Двуглавый Змей

Глава 2. Волчье Сердце: «Там, где одинокий домик в лесу»

Пасмурный день поздней весны. Зимняя пора давно кончилась, но яркое солнце не спешило прогревать землю. Длительные ночные дожди основательно размыли дороги, заставляя задуматься, спокойно ли пройдёт здесь лошадь, медленно бредя и утопая в грязи? Дорога посреди полей шла простилалась перед всадником, слегка изгибаясь и уходя в даль. По её краям — побитая ненастной погодой тусклая трава.

Слева от тёмной полосы, делящей поле на две равные части, помимо лужи, отражающей серое небо, стояли два иссохших дуба. С высокими столбами стволов, но абсолютно голые, они казались беспомощными и беззащитными, протягивая свои кривые, обломанные ветки, в попытке ухватить хоть немного солнечного света.

Под деревьями, стоявшими высокими, одинокими столбами посреди скучного поля, где нельзя найти даже крупных камней, был разбит лагерь, у резкого склона на пригорке. Укрытые от ветра, стояли несколько закрытых палаток серого цвета и костёр с котелком, вокруг которого собралось несколько человек. Одна из палаток открылась и оттуда, чуть пригнувшись, вышли двое солдат. Другие тоже были в броне, но выделялись чуть менее, нося обычный наборный или чешуйчатый доспех. И только на этих двоих были полу–латы, служившие хорошей защитой.

Один из солдат, сидящий лицом к наёмнику, прищурился, что–то сказав одному из вышедших из палаты мужчин. Тот обернулся, ответив что–то, что заставило солдата убрать миску с едой и подобрать ноги под себя, протянув руку к лежавшей рядом и скрытой травой секире. «Командир гарнизона?» — подумал наёмник, подъезжая ближе.

Командир направился навстречу, поднимаясь на дорогу и остановился, когда их взгляды пересеклись.

— Куда путь держишь, всадник? Не в леса ли Балавайра? — Мечник, верхом на коне, был намного выше стоящего внизу по среди склона мужчины и тому, чтобы разговаривать со всадником, приходилось сильно задирать голову. — Спустишься? Негоже нам так разговор вести.

Наёмник согласился, привязал лошадь и спустился к солдатам. С палаток вышли ещё люди. Теперь, было видно, что гарнизон насчитывал по меньшей мере десять человек. Каждый занимался своими делами, почти не обращая внимания на путника — кто–то играл в карты, (командира, похоже, это совсем не волновало), кто–то просто лениво переговаривался или пил из бурдюка, судя по запаху, вино.

— Садись, отдохни. Далеко же ты от города отъехал. Повторюсь, не в Балавайрские леса ли едешь? — Присев на большую, обломленную ветку, которую, если судить по следам на земле, сюда притащили солдаты, спросил командир.

— Нет, но путь мой, гм, частично проходит через них, — наёмник стоял, оглядывая солдат и наружно выглядел абсолютно спокойно. — А что–то случилось?

— Садись, говорю. И да, случилось. Скверные новости, путник, там теперь волколаки орудуют, охотников губят. — Командир оглядел наёмника, оценив его реакцию, и, дождавшись, когда тот сядет, спросил: — Не болен ли ты? Весь бледен.

Мечник отрицательно качнул головой.

— Ладно, не моё дело, конечно, но лучше ступай через сивую поляну, так путь не сократишь, но хоть цел останешься. Только езжай так, чтобы солнце всегда над деревьями было, ближе к лесу не подходи. Возможно, ты пересечёшься с другими солдатами, им поручили прочесать Нисскую падь, и заодно трупы закопать, чтоб упыри не завелись. — Командир указал рукой в латной рукавице куда–то в сторону и на его шее затрясся медальон, чем привлёк внимание мечника к лесу не подбирайся.

«По хорошему их надо сжечь» — Подумал охотник.

— А, это? Медальон? — проследив за незаинтересованным на вид взглядом путника, спросил командир, а после сразу пояснил: — Так, безделушка, показывает, что мы принадлежим к серому гарнизону и, — тут он многозначительно поднял палец к верху, и медальон, на котором был высечен медведь, разинувший пасть, вновь закачался, — с нами шутки плохи. Да шучу я, не напрягайся. А то вон, не дышишь почти. Н-да…

Нависло неловкое молчание.

— Гм, а охотники, тем временем…

— Да, пропадают, — подал голос один из солдат, что сидел рядом с секирой и первым заметил всадника, — только обрывки одежды находим, да следы волчьи. Болей того, лесорубы бегут, отказываются браться за топор. А коли их силой сгонишь, так приходят эти волки, убивают охрану, и разгоняют всех. Лесорубы ранены, перепуганы по самый срам, а охрана мертва.

— И больше ничего? Объявление в гильдию вешали?

— Ничего. Нет, не вешали, сами справимся.

— Ничё, ничё, справимся, — затряс командир рукой с оттопыренным пальцем, и, почесав небритый подбородок второй рукой, произнёс: — Всех лично на кол посажу! Раньш ж, нас тольк бестии лесные докучали, да зверьё редко. А сейчас таких тварей повылезало. И гильдии эти, хрень собачья…

— У вас проблемы с их выслеживанием? — размяв затёкшее плечо, спросил пепельноголовый. — Почему вас за ними послали? Здесь же, если мне не изменяет память, должны патрулировать Эргмейцы. — Наёмнику уже приходилось иметь дело с лесными бестиями, и встречи те были не из приятных, но про волколаков в этих лесах он слышал впервые. Хоть и подозревал, почему они там объявились, но об этом решил смолчать.

— Нам дали, так скажем, разрешение. Чего смотришь, не разбойники мы. Волколаки эти, сыны псин, заселились недавно. Или это один волколак вообще, чёрт его знает. А коль и один, то силён, как чёрт. Четверых наших побрал, сучара! — Командир сплюнул, утёр жёсткую щетину над губой. — А нашим, собсна, лес этот рубить надо. Платины строить, форты. Надвигается явная буря, войска севера жмут, всякие там, — мужчина махнул рукой, — твари лезут куда не надо, а потом вылезает непонятная хня, и хер пойми, что делать.

— Эргмейцы ушли. Ушли дальше, за перевал, к границам Крувэйла, — ответил солдат с секирой. — Ушли, подпалив мосты, ведущие на другой берег Ривы. Добрались и до селян. Не стало больше на земле Кирова и Озёрного. Как и форта Лазурного Мотылька.

— Что–то намечается, причём неладное… — пошкрябав в сочленении пластин, надетых поверх кольчуги и поддоспешника, хмуро заметил мужчина, добавив к словам солдата. — Если раньше там, что у нас, только территориальные вопросы были, да маги что–то предъявляли, то сейчас мир будто с ума сошёл.

— Гм, это те «твари», что лезут куда не надо? — холодно спросил мечник. — Куда лезут?

— Не знаю точно, куда–то в горы, или рядом. Но нелюди бегут, куда могут. Халфлинги эти таборами уезжают, складывая пожитки. Дварфы тоже гонят, грызясь с эльфами. Тем, видите ли, не нравиться, что сильно много барахла они тащат с целью наживы. И никто чёткой причины объяснить не может, грят, только бахнуло что–то и всё. Власть перепугалась, говорят, водохранилища колотить и воду охранять. А дерево откуда брать? Лесники, поганы, боятся, но работают. Но если страх прям проберёт, то в этот лес засранный не ногой.

— А почему только нелюди? — Наёмник попытался выцедить хоть каплю полезной информации из слов мужчины.

На вопрос ответил солдат, протянув чашку, наполненную вином.

— На, выпей. — Подождав, пока наёмник возьмёт чашку, он продолжил: — Опять–таки, никто точно не знает, но, кажется, их просто здесь ничего не держит. Ну, или может, у них просто есть возможность, в отличии от крестьян с семьями или нас, солдат.

Мечник согласился, хоть и слышал обо всё этом впервые. Вообще, он сам удивлялся, как много новостей за последнее время прошло мимо него.

Он сплюнул. Вино оказалось кислым и невкусным.

— Ха–ха, что, не нравится. Вот теперь то у тебя лицо дёрнуло! — Посмеялся командир. — Пей, пока дают, не будь неженкой. Когда ещё сможешь вот так, ты, простой человек, с простыми солдатами выпить?

— Не похож он на простого человека, сэр. — Прокомментировал солдат, забрав пустую чашку. — Без обид. Наёмник, или, как говорят на юге Вестероссы, пилигрим. Я прав?

Пепельноволосый наёмник не ответил.

— Да, сам уже вижу, — поддакнул командир солдату. — А ты ничё, посиди ещё, погрейся. Меч у тебя сильно интересный, поглазеть хочу. Рожа — жуть, но сталь видно хорошая, только меча форма странная. Лезвие короткое, гарды нет, как в руке то держится без перевязи на рукояти? Рука не мёрзнет?

— Гм, не мерзнет. А сталь да, хорошая.

Охотник умолчал о том, что клинок был выкован из редкого металла, который можно добыть только из осколков метеорита.

— Простой человек, ха! Охотник на нечисть? Вас в последнее время много развелось, и, о как иронично, чем вас больше, тем вас меньше. А всё потому, что часто лезете не в своё дело, ничем не отличаясь от простых наёмников.

Мечник промолчал, не отрицая. Кинул взгляд на лошадь, мирно стоящую наверху, и спросил:

— Гм, ваше оружие, оно не посеребрено. С ним на волколаков пойдёте? — Посмотрев на их мечи и топоры, поинтересовался пепельноволосый наёмник.

— М? — Мужчина на секунду замялся, обдумывая сказанное охотником. — Да, а что?

—…Нет, ничего, — поморщившись от ветра, спустя несколько секунд молчания, хмыкнул мечник, — не хочу лезть не в своё дело.

— Твоё право, охотник. Ну, ещё выпьешь?

Медальон блеснул яркими лучами показавшегося из–за тёмных туч солнца.

Бледный, как назвал его мужчина при прощании, галопом гнал сквозь низкие ветви деревьев, цепляя их лицом и молясь про себя, чтобы лошадь не зацепилась за мощные, простирающиеся на почве корни. С левого боку какой–то зверёк шуршал в листве, на самой верхушке крон жалко щебетала птица, съёжившись от холода, лошадь шумно выдыхала, несясь на полном ходу. Позади слышался рык.

Он не ожидал наткнуться на кого–либо, так как шёл чуть ли не по самому безопасному маршруту, жертвуя временем. И какого было его удивление, когда буквально на самом краю леса он встретил волколака. «Один из стаи, о которой говорил командир гарнизона? Скверно.» — Предположил мечник, готовый рвануть в любой момент. Длинные лапы с острыми, как бритва, когтями подминали под себя почву, оставляя глубокие следы. Монстр ступал на задних лапах, раздвигая широким, покрытым шерстью торсом, раздвигая кусты. Горящие глаза испепеляли охотника, а пасть была приоткрыта, обнажая клыки. Их взгляды встретились.

Гортанный, прерывистый, хрип вперемешку с натужным дыханием и рыком, исходящим из самых глубин. Опавшая листва с шорохом взрывалась, разлетаясь во все стороны, был слышен хруст обламываемых веток, но всё это прикрывалось шумом ветра в ушах.

Лошадь бежала не по прямой, вечно виляя и уходя зигзагами. Резкий рывок со стороны чудовища, и он почти нагнал её, но только почти. Лошадь заржала, помчавшись рысью и в последний момент перед тем, как улететь в деревья, разбившись, рванула в сторону. Волколак не успел среагировать, слишком поздно затормозив, и, хватая ртом воздух, врезался в многовековые дубы. Не прошло и секунды, как погоня возобновилась.

Мечник отвязал от пояса небольшой, но увесистый мешочек с серебряной нитью, ослабил её, развязав зубами. После, быстрым движением, держась за дно, высыпал содержимое. Облако из серебряной пыли тут же поглотила волколака, заставив его зареветь, завыть и сбиться с темпа. Серебро прожгло его шкуру, с шипением вспенившись, а на открытых участках кожи показались пузыри с волдырями.

Гигантских размеров, с мускулистым, покрытым жёстким серым мехом, гуманоидным телом, с плоским лицом, но всё ещё сильно напоминающей волчью, головой, волколак встал на задние лапы. Начал активно тереть морду, царапая её чёрными, скрученными когтями. Взвыв ещё раз и сорвав последние клочья шерсти, посмотрел единственным уцелевшим (точнее, просто не расцарапанным и опухшим), ярко жёлтым глазом. Пригнулся, сделал шаг назад, увидев горящие, рубиновые глаза всадника, и, тяжело дыша, рванул прочь.

Пепельноволосый охотник отвернулся, завидев, как зверь скрылся в кустах, приостановил лошадь. Та заржала, встала на дыбы, но всадник удержался. Лошадь громко дышала, переводя дух и нервно осматриваясь по сторонам. Мечник опрокинул мешок, тряхнул им пару раз, сетуя на то, что потратил весь порошок. Но, через несколько секунд, пришёл к выводу, что скорее всего (скорее всего наверняка), не справился бы с волколаком, если бы тот его догнал. Но, он, к удивлению бледного, бежал не настолько уж и быстро, хотя вполне мог настигнуть охотника. Или ему просто показалось.

«И куда теперь?» — Охотник сбился с пути ещё в самом начале погони. Путь до леса в спокойном темпе занял чуть меньше четырёх часов, сейчас же, только бог знает, насколько далеко он забрался и в нужную ли сторону поедет. «Охраняет границы леса?» — Гадал бледный, прикидывая направление. — «Если так, то кое–кто посягнул на его охотничьи угодья…нет, люди и нелюди всю жизнь ходили по Балавайрским лесам. Странно, что объявился только сейчас.»

Тем временем, в теплом, оранжевом небе появилось небольшое, серое пятно. Мечник пригляделся, увидел поднимающиеся над кронами зелёных деревьев полосу дыма. Примерев расстояние и приметив направление, двинулся в сторону предположительного костра. «Иронично, если те, кто мне помогут, будут эльфы» — без смеха заметил всадник. Возможно, именно там ему подскажут, куда ехать.

Дым валил из старой, облезшей, но всё ещё в хорошем состоянии, печной трубы. Небольшой, но ухоженный как возможно, домишка стоял посреди леса и, кажется, вторая дверь вела в баню. Невысокий, с просмоленной крышей и утеплёнными мхом стенами. Окно было всего одно, и вместо стекла, в раме находилась слюда, слегка мутная и неровная, но вполне справляющиеся со своей задачей. Дверь висела на старых, ржавых петлях, но никаких щелей, через которые мог бы проникнуть холодный воздух, не было обнаружено.

Охотник замялся. Оставлять лошадь — вот так, на растерзание хищникам он не хотел, но и завести её в дом точно не получилось бы. Ещё и не факт, что хозяева разрешат войти ему самому. Секунда обдумываний и он решился, выверенными шагами подойдя к двери и несильно постучав внутрь. Раздался глухо стук и тишина.

Бледный решил рискнуть. Чуть надавил на дверь и, о, какая неожиданность, она поддалась! Медленно отворившись, (на удивление почти без звука), остановилась на половине, показывая часть внутреннего интерьера: стол, три стула, лавочка и бочка. Под лавочкой длинный сундук с железным замком, крышка украшена узорами, несколько мешков с, судя по всему, крупами. Свет проник внутрь, осветив часть комнаты и проход, прикрытый занавесками, но внутри всё ещё царил полумрак. Пахло ячменём и смолой, внутри было тепло, это чувствовалось даже здесь, на входе. Пепельноголовый зашёл.

На свету было видно летающую пыль, которую он разогнал рукой. Сделал шаг, но доска под ногой предательски скрипнула. Безымянный остановился.

— Дорогой, ты? — Послышался женский голос из соседней комнаты, которую он не успел разглядеть.

За занавесками медленно появился силуэт, а после те с шорохом раскинулись в стороны. Заспанная девушка охнула, увидев незнакомца и сделала неуверенный шаг назад.

— Кто вы? — Потянув руку в сторону и нащупав серп, стоящий за другой стороной стены, проговорила девушка. — Почему зашли без разрешения?

В белом платье, которое, правда, порядком поизносилось, она стояла, не выражая страха, только беспокойство и подозрение. «Чародейка, живущая в лесу? Возможно. Но она не живёт одна. Жена охотника? Тогда я не вижу предметов для выделки кожи, свежевания, снятия шкур и тому подобных» — Бледный стоял в раздумьях, не отвечая и тем самым, похоже, ещё больше нервируя девушку. Наконец, вздохнул, объяснился:

— Гм, я потерялся и набрёл сюда. Подумал, может здесь мне помогут, — не слукавив, сказал бледный, — я могу уехать, но я всё же понадеялся бы, что вы мне подскажите путь…

Девушка молчала, что–то обдумывая.

— …Гм, могу я на это рассчитывать? …Пожалуйста? — Неуверенно спросил он.

Бледный, несмотря на всё, умел вовремя сказать нужные слова, располагая к себе людей и заставляя их внимательно внимать, (как бы это не звучало), и слушать и без того немногословного охотника.

— Хм, могу, — прищурившись, ответила девушка в платье, а после, взмахнув гривой закрученных, блестящих каштановых волос, повернулась к охотнику спиной, — мне кажется, мой муж объяснит вам лучше, чем я, почему бы вам его не подождать. Он как раз скоро должен вернуться.

— Да, я слышал, вы о нём упоминали, — бледный напрягся, думая о излишней, резко появившейся доброжелательности девушки. Хотя, скорее всего, он себя просто накручивает, учитывая, что буквально вчера на него было совершенно покушение. — Он охотник?

— Можно и так сказать.

— Гм, тогда, я, наверное, подожду на улице.

— Не нужно. — Уже уверенней проговорила девушка. — Присаживайтесь, я налью вам чая.

Возможно, её спокойствие можно было объяснить тем, что бледный выглядел совсем не угрожающе. Молодой на вид, щуплый и немного неправильный, как поломанная игрушка, он не казался сильным или представляющем угрозу. Ему и не нужно было — клинок рассекал плоть без усилий. Девушка в это время, вернувшись с собранными волосами обратно, представилась:

— Моё имя Валерия. А вас?

— Эм.. — наёмник замялся. Впервые.

— Как же так? У вас что, нет имени? — Ставя чашку на скатерть стола, поинтересовалась девушка. — У всех должно быть имя.

Бледный уже слышал эту фразу недавно, но промолчал. Удивился проницательности собеседницы.

— Молчите значит. Чай будете? — Девушка начала кружить вокруг стола.

— Гм, если можно.

— И как же мне вас называть?

— Гм, как хотите.

— Так не пойдёт. Но ладно. Гумберг?

— Не знаю, хм. Почему?

— А теперь и хмыкаете. Я придумала, мистер Гм, раз уж у вас нет имени, что очень странно, я буду звать вас Гумбергом. Не обидитесь?

— Если вам удобно…

— О, обращайся ко мне на «ты», я буду делать также, — Валерия налила неизвестно откуда взявшийся кипяток в чашку, и комнату тут же заполнил аромат ягодного чая. — Так, что тебя, Гумберг, привело в эту глушь?

— …Я ехал в Крувэйл, но потерялся тут, в лесу. Дальше я уже говорил, — чуть отодвинувшись от стола, ответил наёмник.

— Что–то ты, мистер Гумберг, стал слишком немногословным, — заметила девушка, подавая чай. — Что–то скрываешь? Держи.

— Гм, возможно. — С иронией ответил наёмник, беря в руки горячую, чуть треснувшую чашку. — Скажите… Скажи, лучше, почему вы живёте одни в глуши? Я слышал, тут завелись волколаки, а, гм, если ещё точнее, даже видел одного.

Чашка в руке Валерии дёрнулась. Поверхность тёмной жидкости пошла рябью, исказив отражение. Девушка на мгновение застыла над столом.

— У нас всё хорошо, возможно, они сюда просто не ходят. А как ты…

— Ускакал. — Спокойно ответил Гумберг.

— Это хорошо. Этот лес и вправду недобр к людям, сколько историй есть о том, как такие–же как ты путники бесследно исчезали.

— Это должно было звучать как угроза?

— Нет–нет, что ты, — махнула рукой Валерия, улыбнувшись, — ты уже тут, так что это бесполезно. Да и эти места безопасные… были.

— Вот именно, были. А потому… Гм, всё равно, сколько ещё людей исчезнет, если с этим что–то не сделать. Сколько семей останется без мужчин и отцов.

— О чём ты?

— Лесорубы всё ближе и ближе начинают подбираться к этим краям. Хотя не стоило бы.

— Из–за…

— Не только. Впрочем, гм, неважно.

Валерия постояла, обдумывая слова мечника. По её лицу было видно, что она сделала для себя некоторые выводы, но решила о них умолчать. Гумберг не обиделся.

Девушка села, поправив подол платья и, чуть зажмурившись, отпила кипяток из чашки. Названый Гумбергом бледный сделал также, даже не поморщившись. Расправившись с чаем и вежливо отказавшись от домашней выпечки, Гумберг вышел, сославшись на то, что надо бы попоить кобылу. Валерия помогла, указав на бочку с водой и ведро, наказав, что он может брать сколько ему угодно. Охотник так и сделал.

Темнело. Мужчина, названный любимым мужем Валерии, вернулся поздно вечером. Также, как бледный, бесшумно открыв дверь, он ничуть не удивился, завидев незваного гостя. Потрепав короткие, кудрявые волосы, он снял дуплет, повесив его на гвоздь у входа и молча уставился на пепльноголового.

— Дорогой, ты вернулся! — Валерия, вышедшая из комнаты, которая, как оказалось, была спальней, вскликнула, тут же накинувшись на шею мужу.

Мужчина обнял её, зарывшись лицом в её волосы, но всё равно мельком поглядывал на гостя.

— Боже, Иргер, что с твоим лицом? — Отстранившись, Валерия обеспокоенно посмотрела в глаза мужа, один из которых был исцарапан и наполовину прикрыт.

— Всё хорошо, просто ветка зацепила, не беспокойся. Лучше поведай мне, Валечка, кто к нам заявился? — Мужчина кинул ещё один серьёзный взгляд на бледного наёмника, сидящего на одном из стульев.

— О, он заплутал в лесу и пришёл, попросив помощи. Прости, я лишь подумала, что ты сможешь лучше ему помочь. Прости… — девушка всхлипнула, но Иргер приобнял её, успокоив. Она продолжила: — Его зовут…

— Гумберг. — Представился гость, протянув свою тощую руку мужчине.

Он сам не понимал, почему решил действовать первым, просто чувствовал, что так надо. Мужчина ответил крепким рукопожатием.

— Иргер.

Их взгляды встретились.

Мужчина вышел, протерев мокрое лицо и накрыв бочку с водой крышкой. Закинув что–то на подобии полотенца на шею, он прошёлся, оглядывая комнату.

— Предлагаю тебе лечь здесь, на лавке. В сундуке под ней найдёшь бельё, оно хоть и старое, но чистое. Или ляг на печке, только там может быть жарко. Лошадь я твою в баню заведу, должна поместиться, но дерьмо её сам будешь убирать, предупреждаю, чтобы не было потом вопросов.

Гумберг кивнул.

— Иргер…

— Валечка, принеси–ка ты, пока что, таз с водой чайник, поставим на печь, а то у меня ноги гудят. И налей–ка мне похлёбки, а то я голоден, как волк.

Девушка тут же заметалась по дому, угождая уставшему мужу. При этом она не выглядела недовольной. «Хотя бы до сюда не добрались эти модные движения» — Хмыкнул Гумберг, чем привлёк внимание мужчины. Охотник глянул на Гумберга, но тот никак не отреагировал, продолжая разглядывать трещины на печке.

Наёмнику было всё равно. Сейчас для него было главное то, что у него будет чистая, тёплая постель, а завтра с утра он спокойно отправиться в Крувэйл, в банк, по пути, возможно, зайдя в гильдию. «Да и, Иргер, этот, похоже, не собирается перегрызть мне горло ночью. Даже в лесу не стал, не то что сейчас, при жене,» — Лениво рассуждал мечник.

«Но, вполне возможно, что они заодно.» — Пронеслось у него в голове.

Бледный отогнал от себя мрачные мысли, переведя взгляд на окно и вздохнул, уперев подбородок в руку. Скорее всего, Иргер тоже уже догадался о том, что Гумберг понял, что Иргер не совсем обычный охотник, и то, что Игрер догадался о том, что наёмник не совсем обычный человек. Он знал о нём ещё до того, как вошёл. Но им, обоим, к счастью или несчастью, похоже, было всё равно. «Вот и славненько.» — Думали они.

На стол упали две миски, из которых активно валил пар. Иргер тут же сел напротив Гумберга и схватив единственный кусок хлеба, разломал на двое. Одну половину протянул наёмнику.

— Держи, гость, — не без иронии проговорил мужчина, — у нас выпечки немного, но, надеюсь, тебе хватит.

— …Спасибо.

Валерия села рядом, придержав подол платья.

— Ты ехал в Крувэйл? Расскажи, может, видел что–нибудь интересное по пути? — Вежливо поинтересовалась девушка, пытаясь завязать беседу. — Раз уж мы все тут.

— Гм, по пути встретил солдат, недавно прочесывавших этот лес. Вернулись не все. И больше ничего не видел.

Иргер продолжал жевать хлеб, отложив похлёбку и с притворным интересом слушая, что говорит Гумберг.

— И что, совсем ничего? Даже мест вырубок леса?

— Ничего. Я ехал со стороны, где по правому боку Нисская падь.

— Понятно. А вот как раз с другой то стороны они почти до самого центра добрались. Хотя, справедливости ради, там и лес болей редкий.

Они замолчали.

— Да, в последнее время развелось этих солдафонов. Нам, простым людям, жить мешают. Сначала Эрегмейцы, теперь вот. — Спустя время, пожаловался мужчина. — А ведь всего полгода назад всё было тихо–мирно.

— А до этого они что, не мешали? — Поинтересовался Гумберг. — Вроде, гм, у них был конфликт с Грестольцами. Битва под Брагой и прочее, когда ещё Маркус Юлиан зан Фрострад огласил территорию за Ревущей рекой своей. Но, даже отбросив политику, вам совсем скоро будут докучать лесорубы.

— Ничего себе ты вспомнил. Про Брагу! — усмехнулся Иргер. — Историк что–ль? Ладно. Уже докучают, зверьё гонят. Но врнёмся чуть раней, хочу проверить, правильно ли я всё помню, что в городах понаслышал.

— Гм, хорошо.

Мучина продолжил:

— Тогда, вроде, ещё совет вёл дебаты на счёт этого прецедента. Точнее, те, кто от совета остались, сейчас их нет уже… Нет, то было давно, — для виду задумавшись, ответил мужчина, опустив ложку, — Эрегмейцы не особо мешали ни обычным людям, ни солдатам, ни магикам. И только последним всё же наступили на пятки, когда с Ратаррии пришли вести о том, что они начнут строить… Как его… Польство.

— Посольство. — Поправила Валерия.

— Спасибо, — сёрбнув, поблагодарил мужчина. — Да, это самое, посольство. Чего смотришь так? Ты так выглядишь, будто впервые об этом слышишь. Не местный что–ль?

— Гм, нет, — замялся бледный охотник. За последние три года, благодаря кое–кому, он довольно хорошо выучил политическую карту, но, к сожалению, самой политикой не особо интересовался, поэтому вполне мог прослушать последние новости, — Мне просто интересно, как же они, гм, наступили на пятки чародеям, волшебникам и прочим?

— Кому на пятки наступили, а кому на горло, — протянул Иргер. — Маги недовольны тем, что строится оно прямо на пути к месту силы. Грят, важная тактическая позиция. Спорили, спорили, да не наспорили, только, пекло, воду мутят. Ещё одного конфликта не хватало, солдат и так, куда не плюнь… Я уже говорил, да?

— Но не нападут же они… — Тихо прошептала Валерия.

— Нападут, так мы уедем, не думай об этом. — Успокоил жену мужчина, чуть скривив лицо.

Валерия неверяще посмотрела на Иргера.

— Ладно, маги умные, по крайней мере те, о которых я слышал, такого не допустят. Дураков к королям близко не пускают. А вот к короне и власти пускают ещё как.

Гумберг кивнул, ожидая продолжения. Его не последовало.

— А горло кому переступили? — решил продолжить он.

— Друидам. Не самому Кругу, конечно, но всё же. На счёт этого много не слышал, считаю сплетнями, а сплетни я не люблю. Домыслы и враки, но, возможно, часть правды есть. Лес, грят, перерубили, пни выкорчевали и сожгли, чтобы дорогу провести и границы чётче обозначить. Ничего не поменялось, по–моему. А что друиды могут сделать? Сами на своих затворках, вдалеке от всех поселились, как под медным куполом. И жалуются.

«Иронично…»

— Гм, Круг много что может сделать, если ему пожалуются. Но шанс того, что их заинтересует такая незначительная вещь просто невозможно мал. Они, видишь ли, глобальские проблемы решают. С потеплением там, с эволюцией. Но, гм, даже если представить, Круг вполне может наслать беды под видом простых погодных явлений и хер кто что докажет.

— Иргер!

— Прости. А ты, тоже в эти сказки веришь? — С насмешкой спросил собеседник. — Что они, мол, насылают чуму и неурожай на целые города?

— Это не сказки. Хорошим примером было почти полное вымирание маковой рощи в тысяча сто тридцать шестом году. И теперь, по крайней мере для нас, призрачная роща, коей стала маковая, напоминание того, что не стоит злить тех, о ком ты ничего не знаешь. А ведь эльфы всего–то продвигали свою религию в массы, а часть их родины, считайте, гм, под корень…

— Быть не может! А я как последний раз в городе была, тоже слышала, но думала, врут. — Поддакнула Валентина. — Слышал, Игргер?

— Хорошо, твоя правда, — согласился тот, и, махнув рукой, заключил: — Пускай сидят себе в лесу, всё равно ничего полезного не делают. Что ведьмы, что эти… Но детей же они не воруют?

Гумберг промолчал, помешав ложкой содержимое миски. Кусок моркови всплыл на поверхность, прилипнув к ложке. К хлебу наёмник так и не притронулся.

— Друиды нет. Дриады — да.

Поужинав, все собирались разойтись спать, но до этого, как сказал Иргер, ему и Гумбергу нужно было переговорить. Хоть он и сослался на то, что они всего–то пойдут разобрать дрова на завтра. На вопрос Валерии: «Ночью?» мужчина рассмеялся, легкомысленно махнув рукой.

— И как тебе моя Валечка? — Спросил он, скинув часть дров на траву и зябко поёжившись.

— Гм, что за странный вопрос?

— Странный тут ты, парень. Ну так ответь.

— Гм, вроде добрая. — Всё ещё не понимая, с какой целью поинтересовался охотник, ответил наёмник. — Помогла мне. Сразу видно, доверчивая.

— Да, она у меня такая. Золотце. Тем хуже мне… — Откидывая нужное по размеру полено, проговорил мужчина.

— …Мы правда будем дрова разбирать?

— Забей, я просто поговорить хотел. И всё же странный ты. Странные вещи знаешь, но о очевидных не слышал. Все эти круги, таинства и прочую срань. Наёмник?

— Моно и так сказать… Что такое? — Спросил мечник, почувствовав искорки напряжения в воздухе.

— Молчаливый Гумберг, на перевес с мечом, врывается к одинокой девушке в глуши и просится на ночлег. Не бандит ли ты, Гумберг? — Мужчина хмыкнул, но взгляд его был серьёзен.

— Нет. Гм, я не просился на ночлег. — Выждав паузу, ответил бледный.

— Хорошо, наёмник Гумберг. — Поверил его словам собеседник. Или, может, только сделал вид.

— Не называй меня так.

— Ладно, — ответил мужчина, почесав заплывший глаз, — Идём, бери эти. Я пока лошадь твою заведу.

Иргер уже было направился в сторону, когда его окликнули:

— Ветка говоришь? — Подняв дрова, спросил наёмник.

— Ветка. — Донёсся ответ.

По возвращению в дом, в котором уже были потушены все свечи, кроме одной, у лавки, на которой сидел наёмник, охотник строго наказал, что будет ждать помощи со стороны гостя. Не сейчас, утром. «За излишнее гостеприимство моей Валечки.» — так он выразился. Пепельноволосому наёмнику же ничего не оставалось, кроме как согласиться. Всю ночь с разными мыслями он пролежал на лавочке, так и не достав старого, но чистого белья. Лошадь изредка фыркала, стуча копытами. Было настолько тихо, что можно было услышать, как она волновала воздух, размахивая своим хвостов в разные стороны.

Наёмник Гумберг, как с издёвкой назвал его Иргер вчера вечером, открыл глаза. На улице было ещё довольно темно, но первые лучи уже виднелись на горизонте. Иргер не спал тоже. Гумберг определил это по его дыханию.

— Ещё не привык просыпаться не от криков первых петухов? — Поинтересовался мужчина, выходя из комнаты, укрытой занавесками.

На нём была холщовая рубаха и длинные, серые штаны, обрезанные у колен. Он был босой. Одежда, которую явно нежалко.

— Время помогать, наёмник Гумберг, идём.