Дюрарара!! Том 1

Глава 3. Безголовый байкер: субъективно

Государственная трасса № 254 (бывшая трасса «Кавагоэ»)

Хозяйка чёрного байка, мчащегося по шоссе в ночь, злилась: всё сразу пошло не так.

Задание дали проще некуда, но стоило проявить снисхождение — и в итоге ей же наподдали бампером. Парней надо было вырубить с самого начала, не церемонясь.

Погрузившись в размышления о работе, Безголовый байкер немного сбросила газ.

Поворотников на мотоцикле не было. Она подняла руку, как велосипедист, и свернула налево, в переулок. Подъехав к спуску на парковку одной из многоэтажек, она спрыгнула с сиденья и напоследок погладила мотоцикл по рулю.

Тот негромко заурчал, а потом совершенно самостоятельно отправился на стоянку.

Проводив железного коня взглядом, Безголовый байкер направилась ко входу в жилую часть дома.

— О, уже вернулась?

В квартире на самом верхнем этаже её встретил парень в белом лабораторном халате. Ему ещё не исполнилось тридцати, да и внешностью он обладал вполне приятной, однако медицинский халат совершенно неуместно смотрелся в квартире, уставленной не медицинским оборудованием, а дорогой мебелью и электроникой.

Впрочем, и тень в мотоциклетном костюме тут смотрелась не лучше. Она с заметным раздражением прошагала в комнату.

— У-у-у, кто-то сегодня не в духе. Может, тебе кальция в организме не хватает? Надо добавить в рацион, — проговорил парень в халате, отодвигая стул от стоящего в углу компьютерного стола. Он уже сел и включил монитор, когда из соседней комнаты донеслось яростное клацанье клавиатуры. В квартире была установлена локальная сеть, поэтому они могли беседовать вот таким образом, находясь в разных комнатах.

На экране начали появляться буквы: «Предлагаешь мне есть яичную скорлупу?»

— А ты что-то имеешь против? — ответил парень вслух, откидываясь на стуле. — Правда, я не диетолог, поэтому не знаю, ни сколько в скорлупе кальция, ни хорошо ли он усваивается. Ну и тот ещё вопрос, нужен ли тебе вообще кальций, если непонятно, где у тебя находится мозг. И вообще, чем ты ешь?

В комнате Безголового Байкера опять защёлкали клавиши: она набирала новое сообщение, не задумываясь о том, как странно её монолог выглядит на экране.

«Заткнись».

Именно так они обычно общались, и обоих это вполне устраивало.

— Ладно-ладно, молчу. Давай лучше о другом. У людей, которые днями напролёт глядят в экран, устают глаза, а как с этим обстоит у тебя?

«Будто я знаю».

— Ну а каков для тебя мир, Селти? Как ты его видишь, не имея глаз? Я уже столько раз спрашивал, но ты всё не хочешь говорить.

«Я не могу объяснить то, что сама не понимаю».

У тени по имени Селти не было головы, однако она всё видела, слышала и даже обоняла. Она прекрасно видела и буквы на мониторе, и оттенки цветов. Единственным отличием зрения Селти от человеческого был немного больший угол обзора, но именно немного. Если бы она могла видеть на триста шестьдесят градусов, то не попала бы так глупо под машину того гопника.

По умолчанию она «видела» откуда-то из шеи, но при желании могла сместить точку зрения в любую другую часть тела. Неспособна она была только глядеть на себя со стороны.

Селти слабо представляла, по каким законам живёт её тело. Не знала она и как видят мир обычные люди, поэтому объяснить разницу ей было не по силам.

Заметив, что Селти долго ничего не печатает, Синра проговорил:

— Ну, я могу только предполагать, но моя гипотеза такова: видеть тебе позволяет та фантастическая тенеобразная субстанция, которая постоянно сочится из твоего тела. Опыт я не проводил, так что не буду утверждать, но, думаю, частицы этого вещества выступают в роли света: отражаясь от предметов, они возвращаются и приносят информацию об окружающем мире. Со звуками и запахами то же самое: их улавливает твоя «тень». Как локатор. И, разумеется, о предметах, находящихся далеко, ты будешь получать меньше информации. Возможно даже, что органы чувств заменяет та самая тень, которую ты используешь в качестве одежды, и она же воспринимает свет, вибрации, даже запахи.

«Ты слишком глубоко копаешь. Меня это не интересует. До тех пор пока я вижу и слышу, принцип действия слабо меня волнует», — безразлично напечатала его собеседница.

Парень в белом халате делано пожал плечами:

— Вот вечно ты так, Селти. Я просто хочу понять, чем отличаются наши миры… Дело не в зрении, а в том, что ты чувствуешь. Совсем не то же, что человек… — Парень в халате на секунду затаил дыхание, а потом нарочито спокойно проговорил: — А то, что чувствует фейри, дюллахан, материализовавшийся в этом городе.

Селти Стурлусон не была человеком.

Она была одной из фейри — созданием, что люди прозвали дюллаханами.

Подобные ей разъезжали с собственной отрубленной головой под мышкой, на колесницах, запряжённых безголовыми конями, коште баурами, и посещали тех, за кем скоро явится смерть.

На людей же, которые по беспечности отворяли им двери, дюллаханы выплёскивали ушат крови.

Безголовые всадники считались вестниками беды, и легенды о них, как и о баньши, на протяжении многих поколений пересказывались в Европе из уст в уста.

В Японии легенды об этом мифическом существе так и остались бы неизвестными, если бы не фэнтезийные романы, сериалы и видеоигры.

Дюллаханов, предвестников неудач, в играх изображали врагами или злодеями довольно часто, поэтому молодое поколение — геймеры и любители приключенческих романов — легко могло представить себе призрачного воина.

Но Селти вовсе не поэтому прибыла в Японию из далёкой Ирландии, где и зародились легенды о ей подобных существах.

Селти не знала ни того, где и как родилась, ни зачем дюллаханам ушат с кровью, ни почему они предвещают скорую смерть.

И как раз чтобы вернуть утраченную память, она прибыла в далёкое островное государство.

Два десятка лет тому назад Селти очнулась в горах и осознала, что почти ничего не помнит.

Среди пропавших воспоминаний были как личные — но лишь до определённого момента, так и знания о природе силы дюллаханов.

У девушки осталось только убеждение, что она дюллахан по имени Селти Стурлусон, и способность управлять своими силами. А когда к ней вдруг подошла безголовая лошадь и радостно полезла ласкаться, Селти наконец заметила, что и у неё самой нет головы.

Сначала фейри поразилась: «Это я, получается, не головой думаю?» Потом её удивило ещё кое-что: голова, где бы та сейчас ни находилась, излучала некую едва заметную ауру.

Поразмыслив над этим, Селти пришла к выводу: её сознание существует одновременно и в пропавшей голове, и в теле, а отсутствующие воспоминания, по-видимому, были как раз в голове.

Селти не пришлось долго думать: голову, в которой хранятся все секреты, нужно вернуть. Это и стало на время смыслом её жизни.

Как знать, может, тело и голова разделились вполне сознательно? Но, не найдя головы, этого не узнаешь.

Ей ничего не оставалось, кроме как следовать за излучаемой головой аурой. Однажды след привёл Селти на корабль, стоящий в порту.

Узнав, что судно отправляется в Японию, туда же, куда влекла её аура головы, Селти решила пробраться на борт тайком. Проблемой было лишь протащить безголового коня и колесницу.

Воскрешённый неведомыми силами труп лошади и повозка являлись для дюллаханов чем-то вроде фамильяров, и при желании Селти способна была их развеять, прогнать. Но куда бы они в таком случае попали и смогла бы она вернуть их в случае чего, Селти не знала.

Должно быть, эти сведения тоже остались в голове. Поэтому Селти не решилась бы на такой шаг, даже если бы понимала, как именно прогонять фамильяров. Вместо этого она направилась на свалку неподалёку от порта.

Там Селти нашла подходящую вещь, напоминавшую гибрид скакуна и колесницы: нечто двухколёсное, без фар, чернильно-чёрное.

С тех пор как Селти прибыла в Японию, прошло уже двадцать лет. И за всё это время — никаких улик.

Она не переставала чуять ауру головы, однако не лучше, чем люди обоняют слабые запахи: можно было ориентироваться в общих чертах, но не более. Когда требовалось определить точное местоположение предмета, её шестое чувство становилось бесполезным.

Голова должна быть где-то здесь, в Токио…

Селти мысленно стискивала зубы и продолжала поиски.

Пусть на это уйдут годы, десятилетия — она не сдастся. Самым старым её воспоминаниям было по несколько веков. Тем, что остались в голове, наверное, и того больше.

Из давности сохранившихся воспоминаний Селти сделала вывод, что время над дюллаханами практически не властно.

Торопило фейри вовсе не это. Её пугала неизвестность. У кого находится голова, в каких целях её используют? Вопросы оставались без ответа, и она не могла позволить себе расслабиться.

Сегодня Селти вновь рассекала мрак ночного Токио на своём мотоцикле. Поиски она совмещала с подработкой, обычно курьером.

— Полагаю, очередное задание выполнено на совесть, комар носа не подточит? — запросто спросил Синра Киситани, парень в белом халате. Он часто употреблял всякие странные выражения, смысл которых оставался для Селти загадкой.

Синра был одним из немногих, кто знал об истинной природе Селти. В обмен на выполнение разнообразной «работы» он давал девушке крышу над головой.

Мужчина приходился сыном врачу, пассажиру корабля, куда пробралась Селти. Именно Синра обнаружил её во время путешествия, отец же его передал Селти записку следующего содержания: «Всего один раз. Позволь мне провести вскрытие, и ты не будешь нуждаться в жилье».

Отец Синры был человеком необычным. Он не только не испугался, вступив в контакт с разумным созданием неизвестной природы, но даже предложил ему сделку. Мало того, результаты исследования он так и не огласил перед научным миром. Врач провёл вскрытие неизвестного науке существа исключительно из личного интереса. И если верить его словам, регенерация Селти потрясала воображение: надрезы затягивались на глазах, прямо во время процедуры.

Сама Селти мало что об этом помнила.

Виной тому, вероятно, был болевой шок. Хоть Селти и ввели анестетик, препарат, предназначенный для людей, на неё не подействовал. Надрезы отзывались мучительной, острой болью, но тяжёлые цепи не давали Селти пошевелиться. Где-то на середине вскрытия она потеряла сознание, а очнувшись, ничего не помнила о произошедшем.

— По-видимому, болевой порог у тебя всё-таки выше, чем у людей. Человека такие манипуляции свели бы с ума, — с некой гордостью объявил отец Синры, когда с экзекуцией было покончено. А у ничего не помнившей Селти не осталось даже сил на него злиться.

Даже по тому, как быстро она оправилась от сегодняшнего удара машиной, становилось понятно: тела дюллаханов и впрямь очень выносливые. Селти взглянула на Синру.

Его отец позаботился о том, чтобы малолетний сын присутствовал на вскрытии. Он вложил холодно поблёскивающий скальпель в руку мальчика, которому не исполнилось и пяти, и велел ему разре́зать плоть существа, очень похожего на человека. Узнав об этом, Селти подумала, что под покровительством такого отца хорошим человеком Синре не стать. Он и не стал.

В свои двадцать четыре Синра считал себя подпольным врачом по вызову. Лечил он тех, кому официальная медицина помочь почему-то не хотела или не могла. Обычно к нему обращались с пулевыми ранениями — а в Японии огнестрельное оружие было под запретом — или же люди, желавшие изменить внешность, не оставляя свидетельств. В плане навыков и репутации Синра заметно превосходил сверстников: немногие были способны на то, что вытворял он. Однако всё это Синра поведал Селти сам, так что сложно было проверить, говорит ли он правду.

По стандартной процедуре, прежде чем стать хирургами, дипломированные врачи должны пару сотен раз ассистировать. Но, похоже, Синра с лихвой попрактиковался, помогая отцу в его нелегальных экспериментах. А к концу школы парень уже не испытывал никаких угрызений совести насчёт своего занятия. Яблоко от яблони…

И теперь этот самый парень спрашивал Селти, ответственно ли она подошла к сегодняшней работе.

«Непревзойдённо бесящая работа, высший балл», — не без сарказма отозвалась Селти, а потом принялась быстро набирать текст, рассказывая о задании. Символы всплывали на мониторе один за другим.

Работа сегодня была не из обычных, да и Синра дал поручение внезапно, ближе к ночи.

В Икэбукуро собиралась какая-то компания, и одного из их друзей вдруг похитили. По-хорошему, с этим следовало разбираться полиции, но в данном случае важна была каждая секунда, и кто-то связался с Синрой напрямую, послав сообщение.

Похищение. Грязное дело, всякие корпорации зла поручают его самым мелким сошкам, которых только способны найти. Шестёрки крадут нелегальных иммигрантов или сбежавших из дома подростков, а потом передают их выше по цепочке.

Точно неизвестно, какую цель преследуют заказчики похищений, но, скорее всего, просто снабжают разнообразные «проекты», в которых люди служат сырьём. Возможно, заказчики ставят над жертвами эксперименты, а те, кто рангом чуть пониже, просто обзавелись чёрным бизнесом и сбывают похищенных как товар. Или сами мелкие сошки надеются сбагрить жертв по-быстрому хоть куда-нибудь, а может, заставить работать за гроши на рабских условиях.

В общем, нелегального иммигранта, друга того человека, что вышел на Синру, похитили. Вся история выглядела крайне сомнительно, но без таких подозрительных заказов у Селти, лишённой и документов, и даже лица, не было надежды на заработок.

В общем, она хорошенько отметелила похитителей и нашла минивэн. Убедившись, что с жертвой всё в порядке, Селти написала Синре, а тот уже связался с компанией друзей похищенного и сообщил им об успехе. Бандиты так и не пришли в сознание, пока Селти была на парковке. Что с ними стало, она не знала.

Сама Селти просто сообщила бы этой таинственной компании друзей, где находится минивэн, а дальше пусть вызволяют товарища сами. Но Синра придерживался мнения, что работу следует выполнить тихо, поэтому досталось задание всё-таки Селти. Синра счёл, что куда лучше дать зачистить это место хладнокровному профессионалу, чем столкнуть лбами две группы разгорячённых людей.

Из-за этого решения Селти угодила под машину — весьма болезненный опыт. К тому же, хоть дюллахан никого и не убила, её огромная коса причинила в эту ночь много боли. Тело Селти всегда окутывала тень. Иногда она принимала форму рыцарских доспехов, но усилием воли Селти могла превратить её в мотоциклетный костюм — какой был на ней, например, сейчас — или даже в простое оружие.

И хотя само предположение, что у тени есть вес, звучит глупо, та тень, что окутывала Селти, была очень лёгкой и могла выделывать такие штуки, которые Голливуду и не снились. Но имелась у этого и обратная сторона: из-за лёгкости тени Селти не помогала ни инерция, ни вес оружия. Ударяя, она использовала лишь свою собственную силу. Одно хорошо: лезвие косы не тупилось, оставаясь всегда острым и крепким. Селти не могла припомнить, чтобы на нём появилась хоть одна зазубрина или скол. Коса была подобна неуязвимому канцелярскому ножу, увеличенному до размеров катаны, но сохранившему прежний вес.

В качестве дробящего оружия от тени было мало толку, но вот в виде косы она приобретала невероятные разрушительные свойства. Однако Селти решила-таки не разрезать того гопника лезвием, вместо этого вырубив его ударом рукояти по горлу.

Она смутно помнила, как у себя в Ирландии столетия назад разрубала на куски людей, кричащих от ужаса при виде дюллахана, но что-то ей подсказывало: в современной Японии такие методы будут не к месту. За последние двадцать лет Селти научилась не только японскому языку, но и самоконтролю, особенно по части умерщвления противников. Ей бы здорово помогли занятия каким-нибудь айкидо, карате, даже просто курсы самообороны, но, увы, ни в одном из заведений поблизости не захотели принимать ученика, который принципиально не снимал шлем, поэтому Селти махнула на затею рукой.

Честно говоря, как оружие коса была не очень. Ужас в людей она вселяла исправно — всё-таки даже сама Смерть ходит с огромной косой, но на деле с мечом или копьём управляться куда проще. Впрочем, несмотря на это, Селти продолжала использовать именно косу, ибо, как выразился Синра, «в такой работе запоминающийся образ пойдёт лишь на пользу». Ну и, к стыду Селти, в последнее время коса просто начала ей нравиться.

Хотя какой смысл в грозном оружии, если тебя берут и сбивают машиной? Боль уже прошла, но Селти так злилась на свою беспечность, что внутри у неё аж клокотало.

Селти не знала, какая рана окажется для неё смертельной. Никогда не проверяла этого и, разумеется, выяснять не собиралась. Она подробно изложила детали произошедшего Синре, не скрывая переживаний по поводу собственной выносливости.

Выслушав рассказ о том, как от столкновения с машиной Селти отлетела на несколько шагов, Синра беззаботно улыбнулся и проговорил:

— Что ж, ты чудесно потрудилась. Но прежде чем отпустить тебя отдыхать, я должен кое-что рассказать.

«И что же?»

— Заметила, как быстро мы обнаружили тех ребят? В общем, это потому, что я попросил помощи у Орихары.

Идзая Орихара был торговцем информацией из Синдзюку. За баснословные суммы он доставал для клиентов любые данные, однако профессия информатора не была его основным источником дохода. Чем же он занимался на самом деле — никто не знал.

Уж сколько Селти выполнила разной работы, а задания, в которых был хоть как-то замешан Орихара, оказывались особенно неприятными. Проще говоря, Селти считала, что с этим человеком не стоит связываться лишний раз.

«И с чего он вдруг решил нам помочь?»

— Я позвонил ему вскоре после того, как нам дали эту работу, ну и решил спросить, не расскажет ли он чего в обмен на наш аванс. Называю ему номер машины — а он тут же говорит, на какой она парковке.

Селти скрипнула несуществующими зубами. Странно, однако даже не имея головы, скрип она ощутила очень отчётливо.

Селти задумалась, откуда же может доноситься ощущение, которого она не способна чувствовать, когда её сзади вдруг обнял Синра. Он часто наведывался в комнату Селти, когда размышлял, расхаживая по квартире туда-сюда.

— Ну что, не растеряла решимость?

«В смысле?»

Поглядев на высветившиеся на экране символы, Синра вымученно улыбнулся.

— Сама ж знаешь… — И прежде чем Селти успела напечатать что-то в ответ, он продолжил: — Ты удивительное создание, и тебе дана невероятная сила, Селти. Но такими темпами цели не достичь даже тебе.

«Что ты имеешь в виду?»

— Ладно, скажу прямо: сдайся.

Постукивание клавиш стихло, и в комнате повисла тяжёлая тишина.

— Хватит уже искать голову. Давай лучше съездим куда-нибудь вместе. Куда угодно. Если хочешь посетить родные места, я сделаю для этого всё, что в моих силах. И я вместе с тобой поеду, и буду там с тобой… — Когда из речи Синры вдруг исчезали заумные словечки, это означало только одно: он говорит от чистого сердца.

«Сколько раз тебе повторять? Я не собираюсь сдаваться».

— Во всех культурах мира полно сказаний о безголовых созданиях, бродящих в поисках своей головы. Должно быть, раньше встречалось много тебе подобных. Вон даже в недавнем фильме про Сонную Лощину что-то такое есть, а значит, в девятнадцатом веке таких, как ты, ещё видели люди. А может, это ты сама и была, просто забыла? — Синра продолжал трещать без умолку.

Селти в ответ напечатала: «Зачем мне похищать какого-то учителя?..»

— О, ну раз уж мы затронули первоисточник… — Синра попытался положить руку Селти на плечо, но та стряхнула её, печатая с некоторым раздражением:

«Я не испытываю к тебе неприязни, но на данный момент мне хватает того, что мы живём под одной крышей».

Прочитав одиноко чернеющие на экране строки, Синра со вздохом пробурчал:

— Ну, в таком случае хоть постарайся вести себя как девушка.

На мгновение повисла тишина.

Воздух, казалось, сейчас вспыхнет от напряжения.

«Всё, я в душ».

Ванную окутывал густой пар.

Разгоняя пальцами мыльную пену по шелковистой коже, Селти задумчиво глядела в глубину зеркала. Крепкая грудь, подтянутый живот — телосложение у неё было как у модели, но всё это лишь подчёркивало другую её черту, жутковатую: отсутствие головы. И хотя вид сосредоточенно намыливающей себя безголовой женщины был совершенно сюрреалистичным, саму Селти это ни капли не смущало.

В Ирландии она никогда не мылась и не принимала душ, но с прибытием в Японию это постепенно вошло в привычку. Её тело не производило ни пота, ни других выделений, но теперь Селти не могла представить свою жизнь без душа, без возможности смыть с себя приставшую к телу пыль большого города. Не доказывало ли это, что ей и людям нравится одно и то же?

На самом деле Селти частенько задумывалась, насколько её ценности, ценности дюллахана, отличны от человеческих. Когда она только-только прибыла в Японию, то частенько попадала в непонятные ситуации и не знала, как реагировать, но со временем, как ей казалось, окружение японцев её изменило, и она привыкла.

А ещё в последнее время она всё чаще видела в Синре представителя противоположного пола. Поначалу это сбивало Селти с толку, но потом её осенило: «Кажется, я влюблена». Однако она не была девочкой-подростком, поэтому осознание почти ничего не изменило в ритме её жизни.

Но когда они с Синрой смотрели что-нибудь по телевизору и вдруг смеялись над одной и той же фразой, над одной и той же ситуацией, на сердце вдруг становилось тепло.

«У меня такие же ценности, как у обычного человека. И у меня есть душа, неотличимая от человеческой. И, кажется, она способна понять и разделить то, что чувствуют люди. Должна быть способна».

По крайней мере, именно в это ей хотелось верить.