Экстрасенс в СССР-2

Глава 25 Развязка

В прошлой жизни я много о чём жалел. Не получилось выучиться на врача, создать нормальную семью и родить детей. Я боролся с лжеэкстрасенсами, а в итоге стал одним из них. В какой-то момент, до начала своей карьеры телевизионного шарлатана, меня увлекла психология. Прочитал кучу умных книг, изучал основы сложной науки и даже ходил на курсы. Однако все эти знания почти ничто без медицинской практики.

Конечно, подготовка помогала охмурять богатых клиентов в будущем. Да и здесь мне удалось вписаться в местные реалии, не вызвав подозрений. Но усвоенный материал не делал из меня гуру, умеющего играть на струнах человеческой души для достижения нужного результата.

Вот и сейчас, глядя в лицо маньяка, я не знал, с чего начать. Конечно, можно сразу пойти в атаку и сделать ему очень больно. Но как заставить его подчиниться моей воле? Ведь без этого не достигнуть нужного результата.

Признание Малышева в том, что он убийца, мне без надобности. Я это и так знаю. Не вижу смысла просто причинять страдания человеку. Пусть он и конченый подонок. Как выяснилось, мне больше по нраву лечить людей, а не калечить их. Можно немного подправить здоровье нехорошего человека, чтобы в будущем он стал недееспособным. Как произошло с несостоявшимся вором в законе Ревазом.

Сейчас меня интересует другой результат. Малышев завтра должен написать явку с повинной и признаться в совершении серии убийств. Чтобы уже никто не смог спустить дело на тормозах. Конечно, Жевнерович с командой этому воспротивятся. Но тут уже я вмешаюсь и сделаю, что должен. Если надо, то пойду до конца.

Только Марату светит вышка. Как заставить человека пойти насмерть? Здесь уже неважны действия прокурора. Тем более, если Малышев укажет на некоторые детали незаконно закрытых дел.

Наконец, я решил действовать, внимательно посмотрел на маньяка и сделал вид, что узнал его.

— Слушай, ты случайно, не в техникуме работаешь? — делаю пробный заход.

— Не работаю, а преподаю. Я заслуженный педагог! — поправил меня Малышев.

В ответ я нагло хохотнул. Настолько забавной оказалась его реакция. Будто дворянин, которого обвинили в чём-то неподобающем его статусу.

— Деньги в кассе получаешь, значит, работаешь педагогом. Точно так, как я на заводе и все остальные советские граждане. Так что не умничай, — специально добавляю грубости в свои слова.

— Кажется, мы не переходили на ты, — возмутился маньяк.

— Педагог, в тюрьме, только так и базарят. Чтобы тебя называли на вы, сначала надо заслужить авторитет. Правда, тебе это точно не светит. Ты же тот самый урод, который девчонок в подвале держал и насиловал, — после моих слов Малышев смущённо отвёл глаза.

Какая цаца! Будто его обвинили в краже трёшки у коллег. Какой актёр пропал. Хотя он ведь преподавал в театральном кружке. Талант!

— Это ещё доказать надо, — пробурчал Марат.

— Раз о твоих преступлениях знает весь город, значит докажут. Да и девчонки живы. А им точно скрывать нечего. Поэтому не отвертишься.

Мысли Малышева начали просачиваться наружу, и я уловил его недовольство тем, что Маша со Светой остались живы. Вот скотина!

— Тебя специально ко мне подсадили? — спросил он с усмешкой.

Я оскалился в ответ.

— А если и так? Это что-то меняет? Педагог, ты на зоне плохо сидеть будешь. Это тебе любой сведущий человек скажет. Таких уродов, как ты, зеки не любят. Я бы сам тебя с удовольствием придушил, — говорю совершенно искренне.

Надо заставить Малышева нервничать. Поэтому я потянулся к дару и начал на него влиять. Ничего особенного. Просто вызывал небольшие судороги в спинных мышцах. От этого по телу маньяка побежали холодные мурашки.

Учитель явно не желал продолжать разговор. Улёгшись на откидные нары, он демонстративно отвернулся. Марат думает, что расстояние в два метра убережёт его от любого воздействия. Только он ошибается. Ведь речь не о физическом контакте.

Мои слова засели у него в голове. И он вдруг начал поочерёдно вспоминать тех, кого убивал и насиловал. Маньяк воспроизводил в сознании самые яркие моменты, по его мнению, конечно. А я закрыл глаза и подключился к ментальному каналу, по которому видел происходящее.

Ужасное зрелище вызывало отторжение. Но мне пришлось держать контакт, дабы проникнуть как можно глубже в тёмные закоулки его сознания. Для облегчения процесса я уселся на пары в позу лотоса, прижавшись спиной к прохладной стене.

Полумрак помещения, освещаемого единственной лампочкой, исходившая от меня угроза и тишина, подействовали как надо. Мне удалось погрузиться в больное сознание Марата.

Кроме издевательств и пыток, я увидел фрагменты из детства убийцы, появляющиеся из подсознания словно вспышки. Из этих фрагментов мне удалось составить мозаику, позволяющую понять, с чего всё началось. По идее ситуация стандартная. Только не все после этого идут убивать.

После того как отец Малышева бросил семью, он остался жить со строгой матерью. Только вместо любви и ласки, она почему-то возненавидела сына, обвиняя его в уходе мужа.

Мальчик пытался тянуться к маме, но она оставалась непреклонной, и близко к себе не подпускала. Речи не шло даже о нормальном отношении к ребёнку. Женщина постоянно пыталась скинуть сына родственникам и воспитывала в такой строгости, что даже казарма показалась бы раем. Именно это развило первые отклонения от нормы, переросшие в нечто большее.

Как выяснилось, всего жертв у Малышева восемь. Первая — студентка педагогического института, его сокурсница. На свою беду, девушка покрасила голову хной, как это делала мама маньяка. Именно это послужило триггером.

Позвав девушку на свидание, Марат её задушил и изнасиловал. После этого ему на какое-то время стало легче. Поначалу урод думал, что его найдут и посадят. Но убийство произошло между сессиями, сокурсников даже не опросили. А виновным Жевнерович назначил какого-то бедолагу алкаша, работавшего грузчикам в магазине, возле которого нашли тело.

Удовлетворения от случившегося Малышеву хватило ровно на год. Разумеется, сначала он решил, что больше подобное не повторится. Но постепенно маньяк начал испытывать тягу к ощущениям, полученным в момент убийства.

Старания и прилежность, закончившего обучение с красным дипломом Малышева, оценили в педагогическом институте. Он поступил в аспирантуру и помогал обучать студентов. Заодно периодически ездил в столицу на различные курсы.

Машины у Малышева тогда не было, и он часто передвигался на междугородних автобусах между Москвой, Смоленском и родным городком. А так как он решил не трогать знакомых, то следующей жертвой стала случайная попутчица.

И снова триггером послужили покрашенные хной волосы и схожесть девушки с мамой Марата. Выйдя не на своей остановке, урод проследовал за незнакомкой, направляющейся в село к родне. Пользуясь сумраком, он догнал её и сделал с ней, то же самое, что с однокурсницей.

После чего убийца просто уехал на утреннем автобусе. А следствие вместо поисков настоящего убийцы, обвинило трёх мелиораторов, работающих невдалеке от места преступления.

Из материалов дела я знал, что самого слабого духом мелиоратора Жевнерович назначил главным свидетелем и соучастником. Таким образом, он получил меньший срок. Остальные мужики получили по максимуму, и до сих пор отбывают свои десять лет.

Это убийство не смогло надолго удовлетворить Малышева. Как выяснилось, для большей остроты ощущений, маньяку надо знать жертву. Незнакомки для подобного не подходили.

Осознав это, Марат окончательно поддался нездоровому желанию и начал подбирать девушек из круга знакомых. В результате за следующие три года он довёл счёт своих жертв до шести.

Аппетиты маньяка росли, и он всё с большим трудом с ними справлялся. За этот период Малышев, используя свою харизму и работоспособность, стал важным членом общества. Он вступил в партию, выступал на областных пленумах с докладами и брал на себя всевозможные дополнительные обязанности, чтобы быть в центре внимания и поближе к, как можно большему количеству красивых девушек.

Зарабатывал педагог на нескольких работах неплохо, так что смог купить себе автомобиль «Москвич». Там и родственники помогли продолжателю династии Малышевых. Кроме этого, он нашёл обеспеченную девушку, подчиняющуюся любой его прихоти, и женился на ней. Странно, что не убил.

Супруге Марата приходилось нелегко, учитывая его садистские наклонности. Но собственная психологическая травма заставляла тянуться к нему и подчиняться.

Именно в этот период Малышеву в голову пришла идея захватывать пленниц. Их можно периодически душить, насиловать, а если захочется, оживлять. Именно для этого он неофициально приобрёл садовый участок с частью недействующего водопроводного коллектора, и начал там сооружать своё логово.

Заимев крепкий тыл, и жертву, на которую Малышев мог сливать часть своих извращённых желаний, он не остановился. Сорвавшись, он убил в седьмой раз и чуть на этом не попался. Зимой учитель взялся подвести хорошую знакомую, не сдержался и жестоко её избил и изнасиловал. А когда жертва вырвалась, догнал, сбил машиной и задушил.

Марат думал, что она мертва. Но девушка прожила в реанимации несколько дней. Всё указывало на него, и следствие было очень близко к поимке настоящего маньяка. Но вместо розыска педагога Жевнерович обвинил обнаружившего девушку дальнобойщика.

Именно его сейчас судят. По сведениям Волковой, последнее заседание суда состоится через неделю. Мужик оказался крепким, выдержал давление с пытками и не подписал признательных показаний. Я его в любом случае вытащу, даже если не удастся сломить маньяка.

Малышев знал о том, что был близок к провалу, и решил окончательно уйти в подполье. В прямом и переносном смысле. Последние два года он обустраивал подземное логово, а затем держал там девушек. Как я и предполагал, Маша оказалась не первой узницей. Первой оказалась знакомая маньяка из Смоленского студенческого театра. Она провела под землёй полгода. И однажды просто не ожила после очередного удушения и изнасилования.

В одном из фрагментов воспоминаний Марата я увидел, как он закапывает труп на соседском участке, принадлежащем той самой злой сторожихе.

Скоро такая же участь должна была постичь Машу. А через год Свету. Потом Малышев планировал похитить ту самую пионервожатую, с которой я недавно разговаривал. На этом маньяк останавливаться не собирался и продолжил бы действовать в том же духе. Только теперь он вёл себя аккуратнее.

Сейчас урод лежал ко мне спиной и раз за разом перебирал убийства, выстраивая их по порядку. Каждый отдельный эпизод вызывал у него возбуждение и приливы морального удовлетворения. Как бы он не начал мастурбировать у меня на глазах. Боюсь, что не переживу такого зрелища и шарахну по извращенцу силой от всей души.

Я увидел всё что хотел и понял, как надо действовать. Всё-таки изначальный план оказался излишне сумбурным. Никто не собирается превращать Малышева в беспомощного калеку, но с его возбуждением надо покончить раз и навсегда.

Неподвижность пациента позволила не просто сузить кровеносные сосуды его полового органа, но и заодно сделать Малышева обычным импотентом. Теперь он может пользоваться членом только для мочеиспускания.

Поначалу пациент не понял, что произошло. Но через несколько минут он начал крутиться на месте. Я же только усилил влияние на его нервную систему, следя за импульсами, пробегающими по нейронам головного мозга.

Сконцентрировавшись на его голове, я продолжал видеть сцены убийств, с помощью которых маньяк пытался вернуть себе утерянные ощущения. Урод! Действуя так же, как с кодируемыми алкоголиками, я начал отсекать импульсы, устремляющиеся к центру удовольствия.

Конечно, сейчас процесс протекал сложнее. В отличие от алкоголя, нездоровая страсть к извращениям охватывало большую часть мозга. Действуя планомерно, я справился с задачей за полчаса, и только когда закончил, открыл глаза. Меня немного мутило, но в пределах разумного. Помогли тренировки на несчастных лесорубах.

А вот Малышев сидел на парах, уставившись в одну точку, и трясся как сухой лист на ветру. Это продлилось минут десять, после чего он уставился на меня и жалобно заверещал.

— Мне плохо! В глазах всё поблёкло, а окружающая реальность изменилась. Срочно нужен доктор, лекарства, помощь…

— Тебе, уроду, доктор уже без надобности, — произношу с довольной улыбкой. — Здесь поможет только желание облегчить душу. Педагог, расскажи откровенно о своих преступлениях, сними камень с сердца.

Своё предложение я подкрепил несколькими импульсами по центру удовольствий маньяка. Малышев аж вздрогнул от неожиданного прилива эмоций.

— Разве это поможет? — неуверенно произнёс он, уже сдавшись морально.

— А ты попробуй. Для начала расскажи, где похоронил девушку?

Снова вздрогнув, Малышев начал выдавливать из себя правду. А я поощрял лишившегося всех ощущений маньяка, добавляя небольшие порции импульсов удовлетворения.

Выработать чувство частичного возвращения прежних ощущений, с помощью звучания собственного голоса, оказалось несложно. В результате Марат с облегчением начал делиться своими злодеяниями и убийствами. Причём я сделал так, чтобы ни к каким результатам, кроме неконтролируемого мочеиспускания, эти рассказы не приводили. А тень былого удовольствия, посещала сознание маньяка только в момент самых пиковых откровений. То есть ему необходимо рассказывать о процессе изнасилований, мучений и убийств, чтобы получить хоть частичку нездоровых эмоций, являющихся для него аналогом наркотика.

К шести часам утра педагог не сомкнул глаз, рассказав о преступлениях, пять раз. Я терпел, хотя очень хотел его убить. Зато мне удалось выработать у маньяка ещё одно инстинктивное желание — рассказать о преступлениях кому-нибудь ещё.

— Педагог, я бы посоветовал тебе изложить все откровения на бумаге, — посылаю в мозг Малышева очередной импульс. — Если кто-то не воспримет твои слова всерьёз, то жалуйся всем, кому только можно. Думаю, от этого тебе станет ещё легче. И постепенно вернётся твоё прежнее состояние.

Получив задание, перепрограммированный маньяк встал у решётки, уставившись на металлическую дверь, словно собака, ожидающая хозяина. А когда в полвосьмого она отворилась, Малышев потребовал вызвать дежурного по РОВД с целью немедленно дать признательные показания.

Теперь его уже не заткнуть. Это как развязавший алкоголик, у которого слетела кодировка. Ему надо напиться или, как в нашем случае, выговориться. Конечно, Жевнерович попытается повлиять на ситуацию, но вряд ли успеет. Всё-таки в милиции Яньково работают нормальные мужики, которые не дадут прокурору прикрыть дело. Ведь многие из них знали похищенных девчонок. А здесь ещё и признания в восьми убийствах!

Малышева увели из клетки в восемь утра. Не знаю, что происходило наверху, но в девять появился майор Васильев. Многозначительно посмотрев на меня, он покачал головой.

— Соколов, ваш с Анастасией обман, мы обсудим позже, — произнёс Васильев и потом указал пальцем на потолок. — Сейчас просто скажи. Как тебе удалось развязать Малышеву язык?

— Товарищ майор, я не при делах. Честное слово! — отвечаю, с трудом сдерживая улыбку, — Он сам, как только ночь наступила, начал рассказывать о своих художествах. Видимо, больше не мог держать в себе, и решил покаяться.

— Ну, допустим, — кивнул Васильев.

В этот момент я прочитал в его мыслях, что смоленским следователям, хоть и с опозданием, но удалось взять дело в свои руки. Хреново!

— Малышев тебе всё рассказал?

— Да. Причём пять раз. Его было просто не остановить, — отвечаю почти честно.

— Он рассказывал, что-то о закопанном трупе девушки?

Я утвердительно закивал.

— Он говорил, что похоронил её чуть больше года назад, на соседнем участке. Там раньше была старая выгребная яма. Даже место несколько раз подробно описал. Там с одной стороны, два куста крыжовника, а с другой, буквально в метре, новый деревянный туалет стоит.

Выслушав меня, майор сразу вышел, Судя по его мыслям, милиционер отправился не к прокурору получать разрешение на эксгумацию, а прямиком на место захоронения.

Всё правильно. Проигнорировать обнаружение тела ещё одной жертвы серийного убийцы, никто не позволит. Как говорится, нет тела — нет дела. А если есть тело, то и виновник, дающий признательные показания, следствию понадобится.

Даже находясь внизу, я чувствовал, как в РОВД растёт напряжение. До обеда обо мне забыли, а после пришёл знакомый сержант и отвёл на второй этаж. Пока меня вели, я увидел незнакомого полковника, двух представительных товарищей в прокурорских мундирах и пробежавшего по коридору Горюнова. Судя по взгляду обоссавшегося кота, которым одарил меня следователь, ничего хорошего группу не ждёт.

Заведя меня в пустой кабинет, сержант дождался, когда за дверью послышатся торопливые шаги, и открыл дверь. Жевнерович буквально ворвался внутрь. На этот раз он надел мундир старшего советника юстиции и нервно курил сигарету.

— Соколов, садись, — приказал прокурор, указав на стул. — Предупреждаю сразу, это просто доверительный разговор, не под протокол. Хочу дать тебе возможность откровенно во всём признаться.

Тут же мне удалось прочитать часть его мыслей. Несмотря на творящееся вокруг и невозможность изменить ситуацию, он воспринимал всё, как временные неудобства.

Это какой же сволочью надо быть! К тому же прокурор уверен, что система не даст его в обиду. Не из-за коррупции, а из-за закостенелости структуры. Что ему грозит? Да ничего! Самое большое — почётное увольнение сохранением всех наград и немаленькой пенсии. Какие замечательные законы в СССР!

Ничего, сейчас мы всё исправим. Я-то из будущего и особыми моральными терзаниями не страдаю. Жевнерович хуже любого убийцы. Те просто больные люди, а он совершает преступления сознательно, будучи облечённым властью.

Расстояние позволило просветить насквозь тело вредителя, осмотрев его на предмет хронических заболеваний. Сердце, вроде ничего. Инфаркт устроить можно, но могут откачать. Лёгкие подпорчены куревом, однако не критично. Печень выглядит похуже, но до цирроза далеко. Мой выбор пал на самую явную и застарелую болячку прокурора — запущенном тромбозе геморроидального узла.

Сидячая работа даёт о себе знать. Этим я и воспользовался. Для того чтобы нанести невидимый удар по болячке, мне понадобилось сконцентрироваться всего на несколько секунд. При этом я постарался купировать боль, чтобы Жевнерович сразу ничего не почувствовал.

— Чего молчишь? Я же к тебе сейчас как товарищ обратился, — лицемерно произнёс прокурор, заёрзав на стуле и затушив сигарету в пепельнице. — Или ты желаешь, чтобы я превратился в грозного гражданина прокурора?

Выдав угрозу, Жевнерович зловеще заулыбался.

— Соколов, думаешь, я не найду за что тебя привлечь? Ошибаешься. По совокупности вины, ты всё равно в чём-то виновен. За это получишь по полной.

— Урод, ты не успеешь на меня ничего повесить, — спокойно ответил я, — И за свои преступления ответишь! Думаешь, твоё начальство простит расстрел невиновного человека? Именно ты и сядешь, гнида прокурорская!

Среагировав на неслыханную наглость, покрасневший Жевнерович вскочил со стула и затряс кулаками у меня перед лицом. Вдруг его глаза резко округлились, а на лице появилась гримаса боли.

Сработала закладка, заставив меня улыбнуться. Настолько смешно выглядел этот ублюдок. Новые ощущения заставили его буквально выскочить из кабинета. Из коридора послышалось, как он приказывает сержанту отвести меня назад в камеру. После чего раздался болезненный вскрик и грохот упавшего тела.

Вскоре в коридоре началась настоящая паника. Кто-то требовал срочно вызвать скорую помощь. Другой голос спрашивал, откуда столько крови. Какая-то женщина просто истерично вопила. У них здесь РОВД или Институт благородных девиц? Откуда столько впечатлительных людей?

Я же сидел и продолжал улыбаться. Пусть мне не удалось поднять своё материальное благополучие. Зато я избавил страну от обезумевшего винтика правоохранительной системы, возомнившего себя вершителем человеческих судеб. Ещё и девушек спас. А денег я заработаю. Чем и займусь, как меня выпустят.