Экономические дискуссии 20-х

2. Споры о сущности переходного периода

Вопрос о сущности переходного периода представлял собой стержень, вокруг которого вращались все экономические дискуссии 20-х годов.

Многообразие обсуждавшихся тогда проблем сводилось к следующему кругу вопросов:

- что собой представляет движение к социализму: развитие, опирающееся на внутренние возможности и имманентные закономерности основных укладов переходного периода (социалистического и мелкотоварного), или же насильственное конструирование новых социальных форм и отношений;

- должны ли в процессе движения к социализму соблюдаться определенная пропорциональность между отраслями и укладами хозяйства, определенное равновесие в системе общественного воспроизводства или же движение к социализму детерминируется законом, не только безразличным к пропорциональности, к народнохозяйственному равновесию, но, напротив, требующим, обусловливающим нарушение этого равновесия, развитие одной части хозяйства за счет другой;

- что должна раскрыть и обосновать экономическая наука: условия равновесия в процессе движения, развития к социализму или же "закон движения" к социализму, безразличный к условиям равновесия и даже антагонистичный им;

- какова в условиях переходного периода судьба старых экономических форм, закона стоимости, денег, кредита и др.;

- каково соотношение старых и новых экономических форм, плана и рынка, в какой мере и в каких формах план должен учитывать рынок и проявляющиеся через рынок условия воспроизводства, какова степень детерминированности планов;

- какова должна быть организация предприятий в новом социалистическом секторе, должны ли они пользоваться оперативной самостоятельностью, руководиться на основе хозрасчета, или же они должны управляться как нераздельные части единого целого.

Как видим, развитие экономической науки в 20-х годах было тесно связано с необходимостью решения тех практических задач, которые стояли перед страной, оно явилось отражением объективных процессов переходного периода: восстановления и реконструкции народного хозяйства, переустройства общественных отношений.

В 1923—1928 гг. на страницах партийной и экономической литературы шла острейшая дискуссия по вопросу об отношении к крестьянству. Возможна ли эволюция крестьянского хозяйства к социализму или же оно представляет собой непримиримый антипод социалистического строя? Следует ли дать простор для развития крестьянского хозяйства, использовать те возможности, которые открывает для этого революция, экономическими методами мобилизовать ресурсы для индустриализации страны или же нужно насильственно перекачивать жизненные силы из крестьянского хозяйства в промышленность, обрекая его на деградацию? Таковы были позиции, открыто сталкивавшиеся в ходе полемики.

Ряд советских экономистов представляли переходный период как сосуществование двух укладов, носителей противоположных закономерностей: капиталистического и социалистического, отношения между которыми не могут быть иными, кроме как отношениями борьбы и полного вытеснения первого вторым. При этом крестьянское хозяйство относилось к товарно-капиталистическому укладу.

Так, А. Леонтьев и Е. Хмельницкая в своей работе "Очерки переходной экономики" определяли переходное хозяйство как «химическое соединение "элементов прошлого и будущего в их определенном сочетании"1. Будущее — это "единое, сознательно организованное общество-хозяйство"2, а прошлое — это "те элементы гетерогенно-стихийного типа, которые имеют место в переходном хозяйстве, носят на своем челе отчетливую печать своего товарно-капиталистического происхождения и природы"3.

Работа А. Леонтьева и Е. Хмельницкой вызвала широкое обсуждение в советской экономической литературе. С критикой этой работы выступили К. Бутаев, А. Кармалитов и другие экономисты.

«Сущность переходного периода, — писал К. Бутаев, — не исчерпывается борьбой между социалистическим и капиталистическим секторами. Капитализм не единственный и не основной сектор переходной экономики рядом с социалистическим. Не в "химическом соединении" социализма и капитализма основное качество переходного хозяйства»4. Важнейшим сектором переходного хозяйства наряду с социалистическим является сектор мелкотоварный, в котором заложена возможность как капиталистического, так и некапиталистического развития. Именно некапиталистическое развитие крестьянского хозяйства делает возможным построение социализма в такой стране, как Россия.

Развитие крестьянского хозяйства по социалистическому пути, подчеркивал К. Бутаев, является основным содержанием переходного периода. Развитие это основывается не на внешнем давлении или экспроприации, а на внутренних возможностях, заложенных в самом крестьянском хозяйстве. Реализоваться эти возможности могут в условиях, когда крупная промышленность, транспорт, оптовая торговля находятся в руках пролетарского государства. "Обобществленная крупная промышленность... способствует превращению возможности некапиталистического социалистического развития в реальную форму эволюции мелкотоварного производства"5. Для того чтобы обеспечить некапиталистическое развитие земледелия, государство должно контролировать не только крупную промышленность, но и сферу обращения; победа социалистических форм связи промышленности с крестьянским хозяйством является необходимой предпосылкой социалистического развития земледелия. "Обобществленная торговля... замыкает цепь обобществленного окружения мелкособственнического производства"6.

К. Бутаев пришел к выводу, что производственные отношения переходного периода не являются простым конгломератом отношений социализма и капитализма, им присуща определенная специфика, а именно: они включают отношения перехода крестьянского хозяйства к социализму.

Противостоявшие большинству в партии троцкисты оспаривали саму возможность некапиталистического развития крестьянства, называли идею некапиталистического развития крестьянства "комнародничеством". Единственную возможность развития социалистического уклада они видели в эксплуатации и экспроприации досоциалистических укладов, и прежде всего крестьянского хозяйства. Идея развития социалистического уклада за счет несоциалистических путем их эксплуатации и деградации получила свое наиболее полное выражение в сформулированном Е. Преображенским так называемом законе первоначального социалистического накопления. Этот закон, согласно Е. Преображенскому, диктует с внешне принудительной силой определенные пропорции накопления Советскому государству в каждый данный хозяйственный год. Тем самым закон первоначального социалистического накопления определяет, в каких масштабах жизненные силы должны изыматься из досоциалистических секторов и направляться на развитие социалистического сектора. Оспаривать такую строгую количественную определенность накопления, значит, согласно Е. Преображенскому, вообще отрицать детерминированность, закономерность развития применительно к переходному периоду. Вся экономическая политика социалистического государства должна быть подчинена требованиям закона первоначального социалистического накопления. Целью ее, таким образом, должна быть постоянная перекачка средств из крестьянского хозяйства, а не развитие всего хозяйства в целом и постепенное его социалистическое преобразование.

Эксплуатация крестьянства, согласно троцкистам, должна осуществляться при посредстве монопольно высоких цен на промышленные товары, высоких налогов, тарифов и т. д. Вместе с тем троцкисты не исключали и прямое насилие как способ перекачки средств в социалистический сектор. Тем или иным путем между государственным и крестьянским хозяйством должен, согласно Е. Преображенскому, осуществляться неэквивалентный обмен, обеспечивающий развитие первого и ведущий к деградации второго. Государственная промышленность, выступая как монополист, имеет возможность навязать рынку высокие цены. Эквивалентный обмен же является при социализации крупной промышленности еще большей утопией, чем при господстве монополистического капитализма. Е. Преображенский предлагал использовать нехватку промтоваров на рынке для взвинчивания цен. Всякую попытку снизить цены или ограничить их рост (что было необходимо для поддержания смычки с крестьянством) трактовал как сокращение фонда социалистического накопления и "подарок частному производству". Политика роста цен, согласно Е. Преображенскому, ограничивается лишь политическими моментами, но не экономическими. (Правда, под давлением критики он признавал, что высокие цены негативно воздействуют на сами промышленные предприятия, порождая застой, загнивание, и поэтому рост цен должен быть ограничен. Но это признание, очевидно, вынужденное, противоречит в основном концепции Е. Преображенского.)

В партийных решениях, в работах многих экономистов, возражавших Е. Преображенскому, отмечалось, что ситуация, имитирующая для государственной промышленности положение монополиста, неизбежно ведет к торможению технического прогресса, препятствует снижению издержек производства. В условиях, когда конкуренция на рынке почти отсутствует, снижение цен может её до некоторой степени заменить, способствуя снижению издержек производства, внедрению технических новшеств.

Е. Преображенский утверждал, что в экономическом соревновании между социалистическим и капиталистическим секторами преимущество неизбежно окажется на стороне капиталистического сектора. Капитализм, согласно Е. Преображенскому, воспитал адекватного своим условиям работника, социализму же предстоит еще это сделать. Поэтому трудящийся, более или менее добросовестно работавший на капиталиста, попадая на социалистическое предприятие, начинает якобы работать хуже, впадает в леность, опускается до хищений. Частный собственник может больше, чем социалистическое государство, доверять своим служащим, меньше нести расходов по контролю и отчетности, сам работает без ограничения времени и т. д. За всеми этими рассуждениями со всей очевидностью проглядывались недоверие к массам трудящихся, обоснование бюрократического контроля над ними, представление о социализме не как о живом творчестве трудящихся масс, а как о деле, чуждом трудящимся, навязанном им "сверху". Определенные выводы из этих положений следовали также и для организации взаимоотношений между секторами, и для представлений о методах управления социалистическими предприятиями.

Идею экономического соревнования государственных социалистических предприятий с капиталистическими Е. Преображенский называл "мещанской, обывательской, грошовой", третировал ее как "элементарную глупость", в лучшем случае допускал такое соревнование как временную педагогическую меру. Наконец, хозрасчет, хозяйственную самостоятельность предприятий он призывал не принимать всерьез, это, по его мнению, лишь внешняя видимость трестов, их капиталистический облик. Использование рынка, состязание с капиталистическими предприятиями допустимы лишь на самый короткий срок, это временные поверхностные явления при переходе государственного хозяйства от военного коммунизма к периоду социалистического накопления... т. е. явления известной дезорганизации, разбросанности трестов, отсутствие управления ими. Эти явления, согласно Е. Преображенскому, не следует выдавать за нормальный тип взаимоотношений трестов друг с другом и с частным рынком. На смену кратковременному использованию рынка, самостоятельности трестов, согласно Е. Преображенскому, должно в ближайшем будущем прийти собирание государственного хозяйства как единого целого, управление этим единым целым "посредством кабинетов регулирующих социалистических органов" вместе с их крайне сложной и разветвленной нервной системой социального предвидения и планового руководства. Управление из кабинетов Е. Преображенский решительно противопоставлял учету рыночных процессов. Исходя из положения о неизбежном якобы преимуществе капиталистического уклада перед социалистическим Е. Преображенский утверждал, что социалистический уклад может одержать победу над капиталистическим, во-первых, используя преимущественно политические методы, и, во-вторых, выступая как единое целое, а не как отдельные предприятия, обладающие определенной самостоятельностью. Максимальная централизация управления хозяйством — таков идеал Е. Преображенского. Таким образом, ложный тезис об изначальной неэффективности социалистического хозяйствования по сравнению с капиталистическим служил обоснованием для действительно неэффективной, громоздкой, бюрократической организации социалистического сектора экономики.

В полемике с троцкистами участвовал широкий круг советских экономистов. Основная исходная позиция в борьбе с троцкизмом - признание того, что социализм должен явиться результатом сложного и закономерного развития общества, направляемого Советским государством, а не насильственного, искусственного социального конструирования, что экономика переходного периода представляет собой внутренне противоречивое целое, охватываемое единым процессом воспроизводства. Для развития народного хозяйства в целом необходимо поддержание определенной пропорциональности между городом и деревней, промышленностью и сельским хозяйством. Недопустимо и без огромных издержек невозможно развивать промышленность за счет деградации сельского хозяйства. Лишь создавая условия для расширенного воспроизводства крестьянского хозяйства, можно постепенно переводить его на рельсы социалистических преобразований.

Важную роль в борьбе с троцкизмом сыграли работы Н. Бухарина. Он сформулировал "закон трудовых затрат", согласно которому во всяком хозяйстве должна поддерживаться некоторая пропорциональность в распределении труда между отраслями в производстве различных видов продукции. Эта пропорциональность может достигаться и поддерживаться лишь при условии эквивалентного обмена деятельностью, обеспечивающего расширенное воспроизводство в каждой из частей, сфер, укладов экономики.

Эквивалентность обмена между укладами не понималась Н. Бухариным и его сторонниками как строгая детерминированность пропорций обмена, исключающая, например, передачу части накоплений из крестьянского хозяйства в государственное. Напротив, по их мнению, накопления крестьянства могли явиться одним из источников индустриализации, но при этом необходимо было обеспечить условия для расширенного воспроизводства в сельском хозяйстве. Передача накоплений из крестьянского хозяйства в государственной могла достигаться экономическим путем (займы, торговое посредничество государства при экспорте сельскохозяйственной продукции и т. д.). Н. Бухарин ссылался на мировой исторический опыт, который показывал, что чем прочнее сельскохозяйственная база общества, тем быстрее и устойчивее рост индустрии. Рост промышленности при одновременном упадке сельского хозяйства в принципе бесперспективен. "Наивысший длительно темп получается при таком сочетании, когда индустрия подымается на быстро растущем сельском хозяйстве... Но это предполагает возможность быстрого реального накопления в сельском хозяйстве"7.

Между тем сельскохозяйственная база в Советской России оставалась слабой. Это относилось как к зерновому хозяйству, так и к животноводству. Отсталое, раздробленное крестьянское хозяйство было низкопродуктивным, имело в основном потребительскую, а не товарную направленность.

В то же время процесс превращения потребительского хозяйства в товарное шел весьма интенсивно, расширялось производство технических культур, продуктов животноводства, предназначенных для продажи, однако процесс этот не мог завершиться в несколько лет. Более того, сам этот процесс был противоречив. Развитие производства и продажи технических культур и продуктов животноводства шло в ущерб расширению посевов зерновых, а доходы от продажи технических культур и заработки от побочных промыслов (извоз, работа в городе) ослабляли заинтересованность крестьян в реализации зерновых. Зерновое хозяйство оставалось в основном потребительским, и это в сочетании с рядом других факторов обусловило кризис хлебозаготовок в конце 20-х годов. Кроме того, в неурожайные годы продажа сельскохозяйственных продуктов сокращалась, а в годы, следовавшие непосредственно за неурожайными, значительная часть зерна использовалась крестьянством для восполнения натуральных запасов.

Трудности с хлебозаготовками получили различные объяснения в экономической и политической литературе. Само явление нарушения хозяйственного равновесия, рассогласования, разбалансирования различных элементов экономической системы нэпа было настолько сложным, что не допускало однозначного объяснения. С одной стороны, экономика развивалась весьма быстрыми темпами. С другой — постоянно нарастал неудовлетворенный спрос на промышленные товары народного потребления, строительные материалы, топливо, сырье и т. д. Совокупный спрос по всем группам товаров заметно превышал предложение.

В экономической литературе 20-х годов широко обсуждался тезис о диспропорции в развитии промышленности и сельского хозяйства как главной причине кризисных явлений и необходимости ускоренной индустриализации для преодоления этой диспропорции. В 1925—1926 гг. этот тезис развивали представители "левой” оппозиции.

На первый взгляд такое объяснение кажется вполне логичным: крестьянство не находит на рынке нужных ему промтоваров и поэтому не спешит с реализацией хлеба. Однако при этом остаются открытыми многие вопросы. Велики ли излишки хлеба у крестьянства? Почему не удовлетворяется не только крестьянский, но и городской потребительский и внутрихозяйственный спрос на промышленные товары? Может ли всеобщий рост цен (которого требовала "левая" оппозиций) уравновесить спрос и предложение или же он вызовет всеобщий рост издержек производства, всеобщий рост спроса и разбалансирование спроса и предложения, воспроизведенное уже в условиях нового уровня цен? Наконец, как скажется на развитии народного хозяйства перекачка накоплений из деревни; до каких пределов эта перекачка оправданна, не приведет ли она к деградации земледелия и общему загниванию экономики? На эти вопросы, которые выдвигали оппоненты "левой" оппозиции, в частности Н. Бухарин, ответа у "левых", по сути дела, не было.

Н. Бухарин выдвигал другое объяснение трудностей с хлебозаготовками и кризисных явлений в хозяйстве в целом. "Хлебозаготовительный кризис явился выражением не изобилия хлеба при голоде на промтовары. Он подготовлен в обстановке измельчения крестьянского хозяйства стабильностью или даже падением зернового хозяйства", — писал Н. Бухарин8.

Н. Бухарин констатировал, что в действительности деревня не обладала большими излишками, поэтому неограниченная перекачка средств из сельского хозяйства в промышленность могла повлечь пагубные последствия как для земледелия, так и для экономики в целом. «Если какая-либо отрасль производства систематически не получает обратно издержки производства плюс известную надбавку, соответствующую части прибавочного труда и могущую служить источником расширенного воспроизводства, то она либо стоит на месте, либо регрессирует... Эти соображения являются достаточным базисом для определения границ "перекачки"»9.

В народном хозяйстве, конечно, имеют место определенные структурные диспропорции, но не они являются решающей причиной превышения спроса над предложением, иначе бы это превышение не носило всеохватывающий характер. Причины всеобщего опережающего роста доходов и денежных средств по сравнению с ростом производства, отмечал Н. Бухарин, — неэффективное функционирование хозяйственной системы, ведущее к инфляции, громоздкий и дорогостоящий бюрократический аппарат управления, отсутствие заинтересованности производственных звеньев в экономном, рачительном использовании ресурсов.

Следовательно, путь к преодолению кризиса, в котором к концу 20-х годов оказалась хозяйственная система нэпа, заключался не в перекачке средств из деревни (и без того бедной, отсталой, нуждавшейся в накоплениях, в быстром экономическом и социальном развитии), а в углублении нэпа, в стимулировании творческой инициативы трудящихся, в повышении эффективности производства. «У нас, — писал Н. Бухарин, — должен быть пущен в ход, сделан мобильным максимум хозяйственных факторов, работающих на социализм. Это предполагает сложнейшую комбинацию личной, групповой, массовой общественной и государственной инициативы. Мы слишком все перецентрализовали... Важнейшие вопросы должны гораздо тверже, более жестко (но зато и более продуманно) решаться "в центре". Но в строгих рамках этих решений действуют уже нижестоящие органы... Гиперцентрализация в ряде областей приводит нас к тому, что мы сами лишаем себя добавочных сил, средств, ресурсов и возможностей»10.

В зависимости от того, какие перспективы намечали экономисты разных направлений для хозяйственной системы нэпа, они оценивали и опыт военного коммунизма. Так, по мнению Е. Преображенского, призывавшего к ликвидации нэпа, система военного коммунизма вполне соответствовала принципам социалистического хозяйствования. Сама по себе эта система была хороша, плохи оказались лишь исторические условия ее функционирования. Преимущества централизованной организации хозяйства, утверждал Е. Преображенский, существовали и при военном коммунизме, но они потонули в дыре общего хозяйственного дефицита. На исходе восстановительного периода эти преимущества были бы заметнее, если бы мы, наконец, осуществили насущнейшую организационную, а вместе с тем и важнейшую общеэкономическую задачу управления всем государственным хозяйством как единым целым.

Напротив, экономистам, выступавшим за развитие и углубление нэпа, система военного коммунизма применительно к мирному времени представлялась бюрократическим извращением, не имеющим будущего, от которого нужно решительно отказаться, преодолеть все его пережитки и последствия. Так, А. Айхенвальд писал, что в период военного коммунизма даже внутри промышленности без рынка нельзя было наладить связь и правильный оборот товаров: "Вместо настоящего планомерного снабжения выходила сплошная канитель: ничего не хватало, самые насущные потребности не покрывались; то, что было, распределялось с таким бюрократизмом и волокитой, что все обходилось страшно дорого, запаздывало к срокам, перепутывалось и т. д. Виною этого был громоздкий, страшно много средств съедающий аппарат управления и распределения. Он связывал по рукам и ногам все предприятия, лишая их всякой самостоятельности, не давая им ни одного шага сделать — хотя бы переставить или отремонтировать станок... без плана, без ордера, без разрешения, без груды бумаг. Словом, этот порядок гирей висел на производстве, не давая ему развиваться"11.

Итак, в конце 20-х годов обсуждались два пути возможного выхода из кризиса: первый путь — повышение эффективности хозяйствования, ускорение народнохозяйственного оборота, с тем чтобы при растущих нормальными темпами фондах добиться качественного повышения выхода продукции. Для этого нужны были реформы в управлении промышленностью, доведение реального хозрасчета до каждого предприятия, последовательное осуществление нэпа в деревне, капитальные вложения в отрасли, ускоряющие оборот средств в народном хозяйстве и повышающие эффективность основных отраслей производства и экспорта (в инфраструктуру). Таким образом, первый путь заключался в том, чтобы, создавая условия для эффективности капитальных вложений, ускоренно осуществлять индустриализацию с минимальными жертвами, с экономным использованием всех затрат. Напротив, второй путь выхода из кризиса заключался в том, чтобы, примирившись фактически с неэффективностью хозяйственной системы, перекрыть эту неэффективность и расточительность огромным перенапряжением всех сил страны.

Первый путь предполагал поддержание равновесия промышленности и сельского хозяйства и создание условий для накопления в крестьянском хозяйстве. Второй — отказ от такого равновесия и резкое ограничение платежеспособного спроса крестьянства. Первый путь ориентировался на сдерживание инфляции, всемерное ограничение роста цен. Второй — на активное использование роста цен как инструмента ограничения платежеспособного спроса.

Как известно, в конце 20-х годов возобладали административно-командные методы управления экономикой, был допущен отход от ленинских принципов и методов строительства социализма. Это проявилось в принудительной коллективизации; в реорганизации управления промышленностью, упраздняющей хозрасчет трестов; в кредитной реформе, завершившей ликвидацию кредитно-денежной системы нэпа.