Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла

Глава 2.2

***

— Люди собираются, — сказал Куруфин негромко. Он сидел так, чтобы видеть улицу за окном, и вертел между пальцами нож, словно готовый метнуть его в любой миг. Эту привычку он принес из Нарготронда, и кто бы смог описать, как это бесило Маэдроса. Но сейчас Старший промолчал.

— Это не им угрожали, — Карантир тоже занимал руки, только иначе — револьвером, повторяя движения, показанные Такером вчера при разборе и сборке. Все быстрее и быстрее.

— Но если сюда придут за нами, они могут пострадать, — сказал Маглор. — Здесь нет ни каменных домов, ни укреплений, кроме частокола.

— Несмотря на поражающую силу оружия, — добавил Амрод. — Или глупы, или беспечны.

— Или нищи, — бросил Куруфин.

— Мы пока не сильно богаче. Нет даже дома из досок, — Амрас не устоял перед общим напряжением и ещё раз проверил, как раскладывается его составной лук со стальными накладками. Убрал за спину, затянул ремешки налуча. Привычному оружию он доверял больше.

— Наше оружие стоит всего этого жалкого города, — фыркнул Келегорм.

— Наше оружие против здешнего стоит совсем не так много, как ты привык, — вмешался Маглор, — твое самомнение может обойтись куда дороже.

— Они сейчас захотят говорить, — Куруфин усмехнулся. С его самомнением тоже все было хорошо.

— Главное, — хмыкнул Амрас, — пусть Турко молчит.

— Мальчишка!!

Куруфин поднял руку. Снаружи доносилось шарканье нескольких десятков ног, шелест одежд. Затем раздался низкий, хриплый голос, словно бы испорченный болезнью или постоянными выкриками:

— Эй, семеро смутьянов! Я Раф Уайлдер, шериф этого богом забытого... кхе... города Парадайз-Спрингс! Выходите, джентльмены, разговор есть!

Маэдрос тут же погрозил Куруфину кулаком. Тот перекинул ноги через подоконник и скользнул вниз, мгновение спустя Келегорм повторил это движение.

Маэдрос просто подошёл к окну и сел на подоконнике сам.

— Смутьяны? — поинтересовался он. — Мы?

На улице столпились люди, человек двадцать, больше мужчин, чем женщин, с оружием и без него. Некоторые попятились от Келегорма с Куруфином, спрыгнувших вниз и вставших у крыльца.

Мужчина, стоявший перед окном, не попятился, а только сильнее выпятил обтянутые клетчатой рубахой живот и грудь. К кожаной безрукавке у него была приколота массивная брошь в виде пятиконечной грубоватой звёзды. Той же формы, что звёзды на полосатой тряпке на доме менялы.

Служитель правителя?

— Вы, джентльмены... — повторил он, упирая руки в широкие бока. Люди Беора говорили про таких "поперек себя шире", и похвалой это было не всегда. — Вы приехали в наш мирный город, не прошло и суток, как нарываетесь на ссору и вот-вот затеете тут стрельбу!

— Мы? — повторил Маэдрос с интересом.

— А кто здесь поссорился с людьми Большого Билла, я, что ли? — вопросил мужчина. — Мне не нужны перестрелки на улицах города! И пострадавшие из-за вас тоже не нужны! Я тут должен соблюдать порядок в городе, типа того.

Вокруг зашумели, поддерживая говорящего.

— Не мы затевали ссору! — воскликнул Куруфин, делая шаг вперёд.

— Да какая нам разница! — отозвался Раф Уайлдер, расправляя плечи, словно старался стать ещё шире. — Проблемы начались из-за вас. Вали.. кхм... Уезжайте из города, да побыстрее, пока сюда не нагрянули. Не умеете держать язык за зубами, а кулаки в карманах — ваша забота.

Келегорм коротко засмеялся. Ближние к нему люди сделали шаг назад.

— Ты нас винишь в том, что мы посмели защищаться?

— Вы, парни, чего хотите, то и делайте, только не в городе! Деритесь, стреляйте, коней воруйте, хоть поубивайте друг друга. Но не здесь!

— Верно! — раздались голоса, в основном из задних рядов собравшихся. Маэдрос пробежал взглядом, выглядывая лица в толпе. Некоторые сразу опускали глаза. — Пусть проваливают! Нечего тут свары затевать!

— Да как вы смеете!...

— Припёрлись тут в чужой город и нос задирают...

— Под пули нас подвести хотите?

— Тихо!!!

От голоса возникшего на крыльце Маглора задребезжали ставни и стекла — в тех окнах, где стекла были.

Люди немного присели, ошеломлённые. Раф Уайлдер сделал шаг назад и явно на то обозлился.

— Спокойно, — сказал Маэдрос сверху. — Мы уедем. Стрельбы на улицах из-за нас не будет. Мы не станем подвергать опасности жителей.

— Все равно за вашими дощатыми стенами не спрячешься, — встрял весело Амрас, и внизу снова гневно загомонили.

— Вот только прежде чем мы уедем...

Куруфин поднялся на крыльцо к Маглору, и эти две ступени вместе с высоким ростом неожиданно приподняли его над толпой.

"Что ты хочешь?!"

"Кинуть камень в болото. Не хочу, чтобы мы сражались в одиночку, Старший!"

— Прежде чем мы уедем, — теперь голос Куруфина стал глубже и разнёсся над головами людей, — я хочу кое-что сказать! Это вам здесь жить! Рядом с вооруженным отрядом из десятков врагов. Мы готовы сражаться, а вы так и останетесь в своем покое и якобы безопасности? Будете годами терпеть, лишь бы не было стрельбы? Будете годами жить в страхе и платить им дань, я ведь не ошибаюсь? И вас даже не могут защитить!

Раф Уайлдер в несколько мгновений стал похож цветом на красный соус к вечернему хлебу.

— Вот только с нами этот ваш Большой Билл изрядно ошибся! — Куруфин тоже засмеялся так, что и от него шарахнулись. — Если нас назначают врагами без причины — тогда поверьте, эта причина появится! Мы уедем. Только не так, как вы думаете! И тем более, не станем ждать, когда нас найдут! Мы сами найдем его логово и разнесем его ко всем демонам! И всех, кому надоело бояться, я зову присоединиться к нам! — Он сделал рассчитанную паузу. — Мы поедем и убьем этого мерзавца!

Отзвучал этот голос, так похожий на голос отца — и стало очень тихо. Маэдрос вслушался в тишину — она была огромная, как гора, под ней клубилась темнота...

Недобрая тишина. Неуверенная.

"Это страх", — беззвучно сказал ему Маглор.

— Слышь, мальчишка, да ты совсем спятил, — вдруг раздался новый хриплый голос со стороны. Позади толпы возвышался на соловой лошади неожиданно чисто и аккуратно одетый для здешних мест жилистый мужчина.

Куруфин откровенно растерялся. Он явно ждал гнева, ещё лучше согласия и воодушевления — но не этого.

— Это тебе, сопляку гладколицему, умирать не страшно, — сказал жилистый. — А у людей семьи, жены, дети. Что они жрать будут, сложившись ради пафосных слов? Хочешь сдохнуть — иди и сдохни. Раскомандовался в нашем городе! Припёрся к нам весь из себя красивый, хрен с горы, и давай на смерть звать. Охота красиво умирать — вот и валите, умирайте. Без нас.

Руки Куруфина и Келегорма почти единым движением потянулись к поясам...

"Стоять!!" — крикнул Маэдрос Келегорму беззвучно. Маглор положил руку Куруфину на плечо, сжал.

— Вот как, — сказал Маэдрос с окна, глядя новому собеседнику в глаза. Он не был трусом, этот жилистый немолодой человек с обветренным лицом. Он, пожалуй, просто хотел, чтобы все стало как раньше. — Ну, а мы, видимо, слишком молоды, чтобы терпеть угрозы и оскорбления от разбойников. На том и сойдёмся.

Келегорм захохотал, в общей тишине это прозвучало очень глупо, но остановиться он никак не мог. Даже гневный взгляд Куруфина его не усмирил, Турко ввалился в двери гостиницы, сложившись от смеха пополам, и продолжал хохотать там, видимо, рухнув на стул.

Раф Уайлдер за это время попыхтел, сменил цвет лица на обычный, и теперь провозгласил:

— Мы ждем вашего отъезда!

Маглор и Куруфин отвернулись от толстяка, собираясь, видимо, угомонить Келегорма и подняться наверх. Некоторые горожане уже побрели прочь, другие остались, явно рассчитывая поглазеть на отъезд.

Скрипнула дверь поодаль справа, и низкий женский голос вдруг окликнул:

— Парни, подождите нас. Если насчёт Билла не шутите.

Тишина упала второй раз. И признаться, Маэдрос услышал в ней гораздо больше изумления, чем от Куруфиновой речи!

Все головы повернулись на голос словно одним движением. Соловая лошадь дернулась и замотала головой, словно седок зря дёрнул поводья.

Три женщины шли к ним по улице, и зеваки шарахались от них. Раздались недоуменные возгласы — "Донна, ты чего?", "Да вы шутите?", "Нэн, Ханна, рехнулись что ль?" Коренастая, почти седая немолодая женщина с волосами, забранными в узел, шла первой, за ней, как привязанная, деревянной какой-то походкой двигалась девица с мрачным и погасшим каким-то лицом, а замыкала это шествие широкоплечая, жилистая старуха, ещё довольно крепкая, но уже с лицом ссохшимся и изборожденным морщинами.

— Донна, хватит дурацких шуток, — сказал всадник.

Седая только отмахнулась досадливо, останавливаясь перед крыльцом и глядя поочередно то на Куруфина, то на Маэдроса. Старшего ищет.

Хватит ли этих троих, чтобы переломить общий страх?..

Подумав ещё о том, что ружья они удержать наверняка способны, и даже ещё три стрелка это лучше, чем только они семеро, Маэдрос соскользнул вниз, придержавшись рукой за подоконник.

Не то, чтобы высоко.

— Ну и здоров же ты, парень, — сказала Донна, запрокидывая голову. — Не голодал в детстве.

Смотрела она, хоть и снизу вверх, примерно так, как смотрела на них когда-то очень давно сестра деда. И без малейшего сомнения в праве так смотреть.

— Донна Диксон. Ты старший? Парни, если вы всерьез, вам пригодятся трое стрелков.

— Майтимо. Лошади есть?

— Староваты уже, но нам и не скачки устраивать. Сейчас заберём лошадь Нэн и поедем ко мне на ферму, соберёмся. Тут недалеко.

"Майтимо, ты с ума сошел!!!" — вспыхнуло голосом Куруфина у него в голове.

В ответ он мысленно погрозил кулаком ещё раз.

И тут вокруг загомонили разом. Потрясённо и негодующе.

Всадник соловой лошади кричал про бабью дурь, которая неизбежна. Раф Уайлдер — что это нарушение "общественного порядка". Ещё кто-то — что они на голову больны, и надо звать лекаря.

Донна хмурилась, ее широкое лицо застыло маской, губы сжались.

— А ну, хватит! — гаркнула она, наконец. — Я вам не девчонка на выданье! Своими женщинами командуйте!

— Донна, да что с тобой? Сама обезумела, и других с пути истинного сбиваешь?

Это ещё один человек выбрался из толпы, невысокий и плотный, и двигался он зажато и неверно, как тот, кто не владеет никаким оружием и плохо управляет даже собственным телом.

— Хватит, — согласился всадник на соловой лошади, проехав к ним сквозь толпу. — Хватит этого... Фарса. Ты храбрая женщина, но сейчас ты уже через край...

Этот тихий рычащий звук, наверное, никто из людей и услышать-то не мог в таком шуме. А вот соловая лошадь услыхала его даже очень хорошо. Даже лучше, чем Маэдрос. И дернулась прочь с испуганным визгом, потому что рычание гауров, даже отдаленное, пугало обычных коней ещё лучше волчьего или медвежьего.

Люди шарахались, всадник отчаянно ругался, стараясь справиться с лошадью и цепко держась в седле, но соловая рвалась прочь от опасности, и подчинить ее не удавалось.

Келегорм стоял снова в дверях гостиницы, наблюдая за безобразием с усмешкой. Маэдросу захотелось надрать ему уши за такое отношение к бедной лошади, но надо признать — удачно вышло.

Однако шум вокруг единственных людей, готовых разделить с ними опасности, начинал Маэдроса бесить.

— Достаточно, — сказал он, поднимая руку. — Никто не будет оскорблять моих стрелков. Никто не будет мешать свободным людям ехать с нами.

— В этом городе закон представляю я, — начал Раф Уайлдер, — и я ради безопасности запрещаю этим женщинам... Нэн, ты о дочери своей подумай!

Девушка с деревянной походкой, ни слова не говоря, сделала два шага вбок к Рафу Уайлдеру и молча плюнула ему под ноги. И двинулась за Донной все тем же скованным шагом.

— Ты, Раф, меня в кутузку в этом городе не посадишь, — сказала Донна. — Не пыжься.

*

Когда они вместе с тремя женщинами выезжали из города, Маглор придержал своего Кусаку и обернулся. Маэдрос тоже остановил Гнедого. Брат смотрел на молчаливую толпу позади них, и глаза его вдруг блеснули.

— Мы забираем лучших людей этого города. У нас все получится, — сказал Маглор вроде бы негромко, не так воодушевленно, как Куруфин, но этот голос было слышно словно отовсюду. А сказав это, он послал Кусаку вперёд.

Молчание за спиной у них налилось злостью — но так и не прорвалось ни единым голосом.