Экстрасенс в СССР-2

Глава 20 Допрос

Какое-то время Горюнов степенно перекладывал бумаги. Я сразу почуял его беспокойство, никак не связанное с моей скромной персоной. Но откуда оно взялось, с ходу выяснить не удалось. Кроме этого мысли следователя просто кричали о нежелание находиться в нашем городке. Ему не нравилось всё: дело о пропаже девушки, перспектива меня допрашивать и сам приезд. Как и участковый, советник переживал по поводу испорченных выходных.

— Соколов, а тебе не кажется, что мы слишком часто встречаемся? — наконец, спросил Горюнов.

— Всегда готов пообщаться с образованным человеком, — отвечаю, мысленно ухмыляясь.

Понимаю, что нарываюсь. Но я решил более не строить из себя недалёкого тракториста. Заодно не могу простить советнику работу на грузинских барыг. В свою очередь, следователь тоже сделал выводы. Однако будет пытаться загнать меня в тупик обычной манерой, повторением десятка вопросов по кругу. Моё предположение тут же подтвердилось.

— Соколов, давно ли ты знаешь Светлану Егорову, работницу столовой завода «Металлист».

— Давно с детства. Мы одноклассники. Десять лет просидели на соседних партах.

Предвосхищая лишние вопросы, я начал выкладывать самую суть истории наших нехитрых взаимоотношений с Егоровой. Говорил всё только по делу. На вопросы отвечал однозначно.

Да, знаком. Нет, не друзья. Скорее, товарищи. Конфликтов никогда не было. Близких отношений, как у парня и девушки, тоже нет. Тот, кто утверждает обратное, заблуждается или выдаёт желаемое за действительное. Обеспокоен ли я её пропажей? Конечно, как и половина работников завода. Её любят на предприятии за добрый характер и умение печь пирожки. Надеюсь, что у одноклассницы всё хорошо, и она скоро появится.

— Вас видели вместе в кинотеатре, — произнёс следователь с таким видом, будто доказал нашу тайную любовную связь.

При этом в мыслях Горюнова удалось прочитать, что информацией с ним поделилась Людка. Добавив многое от себя, конечно. Вот гадина! Не зря я пугнул её вместе с долбанными мушкетёрами.

— В кино мы ходили, — отвечаю спокойно. — Но это было полтора месяца назад. Кстати, тот, то вам об этом рассказал, должен был упомянуть Лидию, заводского комсорга. Мы пошли на премьеру втроём, после политинформации в ленинской комнате.

Про комсорга Людка упомянуть, разумеется, забыла. А информация удивила следователя. В этот момент я узнал, откуда у Горюнова в мыслях проскальзывает болезненное беспокойство. Оказывается, у него ныл зуб, и продолжалось это уже не первый день.

Отвечая на повторяющиеся вопросы Горюнова, я вызвал дар и принялся сканировать челюсти следователя. Источник болевых ощущений обнаружился сразу. В связи с чем у меня родился нехитрый план.

Чтобы воздействовать на зубной нерв, находящийся в нормальном состоянии, пришлось бы хорошенько поднапрячься. Но в этом случае мне сразу удалось установить с болевой зоной устойчивый контакт. Немного поэкспериментировав, я выяснил, как повышать и понижать болевые ощущения.

В результате я начал повышать уровень боли, когда советник задавал вопросы, и понижать в момент ответов. Горюнова злило, что у меня есть ответ на каждый вопрос. Однако в результате воздействия, его внимание переключилось на зубную боль.

Какое-то время Горюнов не замечал, что мой голос успокаивает боль. Но через полчаса его подсознание начало подстраиваться под ситуацию, и следователь почти перестал меня перебивать. В результате я даже начал наглеть и укорять советника.

— Василий Петрович, зачем вы опять спрашиваете о мнимых отношениях с Егоровой? Вы же знаете, где я провёл последний месяц. В городе я не появлялся, о чём вам расскажут десятки людей. И вообще, меня тогда интересовала другая девушка. Та самая, из-за которой разгорелся конфликт с шабашниками.

Я специально упоминал этот эпизод и делал это не зря. Едва стоило рассказать про расследование стычки с грузинами, как в сознании Горюнова начали всплывать обрывки его общения со старшего советника юстиции Жевнеровича. Именно он послал Василия в Яньково.

Из воспоминаний следователя выяснилось, что областной прокурор — настоящий самодур. Похоже, Волкова верно его описала, и её подозрения не беспочвенны. А ещё я узнал, что начальство собирается прибыть в наш городок в понедельник. И вот тогда-то всё и завертится.

И встречи с ним не избежать. Кстати, Горюнов тоже на это надеялся. И хотя дознаватель не верил в мою вину, по его извращённой логике выходило, что прокурор легко сможет привязать меня к пропаже Егоровой.

Он просто уверен, что Жевнерович быстро прижмёт меня, при помощи своих людей, которые могут заставить сознаться человека в чём угодно. И они делали это ранее, причём неоднократно. Когда я осознал полученную информацию, то разозлился не на шутку. Надо будет разобраться с этим деятелем.

Теперь я поверил в версию журналистки о невинно осуждённых людях. Хотя сам Горюнов никого не пытал, его старшие товарищи творили с подозреваемыми чудовищные вещи. О чём советник догадывался или даже знал, судя по прочитанным мыслям.

Если честно, я не ожидал столкнуться с подобным в СССР конца семидесятых. Видимо, свой отпечаток наложили просмотренные в юности фильмы, вроде «Следствие ведут знатоки» и «Рождённые революцией». Вон она, сила инерции.

Не думаю, что подобный беспредел лютует на всей территории Союза. Но мне хватает этой жути в родной области. И не надо скидывать всё на отдельные личности, дискредитирующие всю правовую систему страны.

В конце концов, мне надоел допрос, и я заставил Горюнова думать исключительно о нарастающей зубной боли.

— Василий Петрович, вы уже в пятый раз спрашиваете, помогал ли я донести Егоровой сумки с рынка в день её исчезновения. Мне непонятно зачем? Никто ведь не отрицаю, что помогал. Только я донёс сумки до подъезда и пошёл домой, к Светлане не поднимался. Я в её квартире вообще ни разу не был.

— О чём она с вами разговаривала? Может, кого-то упомянула? — не сдавался следователь, игнорируя боль.

В этот момент мне удалось уловить ещё один момент. Такое произошло впервые. Ранее мне я улавливал только мысли, и вдруг появилось короткое ведение.

Перед моим взглядом появился сервированный стол с испорченной едой. Повсюду летали мухи. Думаю, запах в комнате стоял соответствующий. Рядом криминалист снимал отпечатки пальцев со столовых приборов.

Оказалось, что гость Светы тщательно вытер все следы своего пребывания. Удалось обнаружить только один чужой отпечаток пальца снизу хрустальной салатницы. Мои отпечатки уже проверили, и они, разумеется, не совпали. Тогда чего следователь хочет?

— Насколько я понял, Света ждала гостя. Хвасталась, что все удивятся, когда он с ней сойдётся. Поэтому и закупилась на рынке, решив удивить человека кулинарными талантами, — отвечаю на вопрос.

— Она называла имена, фамилии? А может, указала место его работы? — произнёс Горюнов, переиначив уже заданный вопрос.

— Нет, я вам уже отвечал. Тумана она с этим мужчиной, конечно, напустила. Значит, это наш, городской. Но рядом с ней я никого не видел. Правда, особо не присматривался. Вам лучше её подружек и близких знакомых спросить.

Решаю перевести стрелки на Людку и её компанию. Но Горюнов не сдавался, начав снова задавать похожие вопросы. Он идиот? Может, добавить силы и сделать его зубную боль не выносимой? Но ведь не садист, и уже перестал давить на болевую точку следователя. Однако моё терпение подходит к концу.

— Алексей, а что ты скажешь об исчезновении Марии Курцевой, — якобы неожиданно сменил тему Горюнов.

Я, наоборот, облегчённо выдохнул, ибо слишком долго ждал этого вопроса.

— А она здесь при чём? — вполне искренне удивился я. — В прошлом году мы искали её всем заводом. Её мать очень переживала. Тогда ещё ходили разные сплетни об исчезновения. Но я недавно услышал новый слух. Вроде Маша прислала весточку из другого города. Выходит, она жива и здорова.

— Откуда ты это узнал?

— Мужики в столовой говорили, что тётя Валя письмо от дочки показывала. Вам назвать фамилии, от кого я это узнал?

Здесь можно не волноваться. Показать всем письмо уборщице посоветовала Волкова. Об этом ползавода знают.

И снова пошли вопросы по кругу. Горюнов явно не знал, как со мной поступить. Надоел он мне, пуще репы пареной. Когда часы показали четыре часа, я решил, что пора закругляться.

Изобретать велосипед не пришлось. Я просто добавил энергии, увеличив боль по максимуму. Видать, кольнуло следователя неслабо. Он схватился за щёку и с трудом сдержал стон.

— Наверное, у вас флюс вылез — указываю на его распухшую щёку. — Неужели не болит?

— Почему не болит? Ещё как болит! — прошипел Горюнов. — Только кто снимет с тебя показания?

— Дело ваше, — деланно удивившись, смотрю на часы. — Я никуда не денусь. Ни завтра, ни и послезавтра. А вот дежурный дантист в стоматологии воскресеньям до пяти вечера сидит. Если поторопитесь, то успеете на приём. Пятьдесят минут у вас есть.

Дабы простимулировать мыслительную деятельность следователя, я добавил ещё энергии. Горюнов вновь схватился за щеку и, наконец, принял решение. Василий встал и открыл дверь кабинета.

— Сержант. В стоматологии врач по воскресеньям работает?

— Да. Должен дежурить до пяти, но может уйти пораньше, — донеслось из коридора.

— Я ему уйду! — рявкнул Горюнов. — Давай заводи машину, сейчас поедем. И позови участкового.

— Старший лейтенант час назад домой ушёл.

— Как ушёл⁈ — опешил следователь.

— Да так. У него сегодня выходной. Он так и сказал, что хватит. Мол, полдня на ваши поручения истратил, — с плохо скрываемым удовольствием произнёс сержант.

— Бардак! — снова воскликнул следователь и повернулся ко мне. — Соколов, подойди сюда. Вот, распишись в протоколе.

Горюнов вернулся за стол и пододвинул мне несколько бумажек, которые я принялся нарочито медленно просматривать.

— Ты чего тянешь? Записывал всё с твоих слов. Распишись вот здесь и не задерживай.

Поставив закорючку, я вышел из кабинета. Затем взял оставленную в коридоре спортивную сумку и принялся наблюдать, как следователь поспешно запирает кабинет. Пробегая мимо, он снова зыркнул на меня.

— Смотри, Соколов! Чтобы из города в ближайшие дни ни ногой. Понял?

В этот момент Горюнов застонал, схватившись за щёку, и рванул к лестничному пролёту.

Дождавшись, когда милицейский козлик умчится в сторону стоматологии, я спокойно улизнул из РОВД через боковой выход и рванул домой. Добежав до коммуналки, вытряхнул форму из сумки, собрал кое-какую одежду и забрал деньги из тайника.

Затем я вышел из квартиры, спустился на улицу и сразу запрыгнул на мотоцикл. До Боцмана я решил ехать по дальнему маршруту, чтобы случайно не нарваться на милицейскую машину. Бог его знает, что взбредёт в голову Горюнову.

Конечно, можно просто уехать из города. Знаю, что не пропаду и выкручусь. Но зачем подаваться в бега, навлекая на себя подозрение? И без моей помощи, похищенные девушки не вернутся домой.

Заметив будку таксофона, я вспомнил о договорённости с журналисткой и остановился. Сунув две копейки в прорезь, набрал номер гостиницы. На этот раз повезло. Администратор нашла Волкову в ресторане, и уже через минуту меня соединили с телефоном на барной стойке.

— Значит, не зря я предупредила администраторшу, что жду звонка — похвалила себя Настя. — Что расскажешь? Как твои дела?

— Могло быть лучше, но вроде пока обошлось. Сегодня заезжал в РОВД к нашему общему знакомому. Долго сидели и говорили о девушках. Недавно закончили, сейчас гуляю.

Я знаю, что телефон гостиницы может слушать персонал, поэтому говорил завуалировано, насколько это возможно. Анастасия всё поняла и приняла игру.

— Это хорошо, что гуляешь. А я сегодня с боем пробилась в архив. Так что теперь у нас есть целое досье на садовое товарищество. Придётся всю ночь сидеть разбираться.

— Как думаешь, больше этот знакомый к тебе не обратится? — продолжила она.

— Обязательно обратится, — уверенно ответил я. — Завтра прибудет его начальство. Так что этот цирк только начинается.

— Может, тебе на время куда-то переместиться?

— Уже занимаюсь этим вопросом. Поэтому завтра к коммуналке не подъезжай. Встречаемся в девять утра за гастрономом.

— Буду на месте без пяти минут, — произнесла акула.

— Отлично! Есть ещё один вопрос. У нас не будет проблем, учитывая, что завтра в город приезжает целая делегация, как раз из Смоленска?

— Нет. Наш визит запланирован заранее. В Смоленске будет ждать знакомый деда. Ему хватит моего удостоверения корреспондента. Нас заведут внутрь, всё покажут и таким же образом выведут, — уверила меня Волкова.

Закончив разговор, я повесил трубку. Потом зашёл в продуктовый магазин и забил коляску мотоцикла продуктами, чтобы мне хватило на неделю. Для успокоения нервов прихватил десяток бутылок жигулёвского пива и два флакона армянского трёхзвёздочного коньяка.

Подкатил к дому Боцмана со стороны реки. По широкой тропе с этой стороны машина не проедет, а мотоциклу в самый раз. Но лучше отдать аппарат Рыжему, иначе кто-то заметит. Едва я подумал о Саньке, как его голова замелькала за забором. Посмотрев на мотоцикл, он открыл старый лодочный сарай и без слов помог закатить его внутрь. Так даже лучше. Никто не свяжет меня с другом. Мол, Лёха уехал.

Дом стоял немного на отшибе. По заверениям Рыжего ближайшая соседка — глухая бабка. Поэтому я надеялся, что наш манёвр никто не заметил. А ещё мне понравился заросший огород и раскидистые яблони с отвисшими от поспевших плодов ветками. Здесь даже до уличного туалета можно ходить спокойно. Из-за бурьяна и фруктовых деревьев никто не заметит.

— Значит, так, — по-деловому начал Санька, поставив набитые продуктами сумки рядом с тарахтящим холодильником «ЗИЛ». — Боцман полчаса назад укатил в Смоленск. Перед этим сделал скидку и за трёхмесячное проживание взял шестьдесят рублей. Поэтому с тебя червонец.

— Без проблем.

Я отдал Рыжему десятку и принялся внимательно осматривать дом. Увиденное меня вполне устроило. Боцман забрал только цветной телевизор, диван, кресла, заграничные шмотки и аппаратуру. Зато моряк оставил всю старую мебель, кровать, и чёрно-белый телевизор «Горизонт».

В результате после распития бутылки коньяка с Санькой, я первый раз в этом мире лёг спать под бубнёж телевизора.