Эхо мёртвого серебра

Глава 31

Элиаса трясёт, на губах пляшет безумная улыбка, глаза расширены. Зачерпнул из красной лужи под Малиндой и провёл пальцами по лицу, оставляя на дряблой коже широкие полосы. От лба до подбородка. Орсвейн смотрит на него с усталым интересом. Гигант успел стянуть с плеча броню и зажимает рану подмышкой, морщится.

— Как же долго... — Просипел полуэльф, поворачиваясь ко мне. — Как же долго я мечтал об этом! Представлял, грезил! А теперь... теперь...

— Ты не чувствуешь ничего? — Спросил я, с лёгким любопытством.

— Что? Нет! Я счастлив! Это лучше, чем ночь с самой красивой женщиной!

— Уверен?

— Да!

— Отлично, а то я начал думать, что ты совсем пришибленный.

Фарина, подошла к нам, стараясь не смотреть ни на мёртвую героиню, ни на поверженного гиганта. Откашлялась в кулачок и сказала тихонько:

— Я не хочу мешаться, но нам надо уходить, скоро здесь будут стражи и каратели.

Я покачал головой.

— Не будут.

— Не придут. — Хрипло добавил Орсвейн. — Они в штаны наложили ещё когда я пробил пол первого яруса. Будут ждать у входа.

Свет в его глазах угас и в полумраке сверкает голубая радужка. Лицо искажает гримаса боли.

— Каратели придут, те самые, что напали перед этим всем!

— Они тебя ещё беспокоят? — Я вскинул бровь и, покопавшись в карманах достал лечебное зелье, не глядя бросил чемпиону света. — Держи, не хочу чтобы посыльный помер раньше времени.

— Какое благородство, смотри, аукнется бедой. — Просипел Орсвейн, на губах выступили рубиновые капли. — В следующий раз я тебя убью.

Я только отмахнулся, направляясь к выходу и увлекая спутников за собой. Надо было расспросить Малинду о трупе деда, ведь если лича нет в гробнице, значит, он «жив». А это вызывает столько вопросов без ответа, что легко сойти с ума. Среди них самый безобидный: почему этот мир ещё существует и почему он полон живых.

Ярус притих оглушённый схваткой, а у кованных ворот, распахнутых настежь, нас ждут. Группа чёрных силуэтов, полукругом окруживших седого и согбенного старца. Элиас взялся за Тень Солнца, сверля незнакомцев взглядом. Фарина стиснула посох, нервно сглотнула. А я расправил руки и небрежно поклонился, прижав правую ладонь к груди.

— Ну наконец-то, дипломат! Приветствую тебя, почтенный старец.

Старик ростом не выше подростка, тощ и бледен. Узкие плечи укрыты шерстяным плащом с бриллиантовой защёлкой и золотой спицей. Тёмные глаза подёрнуты серой пеленой, но в них отчётливо читается ненависть и холодный, расчётливый ум.

— Приветствую и тебя, потомок Врага. Кровь моих братьев кричит во мне, требует убить тебя.

— А что говорит кровь твоих детей и внуков? — С интересом спросил я, останавливаясь перед ним.

— Она просит жизни, иной от той, что у них есть. Моё имя Варлон Башенный Щит, последний чистокровный.

— Рад приветствовать тебя, достойный сын камня, я Элдриан Великолепный, готов выслушать твоё предложение.

***

Они бежали от имперских сил, забивались в самые глубокие пещеры, обваливая за собой своды. Гибли сотнями, тысячами и слушали, как умирают не успевшие сбежать. Выжило несколько сотен, и всего пара женщин. Как ни старайся, но их раса была обречена. Даже если дворфийки будут рожать каждый год, это не сыграет роли. Близко родственные связи порождают слабое потомство, которое порождает нежизнеспособное. Вырождение и смерть.

Часть выживших приняла почётную смерть, взывая к богам камня и глубин. Оставшиеся продолжили искать спасение, и оно пришло, но не такое, какое они могли представить даже в самых жутких кошмарах.

В лабиринтах пещер они наткнулись на гоблинов, дикий народ варваром и убийц. Дети пещер и дети камня были вынуждены пойти друг другу навстречу. Гоблины не могли перебить бронированные отряды закалённых войной дворфов, а те хотели жить и женщин. А на безрыбье и гоблинша ничего так. Поколение за поколением, появилась смешанная раса зеленокожих и ловких дворфов. Мерзость в глазах всех богов и природы, они выжили и пронесли через века ненависть к империи.

Я слушал рассказ Варлона, потягивая грибное пиво и сидя в мягком кресле. Сбоку горит камин с углём и пучками трав, которые подкидывает молодой дворфгоб. Трава трещит и выбрасывает струи ароматного дыма. Жилище подземного короля высечено в скале и украшено шкурами. В том числе и человеческими. Убийцы торговцев, как пояснил Варлон.

— Что же ты хочешь, благородный Варлон?

— Благородный? Ха... все благородные сдохли ещё на улицах Версаниума, вашей Крипты. Я сын каменщика и пряхи.

— Ты король, пусть и маленького, но королевства. Так чего же ты хочешь?

— Увидеть солнце, не таясь и без страха, что моих внуков пронзят копьями. Видишь ли, люди не очень любят зелёных коротышек, выбирающихся из-под земли.

— А для этого нужно быть в равном положении с остальными. — Кивнул я, с лёгкой улыбкой. — Ты предлагаешь мне армию?

— Богатства, и... довольно хороших убийц.

Он махнул рукой и тени в углах ожили, на свет вышло трое замотанных в чёрные тряпки дворфгобов. Замерли без движения.

— Хм... они могут пригодиться.

— И пригодятся! Они могут проникнуть куда угодно!

— Но не слишком сдержаны. — Подметил я, припоминая напавшего на меня.

— То был... позор и разочарование. — Варлон отвёл взгляд, качая головой. — Даже если бы он убил тебя, то был бы повешен и брошен на корм грибам!

Я кивнул и покосился на содержимое кружки. Грибное пиво, терпкое и вкусное, густое, как кисель. Лучше не думать о том, как они выращивают эти грибы.

— И что же ты хочешь взамен?

— Место, равное место в новой империи, города и сёла, судьбу отличную от доли вечных грабителей могил.

— Ты так уверен в моей победе?

Дворф хрипло засмеялся.

— Если человек единолично способен убить лича и собственного отца, а потом вернуться через сто лет, как ни в чём не бывало, думаю у такого есть план и сила.

— Что ж, думаю у меня найдётся несколько заданий для них. По одному на каждого. Но что насчёт богатства?

— За годы сотрудничества со старателями у нас накопилась парочка монет, и не только. Некоторые вещи ценны сами по себе. Например, Тень Солнца. Ну, так что скажешь, император Элдриан?

Дворф протянул мне руку, тонкую, как у скелета и мелко трясущуюся.

***

Фарина поглаживает новый посох с лихорадочным блеском в глазах. Красная, будто пропитанная кровью, древесина блестит. Конец окован металлом, а в навершие, за тонкой резьбой, спрятался алмаз размером с голубиное яйцо. От него растекается призрачное сияние, ниспадает на голову волшебницы и отражается в глазах.

Элиас идёт впереди за проводником, в задумчивости потирая наручи с узором из мёртвого серебра. На ногах добротные сапоги с высоким голенищем, перехваченным множеством ремешков. Кровь врага будто омолодила его, кожа разгладилась и наполняется здоровым румянцем. Даже синяки от почти столетнего запоя разгладились. Теперь он выглядит не жалким алкашом, а просто невероятно уставшим. Тень Солнца покачивается в ножнах, норовит ткнуться рукоятью в ладонь. Клинок будто радуется предстоящим битвам и просится в них поскорее.

Мои карманы заметно потяжелели и позвякивают на каждом шагу. Меч покоится в новых ножнах из лакированной кожи с золотым узором. В голове настоящий сумбур, мысли мечутся, как горящие воробьи в смерче. План, разлетевшийся на куски при встрече с Элиасом, дополняется новыми деталями. Они цепляются друг за дружку, образуя новый узор, целые линии вероятностей, на которых мне нужно сыграть.

Проводник бойкая дворфгобша с длинными мясистыми ушами и непослушной копной чёрных волос. Без умолку тараторит, вещая нам совершенно неважные истории из жизни. Большая часть из них о том, как она убегала от очередного упыря, освободившегося из гробницы. О братьях и сёстрах, часть из которых утащили звери, а кто-то вовсе сгинул без следа.

— Меня, кстати, зовут Веснушка.

— Веснушка? — Удивился я, глядя начистую, нежно зелёную кожу круглого лица. — Почему?

— Не знаю, мама говорила, что я её солнышко!

Пещера тянется бесконечно, звук шагов и звонкий голосок сплетаются в дробный шум, убегающий вперёд и назад. С потолка свисают лохмотья светящегося мха, а стены покрыты плёнкой воды. Слышно, как над нами шумит поток. Пол постепенно задирается, а уши незаметно закладывает.

— Интересно, как там Ваюна... — Пробормотал Элиас.

Я вздрогнул, осознав, что к девочке вполне могли прийти стражники. Ведь все данные у них есть!

— Кто это? — Спросила Фарина.

— Дочь Элдриана. — Ответил полуэльф, пряча улыбку.

Волшебница остро глянула на меня, будто прикидывая, насколько пунктов обрушится моя привлекательность. У женщин весьма специфичное отношение к мужчинам с детьми. Им нравится, когда мужчина возится с ними, но не нравятся то что они не от них. Я не стал отнекиваться и переубеждать, как будто мне вообще есть дело до хотелок едва знакомой магички.

— Лучше нам поторопиться. — Сказал я, нагоняя Элиаса и Веснушку.

— Переживаешь за девчонку?

— За город!

***

Тяжёлый камень сдвинулся с неохотой и в лица дохнуло прохладным ночным воздухом. Таким сладким, что захотелось вдыхать, пока не лопнут лёгкие. Веснушка плюхнулась в траву и начала двигать руками и ногами, глядя на звёздное небо.

— Люблю походы на поверхность! Тут всё такое... ну такое, не пещерное!

— А зачем вы на поверхность ходите?

— Охота, припасы, инструменты.

— А где же вы их берёте, инструменты-то? — Спросил Элиас, растирая поясницу через куртку.

— Когда покупаем, когда крадём, а когда... — Веснушка красноречиво провела большим пальцем по горлу и радостно улыбнулась. — Не так много людей знает о нас, а торговцев считают людьми, членами гильдии купцов. Оу...

— Что такое?

Полукровка поднялась из травы и ткнула пальцем над лесом в сторону города. Чёрное небо там светлеет, а звёзды прячутся за поднимающейся дымкой. Порывы ветра приносят едва уловимые запахи гари. Словно в ответ на мой незаданный вопрос, над деревьями взметнулся волокнистый язык пламени. Слишком большой, чтобы быть от одного горящего дома и слишком яркий, для простого огня.

Элиас сообразил первый, сорвался с места и побежал, наращивая скорость. Следом за ним помчался я и Фарина, волшебница быстро отстала и обиженно закричала.

Веснушка, широко улыбаясь, машет нам вслед и, сразу позабыв, вернула взгляд к звёздам.