Двуглавый Змей

Глава 7. Каменные сердца: «Там, где расходятся пути»

— Подожди, подожди, — попросила Мирана, вскинув ногу на ногу, — я поняла про эту их «королеву» Шантил, про то, зачем им василиски, про магию духов и виртохвостов.

— Гм, да?

— Судя по всему, этих самых виртохвостов было довольно много, тогда почему послали всего шестерых? Бред. — Возмутилась волшебница.

— Ну, Тиа сказала, что остальные охотники тоже пойдут. Наверное, хотели уничтожить всех разом. — Предположил охотник, поправив распоротый жилет. — Виртохвосты обычно не живут большими стаями, сама знаешь, но те, на которых пошли мы, судя по всему, были исключением… Очень, очень большим исключением…

Лицо охотника омрачила тень.

На улице стояла поздняя ночь. Ламлис вернулся в город ещё рано днём, но он решил проводить Тордрака, который направился к брату, проведать, как он. Наёмник же, попрощавшись с ним, молча зашёл в Миране, молча оставил драгоценный кувшин и молча ушёл. Гулял. Долго. Умылся в общей бане, стоящей на самом отшибе, где почувствовал сильное головокружение. Списав всё на жар, поскорее избавился от слоя грязи и покинул здание, будучи погружённым в свои мысли. И вновь гулял по городу, по грязным, узким, вымощенным булыжником улочкам, не замечая, куда идёт и где уже был. Так и прогулял весь день, до самого вечера, не находя себе места. Без причины, полностью погружённый в свои мысли. Думал. Долго.

— Неужели их настолько было много? — Ещё больше, но как–то странно, удивилась Мирана. — Я видела твою ногу, это было тяжело, да? Прости меня, птенчик, я не думала, что всё так получиться…

— Гм, всё хорошо. Да, их было много, — сдержанно кивнул наёмник, — в районе двадцати.

— Пекло, да где же это видано? И вы решили исполнить этот самоубийственный план этого эльфа… Ладно неотёсанный дварф и маг–недоучка, но ты то куда, дорогуша? Не отвечай, только хуже сделаешь. — Девушка откинулась на спинку стула, с интересом и мнимым укором разглядывая наёмника. — Главное, что ты жив и цел… По большей части. Что случилось дальше?

Пепельноволосый мечник молчал, смотря в одну точку своими горящими, оранжево–рубиновыми глазами. Мирана сидела, не нарушая тишину и терпеливо ждала, когда собеседник соберётся с мыслями. Наконец, прозвучал ответ. Ответ, который она не ожидала.

— Гм, а дальше была… Стрела.

— Стрела? — Подняв бровь, переспросила она. — Не понимаю…

Ламлис лежал, чувствую горячее дыхание виртохвоста. Его глаза–щёлочки, казалось, самодовольно смотрели прямо в душу наёмника, пожирая её взглядом. Крики Фараэля и Тордрака, рык виртохвостов, грохот и шипение пламени — все окружающие звуки ушли на второй план, не достигая ушей охотника. Почему–то именно это момент длился до невыносимого долго, тянувшись для наёмника вечность. «Пекло, и ради этого… — наёмник начинал нервничать, оглядываясь по сторонам и ища помощи. Не найдя её не со стороны эльфа, не со стороны Тордрака, шумно выдохнул, прикрыл глаза. — Не думал, что умру так скоро… Будь ты проклята, Шантил, о чём ты вообще думала?»

Своеобразный вакуумный пузырь, в котором находились охотник и монстр, неожиданно лопнул. Резкий свист стрелы, летящий в их сторону врезался в уши Ламлиса, заставив того непроизвольно съёжиться. Всё произошло очень быстро, настолько, что никто со стороны бы этого и не заметил — выпущенная кем–то стрела с противным звуком врезалась в глаз монстра, взорвавшись фонтаном крови и белка. Виртохвост заревел, забился, чуть не раздавив наёмника, и отскочил в сторону, бешено маша обрубком всё ещё кровоточащего хвоста. Ламлис моментально открыл глаза, вдохнув, быстро отскочил, сделав кувырок через спину и сразу же отпрыгнул в сторону, не отрывая глаз от монстра. Стоило ему опереться на сломанную ногу, как та тут же подвела — он попытался встать, но не смог, завалившись на одно колено. Резким движением смахнул пепельные волосы, замешкавшись. Проследил взглядом траекторию полёта стрелы. Нашёл ту, кого искал.

Пепельноволосая эльфийка стояла на самом краю ущелья и тяжело дышала, обеспокоенным взглядом смотря на Ламлиса. Мгновение, и она отошла, вскинув лук и положив стрелу на тетиву. Ещё одно мгновение и ещё один выстрел — стрела врезалась в землю, отпугнув одного из виртохвостов от Тордрака. Стоило наёмнику бросить взгляд на друга, а после повернуться вновь, как эльфийка уже исчезла, скрывшись за камнями. По ущелью пронёсся воинственный крик — вторая эльфийка, с копьём наперевес прыгнула сверху на одного из монстров, врезаясь ему в шею. Копьё не обломалось, выдержав вес девушки, и наконечник всё же проткнул чёрствую чешую твари. Увидев всё это, Тордрак попытался помочь, но тут же почувствовал, как Сиандэль, подскочив, бесцеремонно схватил его за плечо, а после оттолкнул в сторону, уводя от одного из виртохвостов. Под крики «Уйди с дороги, дварф!» Тордрак упал, прокатился, вспахивая землю, и, охая, врезался в ноги Фараэля, ошеломлённо осматриваясь по сторонам.

Над Ламлисом пронёсся некто — ещё один эльф, которого он не знал. Потом ещё один и ещё. В «бесхвостого» виртохвоста врезалось два копья, прижав его к земле, как однажды он прижимал наёмника. Гад заревел, вырвался, и, пытаясь отойти, встал на задние лапы, но вновь был прибит, теперь уже к стенке — один быстрый удар в открытую пасть, и виртохвост упал ничком. Смуглая эльфийка тем временем отпрыгнула от раненного в шею виртохвоста, сделала ещё один ловкий скачок, в полёте раскручивая над головой копьё и не глядя, ударом сбоку распорола ногу ещё одной твари, стоящей рядом с ней и Сиандэлем. Тут уже подключился и сам Сиандэль, вонзив своё копьё в брюхо монстра. Тот заревел, как и собрат, широко раскрыл пасть и сбил одного из эльфов ударом хвоста. Парень, попытавшийся им помочь, упал, откатившись назад и застонал, держась за ключицу.

Виртохвост взмахнул когтистой лапой, разломав копьё Синадэля и зарычал, поддавшись вперёд. Ещё одна стрела появилась буквально из воздуха, врезалась в морду твари, но так и не пробила чешую. Монстр отвернулся, закрыв глаза, и, прильнув к земле, развернулся, пытаясь сбить Синдаэля с ног. Тот ловко прыгнул, уйдя от атаки. Тварь, увидев это, ещё раз развернулась, и, в попытке сбежать, рванула в сторону, где была встречена растрёпанной, вспотевшей и очень, очень злой Тией. Копьё вонзилось в один из суставов, заставив монстра завыть, а следующий удар кинжалом прервал его мучения — лезвие вошло глубоко в голову через, легко проткнув глаз гада.

Поднялся ветер, с шумом захлопнув окно. Ламлис повернулся в сторону, рассматривая мрачное, затянутое плотными тучами небо. На земле, словно в зеркале, был такой–же плотный туман, застилавший поверхность земли. Где–то на террасе дома волшебницы скреблась собака — наёмник отчётливо слышал, как псина точила ногти об тёмное дерево. Раздался скулёж и звук исчез. Ламлис повернулся обратно.

— Откуда у этих дикарей стальное оружие? Копья и кинжалы — вот это вот всё? — Волшебница, отпив с небольшой чашки ароматный кофе, всё же задала вопрос, на который Ламлис не знал ответа.

— Гм, понятия не имею. Наверное, забрали у попавшихся им авантюристов, — предположил наёмник, — копьё и кинжалы самый лучший выбор для них, учитывая, что фехтованию эльфов никто не учил.

— Пф, и вправду. Извини, продолжай, пожалуйста.

Поднялся ветер и ущелье вновь заполонил свист. Раздался свирепый рык виртохвоста, потом — продолжительное шипение. И, наконец, звук исчез. Оставшиеся два виртохвоста отступали, шипя и выгибая плоские, покрытые толстой чешуёй и шипами, спины. Им оставалось недолго — бежать было некуда. Каменные, потрескавшиеся и в некоторых местах осыпавшиеся стены ущелья тяжело давили на них, угрожающе нависая над головами. Эльфы загоняли их, словно в капкан, к самому краю, где монстров поджидали костлявые и цепкие руки смерти. Руки, чьи пальцы были острей любых когтей.

— Мои стрелы не пробивают их чешую, а при таком ветре выцеливать глаза бесполезно. — Рядом с Ламлисом, бесшумно и мягко, как очень ловкая кошка, приземлилась Ринн. — Ты как, не ранен?

Наёмник молча кивнул. Повернулся в её сторону, осмотрел. Одежда эльфийки была сильно растрёпана, а в некоторых местах и вовсе порвалась, обнажая бледную кожу. Но, на удивление, (точнее, не на удивление), по ней не было видно, чтобы она была сильно запыхавшейся — ни тяжёлого дыхания, ни выступающих капель пота.

— Что? — Девушка проследила за взглядом Ламлиса, и, чуть смутившись, пояснила. — А, это… За ветки зацепилась. Встать можешь?

— Гм, да. — Ламлис поднялся. Теперь он стоял намного уверенней. И всё равно неуверенно проговорил: — Нужно помочь остальным…

— Уверен?

Девушка посмотрела на охотников, которые загоняли последнего из живых виртохвоста. Пепельноволосый мечник, уже было собиравшийся достать меч, еле–слышно хмыкнул. Что–то в его взгляде изменилось, а после он со странной насмешкой сказал:

— И вправду.

Тордрак, хромая, двигался рядом с Ламлисом и Фараэлем. Несмотря на то, что двигался он очень медленно, никто их эльфов ничего ему не говорил. Отчасти потому, что они и сами очень сильно устали. Ламлис шёл вперёд, до того момента, когда, чуть пошатнувшись в сторону, не остановился, вызвав обеспокоенный взгляд Ринн, так и не сказавшей больше ни слова. Наёмник обернулся, осмотрелся и заметил, как Тиа быстро отвела взгляд, а после и вовсе отвернула голову в другую сторону.

— Гм, что с остальными виртохвостами? — Безразличным голосом поинтересовался охотник.

Фараэль, идущий впереди с Сиандэлем и ещё одним эльфом, (тем, у которого сломана ключица), ответил, стоя к нему спиной:

— С ними разберёмся позже, не беспокойся. От вас мы больше не смеем просить ни о чём.

Ламлис гнусно улыбнулся, возобновив движение.

— Грх, почему они вернулись? — Процедил Тордрак, продолжая ковылять и держаться за бок.

— Отстали от нас. К сожалению, — тут Синдаэль неприятно усмехнулся, — мы были слишком заняты, чтобы что–то с этим сделать. Ну, ты понимаешь.

Пепельноволосый мечник сплюнул.

— А потом они встретились с другой группой и вернулись к нам, так что всё обошлось. — Добавил Фараэль.

— А твоя магия… Что это? Ты при мне положил троих или даже четверых этих тварей. — Шумно проговорил дварф.

— И вправду. Ты чародей, Фараэль? Гм, хотя ты пользовался материальными компонентами. Кто же ты? И не говори мне про магию духов.

— Не знаю. — Нервно ответил эльф, почувствовав неприятно–холодные нотки в словах чужака. — С духами общается только наша староста, а компоненты… Мне так проще использовать заклинания, да и они выходят намного мощнее.

— Дай угадаю. Гуано летучих мышей и сера?

— …Да. А ты очень… Внимательный, Ламлис. — Эльф ненадолго замер, боком посмотрев на наёмника. — Что с тобой?

— Серый?

Ноги охотника подкосились, несмотря на то, что кости уже должны были срастись. Голова слегка закружилась, а в глазах потемнело. Мгновение, и он пришёл в себя, пытаясь сконцентрировать взгляд на расплывающихся силуэтах, и, монотонно шагая, прошёл вперёд мимо подозрительно смотрящих эльфов. Тордрак не поспевал за ним, хромая и пытаясь привести друга в чувство.

— Серый!

— Ламлис? — Неуверенно проговорила Тиа, проследив взглядом за прошедшим мимо наёмником.

Свет моргнул. В глазах потемнело с новой силой. Мечник остановился, растерянно обернулся, и, как ни в чём не бывало, спросил:

— Что такое? Гм, я просто… немного задумался.

— …Етить твою, не пугай так! — Облегчённо проговорил дварф.

Тиа и Фараэль ничего не сказали, только Ринн очень тихо выдохнула.

День близился к концу. Небо отдавало оттенками розового и фиолетового, крася землю в тёплые, живые тона. Яркое солнце, горящим кольцом опускаясь за кроны высоких деревьев, освещало путь охотников до самых «стен» поселения. Сказать, что их ждали, всё равно что ничего не сказать. Десятки эльфов охотников, такие–же грязные, измученные и раненные, а также десятки женщин и детей, вышедших встретить героев. По крайней мере, так думал Тордрак. А как только увидел жестокую реальность, раздосадовано выкликнул:

— И что? И это всё!?

Ведь встретили их… Нет, не бурными овациями и салютами, как ожидал дварф. Вместо того, чтобы благодарно окружить группу отважных охотников, молодые эльфийки бегали, перевязывали раненных и всячески заботились о тех, кто не мог позаботиться о себе, проносясь мимо путников, толком не обращая на них внимания. Фараэль хмыкнул, услышав дварфа, и, поправив грязные, спутанные волосы, двинулся в сторону одного из шатров.

— Гм, куда он пошёл? — Без особого интереса задал вопрос Ламлис.

— Помнишь мальчишку, которого мы обсуждали? У него ещё рука… — Спросила Тиа, и, увидев утвердительный кивок наёмника, пояснила: — Это его брат, так что, вероятно, к нему.

— А я думал он сразу–же к своей госпоже побежит, ха! Ой–ёй…

— Тордрак, иди присядь. — Очень холодно посоветовал мечник. — Тебе нужно постараться отдохнуть.

Ламлис отошёл, проигнорировав вопросительный взгляд друга, и, потерев лоб, проговорил: — Пока есть время…

— Что такое? Что с тобой?

— …Да так, голова слегка… кружиться.

— И что ты собрался делать? — Не унимался дварф.

— Меня ждёт… Серьёзный разговор. Этой ночью мы покинем это место. Нам нужно успеть к порталу, нельзя тянуть время. Гм, прошу, не спрашивай.

— …Хорошо. Если что–нибудь понадобиться — зови. — Дварф кивнул и оставил друга, растерянно уйдя в сторону, за Тией и Ринн, не зная, куда деться.

Пепельноволосый наёмник был измотан. Он не понимал, что происходит, но явно чувствовал, что ему не хорошо. Руки были почти ватными, каждый шаг ноги подкашивались, а голова кружилась. Лёгкая тряска и слабость во всём теле нервировали его, но нервировало ещё больше то, что он не знал, что с этим делать. Где–то сзади послышался радостный, детский крик. Судя по всему, Фараэль встретился со своим братом. Спереди пронеслась пачка эльфов, неся в руках бочки с водой. Звук трескающего пламени костров, появляющихся то там, то там, заполнил поляну, в значительной степени осветив её.

«Я хочу побыстрее вернуться в город. Слишком много всего произошло за эти дни. — Думал Ламлис, вдыхая прохладный, вечерний воздух. — Да, мне здесь не нравится. Всё равно ничего путного узнать уже не получиться.»

Именно с такими мыслями наёмник отправился к шатру Шантил, не оглядываясь и ни на что не обращая внимания. Как и раньше, из покоев старосты веяло приятным теплом, несмотря на то, что внутри никаких источников тепла и не было. Охотник остановился перед входом.

— Заходи, Ламлис, — послышался тихий голос Шантил, — не стой у входа.

Пепельноволосый мечник мягко вошёл внутрь, не издавая ни звука. Шантил стояла к нему спиной, рассматривая небольшой, витающий в пространстве огонёк. На ней было всё то же белое платье, какое он видел утром.

— Вы вернулись очень рано, — проговорила она, поправив закрученные, чёрные волосы, — как всё прошло?

— …

— Ты молчишь? Говори, зачем пришёл, я не умею читать мысли.

— …А мне казалось наоборот.

— Ясно. То, зачем вы явились сюда ещё утром, стоит у входа. Этого должно хватить? — Всё также, стоя к мечнику спиной, спросила она.

— Не знаю. — Холодно ответил Ламлис.

— Тогда придётся узнать. — Слегка улыбнулась эльфийка, и, не оборачиваясь, спросила: — Ты всё ещё тут, наёмник?

— Какое лицемерие…

— Что ты сказал? — Шантил обернулась, придержав платье, и осветила мечника яркой улыбкой. Глаза блеснули ядовито–зелёным. — Лицемерие?

— «Вы должны будете бросить их, если что–то будет угрожать вашим жизням. У меня нет желания жертвовать своими братьями ради незнакомцев.» — Так ты сказала?

— Тебя что–то смущает, Ламлис? — Всё также улыбаясь одними губами, спросила эльфийка. — Разве это не логично, пожертвовать чужаками ради своей семьи? Не будь наивен, чужак, не будь ребёнком. Ты уже давно вырос, чтобы так думать. Мы были готовы дать тебе то, о чём вы просили, будьте добры заплатить. Не понимаю причин твоего негодования.

— Всё твоё поведение, мне противно…

— Не расстраивай меня, Ламлис. Я всё ещё не понимаю. — Улыбка сошла с её лица. — Что ты хочешь? Моё поведение? Поведение утром? Моя доброжелательность? Я всего лишь не хотела вас спугнуть. — Её голос стал жёстче. — Проглоти свою гордость, Ламлис, ты бесишься просто ни с чего. А я начинаю догадываться о причинах такого твоего отношения к нам…

— Не к вам. К тебе, Шантил.

— Не важно. Ты испытал шок ТАМ, и чувствуешь обиду из–за моих слов. Ты не чувствовал, и даже сейчас, не чувствуешь себя в безопасности. Ты нёс в себе все эти сомнения целый день, а теперь, вечером, когда ты измотан, все твои чувства выходят наружу, проявляясь агрессией.

— Во мне нет никакой агрессии.

— Это ты так думаешь. Знаешь, Ламлис, а не винишь ли ты себя? Точнее, не должен ли?

Мечник удивлённо поднял голову.

— Этот вопрос в твоих ярких, рубиновых глазах. Таких же ярких, как у Ринн. И от этого меня просто дрожь берёт. Что же ты со мной делаешь? — Нервно проговорила эльфийка. — Не чувствуешь ли ты вину, за то, что подслушивал? Так будь добр, сейчас прислушайся к себе, и пойми, что все твои мысли, чувства и ожидания только на твоей совести. Так что?

— …Ничего. Гм, ты права, я ужасно читаю чужие эмоции и не могу понять чужие мысли, не говоря уже о своих. И до этого момента я об этом даже не задумывался.

— И какой же вывод ты делаешь?

— Очень простой. Теперь мне кристально ясно, что я чувствую.

Теперь уже эльфийка вопросительно подняла голову.

— Прости меня, Шантил, но от этого места меня просто тошнит. Не бери на свой счёт, ты полностью права во всём, что сейчас сказала. Но разве я могу пойти против своих мыслей, чувств и ожиданий?

— Не можешь, — эльфийка вновь улыбнулась. Но теперь по–другому — по доброму, как она улыбалась утром. — Потому что такова природа человека, эльфа или любого другого существа. Никто не способен побороть самого себя.

Пепельноволосого мечника передёрнуло. Он не мог понять, притворная ли это улыбка, или искренняя, и это непонимание сводило его с ума.

— Вижу твоё замешательство. Нет, эта улыбка искренна. — Шантил звонко, но тихо, рассмеялась.

Наёмник промолчал, не сводя с неё глаз, а после развернулся, направившись к выходу. В шатре, где всегда было тепло и уютно, ему резко стало душно. Мягкий голос старосты за спиной заставил его остановиться у самого выхода.

— Ламлис, прошу, выполни всего одну просьбу. Без какой–либо платы. Не расстраивай Ринн.

— …Тогда и ты выполни всего одну просьбу. Без какой–либо платы. Всё–же ответь на вопрос. Ты можешь читать мысли?

Шантил наклонила голову, задорно улыбнувшись одними только кончиками губ. Настолько невинно, насколько это было возможно.

— Кто знает? — Тихо ответила она.

— Ясно…

— Не держи на меня обиды, Ламлис. Многое я не могу рассказать, многого ты не способен понять, и многое придёт к тебе позже.

В шатёр проник холодный ветер. Охотник скрылся ещё во время первых слов старосты, молча выйдя наружу. На холодную, ещё тёмную поляну, находящуюся в таком неприветливом лесу. Вышел на свободу, покинув неуютную, замкнутую и полную лжи и обид обитель эльфийки.

«Не держи зла на меня, только не за мои обиды на тебя, Ламлис. Я не имею права злиться, но я не способна принять это, побороть саму себя, такова моя природа. — Эльфийка грустно улыбнулась, уйдя в свои мыли и наблюдая за небольшим просветом, через который можно было видеть жестокую реальность. Реальность, которое им принесёт их будущее. — Прошу, не держи зла. Я знаю, ты не виноват, Ламлис. Никто не способен бороться с судьбой, и ты не исключение. Но я не в силах принять это и перестать тебя ненавидеть с того самого момента, как ты, чужак, появился здесь. Какое лицемерие…»

Ветер выл за окном, то ли от злобы, то ли от отчаяния. А может, и от горечи осознания того, что не может проникнуть в комнату, забрав тепло, источаемое горящим очагом, внутри которого задорно танцевали языки пламени. Не может пролететь над головой, затушив все свечи и обронить, тем самым разбив, лампы. С шелестом сдуть важные бумаги со стола, разнести их по комнате, по углам, по полу и к потолку, к горящей люстре. Не способен врезаться в кожу, пробравшись самых костей и забрав тепло сердец. Не способен выбить слёзы из глаз, заставив плакать находящихся внутри, там, в комнате, вне его досягаемости. Знал бы ветер, что никто из них не способен плакать, завыл бы от отчаяния и горечи ещё сильнее.

— Почему ты замолк, солнышко?

— …Гм, да так, думаю о своих словах. Правильно ли я тогда всё сделал?

— Прошу тебя, только не вини себя. Эта чёртова эльфийка лишь жалкий манипулятор и эгоист. Ну что с тобой? — Обеспокоенно спросила волшебница, наклонившись к Ламлису и взяв его холодную руку. — Ты как?

— Всё со мной нормально. Просто, мне… плохо, наверное?

— О чём ты? Хотя да, ты выглядишь бледнее, чем обычно. Ты спал?

— Нет, почти сразу после мы с Тордраком ушли. Потом шли до самого василькового дола, где и переночевали. Спасибо, что ты всё–же открыла портал, а то я, гм, не знаю, чтобы мы делали. И, Мирана, я думал, мы уже выяснили, что мне не надо спать.

— Пекло, дорогуша, ты знаешь. Я бы открывала этот портал каждый день на протяжении недели. Ну, может, ещё дня три! — Задорно улыбнулась она. — Это ты так думаешь, сейчас всё могло поменяться. Ну, ладно, если ты говоришь, что не нужно, так уж и быть, поверю. Говоришь, помимо тебя и Тордрака, с тобой ходили ещё две эльфийки, один эльф и такой же эльф, только… маг?

— Да, но к чему ты уточняешь? — С подозрением спросил наёмник.

— Так, интересно. Говоришь, он читал заклинания без гримуара, но использовал компоненты?

— Угу…

— Не УГУкай мне. — Мирана замолчала, откинувшись назад и убрав одну единственную прядь белых волос. А после неожиданно засмеялась, чем сильно озадачила собеседника. — Ха–ха, ха–ха, дилетант! Хотела бы я посмотреть этому дикарю в его эльфийские глаза. Ха–ха–ха!

— Что смешного? — Смутился наёмник.

— Жалкое подобие магии. Его силы настолько ничтожны, что ему нужны материальные компоненты. Какой же из него жалкий чародей! — Под конец этого представления, она, казалось, успокоилась и шумно выдохнула. — Небось, даже, дальше третьего круга не продвинулся, ха. Давно я так не смеялась.

— Почему тебя это так смешит? Гм, и откуда у тебя вечно такая неприязнь к чародеям?

Волшебница замолкла, но эмоции сдержала, и, не подавая вида, холодно объяснила, делая большие паузы между словами.

— Потому что чародеи лишь гнусное подобие настоящих магов. Да, у них есть внутренняя сила, но по своей жалкой сути они похожи на бочку с горючим веществом. Сосуд, который в любой момент может вспыхнуть.

— Я не совсем понимаю…

— Мы, волшебники, меняем само мироздание, дёргая за тонкие ниточки реальности. Мы учились этому десятилетиями, кропотливо накапливая знания. Они же — природный дефект, мутанты, способные, нет, не использовать и менять по своему усмотрению природу, а гнусно питаться за её счёт, чтобы позже уродливо извергнуть всю накопленную энергию, направив её на разрушение.

— Гм, хорошо, я, кажется, понял.

— Ну и ладненько! — Оживлённо сказала волшебница, так, будто ничего и не было. — А вообще, я удивлена, что виртохвостов стало НАСТОЛЬКО много. Я‑то, думала, что не сильно вмешаюсь. Да уж, друиды бы меня совсем не поняли.

Нависло неловкое, (для кого–то, кто наблюдал бы со стороны), молчание.

— …О чём ты? — Удивлённо спросил Ламлис, почувствовав, как его ноги слегка дрожат. — Вмешаешься?

— А, ты про это? Да, я же упоминала, что изредка хожу туда за травами. Вот я как–то и подумала, что слишком уж накладно каждый раз использовать мазь против василисков. Ну я и решила слегка увеличить популяцию виртохвостов…

— Тордрак, вставай. Мы уходим.

— Что, прямо сейчас? — Дварф поднял голову, с удивлением посмотрев на друга. — Что случилось? Портал же…

— Тордрак… — Ламлис стоял, нависая над дварфом, выжидающе смотря на него. — …Пожалуйста.

— Эх, ладно, — Тордрак захрипел, поднимаясь с ещё не прогретой костром земли, болезненно хватаясь за рёбра. — Я ж за тобой хоть на край света. Ты эт, взял хоть…

Наёмник молча показал небольшой глиняный сосуд, в котором плескалась так дорого им доставшаяся жидкость. Увидев это и удовлетворительно кивнув, дварф окончательно поднялся, и, аккуратно потянувшись, шумно зевнул. Тут же пожалел об этом и вновь схватился за бок, сплюнул, потряс головой и окинул поселение странным взглядом. Наёмник же уже успел развернуться и направиться в сторону тёмного леса.

— Там это, а с ними мы прощаться не будем?

Слова Тордрака заставили Ламлиса остановиться, удивлённо обернувшись. Он открыл рот, уже собираясь что–то возразить, как вдруг раздался знакомый голос с возмущёнными нотками напряжения.

— Вы куда это?

Через мгновение, мягко ступая, из тьмы вышла Тиа, уперев руки в бок. Ещё через одно мгновение на свет костра вышла Ринн, странно осмотревшись.

— Гм, мы уходим. Здесь у нас больше нет дел. — Холодно произнёс охотник, сверив девушку взглядом.

Эльфийка нервно дёрнулась под этим взглядом, нахмурилась, сведя брови и ещё сильнее вдавила руки в торс, выпятив скромную грудь. Её лицо, освещаемое бледным светом поднявшейся луны, выражало явное недовольство.

— Ты себя видел? Грязный, изодранный и вонючий. Ещё и на ночь глядя уходить собрался. И плевать что или кто ты там такое, сдохнешь же по пути, сам знаешь. Куда ты вообще собрался?

Ламлис осмотрелся. Пошитый кожей жилет был распорот на груди, нескольких пуговиц не хватало. Серая кофта стала тёмно–коричневой, а рукава были изодраны в клочья. Штаны также были далеко не в лучшем состоянии — разорванные на бедре от когтей виртохвоста, залитые уже запёкшейся кровью и с протёртыми коленями они смотрелись очень…не очень. Но не сказать, чтобы охотнику было не всё равно.

— Ламлис, почему сейчас? — Подала голос Ринн. — Неужели это настолько срочно, что вы не можете переночевать здесь? Всего одну ночь…

— Да, Серый, почему? — Поддакнул дварф, но тут же замолк, напоровшись на взгляд пепельноволосого наёмника.

— Нам нужно вернуться как можно скорее, у нас нет времени, — нагло, но не полностью, врал мечник, — мы и так учувствовали в этом цирке слишком долго.

От этих слов дварф опешил, удивлённо посмотрев на друга, а Тиа нахмурилась ещё сильнее, чувствуя явно оскорбительный смысл этих слов. Несмотря на то, что Ламлис произнёс это абсолютно спокойно.

— …Что такое цирк? — Шёпотом поинтересовалась пепельноволосая элфийка у своей подруги.

— Понятия не имею, но это придурок явно чем–то недоволен.

Ламлис хмыкнул.

— В пекло это, мы уходим. Тордрак, двигай, нам ещё успеть добраться нужно.

— Что с тобой, псих!? — Выкрикнула Тиа. — Да как тебя вообще понимать? Знаешь, ты прав, в пекло, скатертью дорожка!

Эльфийка что–то кричала, привлекая внимание зевак, но, поняв, что чужак на неё не реагирует, сильно топнула ногой. Развернулась, и, проклиная этих двоих, направилась в противоположную сторону. Пепельноволосая эльфийка стояла, не зная, куда податься и нервно смотря то в сторону наёмников, то в сторону удаляющейся девушки. Она до последнего надеялась, что охотник остановится и обернётся, посмотрит на них и, хотя бы молча помашет рукой. Но Ламлис так и не обернулся.

Лунный свет с трудом пробивался через густые кроны могучих деревьев, освещая тонкую, трудноразличимую тропинку, огороженную множеством небольших растеньиц, что позже сменилась на лесную полосу, заросшую крепкими корнями и многочисленными кустарниками. Здесь не было такого множества цветов и растений, не было и светлячков, как в окружении поляны. Единственная примета, по которой ориентировался наёмник среди полной темноты и одинаковых стволов дубов — небольшая, приглушённо–журчащая речка, вдоль которой они двигались уже около часа. Наконец, они вошли в одну из «безопасных зон», о чём свидетельствовало полностью сменившееся окружение и настроение леса.

Светлячки летали, цветными огоньками рассекая мрак ночи вокруг путников. В полной тишине их шаги раздавались множественными хрустами, шелестом и шорканьем опавших листьев, что закрывали под собой множество растений, испускающих тусклый, голубовато–зелёный свет. Облака закрыли яркий месяц, но вокруг было всё ещё достаточно светло. Настолько, чтобы путники не останавливались.

Сопровождаемые шумом ночного леса, они двигались вперёд, не оборачиваясь, стараясь не наступать куда не надо и не говоря ни слова. До поры до времени.

— Серый, прости, но я так не могу. Мы друзья? — Растерянно спросил дварф.

— …К чему ты клонишь? Гм, хотя, я догадываюсь. — Из темноты раздался тихий голос мечника. — Конечно.

— Прости уж, но обещанье я нарушу, не обессудь. Почему мы свалили оттуда? Да мы даже не знаем, куда идти!

Тордрак заметно запыхался в попытке догнать друга, поэтому говорил, делая небольшие паузы. Ламлис заметил это, поэтому замедлился, поравнявшись с другом.

— Почему, говоришь? Нам там больше нечего делать… — Наёмник резко замолк, дёрнув головой. Где–то поблизости хрустнула ветка. Когда на них вновь опустилась тишина, он продолжил: — Мы забрали то, что нам было нужно. Не лучше ли будет уйти не задерживаясь? Учитывая, что ещё неизвестно, откроется ли завтра портал. Логично?

— За идиота меня держишь? — Раздражённо просипел дварф. — Нет, конечно, мыслишь ты верно. Но так вот, сейчас дам тебе по шее, чтобы мозги вправить, а то включает он логику тут. Говори, как есть, не юли. Я тебя как облупленного вижу.

— Что говорить? — Продолжая идти вперёд, рассуждал мечник, старательно игнорируя негодование друга. — Гм, хорошо. Тебе видно там понравилось, раз ты так переживаешь…

— О чём ты?

— Я слышал разговор Шантил и Фараэля, и в их голосах не было особой радости. Думаю, если бы мы положили головы в том ущелье, они были бы только рады. Да что там, они готовы были нас бросить, чего таить.

— На кой им это надобно?

— Понятия не имею. Именно это меня и раздражает.

— Но… Они не бросили же… — После слов Тордрака, Ламлис резко остановился, обернулся и злобно зыркнул на дварфа. Тот не смутился. — А ты всё равно злишься! На что? Да забей ты на эту эльфку, о боги! Первый раз с этими остроухими что–ль общаешься?

— Гм, я не злюсь.

— Да кому ты чешешь? Вижу же, как бесишься. — Тордрак заметил, как его напарник замялся. — Ладно, тебя понимаю, но, пекло, чего ж мы с ними то обратно не вернулись то? Ты путь то знаешь, а?

— Гм, я…

— Я знаю путь. — Из–за кустов раздался тихий голос. — И могу вас провести… Привет, Ламлис.

Ламлис обернулся, удивлённо уставившись на вышедшую к ним эльфийку. Пепельные, тусклые волосы блестели серебром при луне, а короткий серый плащ, укрывающий девушку, маскировал её среди шуршащих листьев. В ночи её глаза светились яркими изумрудами, создавая завораживающую картину таинственности.

— Ну так что? — Ринн, до этого скрывавшаяся за тенью кустов, на мгновение замялась под их взглядами.

Дварф шумно сплюнул.

— Тьфу ты! Напугала, етить его. Чего за нами следовала?

— Разве не ты, Тордрак, хотел, чтобы они с нами пошли? — Холодно прокомментировал охотник.

— Так яж ради безупасности… — Попытался оправдаться дварф, но наёмник проигнорировал его.

Напряжение, витающее в воздухе, только нарастало.

— И всё же Тордрак правильно сказал. Зачем шла за нами?

— Вы потеряетесь. Никто, кроме нас, не способен ориентироваться в этих местах. И никто не способен выжить. Вам просто повезло, что сейчас вы смогли зайти так далеко. Но это край. — Тихо объяснила девушка.

— Почему ты вышла только сейчас? — Сдержанно спросил наёмник, а после без издёвки добавил: — Всё ещё питали надежду, что нас убьют по пути. Сколько вас здесь?

— Не глупи, Ламлис. Понятия не имею, о чём ты говоришь, — так же сдержанно ответила эльфийка. — И шла за вами я одна.

— Правда?

— Правда, — её глаза обеспокоенно сверкнули. — Если бы с вами что–то случилось, я бы вмешалась. Но при всём при этом, я не могла рисковать выходить в открытую. Слишком опасно было бы стоять вот так, особенно не в безопасной зоне.

— Серый, это имеет смысл. — Шепнул дварф. — Пущчай с нами идёт.

— Я не смогу, простите…

— Гм, я так и знал.

— Но я могу передать вам кое–что, что укажет вам путь.

Ламлис с Тордраком вопросительно подняли головы. Ринн же, не смутившись, быстро расстегнула блеснувшую серебром застёжку и скинула с себя плащ. Протянула его наёмнику.

— Прошу, надень.

— Гм, что ты имеешь в виду, говоря, что что–то укажет нам путь? — Озадачено, но намного мягче спросил пепельноволосый мечник. — О чём ты?

— Прошу, просто надень. — Голос эльфийки еле слышно дрогнул, но виду она не подала. — Давай.

Дварф с интересом наблюдал за этим действием, не отрывая взгляда от плаща. Охотник забрал его из тонких и бледных рук девушки, и, взмахнув короткими полами плаща, накинул его на плечи. Он был довольно тяжёлый, но совсем не стеснял движения, отчего в нём каждый чувствовал себя защищённым. Ламлис не стал исключением, аккуратно потрогав прочную ткань. Молча застегнул застёжку в виде девятиконечной звезды.

— Гм, спасибо… И что теперь?

Эльфийка промолчала, мягко придвинувшись к наёмнику, повторив его движения. Мельком осмотрев его уже почти затянувшиеся раны, привстала на носки, чуть поддав голову вперёд. Коснулась тусклой, металлической звезды и тихо выдохнула на неё. Что–то прошептала.

— Ś’ka ae Seża’en ał. Ты это сказала? — Тихо прошептал наёмник. — Что это значит?

Ринн отстранилась от него, и, взглянув в рубиновые глаза, кивнула. Не ответила, отошла ещё дальше. Ламлис пошевелился, почувствовав напряжение в груди и то, как звезда размером чуть больше монеты вырывается вперёд, на север. Вырывалась не сильно, но так, чтобы это можно было почувствовать даже через грубый плащ.

— Гм, что это?

— Теперь эта застёжка притягивается к месту силы. Ненадолго, магия будет действовать только до утра, так что поспешите.

— У каждого из вас есть такая? Ну, застёжка? Или это магия? — Изумлённо спросил дварф. — Это по ним вы ориентируетесь в этой глуши?

— Не у каждого, — обеспокоенно проговорила девушка. — Да это магия, но это заклинание можно наложить только на этот металл. И да, с помощью них. Прошу, поспешите.

— Но разве она тогда не указывает в сторону ваших домов? Гм, и что важнее, разве этот плащ тебе не нужен?

— У меня было полно времени, чтобы изучить этот лес вдоль и поперёк, — девушка слегка улыбнулась, — так что не волнуйся обо мне, Ламлис. И не волнуйся, он отведёт тебя в то место, откуда вы появились. Почему–то, но даже спустя время, там большое сосредоточение силы, и именно на него эта звезда и настроена. Можешь считать этот плащ подарком.

— …Спасибо.

— Не за что. И чтобы сегодня не случилось, что бы сегодня не повлияло на твоё решение, прошу, не забывай обо мне. Я была рада встретить тебя, хотя, возможно, по мне это было сложно сказать. Хотела бы я поговорить подольше, пораньше собраться с силами и многое принять для себя намного раньше, но… Идите.

Гумберг молчал, не находя нужных слов. Почему–то именно сейчас его голова отказывалась работать, подбирая хоть какие–то слова. И вновь лёгкое головокружение.

— Ну так, это… — неуверенно проговорил дварф, поглядывая на наёмника, — получается…Прощай?

Эльфийка сдержанно кивнула. Наконец, Гумберг смог собраться с мыслями и сказал:

— …Я тоже. Спасибо, тебе, Ринн. И прощай.