Со страху сельчане все забились в первую попавшуюся избу — к Лаврентию, всполошив спавших ребятишек и жену Лаврентия Татьяну. Дети плакали на голбце, а Татьяна испуганно смотрела на мужа, не зная, что случилось.
— Вот так штука, — с трудом отдышавшись, сказал Лаврентий. — Ладно, что ноги унесли.
— И как это мы не догадались сразу, что это нечисть нас в овраг заманивает? — пробормотал Кузьмич.
— Вперед умнее будем!
— Теперь нас не проведешь!
— Хоть «караул» кричи нечистая сила — не выйдем!
Мужики понемногу оправились от испуга, некоторые закурили. Но голоса у многих еще дрожали от пережитого страха.
— Вот, кабы Андрей с нами был — небось, поверил бы в нечистую силу. А то все твердит: нет да нет.
— Вот, вернется из города — пущай в овраг сходит.
— Правильно, правильно!
— Разучится попусту лопотать!
Кузьмич бросил на пол докуренную цигарку, затоптал ее ногой и сказал:
— А я так думаю — не пройдет это даром. На беду стонет.
— Знамо — на беду!
— Теперь жди чего ни то!
— Либо пожар, либо мор какой-нибудь объявится!
Тревожно и трусливо расходились сельчане из Лаврентьевой избы. Прислушиваясь к стону, доносившемуся из Кутова оврага, они думали.
— Ну, что-то будет. Не к добру это!