Дюбуа

Глава VI «НИАГАРА»

За тринадцать лет пребывания в Атлантском университете Дюбуа проделал огромную работу по изучению истории негров и их современных условий жизни. Шестнадцать томов социологических исследований о неграх, ряд крупных монографий, масса научных и публицистических статей, художественные произведения — все это свидетельствовало о колоссальном объеме работы, которая была им выполнена за эти тринадцать лет.

Помимо научной работы, Дюбуа регулярно занимался со студентами Атлантского университета, уделяя этому значительную часть своего времени. Годы работы в Атлантском университете принесли Дюбуа не только общенациональную известность, его имя хорошо знали и за пределами США как крупнейшего специалиста по негритянской проблеме.

Ведя огромную научно-исследовательскую и педагогическую работу, Дюбуа не выпускал из поля зрения, точнее, всю свою деятельность подчинял главной цели — борьбе за равноправие негров. За годы работы в. Атланте он получил известность как лидер национального масштаба. Эта известность пришла к нему как к создателю и руководителю «Ниагарского движения».

Занимаясь на протяжении многих лет изучением негритянской проблемы, Дюбуа пытался понять и объяснить с научной точки зрения, в чем корень зла, почему расовая ненависть столь сильно распространена в Соединенных Штатах и проявляется в таких диких формах. А свидетельств чудовищных антинегритянских выступлений было много. С особым возмущением относился Дюбуа к линчеванию негров.

На протяжении двадцати лет Дюбуа редактировал «Крайсис» — журнал Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения и регулярно сообщал в этом журнале факты о линчеваниях негров. Ужасна сама по себе картина расправы озверевшей толпы с беззащитной жертвой, но, как правило, суд Линча сопровождался и такими садистскими пытками обреченного на смерть негра, что трудно поверить в возможность подобного в наше время и в цивилизованной стране.

Подробнейшая информация о линчеваниях стекалась в «Крайсис», и эти материалы послужили для Дюбуа документальной основой при описании линчеваний в его художественных произведениях. Статистика линчеваний, публиковавшаяся Дюбуа, и описание этих варварских действий в его художественных произведениях привлекали внимание широкой общественности страны к положению негров, это была важная форма борьбы за решение негритянской проблемы. Это была действенная форма борьбы с помощью художественных средств против самого варварского проявления расизма. Вот одно из описаний расправы линчевателей над негром, убившим в порядке самозащиты белого, и над его женой: «Обоих привязали к деревьям и стали разводить костры. Негров заставили вытянуть руки и начали один за другим рубить им пальцы. Отрубленные пальцы тут же расхватывали в качестве сувениров. Убийце отрезали уши. После этого его жестоко избили, проломив череп, глаз, выбитый чьей-то палкой, вывалился из глазницы и повис на нерве. Ни сам Холберт, ни его жена не просили пощады. Ни стона, ни жалобы не вырвалось из их уст. Толпа подвергла их мучительной пытке. В тела несчастных ввертывали большой бурав — в руки, ноги и туловище, — потом вытаскивали, всякий раз выдирая огромные куски кровавого, еще трепещущего мяса. После этих истязаний изуродованные тела сожгли».

Уже в начале своей деятельности Дюбуа разоблачал лицемерие церкви Юга, которая своим авторитетом фактически прикрывала линчевателей и расправлялась с теми, кто пытался использовать церковный амвон для борьбы против судов Линча. В своих речах, публицистических статьях, художественных произведениях Дюбуа выступал против ханжества и лицемерия церковников.

В одном из своих последних романов он описывал, как проходил в 1904 году в Атланте всеобщий съезд священнослужителей «белой» методистской церкви штата Джорджия. На съезде выступил один белый священник и рассказал о линчевании беременной негритянки, которая прокляла толпу погромщиков, убивших ее мужа, и поклялась, что назовет суду имена его убийц. «За это негодяи схватили ее и, привязав к дереву, распороли ей живот…

— Не надо! — раздалось несколько голосов, и епископ шагнул к говорящему. Но бледный молодой проповедник вскочил на кафедру и закричал:

— …распороли живот, и не родившийся еще младенец упал на землю. Потом они облили женщину бензином и сожгли…

Несколько человек схватили священника. Епископ, подняв руки, громовым голосом потребовал тишины.

— Не судите, да несудимы будете, — произнес он. — Пути господни неисповедимы…

— Господа там не было! Господь даже пальцем не пошевелил! И никто из вас не сделал ничего! Позор…

Но тут проповеднику заткнули рот и поспешно увели прочь».

Под предлогом психического заболевания священника отправили в больницу для душевнобольных, которая была настоящим кромешным адом. Так расправлялась церковь с теми, кто решался выступить против позорной практики суда Линча.

В период работы в Атлантском университете Дюбуа все еще продолжал верить в то, что путем просвещения можно решить негритянскую проблему. В конце жизни, подводя итоги большому проделанному пути, Дюбуа писал: «Я никак не мог убедить себя в том, что моя программа разрешения негритянской проблемы путем научных исследований бесполезна». Конечно, столь категорическое заявление Дюбуа не следует понимать в том смысле, что огромная работа, проделанная им по изучению негров, не дала никакого положительного результата. Наоборот, и с научной и с общественно-политической точки зрения исследования Дюбуа имели первостепенное значение, в частности они привлекали внимание общественности к ужасающим условиям, в которых находились негры, и к негритянской проблеме в целом. Но как универсальное средство решения негритянской проблемы путь, избранный Дюбуа, был бесперспективен. Жизнь со всей неумолимостью подтверждала это. Действительно, все больше делалось для научного изучения негритянской проблемы, росло число учащихся-негров, велась большая разъяснительная работа среди белого населения, «мудрец из Таскиги», как называли Вашингтона, проповедовал смирение и подчинение негров белым, и все напрасно. Расовая ненависть все более разгоралась, и ее проявления становились все более отвратительными.

К числу наиболее страшных проявлений расовой ненависти относился негритянский погром в Атланте в 1906 году. Четыре дня огромный город находился во власти толпы, опьяненной виски и кровью. В Атланте и ее окрестностях вершилась настоящая оргия убийств, насилий, грабежей и поджогов. По приблизительным данным, было убито и ранено около ста человек, почти все жертвы погрома — негры. Сотни негритянских семей бежали из города, жалкий скарб негров был разграблен или уничтожен.

Погром в Атланте застал Дюбуа в округе Лоундес, штат Джорджия, где он занимался социологическим обследованием населения. Дюбуа сразу же поспешил в Атланту, где оставалась его семья. Глубоко потрясенный событиями в Атланте, Дюбуа по дороге в город написал стихотворение «Молитва за Атланту», опубликованное в журнале «Индепендент». Это был обличительный документ против расизма, где, помимо ненависти к погромщикам-расистам, звучала и определенная растерянность. Возникал вопрос, где выход из создавшегося положения, как прекратить эту оргию убийств и насилий. Этот вопрос все еще оставался для Дюбуа без ответа.

Можно сказать без преувеличения, что никто лучше Дюбуа не знал всех трудностей и сложностей жизни негритянского населения США. Дюбуа прекрасно знал и историю негритянского народа США, которая была и останется историей беспрерывной борьбы сначала за уничтожение рабства, а последние сто с лишним лет — за завоевание полного равноправия негров. Дюбуа был глубоким знатоком боевых, революционных традиций негров, и он лучше, чем кто-либо другой, понимал весь вред объективно капитулянтской, предательской политики Букера Вашингтона в негритянском вопросе.

Однако было бы ошибкой считать, что Дюбуа с самого начала резко и последовательно выступал против Букера Вашингтона. Более того, речь Вашингтона в Атланте в 1895 году, вызвавшая протесты многих негритянских деятелей, была воспринята Дюбуа в целом положительно. Он писал в «Нью-Йорк эйдж», что предложение Вашингтона, представляющее взаимный интерес для негров и белых южан, может открыть период длительного сотрудничества негров и белых на Юге. Дюбуа считал, что для этого сотрудничества необходимо, чтобы белые южане обеспечили экономические возможности для негров, а последние, в свою очередь, окажут им политическую поддержку.

Однако жизнь еще раз показала, что покорность и уступки со стороны угнетенного народа своим угнетателям только поощряют их расистскую политику. Захлебываясь от восторга, реакционные круги Юга и Севера приветствовали предложение Вашингтона, осыпали его милостями и знаками внимания, которых не удостаивались самые высокопоставленные белые, одновременно развертывали новое наступление на негров. Дюбуа писал, что предложение Вашингтона «было перечеркнуто тем фактом, что с 1895 по 1909 год на всем Юге негров фактически лишили избирательных прав путем введения несправедливых и незаконных ограничений; тогда же во многих штатах были приняты «джимкроуистские» законы, низводившие негритянских граждан до уровня подчиненной касты».

Особый восторг белых южан и капиталистических кругов Севера вызвала та часть речи Вашингтона, в которой он решительно выступил против социального равенства. «Попробуйте-ка сравнять пять пальцев руки», — заявил Вашингтон. Собравшиеся с бурным восторгом приветствовали эти слова Вашингтона. «Дамы встали на стулья, махая платочками; мужчины бросали в воздух шляпы, притоптывали и издавали боевой клич мятежников-южан».

Речь Вашингтона привлекла внимание всей нации. Ее обсуждали в правительственных и деловых кругах, на съездах церковников и в университетах, на страницах газет и журналов. Во всей истории США трудно найти пример, когда бы выступление какого-либо лица вызвало такой огромный интерес.

Колоссальный резонанс, произведенный речью Вашингтона, имел свои причины. Во многом повышенный интерес к этому событию объяснялся личностью самого Вашингтона. Букер Т. Вашингтон родился рабом в штате Вашингтон. Как и у многих других рабов, точная дата его рождения была неизвестна. Вашингтон знал только то, что родился он за несколько лет до начала гражданской войны.

В 1872 году в возрасте примерно шестнадцати лет он поступил в институт в городе Хемптоне, где стал убежденным последователем директора этого института генерала Армстронга, считавшего, что обучение ремеслу имеет для негров исключительно важное значение. В 1881 году Вашингтон возглавил небольшую школу в городе Таскиги, в штате Алабама. Ум, энергия, блестящие организаторские способности Вашингтона позволили ему за четыре года превратить свою захудалую школу в первоклассное по тем временам учебное заведение с несколькими сотнями студентов — «Педагогический и промышленный институт города Таскиги». Это учебное заведение пережило своего создателя и существует по настоящее время, насчитывая три тысячи студентов.

Стремительная, поистине фантастическая карьера Вашингтона во многом объяснялась тем, что он очень удачно рассчитал время своего выступления в Атланте. Предложения Вашингтона, которые Дюбуа позднее назвал «компромиссом в Атланте», соответствовали интересам власть имущих и Юга и Севера. Долго не находилось подходящего негритянского лидера, не скомпрометированного слишком откровенным сотрудничеством с руководством белых и имеющего достаточный авторитет среди негров, который взял бы на себя инициативу для подобного выступления. Такой кандидатурой и оказался Вашингтон, и он был тем более приемлем, что выступал по собственной инициативе и искренне верил в выдвинутую им программу.

Букер Вашингтон был человеком среднего роста, плотным, предрасположенным к полноте. Его нельзя было назвать ни приятным, ни симпатичным желтое, одутловатое крупное лицо, серые, выразительные, внимательные и порой до неприятности пронизывающие глаза. Он был замкнутым, молчаливым и осторожным человеком. Особенно предубежденно относился Вашингтон к хорошо образованным и интеллигентным неграм, что и явилось одной из причин его конфликта с Дюбуа. Предосудительное отношение к образованным неграм у Вашингтона сложилось еще в годы юности, во время учебы в Хемптоне. Студенты-негры откровенно издевались над грубым, неотесанным деревенским парнем, всегда молчаливым, угрюмым и настороженным.

Эта замкнутость и осторожность надолго сохранилась у Вашингтона и, как писал Дюбуа, «лишь потом, когда (он) убедился в прочности своего положения, изменил политику и стал подкупающе прост и обаятелен… Одевался он вначале небрежно, а потом очень тщательно, но не кричаще, стараясь производить впечатление человека среднего достатка».

Вашингтон был от природы одарен настоящим дипломатическим талантом. Постоянно выдержанный, спокойный, он обладал врожденным чувством меры, умел внимательно слушать собеседника и очень умело, незаметно для окружающих, направлять беседу в нужное русло. Показательна для его манеры ведения разговора была беседа с миллиардером Эндрю Карнеги, который был одним из первых власть имущих людей США, кто увидел большое будущее Вашингтона, и всемерно покровительствовал ему. Когда Карнеги заявил, что готов пожертвовать десять тысяч долларов на институт в Таскиги, Вашингтон со смирением возразил, что он не может принять дара. «От кого угодно, только не от мистера Карнеги!» В мягкой, предельно вежливой форме Вашингтон дал понять, что для Карнеги это была мизерная сумма, и если он примет эти деньги, то другие вообще ничего не дадут. Ловкий ход Вашингтона дал свои результаты: Карнеги в конце концов пожертвовал 600 тысяч долларов…

Взнос Карнеги был только началом. Из различных районов США и со всех концов света в Таскиги стали поступать колоссальные пожертвования. Таскиги стал центром, имевшим значительное экономическое влияние, помимо этого, он превратился в нечто вроде политического центра негров США.

Вашингтон стал неофициальным советником правительства США, через него шли назначения негров на различные посты, с ним советовались и к его мнениям очень прислушивались в Белом доме и конгрессе при принятии решений, касавшихся негров. К Вашингтону обращались тысячи негров с просьбой найти работу, от него многие хотели получить совет, рекомендацию и прочее. Вашингтон вел обширную переписку со своими американскими и иностранными корреспондентами. Физически он был не в состоянии выполнять эту работу, и скоро в Таскиги был создан огромный аппарат, который не только выполнял функции секретариата, но и субсидировал, а иногда и открыто подкупал газеты, журналы, всевозможные организации.

Гигантская машина, созданная в Таскиги, могла раздавить любого, кто становился на ее пути. Вашингтон все больше начинал выступать в качестве монопольного выразителя интересов негров, и, как всякий монополист, он не терпел никакой конкуренции и очень болезненно реагировал на укрепление авторитета других негритянских лидеров.

Важное место в деятельности Вашингтона занимало создание негритянских коммерческих организаций и всемерное поощрение деловой активности негров. В 1900 году он организовал и возглавил Национальную негритянскую коммерческую лигу. Активную роль в осуществлении планов этой части программы Вашингтона играл Дюбуа, который был в то время убежденным сторонником Лиги.

Дюбуа считал, что в деятельности Вашингтона надо поддерживать все рациональное, но относиться к нему критически. В 1903 году в своей книге «Души черного народа» Дюбуа писал, что, когда Вашингтон выступает за развитие среди, негров промышленного образования, ему надо протянуть руку и всемерно поддержать его начинания. Но когда он выступает апологетом несправедливости на Юге или на Севере, не понимает значения права голоса для негров, выступает против высшего образования для широких негритянских масс, в таких случаях необходимо решительно выступить против него.

И особенно резко Дюбуа протестовал против холуйского унижения Вашингтона перед белыми. Это могло бы быть личным делом самого Вашингтона, если бы речь шла о его собственных контактах, но он брал на себя смелость говорить от имени негритянского народа. В каждом его слове, в каждой интонации и жесте, когда он выступал со своей знаменитой речью в Атланте, проявлялось подобострастие и угодничество по отношению к белым. Вашингтон заверял своих хозяев: «Вы и в будущем можете быть так же уверены, как вы были уверены в прошлом, что вас и ваши семьи будут окружать самые терпеливые, преданные, законопослушные и безропотные люди, каких когда-либо видел мир. Подобно тому как мы доказывали свою преданность вам в прошлом, нянча ваших детей, дежуря у постелей ваших больных родителей и часто провожая их со слезами в могилу, так и в будущем со свойственной нам скромностью мы будем стоять на вашей стороне, с преданностью, на которую не способен никакой иностранец, будем готовы, если потребуется, жертвовать своей жизнью, защищая вашу жизнь…»

Эта холопская угодливость Вашингтона претила Дюбуа, обладавшему ярко выраженным чувством собственного достоинства. Давая оценку речи Вашингтона, произнесенной в Атланте, Дюбуа заявил, что, выступая в столь критический момент, он, вместо того чтобы осудить эксплуататоров, возложил «главную ответственность за положение негров на самих негров».

Независимо от того, какими соображениями и побуждениями руководствовался Вашингтон на практике, он оказался глашатаем штрейкбрехерства и капитуляции перед белыми эксплуататорами негров. И не было ничего удивительного в том, что Вашингтон сделал головокружительную карьеру. Он пользовался огромной популярностью и доверием у самых влиятельных людей страны. Вашингтон обедал в Белом доме у президента Теодора Рузвельта, который отнюдь не благоволил к неграм, его принимал у себя в замке в Скибо миллиардер Эндрю Карнеги, он был своим человеком у одного из хозяев «Стандард ойл», Роджерса, Вашингтон стал близким другом и доверенным лицом многих других мультимиллионеров.

В 1896 году Вашингтону была присуждена почетная ученая степень Гарвардским, а в 1901 году — Дортмундским университетами. Он выезжал за границу, его принимала королева Великобритании Виктория. Газета «Нью-Йорк уорлд» называла его «негритянским Моисеем… за ним было решающее слово во всех важных назначениях негров, он был посредником, через которого поступали и распределялись пожертвования негритянским учреждениям, он создавал и разрушал карьеры, выдвигал и сокрушал людей… Он создал аппарат, который получил название «машины Таскиги», и с дерзкой самоуверенностью заставлял эту машину лихорадочно работать на протяжении десяти с лишним лет».

Огромная власть, которую с помощью своих белых покровителей получил Вашингтон, позволила ему стать лидером, почти диктатором девяти миллионов американских негров. Вашингтон был вне конкуренции, он мог раздавить любую оппозицию, и его господство в негритянском движении казалось непреоборимым. Но недовольство действиями Вашингтона неуклонно назревало. Дюбуа отмечал, что казалось странным, когда Вашингтон выступал против политических действий негров, а сам из своей штаб-квартиры в Таскиги диктовал неграм, какова должна быть их политическая линия.

Переход к империализму сопровождался усилением реакции по всем линиям, особенно усилился расовый и национальный гнет, что ставило перед негритянским движением новые важные задачи. «В то время как для защиты гражданских прав негров, — писал Дюбуа, — нужны были организованные и активные действия, Вашингтон срывал эти действия, рекомендуя покорность судьбе или по крайней мере отказ от прямой агитации». Эта капитулянтская политика Вашингтона вызывала резкое недовольство негров, особенно образованной негритянской молодежи, выступившей инициатором создания оппозиции «курсу Таскиги». В 1901 году в Бостоне начал издаваться негритянский журнал «Гардиен», направленность которого против Вашингтона становилась все более очевидной.

Вокруг «Гардиен» стали группироваться негры, главным образом молодежь, недовольные диктаторскими замашками Вашингтона. Борьба принимала очень резкий характер, она разделяла родных и близких, превращала друзей в заклятых врагов.

Вашингтон стремился подавить любую инициативу негров, в первую очередь изолировать их от борьбы вокруг политических проблем. Однако эти усилия были тщетны. Несмотря на бурную деятельность, которую развернула «машина Таскиги», как Дюбуа называл аппарат, созданный Вашингтоном на базе своего института, негры отказывались быть послушным орудием в руках Вашингтона.

Особенно усилилась политическая активность негров в связи с испано-американской войной 1898 года. В этой войне негритянские войска сыграли важную роль. Один из историков испано-американской войны писал: «Не подлежит сомнению, что в бою у Сан-Хуана негритянская конница обратила поражение в победу и спасла честь и шкуры лихих кавалеристов конницы Тедди Рузвельта». Успехи негритянских войск на фронтах испано-американской войны наполняли гордостью сердца негров, вселяли в них уверенность за свой народ. Но здесь была реальная и большая опасность роста милитаристских и шовинистических настроений.

Лучшие лидеры негров, и первым из них был Дюбуа, не поддались этим настроениям, они выступили с решительным осуждением испано-американской войны как империалистической агрессии. Дюбуа активно поддержал антиимпериалистическую лигу, созданную в октябре 1899 года. Он полностью разделял — точку зрения руководителей лиги, заявивших, что они осуждают «истребление филиппинцев как ничем не оправданное варварство».

В условиях резкого обострения борьбы за равноправие агрессию США он рассматривал как попытку распространить политику расовой ненависти и жестокости, варварских судов Линча за пределы США. Назревал новый подъем негритянского движения, раздавались призывы к созданию «национальной негритянской лиги для борьбы с экспансией, империализмом, трестами и судами Линча».

В условиях резкого обострения борьбы за равноправие негров, усиления антиимпериалистического движения Букер Вашингтон проводил свою прежнюю политику затыкания ртов, навязывания неграм своего курса. «Я был очень обеспокоен всем происходящим, — писал Дюбуа, — но не потому, что совершенно не соглашался с идеями Букера Вашингтона, а потому, что был сторонником более открытой агитации против Всех зол и несправедливостей, причиняемых неграм. Меня особенно возмущал организованный в Таскиги подкуп негритянской прессы и подавление всякой, даже самой умеренной и разумной, критики взглядов Б. Вашингтона как в негритянской, так и в белой печати».

К тому времени, когда против Вашингтона стала складываться оппозиция, Дюбуа уже являлся авторитетным ученым, педагогом, писателем и активным борцом за равноправие негров. «Машина Таскиги» была заинтересована в том, чтобы заручиться его поддержкой или в крайнем случае добиться нейтрализации Дюбуа в борьбе, развертывавшейся между сторонниками и противниками Букера Вашингтона.

Влиятельные лица из числа сторонников Вашингтона начали — планомерную атаку на Дюбуа. Сначала ему предложили пост редактора журнала. Причем был сделан очень прозрачный намек на то, что журнал будет подчиняться установкам Таскиги. Начиная с 1902 года на Дюбуа стали оказывать длительное и все более возрастающее давление с целью убедить его оставить работу в Атлантском университете и перейти в Таскиги.

Состоялись две встречи Дюбуа с Вашингтоном, которые оставили у Дюбуа довольно неприятное впечатление. Вашингтон вел себя как на дипломатическом приеме, был скрытен, очень немногословен, предельно насторожен. Внести какую-либо ясность в вопрос, связанный с переходом Дюбуа в Таскиги, он отказался. А ясность была необходима, так как Дюбуа в первую очередь интересовал вопрос, сможет ли он там продолжать свои научные исследования. Ответа на этот вопрос он так и не получил.

Давление на Дюбуа с целью убедить его оставить работу в Атлантском университете и перейти в Институт Таскиги продолжалось. Люди, близкие к Вашингтону, прибегли к испытанному и широко применявшемуся ими методу — подкупу прямому или замаскированному, в зависимости от того, с кем и где они имели дело. Дюбуа дали понять, что он будет обеспечен квартирой. Что касается жалованья, то ему, по существу, предложили самому назвать сумму, за которую он был бы согласен работать. Позднее в своей книге «Предрассветный сумрак» Дюбуа писал, что, по существу, была предпринята попытка превратить его в одного из многих «писателей-невидимок» при Вашингтоне. За большие деньги эти люди продавали свой талант «машине Таскиги». По заказу они писали то, что было необходимо, но вся их авторская продукция печаталась без их подписи.

На все это давление Дюбуа ответил своей книгой «Души черного народа», опубликованной в 1903 году. Это было собрание статей и очерков, опубликованных им за последние годы в периодической печати. Очерки, изданные в виде отдельной книги, редко пользуются большим успехом у читателя, и Дюбуа, всегда очень взыскательно относившийся к любой своей печатной продукции, испытывал серьезные колебания, прежде чем согласиться на предложение издательства выпустить такую книгу.

Опасения Дюбуа оказались совершенно напрасными. Книга сразу же привлекла всеобщее внимание и была моментально раскуплена, что являлось самым убедительным свидетельством ее популярности. Критика отмечала, что работа Дюбуа произвела больший эффект на негров Америки, чем любая книга, которая была опубликована в США после выхода «Хижины дяди Тома». С точки зрения интереса читателей эта книга действительно оказалась одной из самых удачных работ Дюбуа. Она выдержала больше двадцати изданий и последний раз вышла в свет в 1953 году.

Исключительный успех книги Дюбуа определялся не только ее выдающимися литературными достоинствами, прекрасным языком, удачной композицией статей и очерков. Была и другая очень важная причина ее большой популярности: книга вышла в очень ответственный для негритянского движения момент, когда росла оппозиция к Букеру Вашингтону, когда негры, особенно негритянская молодежь, нуждались в честном, понятном и близком им слове. Это слово и произнес Уильям Дюбуа. Он написал для книги специальную главу «Букер Т. Вашингтон и другие», где с присущей ему прямотой высказал свое отношение к Вашингтону.

«Перед неграми Америки, — писал Дюбуа, — стоит очень серьезная и сложная задача — организовать движение против некоторых сторон деятельности их знаменитого лидера. Когда Вашингтон проповедует труд, терпение и ремесленное обучение масс, мы должны поддержать его и бороться вместе с ним, радуясь его славе и гордясь силой этого Исайи, призванного богом и людьми повести за собой паству, лишенную пастыря. Но когда Вашингтон пытается оправдать несправедливости, чинимые против нас на Севере и на Юге, когда он недооценивает наше право и наш долг — участие в выборах, когда преуменьшает пагубное значение расовой дискриминации и выступает против стремления к науке и высшему образованию наших самых способных сынов, когда он, Юг, или вся нация действуют таким образом, мы должны твердо и решительно выступить против этого».

И в заключение Дюбуа призвал негров к решительной борьбе за равные права с белыми, подчеркнув, что создатели Соединенных Штатов записали 4 июля 1776 года в Декларации независимости: «Все люди сотворены равными, все они одарены своим создателем некоторыми неотъемлемыми правами, к числу которых относится право на жизнь, свободу и стремление к счастью».

«Души черного народа» сыграла огромную роль в сплочении прогрессивных сил в негритянском движении, в организации борьбы против «машины Таскиги». Биограф Вашингтона Вазиль Метьюз писал, что эта работа имела решающее значение, «впервые предоставив движению против Вашингтона четкие аргументы».

Злоба и растерянность, с которыми была встречена книга Дюбуа сторонниками Вашингтона, свидетельствовали о том, что удар был точно рассчитан и мастерски нанесен. «Аутлук» — белый еженедельник, активно поддерживавший Вашингтона, после выхода этой работы Дюбуа безапелляционно заявил, что автор книги предатель своей расы, которому «стыдно называться негром».

Выступление Дюбуа против Вашингтона не было неожиданным, если учесть, что в главном вопросе их позиции были диаметрально противоположны. Речь идет о том, что политике смирения и рабской покорности, проводившейся Вашингтоном, Дюбуа противопоставлял решительную, бескомпромиссную борьбу за равноправие негров. Дюбуа не сразу решился на это выступление против Вашингтона. Его сомнения и колебания были вызваны тем, что по ряду вопросов, касавшихся необходимости расширения коммерческой деятельности негров, и по другим вопросам Дюбуа поддерживал Вашингтона. Помимо этого, было очевидным, что любой раскол среди негров укреплял позиции антинегритянских элементов. И прежде чем пойти на открытый разрыв с Вашингтоном, надо было попытаться сделать все для установления взаимопонимания с Таскиги, но на принципиальной основе. И Дюбуа с поразительным терпением пытался выполнить эту программу.

В январе 1904 года в Нью-Йорке состоялась конференция, в которой приняли участие сторонники и противники Вашингтона, видную роль среди которых играл Дюбуа. Цель конференции была одна— попытаться примирить две враждующие группировки негров. В выступлениях Карнеги и редактора влиятельного журнала «Аутлук» Лимэна Эббота ярко проявилась цель этих покровителей Вашингтона: решить проблему объединения негритянского движения на базе капитуляции всех оппозиционных групп перед «духом Таскиги». В конце работы конференции выступили руководители двух оппозиционных направлений в негритянском движении — Вашингтон и Дюбуа.

Казалось, что мир и единство восстановлены: на конференции был создан комитет двенадцати, в состав которого вошли и Вашингтон и Дюбуа. Однако комитет и в финансовом и в политическом отношении находился в полной зависимости от Вашингтона, что никак не содействовало примирению двух направлений в негритянском движении. В конечном итоге Дюбуа был вынужден выйти из этого комитета, чтобы не нести моральной ответственности за его решения, которые не соответствовали взглядам Дюбуа на коренные проблемы негритянского движения.

«К этому времени, — писал Дюбуа, — я полностью избавился от всех своих иллюзий. Я не мог больше занимать промежуточную позицию, пытаясь примирить взгляды журнала «Гардиен» с идеологией Хэмптона Таскиги. Я сам начал испытывать на себе неумолимое действие «машины Таскиги»… Ряд негритянских газет, находившихся на содержании Вашингтона, начали публичную травлю Дюбуа. С присущим ему темпераментом Дюбуа заявил, что эти газеты продались Вашингтону. После этого от него потребовали дать документальные доказательства этого обвинения, и начался новый тур инсинуаций, издевательских намеков и прямой клеветы в его адрес.

Дюбуа, презиравший интриги и всякие закулисные сделки, тяжело переживал эту оскорбительную и тщательно организованную травлю. Но это касалось его одного, и он не считал возможным предпринимать каких-либо действий, помимо своих личных выступлений против тех, кто клеветал в его адрес.

Но когда не без нажима влиятельных покровителей Вашингтона был арестован редактор журнала «Гардиен» Троттер, один из организаторов выступлений против «машины Таскиги», Дюбуа воспринял это как начало открытых репрессий. «Дело Троттера» получило большой резонанс. Вашингтон, фактически являвшийся политическим советником президента Рузвельта, вынужден был информировать его об обстоятельствах ареста Троттера.

В июле 1905 года Дюбуа обратился к ряду лиц, не разделявших диктаторских устремлений Вашингтона, признал их и «всех, кто верит в свободу и прогресс негров», к «организованным решительным наступательным действиям». Дюбуа предложил немедленно созвать конференцию, чтобы организовать всех негров, выступающих в поддержку свободной критики любых негритянских лидеров, в поддержку прессы, публикующей объективную информацию.

С 11 по 14 июля 1905 года на канадском берегу Ниагары, в Форт-Эри состоялась созванная Дюбуа конференция, в которой участвовало 29 человек. Это были оппозиционно настроенные по отношению к Вашингтону деятели, группировавшиеся вокруг газеты «Гардиен». Характерно, что конференция собралась в том месте, где во времена рабства находился северный конечный пункт «подземной железной дороги», по которой бежали из рабовладельческих штатов негры-рабы.

Декларация движения «Ниагара», принятая на этой конференции, резко протестовала против преступлений, совершавшихся по отношению к неграм США, и призывала их объединиться для решительной борьбы за равноправие. Участники конференции потребовали соблюдения законов о предоставлении неграм права голоса, права на образование, на справедливое судопроизводство для негров, в частности права состоять в судах присяжных, уничтожения дискриминации в вооруженных силах, улучшения здравоохранения, отмены расовой дискриминации, соблюдения тринадцатой, четырнадцатой и пятнадцатой поправок к конституции, провозглашавших равенство негров в гражданских правах.

Декларация, принятая на конференции, содержала решительный протест против «нехристианского» отношения церквей к неграм, резко осуждала предпринимателей и профсоюзы, дискриминировавших негров при приеме на работу и не допускавших их в профессиональные союзы.

В деятельности Дюбуа как борца за полное равноправие негров эта конференция имела огромное Значение. Здесь он впервые выступил как лидер негров национального масштаба. И как признание больших заслуг Дюбуа в борьбе за права негров явилось его избрание генеральным секретарем созданной здесь негритянской организации. К этому времени Дюбуа был самым популярным после Вашингтона негритянским деятелем США.

Почетный председатель Компартии США Уильям Фостер так определял значение движения «Ниагара» и роль Дюбуа в его создании и функционировании: «Возникновение движения «Ниагара» было поворотным пунктом в истории негритянского народа. Оно означало одновременно восстание против гнетущей реакционной бюрократической системы Букера Вашингтона и начало проведения более боевой политики в борьбе против расистов и линчевателей… Разработав боевую политику движения «Ниагара» в противовес капитулянтской политике Вашингтона, доктор Дюбуа показал себя одним из величайших представителей негритянского народа».

Огромное значение деятельности Дюбуа по созданию этой новой негритянской организации заключалось в том, что он заставил негров поверить в свои силы, поверить в необходимость борьбы за равноправие, вселил в них уверенность, что эта борьба может и должна привести к положительным результатам. Это имело в то время особенно важное значение, так как «дух Таскиги» действовал парализующе на многих негров, распространял среди них пессимистические настроения, неверие в возможность добиться каких-либо положительных результатов борьбой за свои права. Огромный авторитет Букера Вашингтона, колоссальное влияние, которое он имел, почести, которыми окружали его в США и за границей, власть и богатство, как по мановению волшебной палочки оказавшиеся в его руках, — все это заставляло негров задуматься: а не является ли путь Вашингтона единственно правильным, единственно возможным.

Надо было перебороть эти ошибочные и опасные настроения, развенчать Вашингтона и открыть перед неграми новый путь. Это и сделал Дюбуа. Движение «Ниагара» за четыре года своего существования получило общенациональную известность. Дюбуа и его соратники созывали митинги во всех уголках страны, чтобы рассказать неграм о целях нового движения. В связи с тем, что против засилья Вашингтона особенно активно выступала негритянская молодежь, было создано молодежное движение «Ниагара», а также женский отдел и юридический отдел, активно боровшийся за гражданские права негров, успешно выигравший в судах ряд процессов против дискриминации негров.

Биограф Дюбуа Эллиот Радвик, определяя значение этого движения, писал: «Движение Ниагара было первой национальной негритянской организацией, которая решительно потребовала безоговорочного предоставления своему народу таких же гражданских прав, какие имели другие американцы».

На посту генерального секретаря движения «Ниагара» особенно ярко проявились выдающиеся организаторские способности Дюбуа. Сам Дюбуа скептически относился к себе как к организатору и руководителю. Он писал: «Я не был прирожденным лидером: не умел быть с каждым запанибрата и быстро сходиться с незнакомыми людьми, наконец, не мог легко избавиться от прирожденной замкнутости и от резкой, критической манеры разговора».

В связи с этим заявлением Дюбуа следует подчеркнуть, что он действительно не умел быстро сходиться с людьми, не мог быть запанибрата с каждым встречным и поперечным. Короче, он не обладал качествами, присущими разбитному политическому или общественному лидеру, который строит свою работу на демагогии, иногда более, иногда менее откровенной. Но в переломные моменты в истории любого массового движения нужны не лидеры-профессионалы, прекрасно владеющие всем арсеналом средств воздействия на массы. Такие лидеры быстро приедаются и сходят с арены активной деятельности, не успев приобрести никакого авторитета и не оставив никакого следа в развитии движения, которое они пытались возглавить.

В ответственные моменты в развитии любого движения нужны лидеры другого склада, которые могут почувствовать пульс времени, могут найти новые пути для решения кардинальных проблем и тем самым преодолеть мертвую точку, в которой оказалось движение. Таким лидером и был Дюбуа. В нем привлекала честность, неподкупность, преданность делу, в котором он видел смысл своей жизни. Авторитет Дюбуа как лидера нового движения определялся и тем, что это был руководитель нового типа — не только организатор, но и выдающийся ученый, прекрасно знавший дело, которым; он руководил.

В 1906 году состоялся съезд участников движения «Ниагара». Если конференция 1905 года собралась в конечном пункте «подземной железной дороги», то съезд имел место в другом историческом месте, в Харпере-Ферри, штат Виргиния, где в 1859 году Джон Браун поднял знамя восстания против рабства. Когда на рассвете участники съезда во главе с Дюбуа босиком совершили паломничество к месту казни Бранна, это могло показаться постороннему наблюдателю какой-то надуманной, искусственной процедурой, чем-то вроде экзальтированного богослужения в негритянских церквах. В действительности же это паломничество имело глубокий смысл: участники движения клялись следовать заветам Джона Брауна и не ограничиваться разговорами о необходимости улучшения положения негров, а решительно бороться за их полное равноправие с белыми.

Дюбуа, никогда не переоценивавший своей роли в негритянском движении и значения тех мероприятий, которыми он руководил, говорил, что съезд в Харпере-Ферри «если не по числу присутствующих, то по своему значению… был одним из самых важных съездов, когда-либо созывавшихся американскими неграми».

В написанном Дюбуа манифесте съезда говорилось о том, что в минувшем году по Всей стране обильно взошли семена расовой ненависти. Перечислив все важнейшие направления, по которым осуществлялась политика расовой дискриминации, сегрегации и жесточайшей эксплуатации негров, Дюбуа сформулировал цели и задачи движения «Ниагара». «Мы, — заявлял Дюбуа, — не удовлетворимся ничем, кроме полного равноправия Мы требуем для себя всех прав, которые принадлежат американцам, родившимся свободными, — прав политических, гражданских и социальных И пока мы этих прав не получим, мы не перестанем протестовать, и Америка будет слышать наш голос Мы ведем бой не только за себя, но и за всех настоящих американцев».

Эти слова Дюбуа оказались пророческими. Еще много лет после съезда в Харпере-Ферри Америка и все прогрессивное человечество слышали смелый голос Дюбуа, непримиримого борца за полное равноправие негров, за мир и дружбу между всеми народами.

Манифест, принятый на съезде в Харпере-Ферри, был не только программным документом борьбы за освобождение негров США, Дюбуа как автор манифеста показал глубокое и правильное понимание принципа патриотизма. «Это, — говорил он, — борьба за идеалы, борьба за то, чтобы наша общая родина не изменила окончательно своим принципам и не превратилась на деле в страну грабителей и рабов, в притчу во языцех среди других наций из-за своих громких притязаний и жалких свершений».

Это было выступление в стиле традиций лучших людей Америки, именно в таком плане говорил о США Авраам Линкольн, который подчеркивал, что он потому и критикует свою страну, что любит ее и хочет, чтоб она избавилась от присущих ей недостатков.

Движение «Ниагара» было настоящим вызовом Б. Вашингтону и тем влиятельным кругам, которые выдвинули его на авансцену политической жизни США и без поддержки которых он не смог бы вообще существовать. Казалось, что не было силы, которая могла быть противопоставлена мощной и прекрасно отрегулированной, «машине Таскиги». Но это было только внешнее впечатление. Буржуазно-националистическая программа Вашингтона не соответствовала коренным интересам негритянского народа, жестоко страдавшего от расовой дискриминации и сегрегации, от судов Линча и зверских погромов. Перед лицом наступающей империалистической реакции Вашингтон призывал негров к смирению и покорности. Такой курс не мог пользоваться поддержкой широких слоев негритянского населения, и чем в больших масштабах развертывались репрессии против негров, тем слабее становились позиции Вашингтона, расшатывавшиеся под мощными ударами массового негритянского движения. «Машина Таскиги» стала буксовать и работать с явными перебоями и срывами. А на крутых поворотах, после очередных массовых выступлений расистов, погромов, судов Линча, когда Вашингтон вновь повторял свои призывы к покорности, возникала угроза, что эта машина будет сброшена под откос возмущенными неграми.

Стихийный протест негров против политики Вашингтона получил после создания движения «Ниагара» целенаправленное руководство и стал превращаться в силу, способную свести на нет всю систему, созданную в Таскиги. И не было ничего удивительного в том, что, по свидетельству одного историка, Вашингтон «с помощью влиятельных людей пытался уничтожить и Дюбуа и его платформу». В лице Дюбуа и руководимого им движения Вашингтон не без основания видел силу, способную повести за собой негритянский народ, что создавало для «мудреца из Таскиги» реальную перспективу оказаться полководцем без армии.

Вашингтон действительно готов был пойти на крайние средства в борьбе с Дюбуа, так как не было никакой надежды ни запугать лидеров «Ниагары», ни добиться компромисса с ними. В главном лидеры двух движений были непримиримы: Вашингтон ратовал за униженность и подчинение негров, Дюбуа и его соратники видели главное средство решения негритянского вопроса в активной борьбе. По словам негритянского историка, «знамя восстания было развернуто, родилось современное негритянское освободительное движение». И у колыбели этого движения стоял доктор Уильям Дюбуа, который на протяжении последующих почти шестидесяти лет оставался крупнейшим лидером негров.

В истории негритянского движения в период возвышения Букера Вашингтона существовала характерная закономерность: любой негр, выступивший против Вашингтона, подвергался травле, всевозможным преследованиям, и если он не уступал, то в конце концов его заставляли уйти в сторону. Когда Дюбуа возглавил движение «Ниагара», он испытал на себе всю силу страшного давления «машины Таскиги». Он неожиданно начал сталкиваться с колоссальными трудностями в своей научной, редакционной и преподавательской работе. Дело дошло до того, что когда Дюбуа предложили занять в столице пост помощника школьного инспектора для руководства цветными школами, то один из негров — служащих управления школами доложил самому президенту Теодору Рузвельту о нежелательности назначения на этот пост Дюбуа. Назначение, конечно, не состоялось, а Рузвельт с тех пор пришел к твердому убеждению, что Дюбуа — «опасная личность».

Преследования Дюбуа продолжались, и в конце концов Вашингтон нанес самый хорошо рассчитанный удар. Дюбуа вынудили уйти из Атлантского университета. Он проработал здесь тринадцать лет, под его руководством университет опубликовал многочисленные социологические исследования, которые принесли ему мировую известность. Дюбуа был выдающимся ученым и блестящим педагогом, в таких людях университет очень нуждался, и уволить крупнейшего ученого, добросовестнейшим образом выполнявшего свои обязанности, означало пойти на открытый скандал.

Наступление на последние позиции, удерживаемые Дюбуа в Атлантском университете, велось по всем правилам военного искусства. Началась длительная и упорная, беспрерывная осада ректора университета. Ему стали постоянно срезать ассигнования и одновременно прозрачно намекали, что стоит только университету расстаться с Дюбуа, как будут сразу же увеличены ассигнования по линии департамента просвещения и от частных лиц, а в США ассигнования из различных фондов, учрежденных крупными миллионерами и миллиардерами, всегда играли важную роль в финансировании университетов и других учебных заведений.

Дюбуа был поставлен перед выбором — или бороться за по праву принадлежащее ему место в Атлантском университете и обречь его на финансовую блокаду, или уйти. Дюбуа избрал последнее, тем более что ему предложили стать одним из руководителей Ассоциации содействия прогрессу цветного населения, которая была создана к этому времени и в учреждении которой он сыграл активную роль.

Со смешанным чувством покидал Дюбуа Атланту. Как отмечал один из биографов Дюбуа, он ненавидел этот город, строивший всю свою жизнь на принципах расовой дискриминации. Для того чтобы не дать расистам возможности унизить его, Дюбуа на протяжении всех тринадцати лет жизни в Атланте не пользовался сегрегированным городским транспортом. Он не ходил в театры и концертные залы, где негры должны были сидеть на худших, специально для них отведенных местах. Вполне естественно, что Дюбуа не испытывал никакого Огорчения, уезжая из этого рассадника расизма.

Вместе с тем он с большой грустью покидал Атлантский университет, работе в котором отдал лучшие годы своей жизни. Здесь оставались его близкие друзья, многочисленные ученики, подготовленные им за тринадцать с лишним лет работы в университете. И главное, он вынужден был прекратить свои социологические исследования.

В трилогии Дюбуа «Черное пламя» выведен образ доктора Бургхардта, профессора Атлантского университета, который из-за несогласия со взглядами Букера Вашингтона вынужден был покинуть университет. В Бургхардте легко найти черты самого Дюбуа. В сцене, где описывается уход Бургхардта из университета, он говорит; «Я отказываюсь от заветной мечты… Я хотел подняться над суетой жизни и с высоты своего положения направлять мир к Правде — в той области, где он более всего в ней нуждается, где без нее он погибнет. Я твердо верил, что если в течение длительного времени регулярно и со все большей точностью наблюдать за действиями и поступками людей, то социология может стать наукой такой же точной, как физические науки».

На склоне лет, возвращаясь к оценке событий, связанных с его работой в Атлантском университете, Дюбуа писал: «Так моя работа в Атланте и мои мечты о решении негритянской проблемы с помощью научных исследований потерпели крах. Я начал остро ощущать, какие трудности создавали для Атлантского университета мои взгляды и поступки».

Дюбуа был вынужден покинуть Атлантский университет, работе в котором было отдано столько сил и творческого вдохновения. Причиной, побудившей его принять это решение, были не только огромные трудности, возникшие в работе после ссоры с Вашингтоном, но и нежелание быть кому-то в тягость. Для Дюбуа всегда было характерно обостренное чувство собственного достоинства, он не мог оставаться там, где по тем или иным причинам не хотели его присутствия или не могли разрешить ему остаться.

Помимо этого, как указывалось выше, в 1909 году был создан Негритянский национальный комитет, переименованный в 1910 году в Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения — НАСПЦН, на работу в которую Дюбуа был приглашен. Он принял сделанное ему предложение потому, что главной своей задачей, целью жизни считал борьбу за освобождение негров от угнетения. Этой важнейшей задаче он подчинял всю свою многогранную деятельность, а создание НАСПЦН, как казалось, открывало новые перспективы для негритянского движения. И до перехода на работу в НАСПЦН Дюбуа самым активным образом участвовал в выполнении тех задач, которые ставила перед собой эта организация, а кратко говоря, она сводилась к борьбе за равноправие негров.

Отъезд из Атланты подводил черту под важным периодом жизни Дюбуа. Шестнадцать лет он отдал научно-исследовательской и педагогической работе, одновременно ни на один день не прекращая борьбы за разрешение негритянской проблемы. Дюбуа было уже за сорок. Как писал биограф Дюбуа: «Годы не брали его. Шевелюра Дюбуа основательно поредела, но быстрые, нетерпеливые движения и подтянутая, энергичная фигура были как у молодого человека. Если он был старше своих лет, когда приехал в Атланту, то в 1910 году, покидая ее, Дюбуа выглядел моложе своих лет».

Жена Дюбуа, о которой он писал как о прекрасной темноглазой красавице, унаследовала все качества своей матери немки-домохозяйки. Она была прекрасной матерью, заботливой хозяйкой и не более.

Было бы неправильным представлять Дюбуа как человека, вечно занятого научными проблемами, погруженного в размышления и не интересующегося никакими мирскими делами. Этот традиционный, утрированный образ ученого не имел ничего общего с реальной действительностью. Один из биографов Дюбуа писал: «В 1904 году бывший питомец Атлантского университета Джеймс Уелден Джонсон был поражен, увидев, как глубокомысленная, пунктуальная манера поведения Дюбуа в обществе исчезла, уступив место веселости и даже фривольности. Но мало кто из белых мужчин или женщин когда-либо видел такого Дюбуа. Для них он был только выдающимся социологом, неприветливым, суровым…»

Тринадцать лет работы в Атланте еще раз убедили Дюбуа в том, что он не может ограничиться только научной и педагогической работой. Без борьбы за интересы негритянского народа, за уничтожение расовой и национальной дискриминации во всех ее проявлениях Дюбуа не видел смысла жизни. Уезжая из Атланты, он оставлял научную и педагогическую работу, это было большой жертвой с его стороны. Но определенное моральное удовлетворение Дюбуа получал от сознания того, что переезд на Север и работа в НАСПЦН дадут ему возможность более активно участвовать в решении практических вопросов негритянского движения.