Дюбуа

Глава XII «ЕСЛИ ТО, ЧТО Я ВИДЕЛ И СЛЫШАЛ В РОССИИ, — БОЛЬШЕВИЗМ, ТО Я БОЛЬШЕВИК»

Большой моральной поддержкой для Дюбуа являлось то, что после его увольнения из Атлантского университета он получил приглашение поступить на работу в университеты Говарда и Фиска и в негритянский колледж штата Северная Каролина. Аналогичное предложение пришло и из ассоциации содействия прогрессу цветного населения.

Последнее предложение было поддержано настоятельными просьбами двух близких друзей Дюбуа и членов руководства НАСПЦН Артура Спингарна и Луиса Райта. Дюбуа очень скептически относился к генеральному секретарю ассоциации Уолтеру Уайту, диктаторские методы руководства которого он решительно отвергал. Но он принял приглашение НАСПЦН, рассчитывая, что его огромный опыт полувековой работы в негритянском движении, глубокое знание негритянской проблемы, выдающиеся заслуги в науке, авторитет одного из создателей этой организации — все это оградит его от диктаторских поползновений генерального секретаря и даст возможность выполнить ту программу, которую он наметил для себя, возвращаясь в НАСПЦН.

Дюбуа надеялся, что он не будет занимать никакого руководящего поста в ассоциации, а будет находиться на положении советника, заниматься литературным трудом и попытается возродить панафриканское движение.

Руководство НАСПЦН отнеслось без должного уважения к ветерану негритянского движения и к маститому ученому. Дюбуа просил, чтобы ему предоставили две комнаты — одну для него и библиотеки, вторую для секретаря. Четыре года проработал Дюбуа в НАСПЦН, но ему за все это время так и не были созданы элементарные условия для работы. Семидесятишестилетнему ученому пришлось довольствоваться одной небольшой комнатой для себя и для секретаря, в которой было сложено и все их имущество. Со всех этажей здания в комнату доносился шум, не дававший возможности сосредоточиться. «Только писатель может понять, — писал Дюбуа, — что значит отсутствие удобного помещения».

Несмотря на преклонный возраст, Дюбуа работал с большим напряжением. За четыре года пребывания в ассоциации он написал две книги о колониях и об Африке, отредактировал две другие книги и написал целую серию брошюр и статей в журналы и газеты. Он участвовал в работе нескольких конференций, в частности принял в 1945 году участие в работе пятого Панафриканского конгресса в Лондоне, где его восторженно встретили как основателя панафриканского движения. Дюбуа писал, что он проехал 20 тысяч миль и прочитал 150 лекций о работе НАСПЦН. В течение двух семестров он преподавал в новой школе социальных наук в Нью-Йорке и периодически читал лекции в Вассарском, Йельском и Принстонском университетах.

Даже этот далеко не полный перечень проделанной им работы свидетельствует о том, что престарелый ученый был полон сил и энергии, он горел желанием использовать весь свой огромный опыт для дела борьбы за освобождение своего народа от расового угнетения.

Но условий для успешной деятельности на этом поприще в ассоциации не было. Уолтер Уайт попытался сделать то, что в свое время не удалось Букеру Вашингтону, — превратить ученого с мировым именем, выдающегося писателя в автора-невидимку, в составителя речей и докладов. И главное заключалось в том, что реакционное руководство ассоциации хотело, чтобы Дюбуа говорил, писал и делал только то, что соответствовало их интересам.

Дюбуа за свою долгую жизнь немало ошибался, менял свои точки зрения, убедившись в их неправильности, но всегда он был независимым человеком и всегда говорил и делал так, как ему подсказывали его убеждения. Когда он убедился, что его радикальные взгляды не устраивают консервативное руководство, что в ассоциации ему не удастся проводить независимую политику, Дюбуа принял в 1948 году решение уйти из НАСПЦН.

Уход из Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения, увольнение из Атлантского университета — все это явилось не только следствием того, что Дюбуа не сработался с теми или иными деятелями консервативного толка. Причины его ухода и из университета и из НАСПЦН были более глубокими и серьезными, в основе их были прогрессивные взгляды Дюбуа, его вера в социалистические идеалы, в коммунизм и полное отсутствие желания скрывать эти свои взгляды.

Путь Дюбуа к коммунистической идеологии был длителен и извилист, он пролегал через настоящий лабиринт буржуазно-реформистских, а нередко и националистических воззрений, но тяжелый путь борьбы за освобождение негров, богатый семидесятилетний опыт самого активного участия в борьбе за уничтожение расовой и национальной дискриминации в мировом масштабе, глубокие знания в области общественных наук и, далеко не в последнюю очередь, бескомпромиссная честность — все это в конечном счете привело Дюбуа в ряды коммунистов, самых последовательных борцов за равноправие всех народов.

Интернационалистские взгляды Дюбуа начали формироваться еще в период его учебы в Гарварде. Он совершил пятнадцать путешествий за границу, в том числе одно кругосветное, что в огромной мере способствовало развитию его интернационалистических взглядов. «К 1945 году, — вспоминал Дюбуа, — после второй мировой войны, все эти контакты с другими странами и народами и изучение международных проблем в их сочетании с расовой проблемой Америки помогли мне привести свои мысли в довольно стройную систему. Я пришел к твердому убеждению, что первым шагом к решению мировых проблем является Мир на Земле».

Дюбуа рано услышал имя Маркса, он проявлял большой интерес к деятельности социалистов в Германии и Америке, сам был некоторое время членом социалистической партии США. Но настоящий интерес к марксизму у него пробудился в годы первой мировой войны и особенно после Октябрьской социалистической революции в России. Дюбуа вспоминал, что именно тогда он принялся читать Маркса. «Его идеи потрясли меня. Я невольно задумывался, какие еще области знаний были скрыты от меня в те годы, когда я получал свое «широкое» образование».

В 1928 году Дюбуа впервые посетил Советский Союз. Направляясь в Советскую Россию, он знал очень мало об этой стране. Дюбуа вспоминал, что о России он впервые узнал из книг в 80-х годах, когда еще учился в школе. Дюбуа с горячим сочувствием относился к русским крестьянам, которые были освобождены от крепостной зависимости примерно в то же время, когда освободились от цепей рабства и негры Америки. Дюбуа уже тогда обратил внимание, что и негры и русские крестьяне после освобождения по-прежнему прозябали в нищете и невежестве.

Дюбуа отмечал, что он очень слабо откликнулся на социалистическую революцию в России, что все его чувства и мысли поглощал самосуд озверевшей толпы и линчевания негров, нарушение их гражданских и политических прав, проповедь ненависти к неграм как к низшей расе, проводившаяся многими американскими учеными. Важным этапом в развитии своих социалистических взглядов Дюбуа считал поездку в Европу на первый Панафриканский конгресс, когда он смог ознакомиться с развитием рабочего движения, осознал подлинное значение русской революции.

По возвращении в США Дюбуа имел очень отрывочную и, как правило, совершенно необъективную информацию о Советской России, которая не могла дать даже приблизительно правильного представления о великих свершениях на родине социализма.

Вскоре Дюбуа представилась возможность посетить Советский Союз и увидеть своими глазами великую, далекую и непонятную страну. Вспоминая обстоятельства, связанные с его первой поездкой в СССР, Дюбуа рассказывал, что в 1926 году, как-то утром, к нему в кабинет вошли трое русских — умудренная жизненным опытом супружеская пара и с ними светловолосый гигант, полный энергии и энтузиазма. «Они хотели заручиться моей поддержкой, чтобы помочь Советскому Союзу добиться дипломатического признания со стороны американского правительства. Такая наивность, — вспоминал Дюбуа, — вызвала у меня улыбку. Я объяснил, что особого влияния не имею и считаюсь в Америке всего-навсего гражданином второго сорта».

Дюбуа ответил им, что не может даже принять их предложение пойти пообедать, так как ни в одном приличном ресторане Нью-Йорка не будут обслуживать негра, что он может в любой момент подвергнуться оскорблению и насилию. Русские продолжали настаивать: «Ведь вы выступаете на собраниях и в печати перед одиннадцатью миллионами негров, да и многие белые к вам прислушиваются». Дюбуа пришлось признаться, что он мало знает о России, о том, что там произошло и происходит, что у него нет фактов и он не знает, откуда их черпать, а не имея фактов, он не мог писать. «Если так, — возразили они, — то почему бы вам не побывать в России? Тогда вы сможете все посмотреть своими глазами».

И Дюбуа поехал в Россию. В течение двух месяцев он путешествовал по Советскому Союзу, побывал в Ленинграде, Москве, Нижнем Новгороде, Киеве, Одессе. Два месяца небольшой срок, который не дает возможности по-настоящему познакомиться с другой страной, тем более такой огромной, как Советский Союз. Спустя тридцать с лишним лет после этой поездки Дюбуа писал: «Ни с одной страной нельзя ознакомиться за месяц или даже за год. Это в первую очередь относится к такой обширной стране, как ваша, которая к тому же непрерывно движется вперед, и такими стремительными темпами, что просто захватывает дух. Многое, конечно, зависит от того, какими знаниями о стране обладает приезжий, от его склонностей и предубеждений. Я не владею русским языком, ибо родился в середине девятнадцатого столетия, когда даже некоторые русские предпочитали разговаривать по-французски». Но Дюбуа отмечал, что у него было то преимущество, что он как негр испытывал глубокую симпатию к русским крестьянам, пережившим крепостничество, мало чем отличавшееся от рабства негров в США.

Во время своего пребывания в СССР Дюбуа посещал школы, заводы, церкви и частные дома, беседовал с рабочими, служащими и крестьянами. Он видел бедность, неграмотность и тяжкий труд, беспризорных, разгребающих мусорные ямы, руины, оставленные гражданской войной, недостаток продуктов и обноски, в которых ходили люди. Но все эти последствия разрушительной гражданской войны и трудностей восстановительного периода не заслонили перед его взором главного, чего не смогли рассмотреть в то время многие зарубежные наблюдатели. «И все же, — вспоминал Дюбуа об этой поездке, — Россия была и, на мой взгляд, остается до сих пор самой многообещающей страной современного мира. Никогда до этого мне не приходилось видеть среди простого, трудового народа, в прошлом столь же отсталого, нищего, суеверного и запуганного, как и наши американские негры, такого множества людей, воодушевленных надеждой, людей, в чьих глазах сверкает столько решимости, как среди крестьян и рабочих России».

Огромное впечатление на Дюбуа произвела неподдельная симпатия, с которой относились советские люди к нему как к представителю американских негров. Именно симпатия, дружеское расположение, а не любопытство, не сенсационный интерес, с чем он неоднократно встречался во время своих многочисленных поездок в Европу.

Во время этого первого посещения СССР Дюбуа на собственном опыте убедился, какова цена той информации, которую публиковала о Советском Союзе респектабельная буржуазная пресса. Дюбуа был страшно поражен, когда прочитал в «Нью-Йорк тайме», что в Кронштадте началась революция и его улицы «залиты кровью». Сообщение было датировано тем самым днем, когда он побывал в этом городе.

Дюбуа поразила огромная созидательная сила народа, строившего новое общество. Для него, мечтавшего создать систему образования для своего народа и положившего много сил для реализации этих планов, было приятной неожиданностью увидеть, как много делалось в СССР уже в те трудные годы для создания системы народного образования. Он видел проницательные методы воспитания бездомных сирот. Он собственными глазами увидел, каким вниманием и почетом окружен в Советском Союзе человек труда.

От взора внимательного американского наблюдателя не укрылось то, что человек, освобожденный от капиталистической эксплуатации, живет полноценной духовной жизнью. Советские люди еще плохо питались и одевались, жили в плохих жилищных условиях, но картинные галереи и театры были переполнены, строилось много школ, больниц, культурно-бытовых учреждений.

Возвратившись в Соединенные Штаты, Дюбуа на страницах «Крайсиса» и других изданий рассказал всю правду о виденном в Советском Союзе. Дюбуа писал, что жилой фонд в СССР находился в довольно запущенном состоянии, но рабочие получают квартиры в первую очередь и самые лучшие из тех, которые можно предоставить. Он подчеркивал, что советские рабочие занимают ключевые политические позиции, что они тянутся к свету, к знаниям, очень многие из них посещают театры и музеи. Дюбуа писал, что если в США существует идолопоклонство в отношении миллионеров, то в СССР — культ рабочего. Коммунисты, отмечал Дюбуа, верят в плюрализм культуры, они создают условия для развития культуры у всех народов и этнических групп, создают все условия для того, чтобы они достигли высокого уровня развития. И с особым удовлетворением он отмечал полное отсутствие расовых предрассудков в Советском Союзе: «Во Франции на меня обращали внимание, в Англии ко мне относились с некоторым любопытством, в то время как в Москве, если мне приходилось сидеть рядом с белой женщиной, никто, казалось, не замечал меня. Необычайная это страна».

Именно после своей первой поездки в СССР Дюбуа сказал: «Если то, что я видел и слышал в России, — большевизм, то я большевик».

Огромное влияние оказала поездка в СССР на формирование мировоззрения Дюбуа, на развитие его идеологии, на взгляды Дюбуа на пути разрешения негритянской проблемы в США. Дюбуа отмечал, что именно после посещения Советской России он пришел к выводу, насколько ошибочно сложившееся у них, американских негров, мнение, что предоставление неграм права голоса решит все проблемы: негры получат хорошо оплачиваемую работу, ликвидируют неграмотность, покончат с болезнями, преступностью и всем тем, что характерно для тяжелого положения негров в США. Именно после посещения СССР Дюбуа пришел к твердому убеждению, что нищета негров — прямое следствие расовой дискриминации и сегрегации. Поездка в Советский Союз помогла Дюбуа освободиться и от широко распространенной среди негров иллюзии, что создание независимой негритянской экономики явится важным этапом на пути окончательного решения негритянской проблемы. Дюбуа сделал вывод о том, что участие кучки негритянских капиталистов наравне с белыми в эксплуатации народных масс отнюдь не является решением негритянской проблемы, что это может лишь навеки заковать негров в цепи рабства.

Дюбуа неоднократно подчеркивал, что становление и развитие его идеологических взглядов являлось длительным и противоречивым процессом. «Многие годы, — писал Дюбуа, — у меня не было твердой идеологической линии. Я пропагандировал социализм сначала как программу освобождения негритянской расы, потом как программу общенациональной борьбы, а после поездки в 1958 году за границу пришел к выводу, что весь цветной мир и та часть белого мира, которая готова отказаться от колониализма и капитализма, должны примкнуть к всемирному социалистическому движению, ведущему в конечном итоге к коммунизму».

К этому выводу Дюбуа пришел только к концу своей жизни, на протяжении многих десятилетий он изменял свои взгляды на социализм, прежде чем воспринял марксистское учение. В годы учебы под социализмом он понимал улучшение условий труда и повышение заработной платы, ликвидацию эксцессов во взаимоотношениях между предпринимателями и рабочими, он не связывал социализм с глубоким изучением марксизма. В тот период для Дюбуа программой-максимум в негритянском вопросе являлось установление для негров тех же экономических возможностей, которыми располагали белые.

Дюбуа не понимал еще, что белые рабочие также подвергаются жесточайшей эксплуатации со стороны капиталистов. Благодаря своим социологическим исследованиям он прекрасно знал положение негров, но не имел почти никакого представления об истории рабочего движения в США. Дюбуа признавал, что его возмущали линчевания негров, но не трогали расправы армии, полиции и наемных бандитов над бастовавшими белыми рабочими, так как он знал, что эти рабочие не допустят, чтобы негр работал или жил рядом с ними. «Лишь с трудом, — писал Дюбуа, — я преодолел эту узость взглядов и уяснил ту истину, что положение белых рабочих в основном аналогично положению черных, даже если случается, что белые рабочие способствуют угнетению негров».

Кратковременное пребывание в Советском Союзе в 1928 году заставило Дюбуа взглянуть другими глазами на социализм, на коммунизм. Как настоящий большой ученый, он хотел понять природу нового общественного строя, увиденного им в Советской России, а для этого надо было изучить марксизм. Такая благоприятная возможность представилась Дюбуа, когда он в 1934 году поступил на работу в Атлантский университет. Он запланировал несколько лекционных курсов, один из которых посвятил коммунизму.

Со стороны Дюбуа это был смелый и даже рискованный шаг. На Юге США, в питомнике расизма преподавать студентам-неграм коммунизм — на это мог решиться далеко не каждый. В основу своего курса Дюбуа положил «Коммунистический манифест», у него была также хорошая учебная библиотека по вопросам социализма и коммунизма, лучше которой вряд ли кто имел в то время во всех южных штатах.

Начав изучение коммунизма, Дюбуа поступил как подлинный новатор. Правда, сегодня во многих университетах и колледжах США изучают коммунизм, точнее, студенты проходят курс лекций и семинарских занятий по антикоммунизму. Но совсем иной характер носили занятия, проводившиеся Дюбуа, это было творческое, подлинно научное изучение основ коммунизма. «У меня, — вспоминал Дюбуа, — не было и мысли о пропаганде. Ни тогда, ни когда-либо ранее я не был членом коммунистической партии, но я видел рост социализма, верил в возможность построения коммунизма и был убежден, что программа высшего учебного заведения не может игнорировать это великое всемирное движение. Я читал лекции и одновременно учился сам».

Интерес к научному коммунизму, стремление понять грандиозные события, происходившие в России, были вызваны у Дюбуа, как и у многих других деятелей, не только практикой социалистического строительства в России, но и тяжелейшими последствиями мирового экономического кризиса 1929–1933 годов.

Невольно возникал вопрос: почему весь мир охвачен не виданным никогда ранее кризисом, а социалистическая экономика оказалась невосприимчивой к этому страшному бедствию? В чем причина огромной популярности коммунистических идей?

Не только Дюбуа, но и ряд других деятелей негритянского движения все более оживленно комментировали вопросы, связанные с распространением коммунистической идеологии в США и в других странах. Это находило свое отражение и на страницах негритянской прессы. Виргинский еженедельник «Джорнэл энд Гайд» писал: «Коммунизм — это идеал, завоевывающий умы все большего числа обитателей земного шара, цель которого — улучшить жизненные условия бесправных слоев населения и предоставить в распоряжение тружеников справедливую долю плодов их труда». Пенсильванский еженедельник «Трибюн» приветствовал идеалы русских, «потому что они вселяют в нас надежду на равноправие, которого Америка лишает негров». Издававшийся в Балтиморе «Афроамерикэн» прямо заявлял: «Ни одна партия, кроме коммунистов, не проповедует открыто экономическое, политическое и социальное равенство для негров».

Эти и многочисленные аналогичные высказывания свидетельствовали о том, что негритянское движение США все с большим интересом обращалось к коммунизму, пытаясь понять его философскую, экономическую, политическую сущность. И вполне естественно, что Дюбуа, который к этому времени уже более тридцати лет был одним из самых активных деятелей негритянского движения, возглавлял научный штаб этого движения, с особым интересом относился к коммунистическому движению и к коммунистической идеологии. Подводя своеобразный итог дискуссии в негритянском движении по проблемам коммунизма, Дюбуа заявлял на страницах «Крайсиса»:

«Вопрос, по существу, сводится к следующему: является ли коммунизм, каким мы его видим в России и Америке, теорией, полезной как для всего мира, так и для американских негров? Мир поражен недугом. Многочисленные экономические проблемы, опутавшие его, усложнены проблемой расовых предрассудков… Именно капитализм оставил миру это зловещее наследие нищеты, неустроенности и расовых предубеждений. А подобные проблемы должны быть разрешены, и только путем исканий, исследований и экспериментов негры, как и белые, смогут найти разумный выход».

Этот выход неустанно искал сам Дюбуа. Творчески подходя к опыту построения социализма в СССР, тщательно изучая теорию марксизма, Дюбуа продолжает научные изыскания в области негритянской проблемы, пытаясь найти для нее социалистическое решение.

Побывав в Советской России, Дюбуа уже никогда не выпускал из поля зрения «величайший в мире эксперимент», как он любил говорить, о строительстве социалистического общества в нашей стране. Но скудость информации не позволяла получить полного и правильного представления о всемирно-исторических событиях, развертывавшихся в огромной стране, занимавшей одну шестую часть планеты. Публиковавшаяся американской и европейской буржуазной печатью информация о Советском Союзе была не только отрывочна и неполна, но и, как правило, необъективна. До Дюбуа доходили слухи о голоде среди крестьян, о борьбе с кулачеством и предательством. Падкая на сенсацию американская печать чудовищно раздувала трудности, с которыми сталкивался советский народ, умело скрывая за этой инспирированной газетной шумихой огромные достижения первой в мире страны социализма.

Во всяком случае, нельзя сказать, что после возвращения из СССР Дюбуа имел информацию, которая могла помочь составить хотя бы приблизительно верное представление о великих свершениях в великой стране. С тем большим интересом Дюбуа использовал предоставившуюся ему в 1936 году возможность еще раз побывать в Советском Союзе и собственными глазами увидеть то, что вызывало столь противоречивые отзывы и оценки. Дюбуа с большим удовольствием поехал в СССР, так как давно пришел к выводу, что личные впечатления от пребывания в стране дают единственно правильное и всестороннее представление о всех ее особенностях.

В 1936 году Фонд памяти Карла Шурца предоставил Дюбуа средства для поездки в Германию с целью изучения промышленного образования. На обратном пути он посетил Советский Союз, Китай и Японию.

Проезжая через всю страну по Транссибирской магистрали, Дюбуа в течение десяти дней внимательно наблюдал огромную панораму, которая, как гигантский свиток, развертывалась изо дня в день по мере продвижения поезда на восток. Поезд шел медленно, подолгу стоял на остановках, что давало возможность рассмотреть изумительной красоты пейзажи, большое индустриальное строительство, увидеть огромную, почти безграничную страну. Дюбуа писал о своей второй поездке в Советский Союз: «Я видел Москву, переживавшую первый период великой реконструкции. Мой путь лежал через Казань и Омск, через Уральские горы, великие сибирские степи и Байкал. Я видел отблески заводов, работающих для того, чтобы преобразовать советскую промышленность. Я имел возможность обсуждать вопросы социализма».

За десять лет, прошедших со времени первого приезда Дюбуа в Советский Союз, были достигнуты огромные успехи в деле строительства социализма, и главное впечатление, которое он вынес от поездки в СССР, — решимость многонационального советского народа построить социализм. Дюбуа был в числе тех передовых деятелей науки и культуры, которые поняли и оценили величайшее всемирно-историческое значение успехов социалистического строительства в СССР. Он считал, что ни одно событие в мире со времени открытия Америки и французской революции не может сравняться по своему значению с социалистической революцией в России.

И, как искренний друг нашей страны, он все с большей тревогой следил за подготовкой империалистической агрессии против первого в мире социалистического государства.

Побывав в 1936 году в Германии, Дюбуа был поражен ди кой антисоветской пропагандой, которая велась там изо дня в день. Пропагандистский аппарат фашистской Германии работал на полную мощь, извергая потоки клеветы на коммунизм, приписывая ему всяческие преступления, предрекая его неизбежный крах. В Германии открыто говорили о неизбежности войны с СССР, о необходимости уничтожения этого «колосса на глиняных ногах» и решения всех проблем за счет поверженного Советского Союза После пребывания в Германии Дюбуа стало ясно, что поддерживаемая другими империалистическими державами фашистская Германия готова бросить все свои силы против первого в мире социалистического государства.

Здесь, в Германии, Дюбуа еще раз убедился, что расизм отнюдь не привилегия господствующих кругов США, что в других империалистических странах расизм проявляется не только по отношению к колониальным народам, но и к нацменьшинствам внутри страны.

Дикий разгул антисемитизма в Германии живо напомнил Дюбуа оргии расового насилия на его родине. Герой трилогии Дюбуа «Черное пламя», видный негритянский педагог и общественный деятель Мануэл Мансарт незадолго до второй мировой войны посещает фашистскую Германию. Рассказывая об этой поездке Мансарта, Дюбуа пересказывал свои впечатления о пребывании в Германии в 1936 году.

Страшно неприятный осадок оставался, например, от пребывания в зале, где показывали кинохронику о матче по боксу между известным негритянским боксером Джо Луисом и немцем Шмелингом. Зрители бились в нервном припадке, в зале стоял невообразимый шум, казалось, еще немного, и начнется всеобщее побоище. Это была настоящая демонстрация расизма. «Зрители, — писал Дюбуа, — буйно «болели» за немецкого боксера. Шовинистическая враждебность публики к его молодому темнокожему сопернику не знала границ. А когда Луис был нокаутирован, зрителей охватило настоящее исступление. Можно было подумать, что это святой Георгий совершил свой подвиг, победив дракона».

Дюбуа никогда не был особым поклонником спорта, он считал, что не может растрачивать свое время на бейсбол, но описание Олимпийских игр 1936 года в Германии, которые он наблюдал, могло бы сделать честь любому спортивному журналисту.

Одной из главных задач Олимпийских игр является укрепление дружбы, мира и взаимопонимания между народами. И словно в насмешку над здравым смыслом эти игры были проведены в стране, которая возвела расизм, ненависть к другим народам в ранг официальной государственной Политики. На многих международных соревнованиях негритянские спортсмены неоднократно прославляли США своими выдающимися достижениями. Так было и во время Олимпийских игр 1936 го да. Блестящего успеха на этих играх добился маленький и гибкий Оуэнс, победив на двух спринтерских дистанциях — в беге на сто и двести метров, а также в прыжках в длину, где он установил мировой рекорд, который много лет был незыблем. Высокий и сухощавый Вудраф, отливающий бронзой, напоминающий статую античного атлета, победил в беге на восемьсот метров. Громадный чернокожий Джонсон уверенно выиграл прыжки в высоту.

Настоящие спортсмены и любители спорта всегда выше всех расовых и национальных предрассудков. И, очевидно, на берлинском стадионе большинство зрителей относилось к числу людей, не пораженных бациллой расизма. Во всяком случае, стадион бурными аплодисментами приветствовал успехи негритянских спортсменов. И тогда Гитлер, болезненно склонный к саморекламе и щедро расточавший комплименты в адрес победителей из числа белых спортсменов, покинул стадион. Это был знак открытого пренебрежения к спортсменам-неграм.

Много подобных и более вопиющих фактов расизма наблюдал Дюбуа в фашистской Германии. И это заставляло еще раз задуматься над вопросом о том, что расизм является неизбежным спутником империалистической реакции.

И тог факт, что острие фашистской политики, основывавшейся на расизме, было направлено против Страны Советов, еще раз доказывал Дюбуа, что Советский Союз является подлинным оплотом мира и дружбы между всеми народами.

Дюбуа, выдающийся историк и социолог, побывавший во многих странах мира, много видевший и умудренный богатым жизненным опытом, воспринимал жизнь не как скопление случайных событий, а старался выявить закономерности в развитии этих событий. Его глубокие знания и богатейший опыт подсказывали, что назревают страшные события, что силы империалистической реакции готовят новую мировую войну.

Правда, обстановка была теперь совершенно иной, чем в канун первой мировой войны. И главное отличие состояло в том, что «великий эксперимент» завершился блестящим успехом. Россия из отсталого, ослабленного и истощенного войнами государства превратилась в могучую индустриальную державу, обладающую первоклассной армией. Но тревожило то, что против социалистической страны открыто складывался военно-политический блок фашистских держав, пользовавшийся активной поддержкой «западных демократий».

В Германии Дюбуа наблюдал бешеную гонку вооружений, он видел в действии лозунг «пушки вместо масла». Не было никаких сомнений на тот счет, что эти пушки поворачивались против Советского Союза. Когда Дюбуа подъехал к дальневосточной границе СССР, здесь на него также пахнуло резкой военной угрозой. Он мог наблюдать на вокзале в Улан-Удэ концентрацию советских войск, готовившихся отразить японскую агрессию.

Когда Дюбуа через Китай прибыл в Японию, его исключительно тепло и радушно встретили в этой стране. Это тепло и радушие были искренними со стороны деятелей науки, искусства и культуры, которые видели в лице маститого ученого и выдающегося общественного деятеля убедительное опровержение расистских теорий о неполноценности цветных народов. Знаки внимания, которые оказывались ему японскими властями, были уже не столь искренни и радушны.

И здесь, в Японии, чувствовалась подготовка к новому мировому конфликту, антисоветская направленность этой подготовки была очевидна для каждого объективного наблюдателя.

Дюбуа много путешествовал в своей жизни, считая поездки в другие страны — лучшим средством познания окружающего мира. Шестнадцать заграничных путешествий, одно из них кругосветное, совершил он за свою долгую жизнь. Неоднократно бывал Дюбуа в нашей стране; помимо двух предвоенных посещений Советского Союза, Дюбуа приезжал в СССР в 1949, 1958–1959, 1962 годах. Он неоднократно подчеркивал, что каждое посещение Советского Союза являлось большим событием в его жизни, что достижения советского народа во всех областях жизни вселяли в него новые силы в борьбе за мир и дружбу между народами, укрепляли веру в светлое будущее человечества. «Опыт вашего народа, — говорил Дюбуа, обращаясь к советским людям, — укрепляет мою веру в человека. У себя дома я мечтал о высоких идеалах для Америки, но, видя их поруганными, временами терял надежду на светлое будущее человека. Вы вернули мне веру в людей. Я убедился, что вы можете изменить человеческую природу, вы можете сделать человека лучше. В вашей стране человек отказывается от эгоистической погони за узколичным счастьем и борется за счастье всего человечества».

Дюбуа прожил долгую и отнюдь не легкую жизнь, его путь не был усыпан розами. Великий ученый и писатель у себя на родине был в первую очередь негром, и никакие заслуги в области науки и искусства не могли застраховать Дюбуа от позорной расовой дискриминации и сегрегации. Он был убежденным и бескомпромиссным борцом за полное освобождение своего многострадального народа от жесточайшей эксплуатации и расистского террора. Многие трудности и невзгоды преодолел он на этом пути. Дюбуа приходилось отражать атаки не только открытых врагов негритянского народа, но и вести тяжелую, изнурительную борьбу против известных деятелей негритянского движения, начиная от Букера Вашингтона и кончая лидерами Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения. Дюбуа был человеком огромного личного мужества, и он всегда твердо и последовательно отстаивал то, в правоте чего он был убежден. Он был одним из немногих, кто в период дикого разгула в США маккартистского террора несгибаемо шел по пути борьбы за сохранение и упрочение мира. Восьмидесятитрехлетний ученый был арестован, на него надели наручники и отдали под суд за то, что он не пожелал отказаться от своих убеждений. Много тяжелых ударов пришлось испытать Дюбуа, но он не согнулся под ударами судьбы, до конца своих дней сохранил жизнерадостность, оптимизм, веру в светлое будущее человечества. И эта вера в нем в значительной мере укреплялась успехами первого в мире государства, которое уверенно шло к своей цели, несмотря на огромные трудности и внутреннего и внешнего порядка. «Проявления человеческой натуры, — заявлял Дюбуа, — порой бывают отвратительны, но мир беспрестанно совершенствуется; спотыкаясь и падая, человек упорно продолжает идти вперед; никогда еще за всю историю человечества мир не был свидетелем столь отважной и столь успешной борьбы, как та, что ведется в Советском Союзе со времени революции 1917 года».

В развитии коммунистической идеологии Дюбуа огромную роль сыграли его поездки в Советский Союз. Он писал, что от надежд и сомнений 1926 года через предчувствия 1936 года он пришел в 1949 году к вере в окончательное торжество коммунизма не только в России, но и во всем мире.

Каждое новое посещение первой в мире страны социализма давало новые подтверждения того, что только в социалистическом обществе могут быть уничтожены все расовые и национальные предрассудки. В 1959 году, находясь в Советском Союзе, Дюбуа заявил: «Я предубежденно настроен в пользу Советского Союза. Моя предубежденность основывается на том, что я видел и испытал. Многие советские люди принадлежат к белой расе. Однако в Советском Союзе нет расовых предрассудков, как нет здесь и расовой ненависти, характерных для англосаксонских стран в их отношениях с миром цветных народов».

Разрешение в Советском Союзе национального вопроса Дюбуа считал достойным подражания образцом для всех стран, где еще существует расовое и национальное угнетение, в том числе и для Соединенных Штатов. К концу своей жизни Дюбуа пришел к твердому выводу, что социализм — единственная возможность для решения расовых и национальных проблем. Американским неграм, заявлял Дюбуа, необходим социализм Неграм необходимо нечто подобное тому, что имеют национальные меньшинства в Советском Союзе, — возможность сохранения и развития своих исторических традиций в области искусства и культуры.

13 ноября 1962 года Дюбуа завершил свой последний визит в Советский Союз. На аэродроме перед отлетом самолета в Лондон, откуда он вместе со своей супругой Ширли Грэхем отправлялся в Гану, Дюбуа дал интервью корреспонденту ТАСС. И последние слова Дюбуа в этом последнем интервью на советской земле были о том, что он поражен и вдохновлен грандиозным прогрессом, который обнаружил в СССР во всех областях жизни.

Дюбуа был большим другом советского народа, и он смотрел на нашу страну, на наших людей глазами подлинного друга. Когда Дюбуа приехал первый раз в Советский Союз, он видел длинные, казалось бы, нескончаемые очереди у продовольственных магазинов, стоптанные каблуки у беседовавшей с ним учительницы, покосившиеся дома в деревнях. Но за всеми трудностями, которые переживал наш народ, он видел и огромный энтузиазм рабочих, с которыми он встречался на заводе. Колоссальные достижения в деле народного образования, возможность для всякого, кто хотел учиться, поступить в любое учебное заведение.

Дюбуа посещал нашу страну в знаменательные годы — 1928, 1936, 1949, 1958 годы. Каждый из них был определенной, важной вехой на пути развития нашей страны, нашего народа. И только большой и искренний друг нашей страны мог произнести слова, сказанные Дюбуа в 1958 году, во время очередного приезда в СССР. «Мне остается, — говорил он, — только выразить свое преклонение перед Союзом Советских Социалистических Республик — великим государством, совершившим чудо. За сорок лет — немногим больше срока жизни одного поколения — ваша страна сделала невиданный скачок: если раньше народ страдал от нищеты, болезней и суеверий, то теперь он стал здоровым, он обладает высокоразвитой промышленностью, он навсегда освободился от религиозных пут и поповского засилья».

Дюбуа отмечал, что это чудо свершилось, невзирая на вооруженную интервенцию почти всех цивилизованных стран мира, в том числе и его страны, невзирая на экономическую блокаду и мутные потоки гнусной клеветы, неслыханной по своей подлости. Дюбуа подчеркивал, что Советский Союз проявил невиданное в мировой истории благородство, пожертвовав миллионами своих сынов и дочерей, значительной частью промышленности, созданной ценой огромных жертв, чтобы спасти от ужасов гитлеризма тот самый мир, который так злобно клеветал на него.

Дюбуа был выдающимся историком, и, когда он говорил об успехах нашей страны и трудностях, которые пришлось преодолеть советскому народу на пути к социализму, он видел все многообразие условий, в которых развивалась наша страна. «Не удивительно, — писал Дюбуа, — что эти замечательные достижения стоили советскому народу много крови и слез — ведь его терзали не только чужеземные агрессоры, но и внутренние враги. Не удивительно, что В период этого сверхчеловеческого напряжения Россия знала и шатания, и раздоры, и голод. Ведь русские — не ангелы во плоти и никогда ими не были, они обыкновенные люди, которых к тому же на протяжении многих веков унижали и эксплуатировали те самые страны, что и сейчас стремятся их уничтожить».

Дюбуа был плоть от плоти и кровь от крови своего талантливого и многострадального народа. Он прекрасно знал историю трехсотлетнего рабства негров, а столетие после освобождения рабов фактически прошло перед его глазами. И Дюбуа прекрасно знал цену успехам и достижениям народа, пережившего целую эпоху жесточайшего гнета и эксплуатации. «Удивляться, — заявлял Дюбуа, — можно лишь колоссальным творческим способностям, силе и моральной стойкости, которую Советский Союз проявил в нашу эпоху. Ни одна страна не дала миру такой плеяды талантов».

Мало кто из зарубежных друзей нашей страны столь всесторонне и глубоко осознавал огромное всемирно-историческое значение успехов Советского Союза, как Уильям Дюбуа. Он подходил к оценке достижений нашей страны как историк, социолог, писатель, Общественный деятель.

Но главная цель жизни Дюбуа заключалась в освобождении негров и всех угнетенных народов мира от расовой дискриминации и сегрегации, в укреплении мира и дружбы между всеми народами. И вполне естественно, что с особым воодушевлением Дюбуа приветствовал успехи советского народа в разрешении национального вопроса. Дружественное отношение Советского Союза к угнетенным народам рассматривалось им как самое убедительное свидетельство интернационализма советской внешней политики. В канун сорокалетия Великой Октябрьской социалистической революции Дюбуа, обращаясь к советскому народу, говорил: «Я приветствую вас, товарищи, и от души благодарю за то, что вы первыми из всех стран современного мира признали равноправие цветных народов Африки и Азии, Америки и Океании с белыми народами земного шара».