Билл выехал на перелом склона, с которого уже было виден заброшенный дом, в котором, по уверению разведчика, скрылись противники. Прищурился, приглядываясь. Потом потянулся к сумке, и достал ещё одно наследие армейской службы — очень старую подзорную трубу, лет которой было сильно больше, чем старому майору, у которого он ее купил.
— Это что ещё за грёбаный форт, мать твою? — спросил он в пространство, не ожидая, впрочем, ответа.
Ник и Марко, ехавшие возле него, поглядели на вожака с одинаковым недоумением.
— Какой болван сказал, что они сюда ехали в полдень? — спросил снова Билл у долины перед собой. — Да они тут со вчерашнего строились, не меньше!
— Это же развалюха, — посмотрел туда Ник.
— Развалюха без крыши, двери, ограды и всего прочего, — пренебрежительно фыркнул Марко. — Такая же, как и была все время!
— Черта с два, — Билл сунул ему трубу. — Посмотри своими глазами.
— Надо же, дверь повесили, — присмотрелся Марко и хохотнул. — Это их точно спасет!
Ник отобрал трубу и тоже пригляделся.
— Дверь есть. И ограда стоит как будто, — заметил он.
— Дверь, мать твою! Сразу видно, что никто здесь в армии не служил! Дверь! Ха! Да ты, дурень, носом будешь тыкаться и не заметишь! — рявкнул Билл. — Дверь — раз. Ее вообще не было, а теперь она поставлена, укреплена поперечными досками, и я вижу темное пятно, уверен, это бойница для стрельбы. Ограда починена, и кое-где колья направлены наружу — кто-то нарочно ее укрепил против всадников, и кто попробует ее перескочить сдуру, посадит кол лошади в брюхо. У входа барьер из кольев, тоже от всадников. На стенах местами набиты доски. Окна чем-то заслонены изнутри, тоже, небось, досками забиты. Если это доски с крыши, их уже так просто насквозь не прострелить... Где только гвозди взяли, сволочи? Из крыши, может... Короче, они готовились к нашему налету. Будь у вас хороший армейский офицер из рейнджеров, он бы живо научил вас различать такие вещи!
— Так он у нас есть, — сказал Ник терпеливо.
— И должен за вас все видеть, должно быть, — буркнул Билл, несколько теряя запал. Настроение у него и без того было паршивое от того, что они тащились под солнцем по каменистому плоскогорью за наглыми парнями и за проклятыми девками, чтоб они передохли. А тут ещё такие сюрпризы!
Солнце тем временем уже заметно склонилось к западу, и светлого времени оставалось все меньше. А нужно было успеть. Билл стиснул монету в кармане — сколько она ему помогала, сколько предчувствий и хороших идей приходило к нему, когда он ее вертел! Но теперь ничего нового ему в голову не пришло: все то же желание удрать, уйти самому и дать уйти противникам, портило ему настроение, будто вытье в ушах. И еще очень было надо успеть покончить с делом до темноты. Словно это все решало. Словно от этого зависел успех всего их дурацкого похода!
...Возможно, и вправду зависел, раз эта мысль не отпускала его. Обложить наглецов со всех сторон и расстрелять. Не дать выйти из чертова форта, в который они успели превратить руину с рухнувшей крышей! Чтобы они не смогли, как прошлой ночью, нанести удар из темноты, теперь уже всеми силами.
— Поздно мы пришли, — сказал Билл вслух. — Вперед, не теряем времени.
*
…Поодаль от стен, дальше расстояния выстрела и заметно ниже по склону, скапливались орки. Маэдрос без труда различал их командиров, рослых и крупных, которые руководили подъемом метательных машин по дороге. Единственная дорога вилась по каменистому склону, и время от времени доносился издали рев волов, тянущих машины. Судя по гладким ещё бокам и иссеченным спинам, волов согнали с ограбленных людских хозяйств на равнине, и к такому обращению они не привыкли.
На стенах Химринга стояла бы тишина — но люди, которых теперь в крепости было много, долго молчать не привыкли. От их стоянок во дворах и на улицах доносились разговоры и невесёлые смешки.
Эльфы почти все молчали, глядя, как чужое войско, словно грязный паводок, затапливает нижние ярусы поселений за стеной.
Маглор подошёл тихо. Его изукрашенный доспех, дар Куруфина, был теперь отмечен следами пропущенных ударов. Прорубить доспех они не могли, но некоторые, особенно сильные, оставили вмятины даже на этом металле.
— Не торопятся, — сказал он сквозь зубы.
Торопиться оркам действительно было некуда. До заката оставалось ещё две стражи, а до того, как скопятся перед воротами враги числом, достаточным для попытки штурма — ещё больше.
— Гляди.
Боевая рукавица Маглора указала на одну из стрелометных машин, ползущих по дороге. Фигуры рядом с нею были рослыми, возвышаясь над орочьим войском.
Стреломет сопровождали люди в кожаных одеждах. Высокие и темноволосые, они казались родичами тем, кто сейчас там, внизу за стеной, ждали нападения бок о бок с эльфами.
— Не только к нам, значит, пришли союзники с востока, — кивнул Маэдрос.
— Я жил со смертными рядом полторы сотни лет, а теперь убиваю тех, кто выглядит их родичами. Навевает дурные воспоминания.
— Тем, кому доводилось убивать собственных сородичей, не привыкать, — усмехнулся Маэдрос криво.
— А ты уже привык? Так быстро? — Маглор отразил и вернул ему усмешку, словно удар. Маэдрос только отмахнулся.
— Шел бы ты спать. До темноты время есть.
— Если прикажешь постелить здесь.
— Под орочьи песни спится плохо, — ветер с севера, из-за спины, донес холод и обрывок плясовой. Кто-то из людей играл на дудочке, разгоняя напряжение несложной мелодией в несколько нот. Дудочка была высокая и резкая, Маглор невольно поморщился. — Да и под людские не слишком уснёшь.
Маэдрос посмотрел на юг — за горизонт, туда, куда отступил Карантир после падения своей крепости. Он должен был уже соединиться с Младшими.
Должен.
Они живы — хоть в этом Маэдрос мог быть уверен. Пусть никто сейчас не дотянется мыслями так далеко через затененные земли, но на сердце у него все ещё тепло, когда он думает о них, словно соприкасается с ними, далеко и едва ощутимо.
Низкие облака, похожие на клочья дыма, закрывали бледное зимнее солнце, но оно упрямо прорывалось в дыры, делая светлые высокие стены Химринга бледно-розовыми. И этот же свет выхватывал дороги и тропы, по которым шли и шли вереницы орков. Они были везде, и на соседних холмах тоже, разведывая и заполняя собой чуть припорошенное снегом пространство.
Он перевел взгляд назад. Нижний ярус Химринга был заполнен спокойствием ожидания. Ждали эльфы-стражи на стене, опираясь на копья. Ждали лучники на площади и улицах, готовые подняться на крыши домов и стену. Ждали люди, переминаясь от холода и греясь горячим питьем. Небо нависало над ними всеми, огромное, низкое, с дырами в рваных облаках и в них — бледная, холодная синева.
…А здесь даже синева неба была иная — глубокая и теплая, несмотря на невысокое осеннее солнце. Солнце опускалось, и тень от стен заполнила собой маленькую постройку, которую какой-то смертный раньше называл своим домом. В прежней жизни Маэдроса такое укрытие от ветра постеснялся бы назвать домом даже диковатый лесной эльф из Семиречья. Нет, лесной эльф сложил бы зимний дом из прочных бревен, а над ним на старом дереве устроил бы летний терем просторнее этого!
Даже последние их, разбитых беглецов, приюты в лесах были надёжнее и прочнее…
Он вновь поглядел в маленькое окно. Всадники рассыпались на дальнем склоне, а то устройство, что везла за собой лошадь, и повозка следом за ней, неспешно спускались вниз, и пыль взвивалась от колес и копыт.
Разглядев эту железную, в пятнах ржавчины, трубу на колесах, Ханна побледнела, Нэн выругалась и попросила Создателя их защитить, и только Донне удалось сохранить спокойствие.
— Он уже привел нас сюда, — сказала она, коротко обняв Ханну. — Он и здесь нас не оставит. Смотри, они сами боятся нас так сильно, что притащили пушку против нас, будто против отряда мексиканцев! А ещё мужчины!
Новые всадники выезжали ещё из-за перелома склона, и только один, грузный, широкоплечий, на такой же крепкой и ширококостной лошади, все стоял на месте, оглядывая долину из-под ладони.
— Вот кого мы упустили ночью, — сказал Амрод с досадой.
Невидимая линия, которую Маэдрос провел для себя и своего оружия, пролегала дальше середины долины. Если он правильно определил здешние расстояния, его карабин мог стрелять и дальше, вот только попасть с непривычки было сложно. И потому он положил себе ту дальность, на которой попадал в третий из несчастных колючих столбов.
Кактусы, напомнил он себе здешнее слово. Такое угловатое, перекатывающееся на языке.
Маглор положил руку ему на плечо.
— Подпустим.
— Он вряд ли подойдёт близко.
— Но вряд ли он знает, что у нас есть Шарпс, — поправила Донна. — Вдруг получится его достать.
— Насколько бьёт эта их… Вещь? — Куруфин прищурился. — Если ещё не проржавела насквозь. Я приказал бы перелить это на сковороды и котлы.
Карантир, сидевший у стены, вытянул ноги и толкнул его. Посреди четырех дощатых стен вдруг стало особенно тесно от набившейся в них дюжины говорящих.
— Не знаю, — Донна вздохнула. — Господь уберёг видеть это в деле. Может, видела — боялась бы меньше.
Пришло молчание, а с ним донеслись далёкие выкрики и ржание лошадей. Вражеское войско пыталось заполнить собой хотя бы часть долины, и не очень успешно. Маэдрос насчитал пока тридцать четыре человека. Обычные люди в пыльных кожаных и суконных куртках, все до единого в шляпах, словно здесь совсем было не принято ходить с непокрытой головрй. Без суеты и без особого интереса они выискивали себе безопасные места на склоне. Безопасность казалась условной, но, судя по их спокойствию, туда выстрелы точно не доставали.
Лошадь и чугунная труба на колесах спустились на дно долины. Повозка ещё медлила. Тронулся с места и начал спускаться крупный всадник сверху.
Братья ждали.
Амрод неприкрыто жалел сейчас, что отверг ружья, и не отводил глаз от карабина в руках Маэдроса. Маглор поглаживал пальцами приклад своего ружья, словно вслушиваясь, что оно рассказывает ему о своих создателях. Амрас вертел в руках добытый револьвер, и Карантир беззвучно, жестами и, несомненно, мыслями, объяснял, как с ним обращаться.
Донна обнимала свое ружье ласково и губы ее беззвучно шевелились.
Чернокосые девушки выглядывали в окно поочередно, насколько позволяло место. Они старались быть невозмутимыми и спокойными, но живое любопытство брало верх над выучкой.
Ханне было неприкрыто страшно, и руки ее беспрестанно вздрагивали и сжимали оружие.
Убежище их показалось игрушечной крепостью, построенной детьми. Вот сейчас снаружи крикнут — сколько можно прятаться, пора начинать! Выходите!
— Скучно? — усмехнулся Келегорм, его зубы блеснули в тени.
— Уже нет, — отозвалась немедленно Нэн. — Рядом с такими красавцами разве заскучаешь! — Вытащила флягу и поболтала ею.
Келегорм только рассмеялся, откинув голову на стену.
А Куруфин вдруг протянул руку к фляге Нэн.
— Решился, да? — хмыкнула та, а Донна сжала губы.
Но Куруфин не отпил, а лишь принюхался.
— Слишком много горьких масел. Что в основе?
— Кукурузное сусло, конечно же. И напрасно кривишься, мое виски сам мэр пьет и не жалуется. Можно подумать, ты лучше сваришь!
— Я сварю лучше, — уверенно кивнул Куруфин, и Келегорм захохотал опять. — Мне нужен лишь рецепт и твой прибор перегонки.
— Я тебе за полцены продам, когда вернёмся! — захихикала Нэн и приложилась было к фляге, но после грозного взгляда Донны поспешно ее убрала. — Но с условием. Сделай так, чтобы я похвалила!
— Здесь платят, чтобы забыться? — подал голос Карантир.
— Не забыться, а душу согреть, — отрезала Нэн. — Ну и живот, конечно, тоже.
— Сама-то не забывайся, — сухо бросила Донна.
— А тебе, глядишь, легче было бы! — и старшие женщины отвернулись друг от друга, словно давно устали об этом спорить.
Там, в долине, всадник на хорошей гнедой лошади выехал вперёд остальных, что-то прокричал и выстрелил из ружья. Взвилось над ним облачко дыма. Раздался стук — пуля на излёте клюнула в стену.
Маэдрос узнал этого всадника — тот, что приходил прошлым утром с угрозами. Он уже пересёк невидимую линию, но раскрывать только ради одного разбойника секреты было слишком рано. Большой всадник подъехал к трубе на колесах, что-то приказал — и погонщик снова направил лошадь вперёд. Ещё два человека держались рядом.
Маэдрос взял карабин наизготовку и подумал, что придется первой целью выбрать ни в чем не повинную лошадь.
Враги совсем рассыпались полукругом, и вот лошадь с трубой на колесах медленно приблизилась к невидимому рубежу. Всадники заспорили было, но высокий махнул рукой, отмерил некое расстояние ладонью, и все они снова двинулись вперёд.
Позади слышалось настороженное дыхание и шелестел беззвучный шепот Ханны, повторявшей молитву.
Маэдрос приник к карабину, вжал его в плечо. Поймал высокую широкую фигуру в прицел. Достанет или нет? Человек или лошадь? Опыта, как ему не хватает опыта…
Задержав дыхание, он решился спустить курок.
…И в мгновение выстрела понял, что промахнется. Слишком резко нажал. И сдвинулся всадник.
— Двадцать два, — сказал Маэдрос вслух торопливо перезаряжая карабин. Выходило медленнее, чем хотелось бы.
— Зачем это? — вскинулся позади Келегорм.
— Вы должны знать, сколько остаётся патронов в самом дальнобойном оружии, — патрон скользнул в отверстие, капсюль надет, там, впереди, беспокойно переговариваются враги…
И второй раз он выстрелил в лошадь.
Раздалось даже не ржание, а отчаянный крик. Коротконогая лошадь рухнула на землю и забилась, пронзительно крича.
— Двадцать один.
…Перезарядить.
Но там, впереди, люди не растерялись. По знаку рослого всадники помчались вокруг повозок, поднимая клубы пыли и скрывая пушку и самих себя. Маэдрос успел все же выстрелить в третий раз, хотя едва различал движение среди пыли — и опустил карабин.
Некоторое время не происходило ничего — пока не улеглась пыль. Потом стали видны очертания людей и пушки на колесах, которую несколько человек, толкая, откатили на более безопасное расстояние и теперь разворачивали. И только на дне долины продолжала отчаянно кричать подбитая лошадь.
Непрерывно.
Прерываясь лишь для вдоха и продолжая кричать почти как человек.
Маэдрос молча зарядил карабин и снова прицелился. Нужно было покончить с несчастной одним выстрелом, и он ещё не решался нажать на спусковой крючок, когда со стороны противника раздался грохот — и лошадиный крик оборвался.
Патрон Шарпса уцелел. Но теперь враг был предупрежден.
*
— …Далеко, — заявил Билл, присматриваясь. — Надо ближе.
— Ты уверен, босс? — спросил Ник.
— Боишься, что шкуру попортят? — съязвил Марко.
— На сто ярдов ближе хотя бы, — добавил Билл, не обращая внимания на спорщиков.
После окрика Ника лошадь двинулась вперед, увлекая за собой пушку.
Билл выругался про себя, вновь подумав, как мало он взял с собой ядер, вместо этого навалив в телегу побольше картечи. Он вовсе не предполагал, что вместо загонной охоты на чужаков по знакомым холмам и каньонам ему придется вести осаду форта, который пришельцы невесть как устроили из старой развалюхи.
Знал бы заранее, что будет так, носа бы не высунул из убежища! Но придется играть теми картами, что есть.
Непрошеную мысль, что чутье его предупредило, он прогнал.
Из импровизированного форта донесся звук выстрела, над бойницей в двери дома поднялось облачко. Промах. На таком расстоянии Спрингфилды бесполезны, и он это знал, так почему слышен свист пули…
— Стоп, — велел Билл Нику. — Стреляем отсюда. Распрягай лошадь и готовь заряд.
Ник спешился, но не успел он подойти к лошади, как из форта раздался второй выстрел. Лошадь, раненая в круп, упала и забилась, громко крича.
«Проклятье!»
— Поднимите пыль! — заорал Билл всадникам. — Скачите кругом, не дайте ему прицелиться! Быстро! А вы двое, и ты, Ник, живо сюда!
— Что нужно, босс? — Ник был растерян.
— Пушку назад! На триста ярдов!
Их заволокли клубы пыли, поднятые всадниками, кружащими вокруг. Упряжь обрезали и люди в сплошной пыли принялись толкать орудие назад. Лошадь продолжала кричать. Донесся еще один выстрел, но пуля и в этот раз прошла мимо, никого не задев.
Билл позволил им остановиться, только откатив пушку далеко за середину долины, почти на склон. Дом по-прежнему был виден отсюда, как на ладони, но Билл сделался мрачен, как туча.
— Что случилось? — решился, наконец, спросить Ник.
— У этих ублюдков Шарпс. Купили того красавца в городе у Такера, наверняка. А я не догадался проверить.
Видя непонимающее лицо Ника, Билл с раздражением добавил:
— Шарпс бьет дальше и точнее. Эти профи нас бы перещелкали, как орехи. А с такого расстояния, — Билл махнул рукой, — можно только ядром попасть, а картечь даже доски не пробьет. Вот блядь…
Он не стал говорить о том, что даже не пробовал стрелять настолько издалека.
Форт издевательски стоял напротив, и неприступная долина, пустая и пыльная, лишь с редкими кустами внизу, лежала между ними.
Солнце медленно клонилось к холмам. Ветер поднимал пыль из-под копыт лошадей, легко свистел в ушах. И в этой тишине громко кричала раненая лошадь. Она лежала все там же, где ее достала пуля противника, и плакала от боли и ужаса, словно человеческий ребенок.
— Пристрелите кто-нибудь животное, — сказал Билл мрачно, ни к кому не обращаясь. — Проявите милосердие.
*
— Спешат, — уронила Донна, поглядев в окно. И растерянно опустилась на прежнее место. — Не на такое я надеялась.
— Иногда все, что есть, это терпение, — мягко сказал ей Маглор. — К счастью, у нас не только оно.
Люди суетились вокруг своей железной… пушки. Что-то укладывали в нее спереди, а затем уминали внутри щеткой на длинной ручке. Все это было далеко и выглядело куда менее опасным, чем если бы они заряжали метательную машину.
Ещё дважды Маэдрос попытался достать их из своего оружия, но безо всякой пользы. И все же, подумал он с мрачным удовольствием, одного карабина хватило, чтобы держать целый отряд в отдалении! Если бы не Шарпс, враги подошли бы заметно ближе…
…И все они были бы сейчас заняты делом, а не ожиданием.
Суетливые приготовления окончились. Высокий сам подошёл к пушке и приник к ней с обратной стороны. Временами он что-то сдвигал и даже приказывал поправить свое орудие.
Обитатели укрытия успели не один раз смениться возле окон, разглядывая его. Куруфин терзался некими противоречивыми чувствами, переводя взгляд с ружей на пушку и обратно. Возможно, он пытался посчитать, во сколько раз она мощнее ружья.
Старая Нэн от волнения потела, и запах пота наполнил собой укрытие, смешиваясь с запахом оружейной смазки и всей их несвежей одежды.
Медлительность врага невольно раздражала, вопреки даже всему прежнему опыту как сражений, так и ожиданий. Словно опыт остался немного позади, словно тяжесть на плечах ослабла, и хочется жить или сражаться, а не сидеть в ожидании среди ненадежных стен!
И словно в ответ на его мысли над пушкой поднялся клуб белого дыма. За ним донёсся грохот — и стремительный короткий вой. Что-то темное стремительно пронеслось у них над головами, и снова настала тягостная тишина.
— Промахнулся, — пробормотала Ханна.
Скорость метательного снаряда превосходила все виденное Маэдросом ранее. Сила удара должна быть мощной, и хлипкие доски их укрытия, неспособные противостоять даже удару топора, не защитят их. Сидя здесь, внутри дома, все вместе, они окажутся всего лишь удобной целью.
Придется выйти наружу и рассыпаться, кто-то спрячется за развалинами сарая, кто-то заляжет за частоколом; женщин можно отправить к лошадям на склон.
Возле пушки снова суетились: трубу почистили той самой щеткой и теперь закладывали новый заряд, повторяя уже знакомые движения. Карантир придвинулся к окну и тихо считал время, потраченное на подготовку к стрельбе.
— Добежать не успеем, пожалуй, — заметил он.
— Я успею, — возразил Келегорм.
— Про отряд уже забыли, — уколол их Амрас. — Они обстреляют нас из десятка ружей. А доползти не успеешь даже ты!
— Что это вы придумываете? — заворчала Нэн сзади, и ей ответил глухой голос Донны:
— Не няньки мы им.
Вдали высокий приник к орудию, тщательно его направил и коснулся факелом поверхности трубы. Снова повторился клуб дыма и грохот.
Нечто тяжёлое обрушилось на верхнюю часть стены, мгновенно вырвав из нее куски досок. Обломки и щепки закружились в воздухе и упали где-то за стеной.
Ханна вскрикнула, побелев и прижав к лицу ладонь.
Куруфин смотрел теперь внимательно на рваную дыру в досках, и губы его шевелились. Келегорм покачал головой, он напрягся, готовый к новому удару, но стояла совершенная тишина — только женщины дышали взволнованно и часто. Казалось, можно было слышать, как колотятся их сердца. Снаружи доносилось испуганное ржание.
— Средние, Маглор — наружу, — приказал Маэдрос. — Рассыпьтесь, найдите укрытия.
Обернулся к женщинам:
— Он целится в дом. Вам стоит уйти на склон к лошадям.
— Оттуда стрелять неудобно, — отрезала Донна. — Не затем мы шли, чтоб прятаться. Ханна разве что.
Но и та упрямо замотала головой. И ещё взяла за руку одну чернокосую.
Дверь заскрипела на ременных петлях, братья выскользнули наружу, а со стороны врага начали беспорядочно стрелять: дым заклубился над камнями и кустами. Но пули шлепались в землю, не долетая до стен укрепления. Маэдрос ласково погладил карабин Шарпса на коленях, и тот, показалось, едва ли не вздрогнул от удовольствия. «Без тебя здесь стреляли бы
непрерывно».
Теперь у пушки суетились ещё быстрее, и можно было разглядеть, как машет руками и беззвучно ругается вожак, подгоняя людей. И потом — как он целит долго и тщательно в этот раз.
Маэдрос как раз задумался, что стоит подобраться поближе и ещё раз попытаться достать Билла выстрелом из карабина, когда раздался третий выстрел. Женщины, вздрогнув, пригнулись. Визг летящего ядра был как-то особенно невыносим, и успела промелькнуть единая, не сложенная словами мысль, что по звуку можно определить опасность выстрела. А в следующее мгновение маленький дом встряхнуло.
Вихрь обломков выплеснулся прямо из стены и заклубился в воздухе, как буревая воронка. Как маленькие копья, они осыпали все вокруг. Маэдроса ударило по голове, щепки вонзались в тыльную сторону левой ладони. Где-то в пыли один из близнецов выкрикнул короткое проклятие, и его перекрыло вскриками девушек.
И среди этого Донна тихо и твердо повторяла, удерживая захлёстывающий их ужас:
— Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться?.. Если будут наступать на меня злодеи и противники твои, то они сами преткнутся и падут…
Две новые дыры светились в стенах, и одну обрамляли обломки, как кривые зубы распахнутую пасть.
— Кто? — спросил коротко Маэдрос в пыли и щепках.
— Амрас, — ответил его голос, показалась рука, разгоняющая пыль. — Не побегать.
…Длинный обломок с силой вонзился Амрасу в ногу выше колена, пробив и грубую прочную ткань штанов, и плоть. Несколько мгновений они растерянно переглядывались. Всего лишь цель, которую не защитят эти жалкие стены… Затем Амрод пересел к седельным сумкам и сердито принялся доставать перевязку и склянки, приготовленные перед отъездом с фермы. Старая Нэн, кряхтя, снова вытащила свою флягу и приговаривала, что вот если на рану плеснуть как следует, то не загноится.
Мгновения беспомощности прошли. Снова бросив взгляд в дверное окошко, Маэдрос отметил подходящие укрытия для себя: от частокола к заплывшему землёй обломку скалы, затем оттуда к двум кустам, цепляющимся корнями за склон, а от них уже можно пытаться достать Билла за пушкой.
Раздались первые выстрелы рядом — и справа, от развалин, и слева, от спуска. Братья знали, что не достанут врага, но нужно было хоть что-то сделать, перестать быть молчаливой целью!
Маэдрос шагнул наружу, не скрываясь. Подошёл к частоколу, встал во весь рост, открыто прицелился — и выстрелил, взяв чуть выше.
Далеко впереди пыль брызнула из земли перед пушкой, и люди рядом с ней вздрогнули. Но не вожак.
— Семнадцать.
— Вернись или иди сюда, — вслух сказал Маглор от развалин.
— Подожди.
Короткая заминка у пушки закончилась, Билл вновь склонился к ней, прицеливаясь. Маэдрос медленно двинулся вперёд, перезаряжая карабин напоказ. Несколько выстрелов раздались с вражеской стороны, но пуль не было слышно: то ли промазали, то ли не достали.
Четвертый выстрел из пушки сделали словно бы совсем немного поспешно. И звук был, как в самом начале…
Ядро промелькнуло над головой и над укрытием впустую. Там, впереди, Билл что-то выкрикнул и ударил кулаком по колесу. От телеги к пушке поспешно что-то тащили, какие-то мешочки, закладывали пушке в дуло, и все равно это выглядело иначе, чуть неправильно…
Маэдрос прошел до примеченного камня и от него прицелился снова. Снова донеслись хлопки выстрелов — на этот раз они пристрелялись получше, и пули взрыли землю возле него.
Вожак направлял свое орудие и, казалось, немного колебался. Вот чуть поправил его. Почему-то направил немного выше прежнего. Странно.
Они выстрелили почти одновременно: Маэдрос нажал на спуск, карабин вздрогнул, а затем заклубился дым над пушкой…
Только звук был совсем другой.
Множество звуков.
Он бросился на землю, и без счета мелких обломков засвистели над ним и вокруг него, вспарывая землю и воздух.
Что-то ужалило его в бок, пока он падал. Потом настала тишина, и Маэдрос подумал о карабине, который прижал к себе в падении — не попала ли пыль в механизм. Плотный кожаный плащ защитил карабин от пыли, а хозяина — от камней и колючек. Но сбоку был вырван клок плаща вместе с одеждой и клоком кожи под нею. А пыльную землю вокруг него и в направлении дома усеивали мелкие камни и железные обломки. Бросались в глаза обрубки гнутых и ржавых гвоздей со шляпками.
Вокруг пушки хлопотали, а по Маэдросу снова начали стрелять, и он счёл за лучшее отступить под защиту стен. Положение переменилось, и дощатые стены вдруг снова сделались достаточной защитой.
— Ещё четырнадцать патронов, — сказал он Маглору, встав у развалин сарая. — Мне нужна ваша поддержка. В перерывах между выстрелами пушки мы подберемся к ним ближе, вы отвлекаете стрелков, я достану вожака. Перед их выстрелом отступаем.
— Ты спешишь, — Маглор заговорил чуть громче, чтобы его слышали в доме. — Разрушительные снаряды у них закончились. Эти обломки стены не пробьют. Подожди заката.
— Не думаю, что разбойники согласятся просто так палить по стенам и ничего больше. Потому и надо спешить.
— Нет. Стоит потянуть время, — возразил Куруфин с другой стороны.
— На месте этого Билла я не дал бы тянуть.
Новый пушечный залп осыпал обломками пространство перед домом, и в ответ женщины изнутри поочередно выстрелили — просто из нетерпения.
— И сколько ещё ждать? — спросил Келегорм, тоже поднимаясь во весь рост. — Мне бы твое терпение, Маглор. Я тоже за вылазку.
— Вы окажетесь почти без укрытий. Я против.
— Может быть, проголосуем? — насмешливо спросил Карантир из-за угла дома.
— Не в этот раз, — Маэдрос смотрел на движение на вражеской стороне. Там забегали люди, выводили лошадей. Зашевелились стрелки, перебегая вперёд в новые укрытия. Изнутри дома раздался голос Донны: «Не тратьте патроны, не достанем же!» — Нас опередили. Ждём гостей.
*