Дворец

Глава 5

Господин Ши печально оглядел скудную обстановку своего дома. Единственным украшением его служили надписи на длинных полотнищах, вывешенных на стенах. Именно эти слова и поддерживали его последние несколько лет.

Несмотря на возраст в пять десятков лет, Ши так и не обзавелся женой. Всю жизнь ему сопутствовали несчастья, из-за чего он никак не мог скопить денег на услуги сводни, на свадебные подарки и саму церемонию.

В молодости господин Ши много читал, изучал классические труды, даже сдал экзамены на низший ранг, получил назначение в архивы и пропал. Его сослуживцы быстро вырастали из этой должности. Некоторые сдавали следующие экзамены и поднимались вверх по карьере чиновника, некоторые оказывали мелкие услуги богачам, делали списки с важных документов за плату, а накопив приличную сумму, за взятку переходили на более хлебные места. Некоторые даже бросали государственную службу и нанимались работниками в знатные семьи.

Ши Хэй был не таким. Он обожал копаться в архивных записях, зачитывался древними свитками, причем не литературными произведениями или стихами, а скучнейшими на первый взгляд вещами. Например, записями писарей с незначительных приемов, мелкими распоряжениями, порицаниями и прочими документами. Он любил думать о людях, про которых читал. Однажды он увлекся и написал небольшое повествование о чиновнике, жившем в Киньяне тридцать лет назад, причем биографию его Ши составил исключительно на основе архивных документов. Лишь жилище было описано после того, как Ши лично сходил и посмотрел на него.

Книжечку быстро раскупили, лавочники заказали еще сто штук у писарей. Впервые у Ши Хэя появилась на руках сумма, достаточная для свадьбы. Но не успел он дойти до сводни, как умерла его мать, и все средства ушли на достойные похороны.

Потом случился дворцовый переворот. После него пошли массовые чистки как среди чиновников, так и в других кругах. Впрочем, до архивных служек новый император так и не добрался.

Еще не сожгли трупы животных после нападения семихвостой, еще смердела земля, еще не убрали все военные постройки и сооружения, как Ши Хея вызвали в императорский дворец, где молодая женщина в шляпе чиновника сообщила о присуждении ему более высокого чина и почетного титула «мастер предшествующих знаний», а также поручила невероятно ответственную работу по написанию исторического труда.

Каждый год ему выдавали по сорок лянов серебра сверх обычной платы. Ши Хэй согласился бы работать и без всякой платы.

Погруженный в исследования, господин Ши не замечал, как постепенно вокруг него менялся мир, как приходили и уходили чиновники, как перестраивалась столица. Все получаемые деньги Ши тратил на подарки разным людям, которые могли добавить хоть кроху знаний в его копилку. Иногда ляны уходили впустую, иногда давали столь ценную информацию, что мастер потом не мог уснуть, обдумывая новые главы своего повествования.

Несколько раз он приходил к той самой женщине-чиновнику, чтобы спросить, нужно ли очернять прежнего императора, выделять заслуги нынешнего и как описать Кун Веймина. Та холодно посмотрела на толстячка и сказала, чтобы он писал все, как есть.

— Ты не сможешь сделать белое черным, а черное белым, если будешь писать правду, — сказала она.

Хотя Ши Хэй потратил много времени на свой труд и уже зачитал некоторые его части императору, он все еще не был доволен. В доме повсюду лежали архивные документы, которые ему разрешили брать с собой, разрозненные записи, наброски по отдельным вопросам, схемы перемещения войск, карты с торговыми маршрутами, таблицы с именами и должностями. Ли Ху он зачитывал только те места, которые, как ему казалось, больше всего интересовали императора, но поведать мастер мог гораздо больше.

— Ничего, — сказал господин Ши, глядя на бумажные завалы. — Вот закончу развлекать Сына Неба, продам браслет и куплю новый дом. Побольше. И женюсь. А потом допишу книгу.

С этими словами он поправил большую матерчатую сумку на плече и выдвинулся в сторону дворца.

На улицах было людно, как и всегда. Прыгали дети с мячом, ходили лоточники и продавали рисовые пирожки с курагой, рыбой, салом и ревенем, служанки с полными бамбуковыми корзинами возвращались с рынка, стражники в кожаных доспехах обливались потом. В паланкине пронесли какого-то чиновника, а рядом бежали его сопровождающие. Несколько раз мелькнули иноземцы в диковинных одеждах и странной формы шапках. Возле башни на коврике отбивал поклоны темнокожий гладко выбритый мужчина. Чуть поодаль расположились уличные актеры, они разыгрывали самую популярную нынче пьесу «Под семихвостой волной». Сначала люди не хотели вспоминать перенесенный ужас, но чем больше проходило времени, тем светлее казалось прошлое, и вот появились не только трагические, но и комические пьесы на эту тему. Детишки, рожденные после волны, визжали от восторга, когда глупую жадную лису с семью хвостами избивали трое спасителей. Один в высокой шапке с рядами бусин — император Ли Ху, вторая — худенькая и красивая девушка с поясом из кристаллов — глава министерства магических изысканий Ван Мэй, и третий — самый любимый персонаж — юноша с громовым копьем, безымянный герой, посланец Небес.

Среди молодых девушек наибольшую популярность приобрел роман «Под веткой ивы», в котором описывалась невероятная любовь между безымянным героем и Ван Мэй, но в итоге им пришлось расстаться. Герой снова вознесся на Небеса, а Ван Мэй поклялась, что никогда не выйдет замуж. Иначе почему она до сих пор не выбрала мужа?

Откуда появился такой интерес к событиям десятилетней давности, Ши Хэй не знал точно, но догадывался. Пошли шепотки, что прежний император был не так уж плох. Ведь Ли Ху, когда только взошел на трон, действовал очень резко, даже безжалостно. Уж Ши Хэй-то хорошо знал об этом. Остались члены пострадавших кланов, тысячи чиновников были с позором выгнаны с государственной службы, многие подверглись суду. Конечно, такой император был им не угоден!

Вот и повсплывали слухи о происхождении Ли Ху, о его прошлом, о том, как он был объявлен преступником. Но ушлые синшидайцы не бросились запрещать такие разговоры и кидать уличных болтунов в ямыни[6]. Они поступили хитрее. Внезапно на площадях Киньяна зазвучали незамысловатые веселые песенки, в которых говорилось о простом деревенском пареньке, который с рождения был отмечен небом. В книжных лавках вдруг появились и душещипательные романы про любовь, и героические повести, и трагические повествования, и во всех них главными героями были синшидайцы. Появилась даже история Цянь Джи, известной в народе как «бешеная сука», и после этого отношение к ней резко улучшилось. Актеры повсюду разыгрывали разные пьесы на эту тему. Даже для детей были придуманы смешные сценки с куклами. Авторитет императора Ли Ху взлетел до тех самых Небес, которые он некогда грозился перевернуть.

Ши Хэй добрался до бокового входа в императорский дворец, в сотый раз коснулся амулета, который позволял ему пройти через многослойные магические защиты, показал именную табличку стражникам, затем позволил взять каплю крови для сверки с образцом, который хранился у охранного мага. После всех этих мытарств его принял незнакомый молодой евнух и повел вглубь территории.

Пожалуй, больше всего Ши Хэю не нравилось именно это — идти молча то по широким площадям, то по узеньким коридорчикам, то по резным ярким мостам. Солнце слепило глаза и напекало макушку даже через плотную материю шапки. И никакой тени. Никаких деревьев. Все сады находились во внутреннем дворе, чтобы там могли свободно гулять наложницы императора и его дети. Некоторым счастливчикам повелитель мог даровать право проехать от внешних ворот до места встречи на лупоглазе, осле или в паланкине, но Ши Хэй был недостаточно важной птицей. Уж Джин Мэйху точно ноги не сбивает!

Евнух шел вроде бы неторопливо, но мастер предшествующих знаний еле за ним поспевал. Они прошли то строение, в котором находилась комната умственного отдохновения, прошли еще несколько зданий. Сумка со свитками оттянула плечо. И почему евнух не предложил помочь? Все-таки Ши Хэй в два раза старше и заслуживает уважения!

Дошли до внутренних ворот. И только тут господин Ши осмелился спросить, уж не ошибся ли евнух, не сбился ли с дороги? Разве может он, всего лишь незначительный чиновник мелкого ранга, ступать во внутренний двор? Евнух не ответил, лишь протянул табличку стражникам, и их пропустили.

Они прошли по узенькому крытому коридорчику, отгороженному от пышных цветников и прохладных прудов с карпами лишь резным заборчиком высотой по пояс, затем мощеной тропинкой, и внезапно для господина Ши оказались возле просторной террасы.

Евнух поклонился и указал изящным жестом на террасу.

— Сегодня повелитель десяти тысяч лет желает вас принять здесь. Устраивайтесь.

Ши Хэй стер проступивший пот со лба и щек, ступил под высоко поднятую изогнутую крышу и сразу почувствовал облегчение. Воздух здесь был прохладен из-за ручья, бегущего по желобу прямо через террасу, ветер доносил ароматы распустившихся неподалеку пионов. Уже были разложены подушки и низкие столики. Стен не было, крыша держалась на столбах в виде змей, танцующих на хвостах, и ничто не мешало любоваться великолепным видом на цветы.

Чиновник отдохнул пару минут, а затем вытащил свитки, разложил их по порядку, развернул первый и еще раз пробежался по знакомым столбцам иероглифов, мысленно отмечая, что нужно сказать обязательно, а что можно и пропустить.

Первой подошла Ван Мэй, побледневшая от усталости. В этот раз она не стала дожидаться прихода императора и медленно опустилась на одну из подушек. Ши Хэй хотел было поприветствовать ее, но увидел, что она прикрыла глаза, и промолчал. Пришел Цянь Ян, как никогда напоминающий старинного героя. Пришли еще несколько синшидайцев в одеждах, говоривших об их высоком ранге несмотря на неприлично юный возраст. Они перебрасывались незначительными фразами о погоде и стихах некоего Куана Чжао. Ши Хэй сидел ни жив ни мертв и старался дышать через одну ноздрю[7].

Спустя несколько минут на террасу влетел Джин Мэйху, затмевающий своим ярким нарядом даже цветы вокруг. Он стесняться не стал, всех громко поприветствовал, с каждым перекинулся парой слов, плюхнулся на подушку, расправив полы и разложив длинные рукава, шумно вдохнул и сказал:

— До чего красиво цветут пионы! Сын Неба неплохо придумал собраться здесь.

Только сейчас Ши Хэй понял, что попал не просто на очередную читку, а на значительное событие — любование цветущими пионами. Многие горожане в эти дни приглашают друзей и родных, покупают вино, жареную курицу, и неторопливо ведут беседы, сочиняют стихи, обсуждают книги, глядя на пышные бутоны. Сам господин Ши ни разу не участвовал в подобных приемах, и надо же — попал сразу к императору.

Неподалеку послышалась негромкая музыка. И из бамбуковой рощицы показался император вместе с Цянь Джи. Сегодня он был не в официальной одежде, никакой тяжелой тунтянь-гуань, никаких толстых блестящих халатов, лишь простое шелковое одеяние с подвернутыми рукавами, узел волос на макушке и, Ши Хэй не поверил своим глазам, босые ступни.

Ли Ху поднялся на террасу, сел на лучшее место.

— Сегодня утром наложница сказала мне, что в саду распустились великолепные пионы, и я счел возможным устроить сегодня дружеский прием, чтобы любоваться цветением, наслаждаться ароматами и хорошим вином вместе с близкими людьми. Только развлечение я приготовил необычное. Сегодня не будет танцовщиц или декламаторов стихов, даже актеры с акробатами не придут. Мы послушаем вот этого господина, который вот уже десять лет трудится над описанием тяжелых времен в стране Коронованного Журавля. Что-то будет слушать тяжело, что-то неприятно, а что-то будет выглядеть не так, как вы помните. Поэтому прошу отложить возражения и споры, мы успеем выслушать ваше мнение. Но сначала — прошу угощаться.

Император хлопнул в ладоши. Ши Хэй вытянул шею, высматривая хорошеньких служанок с подносами, но никого не было видно. И вдруг Цянь Джи протянула руку и выхватила что-то из ручья. Мастер предшествующих знаний присмотрелся и увидел, что блюда и напитки на террасу прибывают по руслу ручья на деревянных подносах. Каждый брал, что хотел, и ставил на столик перед собой. Когда у всех в руках оказались полные вина чаши, император поднял свою и сказал:

— Давайте выпьем за эти прекрасные цветы, что услаждают наш взор.

Ши Хэй растерялся. Его столик сплошь был завален свитками, и двигать их уже не представлялось никакой возможности. Но не выпить вместе с императором — это верх невежливости. И тут Джин Мэйху протянул ему чашку с вином, вторая была у него в другой руке. Мастер взял вино и с поклоном выпил. Такого сладкого и нежного вкуса он еще не пробовал.

— В прошлый раз мы остановились на встрече императора Чжи Гун-ди с торговцами, — пояснила для всех Ван Мэй. — И юный Джин Мэйху выступил перед всеми.

— Как и всегда. Как и всегда, — со смехом добавил Мэйху.

— Ну что же. Вам слово, — кивнула Ван Мэй.

Ши Хэй торопливо проглотил последние капли вина, взял свиток и начал читать.

«Император Чжи Гун-ди приказал торговцам продолжать пир и чувствовать себя свободно, при этом дворцовым стражникам было сказано никого не выпускать. Сам же пригласил отца и сына Джин пройти в отдельные покои.

— Я высоко ценю труды „Золотого неба“. Кроме того, в столь тяжелые времена товары именно вашего дома наиболее важны. Потому я согласился принять вас лично и готов внимательно выслушать ваши мысли.

Джин Фу мягко склонился перед правителем и сказал:

— Торговый дом „Золотое небо“, хоть и молод по сравнению с другими крупнейшими домами, но его основатель, мой отец, всегда сердцем горел за свою страну. Даже находясь на пороге смерти, он переживает за судьбу Коронованного Журавля, потому я, как почтительный сын, не могу остаться в стороне.

Торговец провел ладонью по вспотевшей лысине и продолжил:

— Как заметил премудрый Сын Неба, товары именно „Золотого неба“ сейчас важнее всего. Но мы можем предложить гораздо больше. Все зависит от благосклонности вашего императорского величества.

Чжи Гун-ди кивнул, приказывая продолжать.

— Для начала мы продолжим поставки оружия в том количестве, какое потребуется Сыну Неба, и по тем же ценам, что и прежде. Прямо сейчас на наших складах хранится две тысячи копий, тысяча луков, пятьсот мечей и двадцать тысяч стрел. Каждые полгода вплоть до прихода лисы мы готовы поставлять такое же количество с отсрочкой платежа в полгода. То есть вы оплачиваете предыдущую поставку и после этого получаете новую. Последний платеж можно отложить на год.

— Это неплохое предложение, — отметил император. — Лучше, чем слова других домов. И что вы хотите получить в благодарность?

— Если Сын Неба выберет этот вариант, то нам достаточно знать, что вы будете помнить этих низкородных торговцев и название их незначительного торгового дома. Но у нас есть и второе предложение. Премудрый правитель, возможно, сохранил в памяти тот счастливый день, когда передал во владение „Золотому небу“ один район провинциального города „Цай Хонг Ши“, который мы без помощи чиновников и армии сумели защитить от двухвостой лисы.

Император снова кивнул.

— Там благодаря одному талантливому человеку мы создали школу, где готовим людей как охранников каравана. Обучаем их знанию леса, равнин, показываем, как сражаться с теми или иными зверями. Там преподают опытные воины, которые уже сталкивались с волной животных. А еще „Золотое небо“ путем многолетних разработок сделали новый тип амулетов, который неплохо себя показал именно в сражениях с дикими зверьми. Если Сын Неба примет второе предложение, то мы готовы обучить как солдат из уже существующих армий, так и новобранцев, и снабдить их подходящим оружием и амулетами. Обучение бесплатно, оружие и амулеты по прежним ценам, только снабжение людей едой и прочими припасами — за счет государства. Тут есть дополнительная выгода, прошу прощения за столь низменные слова: Цай Хонг Ши — южный город, в котором собирают богатые урожаи и выращивают много скота, он сможет прокормить ваших солдат без затрат на доставку продовольствия.

— И если я выберу второй вариант…

— Тогда „Золотое небо“ получит возможность организовывать подобные базы в каждом крупном городе стране. Разумеется, не сейчас, а после того, как бедствие будет отражено.

— В том числе и в Киньяне?

— Не обязательно в самом Киньяне. Мы довольствуемся любым местом в пределах патрулирования.

Император задумался. Торговый дом получит земли по всей стране, к тому же самые выгодные, внутри или возле городов, увеличит количество своих служащих. Получится, что вся страна будет испятнана территориями, где править будут не государственные чиновники, а низкородные торговцы. С другой стороны, можно после победы над лисой отказаться от выполнения договора под каким-либо предлогом. Это всего лишь один торговый дом.

— Мне думается, что у вас есть и третье предложение.

Джин Фу поклонился:

— Прозорливость правителя десяти тысяч лет не ведает пределов. Есть у нас третье предложение, но этому ничтожному не хватает смелости, чтобы высказать его».

— Эти слова, кстати, также были обговорены заранее, — улыбнулся Мэйху, допивая третью чашку вина. — Мы решили, что если третий вариант покажется императору чересчур дерзким, то отец попросит прощения за сына-балбеса, который все перепутал, и либо смягчит условия, либо вовсе откажется от предложения. Выпейте, господин Ши! У вас, наверное, все горло пересохло.

Мастер с благодарностью взял чашу и маленькими глотками, смакуя каждую каплю, выпил. Затем возле его столика оказалось блюдо с нарезанным мясом, рядом терпкий соус, шарики теста, обжаренные в масле, и Ши Хэй смог даже немного поесть.

— А кого-нибудь отправили на обучение в этот Цай Хонг Ши? — спросила одна девушка-синшидайка. Она была молода, явно закончила Академию не так давно.

— Конечно! — ответил Мэйху. — До лисы там прошли обучение примерно пятьдесят тысяч человек. Правда, последние три тысячи не успели вернуться в Киньян вовремя.

— Знаете, почему я называю этого красавчика предателем? — воскликнул раскрасневшийся Тедань.

Ван Мэй закатила глаза. Она слышала эту историю сотни раз да и сама была очевидцем.

— Если бы не эта затея с обучением в Цай Хонг Ши, то Кун Веймин начал бы переворот на полтора года раньше.

Ши Хэй поперхнулся и чуть не задохнулся, пока пытался прокашляться так, чтобы никто не заметил. Об этом в его книге не говорилось.

— Мы ждали, когда император Чжи Гун-ди введет армию Чжена в Киньян. К тому времени мы должны были спровоцировать внутренние беспорядки, а так как третья армия стояла ближе всего к столице и казалась самой верной и опытной, то для подавления восстаний Гун-ди вынужден был бы призвать генерала Чжена. Но когда мы уже готовы были начать, вся армия снялась с места и двинулась на юг. Мы потеряли полтора года! И все из-за этого болвана!

— Во-первых, этот болван знать не знал о планах Кун Веймина, — Мэйху поднял указательный палец. — Мне пришлось работать с тем, что есть. Во-вторых, — он поднял еще и средний, — наше обучение и амулеты спасли немало жизней еще тогда. В третьих, — поднялся безымянный, — уже после лисы эти знания и амулеты сильно облегчили постройку дорог, а «Золотое небо», между прочим, даже платы за это не взял. В-четвертых, — мизинец, — мы не отказались от взятых обязательств после свержения Чжи Гун-ди, хотя не знали, как его преемник отнесется к этой договоренности.

— А в-пятых? — спросил Тедань, когда Мэйху замолчал. — Неужто ты не сможешь придумать пятое оправдание?

— А в-пятых, ты, ваше императорское величество, должен денно и нощно воскуривать благовония и восхвалять Небеса за то, что во главе «Золотого неба» стою именно я, Джин Мэйху, иначе бы ты не смог высидеть на троне до сегодняшнего дня.

Тедань помрачнел. Но не из-за вопиющей грубости и наглости молодого торговца, а из-за воспоминаний, которые нахлынули на императора после этой фразы. Когда Тедань только сел на трон, вокруг царила мешанина из людей, слов, идей. Кун Веймин запланировал всё, только свою смерть предугадать не смог. Скорее всего, он знал намного больше, чем рассказывал соратникам, даже Ясная Мудрость не могла сказать, что было в голове учителя. Например, о договоре с «Золотым небом» никто ничего не знал. Точнее, знали, что этот торговый дом поставляет оружие и амулеты, генерал Чжен задолго до того рассказал про обучение в Цай Хонг Ши, но и только.

Насколько глава «Золотого неба» предан императору Чжи Гун-ди? Захочет ли он поддержать нового императора?

Несколько приглашений торговцы отклонили, слуги из раза в раз сообщали, что их хозяев нет дома. И это могло значить что угодно. Может, они все же сбежали из страны. Может, они сопровождали один из караванов. Может, на переговорах.

И тут Ван Мэй вспомнила, что у Шена были какие-то связи с «Золотым небом». Тедань сумел припомнить, что Шен даже сбегал из Академии, чтобы предупредить «Золотое небо» о двухвостой лисе. Тогда Мэй и Тедань вдвоем написали Джин Фу письмо, в котором поделились воспоминаниями о друге и спросили, нельзя ли им в память о нем встретиться и поговорить. Только тогда семья Джин откликнулась, и император Ли Ху познакомился с нахальным Мэйху, который с первой же встречи стал не просто послушным подданным, а настоящим другом.

Так что Мэйху был прав. Теданю и впрямь нужно каждый день благодарить Небеса за то, что именно бывший голодранец Байсо, названный старший брат Шена, стоял во главе этого торгового дома.

— Так как звучало третье предложение? — спросила та же молодая девушка.

Ши Хэй к этому времени наскоро подкрепился, выпил еще вина и готов был продолжать, но на всякий случай уточнил:

— Может быть, господин Джин хочет поведать об этом?

— Нет-нет, — замахал руками Мэйху. — Когда я говорю, то не могу пить, а когда слушаю, мой рот может заниматься чем угодно. С удовольствием послушаю вас, мастер Ши!

«С позволения императора в разговор вступил младший Джин.

— Я еще не освоил этикет и придворные премудрости, — начал он. — Я ведь всего лишь приемный сын, подобранный на улице моим почтенным родителем, потому прошу правителя десяти тысяч лет не гневаться, если ляпну вдруг что-то невежливое или грубое. Отец и матушка с утра до ночи вдалбливают в эту пустую голову разные премудрости, да только я их до сих пор разочаровываю.

Его слова противоречили манерам, ибо младший Джин вел себя крайне почтительно по отношению к родителям и за столом сидел так, будто каждый день пирует с императором.»

— Ну каждый не каждый, но случается, — усмехнулся Мэйху и тут же хлопнул себя по болтливому рту, извиняясь перед Ши Хэем.

«Итак, Джин Мэйху сказал:

— Торговцы и лавочники треплют языками не меньше, чем престарелые тетушки на похоронах. Потому мой уважаемый отец знает о ваших затруднениях не только с оружием. Премудрый правитель увидел своими глазами, что остальные торговые дома не спешат помогать собственной стране в такое тяжелое время. Они годами, да что там годами, столетиями набивали сундуки и целые комнаты драгоценностями, монетами и кристаллами, наживаясь как на императорском дворце, так и на простых людях. Они так давно уже богаты, что забыли, каково жить на один мао целый месяц. Они воспринимают милость и снисходительность императора за слабость и боятся рисковать. А что такое торговец без риска? Все равно что оскопленный поросенок — только и может, что жрать и толстеть.

Император невольно усмехнулся из-за образной речи мальчишки.

— А „Золотое небо“ — это неоскопленная свинья?

— Ну-у-у, — протянул Мэйху. — Мой дед — настоящий лесной кабан с клыками и яй… и всем мужским хозяйством, его сыновья хоть и смешали кровь с домашними растолстевшими свиньями, но тоже еще бойцы. А вот внуки… Моему отцу пришлось подобрать дикого подсвинка, чтобы сохранить боевой дух семьи. У других торговых домов уже столько поколений родилось и выросло в уютном теплом хлеву, что они не помнят, каково жить там, в лесу, и сражаться за каждую горсть риса, за самку и за своих детенышей!

— Про свиней я все понял. Так что ваш торговый дом предлагает?

— Мы готовы взять на себя поставки всего, что нужно вашему императорскому величеству. Зерно, ткани, доспехи, лупоглазов, хотя нет, их как раз нужно убрать из Киньяна подальше. Словом, взять на себя контракты других торговых домов. Конечно, помимо нашего основного договора.

Император Чжи Гун-ди наклонился вперед и заглянул Мэйху в глаза.

— „Золотое небо“ возьмет на себя все поставки Киньяна?

— Да. И если нужно, всей страны.

— Как же вы с этим справитесь? Есть ли у вас договоренности? Хватит ли охранников и караванщиков? И нужны же огромные денежные вложения! Я не торговец, но немного разбираюсь. Вы попросту не успеете! Такие связи налаживаются годами!

— „Золотое небо“ никогда не берет на себя обязательства, которые не может выполнить, — гордо заявил мальчишка.

— Если премудрый правитель позволит, я кое-что скажу, — вступил Джин Фу. — Если продолжить сравнение моего сына, то мы хотим взять мелких диких свиней и выпустить их на поля, где прежде кормились только жирные домашние хряки. В Киньяне есть и другие торговые дома, мелкие, задавленные конкуренцией с крупными домами, но у них уже есть связи, договоры. Им лишь не хватает денег и хорошей защиты. Как раз это мы и можем им предоставить.

Чжи Гун-ди выпрямился, задумчиво сказал:

— Да, в таком виде это звучит разумно. Но что вы хотите взамен?

— У „Золотого неба“ только одна просьба. Не вмешивайтесь, — твердо сказал Мэйху.

— Что? — разгневался император.

— Мы просим, чтобы ни император, ни армия, ни чиновники не вмешивались, пока мы будем забирать торговые контракты у крупных домов. Они могут обратиться в суд, могут подкупить кого-то, чтобы семью Джин бросили в ямынь, могут попросить личной встречи с кем-то из ваших министров и умолить его о заступничестве. Поэтому нам нужно обещание вашего императорского величества не обращать внимания на подобные жалобы, с чьей бы стороны они ни звучали и какие бы угрозы там ни были.

Джин Фу дрожащей рукой вытер лоб и сказал:

— Премудрый правитель. Сейчас мы на пороге катастрофы, которая грозит уничтожением не только Киньяна и сотен тысяч людей. Под угрозой вся страна. Если мы проиграем, мы умрем. Если выиграем с большими потерями, то соседи могут вторгнуться на наши земли. Мы, низкорожденные Джин, готовы поставить все состояние, всю репутацию „Золотого неба“ и даже наши жизни, чтобы защитить Коронованного Журавля…

И без слов было понятно, что риск императора не так уж и высок. Всего лишь выдержать недовольство прикормленных чиновников и вопли торговых домов, которые сегодня оскорбили императора, глядя ему в глаза. Чжи Гун-ди понимал, что при благоприятном исходе мощь „Золотого неба“ вырастет до Небес. Но также понимал, что это всего лишь торговый дом. Не крупный благородный клан, который может заявить свои претензии на трон, не военный генерал, который может попытаться захватить престол силой. С торговцами справиться легче, а тут всего лишь одна семья.

И император Чжи Гун-ди согласился».