Двое лгут: Кто-то должен умереть

Глава 25

Оказавшись внизу, я миновала зону отдыха и вышла через раздвижную дверь во внутренний дворик. Шаг за шагом я приближалась к заднему двору, пытаясь и чувствами, и глазами найти источник страха Тауни.

Только ступив с бетона на траву, я его почувствовала. Взглянула налево и увидела его в глубине деревьев. Не думаю, что он мог меня видеть, но точно знала, чувствует. Удивительно, как Тауни смогла обнаружить его раньше меня. Может быть, потому, что она проводила с ним время, как до, так и во время своего плена. А может, ее экстрасенсорные способности сильнее моих или усилились из-за недавней травмы. Я не понимала. Просто порадовалась, что ее экстрасенсорная система предупреждения сработала.

Стоя на месте, я ощутила, как он удаляется вглубь леса.

— Трус, — выругалась я, не понимая, о ком говорю: о нем или о себе. Будь я посмелее, может быть, и побежала бы за ним. Но без поддержки разумнее оставаться здесь, чтобы защитить Тауни. Впрочем, мысль об Оливии наверху с дробовиком пугала меня больше, чем перспектива бежать ночью по лесу.

Я оставалась возле дома, продолжая следить за его энергией, пока не перестала ее чувствовать.

Судя по тому, что он пришел сюда, рискуя быть пойманным, он не только знал, что Тауни здесь, но и хотел ее вернуть. Но почему? Зачем ему рисковать? Почему он хотел именно ее? Почему ему так важно, что она экстрасенс?

В одном я не сомневалась: больше никому не позволю похитить Тауни. Только не под моим присмотром.

Я пересекла внутренний дворик и вошла в дом, закрыв за собой дверь. Поднимаясь по лестнице, я крикнула:

— Я одна.

— Мы знаем, — отозвалась Оливия. — Я положила дробовик на журнальный столик. Тауни сказала, что кто бы там ни был, он ушел.

Я поставила фонарик на кухонную столешницу и вернула оружие в шкаф.

— Я умираю от голода. Что там у нас? У меня слюнки текут.

Тауни сняла стеклянную крышку.

— Запеканка с курицей альфредо. Надеюсь, тебе понравится.

— Звучит вкусно. Можно уже есть?

— Да, — отозвалась Тауни, ставя стаканы на стол. — Хочешь чай со льдом?

— С удовольствием, — ответила я. — Но почему бы мне не наполнить стаканы, пока ты раскладываешь еду?

— Другими словами, она не хочет, чтобы я занималась сервировкой, — усмехнулась Оливия, неся на стол тарелку с чесночным хлебом.

Я подмигнула Тауни и достала из холодильника чай со льдом.

— Примерно так.

Быстро накрыв на стол, мы все принялись за еду. Я поделилась с ними хорошими новостями о Томе, пока мы ели. Закончив, мы вместе убрали и вымыли посуду, но убрали еду на случай, если Санни или Айзек проголодаются.

Услышав писк сигнализации, я вышла на крыльцо, чтобы впустить всех в дом, и предложила Айзеку провести экскурсию для его жены Элис, пользуясь тем, что Бернадетт отсутствует.

После того как Айзек и Элис уехали, я попросила Тауни пройтись со мной по дому, запереть все двери и окна. Я надеялась, что, участвуя в этом процессе, она почувствует себя в большей безопасности. Санни шла за нами, не говоря ни слова.

Когда мы закончили, Тауни показала мне, какую спальню выбрала для них с матерью. Я не удивилась, что она предпочла комнату рядом с моей, но необходимо чтобы Тауни научилась сама себя защищать. Я все еще оставалась подозреваемой в смерти отца. Если меня арестуют, не хотелось, чтобы она упала духом.

Оглядев комнату, я помогла ей донести наверх все необходимое. Стаканы мы поставили на дорожку у окна ее спальни. На полу по одну сторону кровати разместили сковородку, по другую — бейсбольную биту. Их обувь и куртки, а также сумочка и телефон Санни перекочевали в спальню. Из комнаты Бернадетт я перетащила деревянный стул, показав Тауни, как подставлять его под дверную ручку.

Когда мы закончили, Тауни усмехнулась, оглядывая комнату.

— Это довольно забавно. Странно, но весело. — Когда сушилка просигналила, Тауни выбежала из комнаты в коридор.

— Она такая другая, — прокомментировала Санни, сидя в кресле в углу комнаты. — Я не помню, когда она в последний раз была так счастлива. Даже до… Ну, ты понимаешь.

— Скорее всего, она чувствовала свои способности еще до похищения, — осторожно пояснила я Санни. — У нее потрясающая интуиция.

— Что значит «интуиция»? — удивленно спросила Санни.

— Она имеет в виду, что Тауни экстрасенс, — промурлыкала Оливия, надевая новые наволочки на подушки.

Санни рассмеялась, покачав головой.

— Тауни не…

— Да, так и есть, — дернув рукой, прервала я Санни. Я оглянулась на дверной проем, но не увидела Тауни. — И тебе, наверное, стоит воздержаться от каких-либо комментариев по поводу твоей матери. Тауни может подумать, что к ней ты тоже так отнесешься, если она расскажет о своих способностях.

— О, нет, — бросив взгляд на дверь, воскликнула Санни. — Она так думает? Тауни решила, что я не буду любить ее, если она экстрасенс?

— Я не знаю точно, — проговорила я. — Но она вряд ли расскажет что-то, если не будет уверена в твоей реакции.

— Тауни знает, что ты ее любишь, — заметила Оливия, меняя простыни на кровати. — Но, согласно исследованиям, дети, у которых проявляются признаки шестого чувства, часто становятся изгоями. На них навешивают ярлыки и высмеивают. Возможно, именно поэтому Тауни так много времени проводила в одиночестве. — Оливия вернула одеяла на кровать. Улыбаясь, она отступила назад, довольная своим достижением.

Я удержалась от смеха.

Санни уставилась в пол.

— Просто мне никогда не приходило в голову, что Тауни что-то скрывает.

— Теперь ты знаешь, — пожала я плечами. — Все хорошо. Тауни любит тебя. И она замечательный ребенок. — Я посмотрела на Оливию, не в силах удержаться от того, чтобы не поддразнить ее. — И в отличие от некоторых людей, я уверена, Тауни знает, как заправлять постель.

Оливия скрестила руки на груди и высунула язык.

Выйдя в коридор, я подмигнула Тауни, которая ждала меня за углом. Я забрала у нее корзину с одеждой.

— Спасибо.

— Это была последняя загрузка. И стиральная машина, и сушилка пустые. — Тауни кивнула в сторону свободной комнаты. — Она в порядке? После того как ну, знаешь, услышала то, что ты сказала?

Я оглянулась на комнату, потом кивнула.

— С ней все будет в порядке. А ты?

Тауни улыбнулась краешком губ.

— Я чувствую себя лучше, наверное. Как будто не так одиноко.

— Мне тоже, — согласилась я и понесла одежду в свою комнату.

Через минуту в дверь впорхнула Оливия, передавая мне вешалки из шкафа.

— Тебе пора домой, — заявила я ей, перевешивая блузку на вешалку.

— Пойду. Скоро. — Оливия взяла блузку, проверила размер и надулась, повесив ее на мою сторону шкафа. — Я просто хочу сначала убедиться, что вы все устроились.

Я повесила еще две блузки на вешалки и передала их Оливии, а затем убрала сложенную одежду в ящики комода. Схватив пустую корзину, я прошла в ванную, подобрала с пола мокрое полотенце и бросила его внутрь, после чего выключила свет и вентилятор в ванной.

Услышав за спиной хихиканье Оливии, я промолчала и понесла корзину по коридору, оставив ее на полу рядом с сушилкой, а затем отправилась вниз. Как только я свернула в сторону кухни, Оливия пересекла комнату и подошла к компьютеру Бернадетт, включив его.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась я.

— Просто проверяю сигнализацию на подъезде. Хочу убедиться, что все настроено правильно.

Я пристроилась позади Оливии, наблюдая за тем, как она щелкает по экранам. Подруга нажала на кнопку с надписью «Камеры», и на экране появились восемь маленьких квадратиков.

Оливия по очереди щелкала по каждому квадратику, увеличивая их размер, чтобы показать, что фиксирует камера, но по ту сторону объектива ничего не шевелилось. Когда она щелкнула предпоследний квадратик с надписью «Сосед», я немного занервничала. Ближайшим соседом Бернадетт был Остин.

Оливия увеличила изображение.

— Это так неправильно, — заявила я, наклоняясь ближе, чтобы посмотреть. Я мысленно приказала себе отвернуться, но как тут устоять? Это же Остин Вандерсон. Я была влюблена в него почти всю свою жизнь.

— О-ла-ла, — хихикнула Оливия, увеличивая картинку на окнах верхнего этажа. Она повернула камеру вправо и поймала момент, когда Остин вышел из комнаты, уходя из поля зрения камеры. В следующей комнате зажегся свет, и она переместилась еще правее, затем снова увеличила масштаб.

Я поразилась тому, насколько четким выглядело изображение, поскольку знала, что камера установлена где-то на стороне канала Бернадетт. Как завороженная, я наблюдала за тем, как Остин босиком и без рубашки ходит по своей спальне, расстегнув верхнюю пуговицу джинсов. Было видно каждую деталь — от рельефного пресса Остина до тонких волосков, тянущихся вниз.

Я затаила дыхание, когда Остин повернулся спиной к камере и, открыв ящик комода, начал спускать джинсы.

— А что вы делаете?

От неожиданности мы с Оливией подскочили и отпрянули от компьютера, уставившись на Тауни, которая стояла по другую сторону стола.

— Ничего, — одновременно ответили мы.

Я заслонила экран рукой, а Оливия начала щелкать мышкой, как сумасшедшая, чтобы выйти из программы.

Я старалась не краснеть, но чувствовала, как горит мое лицо.

— Не хочешь спать пока? — спросила я высоким голосом.

Тауни пожала плечами.

— Еще рано. Да и вообще, мне кажется, в последнее время я только и делаю, что сплю.

Я направилась к зоне отдыха.

— Возможно, в шкафу есть телевизор. Хочешь, я посмотрю, работает ли он?

— На самом деле, я хотела спросить, — Тауни застенчиво уставилась в пол. — Есть ли способ, ну, знаешь, использовать экстрасенсорные штуки, чтобы найти того типа, который меня похитил? Помочь мне вспомнить?

— Я не уверена, Тауни. Я не очень хорошо разбираюсь в этих экстрасенсорных делах. Половину времени я плутаю в тумане, надеясь, что не заблужусь. А если мы и поймем, то это может быть пугающим для тебя.

— Мне кажется, я больше боюсь не знать, кто он такой. Может, хотя бы попробуем?

Я не знала, как взять Тауни с собой в видение. В тех случаях, когда мы с Бернадетт объединялись, она обычно контролировала ситуацию. Я сомневалась, что смогу затащить нас с Тауни в одно и то же видение и выйти оттуда невредимыми. Безопаснее будет подождать, пока мы найдем Бернадетт. И все же… Если бы похитили меня, я бы тоже хотела сделать все возможное, чтобы опознать этого человека.

— А как же твоя мама? Может, сначала поговорим с ней?

Тауни посмотрела в сторону лестницы и покачала головой.

— Она позвонила бабушке, и они поговорили об экстрасенсорике. Я думаю, мама сейчас немного подавлена.

Я внимательно посмотрела на Тауни. Она не выглядела испуганной. Скорее, наоборот, решительной.

— Хорошо, давай попробуем. Но если нам удастся проникнуть в видение вместе, ты должна держаться рядом со мной. Поняла?

— Ага, — отозвалась Тауни, улыбнувшись.

Я придвинула журнальный столик к дивану и села, скрестив ноги, на толстый ковер.

Тауни подражая мне, уселась напротив.

— Важно, как сидеть?

— Я сажусь на пол или на землю, потому что не хочу упасть и пораниться, когда нахожусь в видении. И я скрещиваю ноги, потому что это удобно.

— А, хорошо. — Тауни вытянула одну ногу в сторону, а вторую оставила подтянутой под себя. — И что теперь?

— Что последнее ты помнишь?

— Немного. Например, я помню, как ходила в лес рядом с домом, но потом все обрывается.

— Тогда давай начнем с этого. — Я протянула руку и взяла ее за плечи. — У меня было видение, как ты идешь по тропинке, встречаешь кого-то. Попробуем переключить видение на то, что ты видела.

— У тебя было видение обо мне?

— Несколько. — Я подмигнула Тауни и закрыла глаза. — Хорошо, мы воспользуемся моими дверями, чтобы войти в видение, но сначала тебе нужно меня найти. Представь, что я стою рядом с тобой в твоей голове.

Я ждала несколько минут, пока не увидела рядом с собой мерцание. Затем появилась Тауни, с улыбкой оглядываясь по сторонам.

— Мы в твоей спальне наверху.

Мы обе посмотрели на стены: трафаретный плющ ожил и начал расти, расправляя свои лианы.

— Круто, — восхитилась Тауни, наблюдая за плющом. — Как ты это делаешь?

— Понятия не имею. Я многого еще не знаю об этих экстрасенсорных штуках. — Я показала на французские двери. — Вот через них я получаю доступ к видениям. Моя мать пользовалась выключателем. Бернадетт применяет большой рычаг.

Тауни изучила двери, затем пожала плечами.

— Когда мы войдем, ты должна оставаться рядом. Но если по какой-то причине мы потеряем друг друга, представь себе эти двери, приблизь их к себе. Потом вернись на эту сторону, чтобы выйти из видения.

Тауни снова посмотрела на двери.

— А что будет, если я не смогу их найти?

— Я не знаю и не хочу знать.

Тауни протянула ладонь и взяла меня за руку.

— Я просто буду держаться поблизости.

Свободной рукой я открыла дверь и провела нас внутрь, закрыв ее за собой. Когда мы ступили на траву, над землей на несколько футов повис белесый туман. Я остановилась, все еще сжимая руку Тауни, и подумала о лесе, где ее похитили. Туман вокруг нас становился все выше и гуще, затем рассеялся. Теперь мы стояли на пешеходной дорожке, а не далее чем в десяти шагах от нас находилась видение-версия Тауни.

— Странно, — пробормотала Тауни себе под нос.

Я продолжила прокручивать в памяти все, что могла вспомнить. Тауни из видения услышала треск ветки и подняла голову, испугалась, но тут же расслабилась, увидев того, кого ждала.

— Ты помнишь, с кем ты встречалась?

— Я помню, что это был он, но не помню кто. Это имеет смысл?

— Ты помнишь, как с ним познакомилась?

— Нет. Каждый раз, когда я думаю о нем, мой разум пустеет.

Мы смотрели, как Тауни из видения расстегивает свой рюкзак, болтая с тем, кто находился за пределами нашего поля зрения. Я попыталась пройти вперед, встать позади Тауни-видения, чтобы рассмотреть человека, но толстый слой тумана скрыл его от меня.

— Тауни, — прошептала я, потянув ее за руку. — Попробуй ты.

Густой белый туман надвигался, затем снова рассеялся. Мы все еще стояли на тропинке, но теперь рядом с Тауни-видением, лицом к тропинке, а навстречу нам шел мужчина. Когда он подошел ближе, я заметила, что его лицо размыто, как на расфокусированной фотографии. Вокруг него клубился туман.

Я внимательно разглядывала мужчину, стараясь не упустить ни одной детали. Он был среднего роста, среднего телосложения. Единственную вещь, которую я смогла выделить, — это его коричневые ботинки. Ботинки, как у строителя.

— Сосредоточься на его лице, — прошептала я.

— Я пытаюсь, но не могу его разглядеть. Все расплывается.

Туман сгустился настолько, что я едва могла видеть свою руку, когда держала ее перед собой.

— Мы теряем связь, — предупредила я Тауни. — Не отпускай мою руку.

Я почувствовала, как она крепко зажмурилась, когда представила себе французские двери. Но туман был таким густым, что мне не удавалось их разглядеть. Воздух вокруг нас стал холодным, когда туман сменил цвет с белого на серый, а затем на черный.

— Что такое? Что происходит? — в панике спросила Тауни.

Доверяя своим инстинктам, я вслепую потянулась к двери, ухватилась за ручку, открыла ее и потащила за собой Тауни. Толкнув дверь плечом, я почувствовала, как с другой стороны на нее давит какая-то сила, пытаясь проникнуть внутрь.

— Помоги мне! — крикнула я Тауни, наваливаясь всем телом на дверь.

Тауни прижалась спиной к двери, упираясь ногами в деревянный пол.

С той стороны сквозь черный туман донесся циничный смех. Я узнала этот смех. Человек в церкви. Человек, который насмехался надо мной.

С силой толкнув дверь, я ее закрыла. Продолжая удерживать дверь, я повернула замок. Мы с Тауни тяжело дышали, глядя на двери, и попятились назад, когда черный туман ударился о стекла.

— Смотри, — показала Тауни на внутреннюю стену.

Зеленый плющ на трафарете перестал расти. Несколько листьев почернели и осыпались со стены.

— Это плохо.

— Что это значит?

— Это значит, что мы успели вовремя. Давай выбираться отсюда. Сконцентрируйся на своем реальном теле. Почувствуй, как сидишь на полу, как воздух входит и выходит из твоих легких. Когда сольешься со своим телом, открой глаза на другой стороне.

Я подождала пока Тауни несколько раз мелькнула в моей комнате-видение, а затем исчезла. Я открыла глаза. Мы снова находились в гостиной, сидели на полу. Ничего не говоря, мы уставились друг на друга.

— Что случилось? — спросила Оливия, сидевшая на полу в нескольких футах от нас.

Я посмотрела в сторону стеклянной стены.

— Мы не смогли разглядеть лицо. Он как-то может загораживать обзор. И он оказался у нас в видении.

— Как такое вообще возможно? — удивилась Оливия.

Я пожала плечами.

— Технически, это и его память тоже, так что, может быть, получается отследить ее или что-то в этом роде. Я не знаю.

— У меня голова кружится, — пробурчала Тауни, вставая. — Это нормально?

— Бывает, — ответила я, тоже поднимаясь. — Бернадетт хочет есть после видений. Не стесняйся, если нужно, порыться в холодильнике. — Я протянула руку, чтобы помочь Оливии.

— Я не голодна, — отмахнулась Тауни. — Просто голова кружится. Я пойду прилягу. Спокойной ночи.

— Тауни, — окликнула я ее, когда она уже подошла к лестнице. — Не входи в видение одна. Только не тогда, когда он где-то там разгуливает.

— Кажется, с видениями на какое-то время покончено. Это было немного страшнее, чем я думала.

— Добро пожаловать в мой мир, — усмехнулась я.

Оливия подождала, пока Тауни исчезнет на лестничной площадке, и спросила шепотом:

— И что? Ты не видела ничего, что помогло бы его опознать?

— Видела человека с размытым лицом. Больше я ничего не могу сказать, кроме того, что он носит уродливые коричневые ботинки.

— Ну, это не слишком помогает.

— Знаю. Жаль, что здесь нет Бернадетт. Может быть, она бы подсказала, как он закрывает нам доступ к своему лицу.

Оливия сидела на диване, оглядываясь по сторонам.

— Так что же нам теперь делать?

— Сейчас я провожу тебя до машины, и ты поедешь домой.

Оливия вскочила, довольно улыбаясь.

— Ой, я забыла тебе сказать! Остин оставил мне ключи от своего джипа. Я теперь отдохну от вождения «Хонды» Фрэнсиса. Ура!

— Это не похоже на Остина, — заметила я, подняв бровь. — Он сказал, что ты можешь водить его джип?

— Ну, он сказал, что в нем лежат ключи, если кому-то понадобится его отогнать. Почти то же самое.

Только в сознании Оливии эти две вещи равнозначны. Я последовала за ней на крыльцо и ждала, пока она садилась в джип и поворачивала за угол сарая.

Вернувшись в дом, я снова закрыла двери и выключила свет, направляясь наверх, в свою спальню. Я устала, но решила еще раз попробовать связаться с Бернадетт.

Сев на пол в спальне, лицом к заднему двору, я закрыла глаза и вошла в видение. Перейдя на другую сторону, я увидела лишь белый туман. Он клубился и растекался вокруг меня, мешая видеть больше, чем на фут или два вперед, но угрозы в нем не чувствовалось.

Я звала Бернадетт, но она не отвечала. Все же я подождала, пока не почувствовала, что у меня болит задница от сидения на деревянном полу. Я призвала свои экстрасенсорные двери, возвращаясь к реальности.

Оглядев спальню, я решила, что пора спать. Переоделась в штаны для йоги и футболку, желая быть полностью одетой на случай, если придется подниматься посреди ночи. Откинув одеяло, я забралась под него. Поправила подушку и только устроилась поудобнее, как на тумбочке рядом со мной зазвонил телефон. Я потянулась к нему, взглянула на дисплей, прежде чем ответить.

— Привет, Остин.

— Привет, красавица, — раздался на другом конце провода веселый голос Остина. — Я тебя разбудил?

— Нет. Я только забралась в постель. Тебе что-нибудь нужно?

— Да, вообще-то. Я тоже лег спать, но вспомнил, что оставил телефон в понтоне. Я спустился за ним. Но помнишь опрокинутое Оливией ведро с рыбой?

— Да, — со смехом ответила я.

— Так вот, моя лодка теперь воняет. Поскольку у тебя нашлось волшебное зелье для моей машины, я подумал, не можешь ли ты порекомендовать что-нибудь для моей лодки?

— У понтона нейлоновое ковровое покрытие, верно?

— Да. Ковролин сделан так, чтобы не пропускать воду и быстро сохнуть.

— Хорошо, да, у меня есть чистящее средство, которое можно использовать. Во сколько ты собираешься утром на работу?

— Я не пойду. До конца недели взял отпуск. У меня вчера закончилась большой проект, и я решил отдохнуть дома. Конечно, я совершил ошибку, сказав об этом Оливии, и она каким-то образом убедила меня помочь с покраской завтра.

— Насколько я слышала, многие вызвались добровольцами, так что не волнуйся. Оливия сегодня оставила военного «мула» Бернадетт у канала. Давай я оставлю чистящий раствор на причале Бернадетт, когда пойду за «мулом» утром? Тогда ты сможешь переплыть канал и почистить ковер, пока мухи не начали рассматривать твой понтон в качестве своего нового дома.

Наступила долгая пауза, затем Остин признался:

— Я даже не подумал о мухах. Да, у Оливии будет на одного маляра меньше.

— Если она будет жаловаться, просто напомни, что это она вылила ведро со склизкой рыбой.

— Так я и сделаю, — усмехнулся Остин. — Это приятно.

— Что? Ловить рыбу на своей лодке?

— Нет, вот так разговаривать с тобой по телефону. Мне кажется, что когда бы я тебя ни увидел, один из нас всегда куда-то спешит.

Я улыбнулась, глядя на потолок спальни.

— И правда приятно.

— Знаешь… Я все еще должен тебе ужин. Я пригласил тебя на прошлой неделе, но ты не смогла вписать меня в свой график.

Моя улыбка померкла, когда я подумала обо всем, что сейчас происходит в моей жизни. Смерть отца. Бернадетт исчезла. Тауни в опасности.

— Просто сейчас не лучшее время, Остин.

Остин снова замолчал, но я услышала легкий вздох.

— Я понимаю. Ладно, не буду мешать. Спокойной ночи, Давина.

— Спокойной ночи, Остин. — Я положила телефон обратно на тумбочку и уставилась в потолок, пытаясь понять, правильно ли поступила, отказавшись от приглашения Остина.