забыл. Ну так вот: да, всё получилось. Сначала пробовали на лешака через Невидимку смотреть — мимо. А потом до меня дошло. Эти загадки, блин. «Тот, кто есть, но кого нет».

— Так-так?

— Вот мне и стукнуло в голову, что смотреть нужно через Призрака. Среди нас оказался человек, владеющий этим Знаком. Посмотрели — и появился леший во плоти. А если бы я всего этого не знал — мы бы там все погибли. Даже не увидев, что именно нас убивает.

Тут я немного покривил душой. Если бы я не знал, как сделать лешего материальным, я бы тупо не пошёл на лешего. И уж подавно не потащил бы за собой десяток. Но Дубовицкий чёт приуныл и ему требовалась поддержка.

Вообще, чего-то все кругом вдруг порасклеились. Луна, что ли, не в той фазе? Ночью — Земляна, теперь вот этот… Его я успокаивать так, как Земляну, не стану, конечно. Но пару добрых слов-то мужик всяко заслужил.

И сработало! Дубовицкий сразу как-то выпрямился и устремил взгляд сквозь стеллаж с книгами — за горизонт.

Я немного подождал, чтобы дать ему возможность поднять уровень тестостерона, и вернулся к теме:

— Вот такие дела. А сейчас мне нужна аналогичная помощь насчёт водяного.