Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла

Глава 3.1

Маэдрос замыкал их маленький отряд, пока не убедился, что в спину ничего не полетит, а потом поравнялся с Донной на коротконогой рыжей в белых пятнах лошади. Ну как поравнялся — ее голова, конечно, была выше его седла...

— Вон там впереди наша... моя ферма, — сказала она, показывая рукой на пятно зелени поярче. Вся эта долина состояла сплошь из жухлой желтой травы и красноватой земли, с вкраплениями пятен тусклой зелени, но слева извивались полоски травы более сочной, чередуясь с небольшими пучками низких, уже желтеющих деревьев, и тянулись как раз куда показывала Донна. Ещё там стоял деревянный дом и при нем постройки без окон.

— Ручей? Родник? — спросил Маэдрос вслух.

— Да. У меня хорошая земля, из лучших в долине. Есть вода, родник бьет под скалами и течет через нее с зимы до середины лета. Сейчас вот ожил после дождей... Соберём припасы, патронов я набила много. Думала приехать к ним с оружием, все подкупала пороха и набивала патроны. Вам бы тоже лучше... приготовиться. Только быстрее, чтоб они первые не нагрянули, — Донна говорила чуть устало, не поворачивая головы. Маэдрос прислушался к ее чувствам, которые женщина не трудилась прятать — но нашел в ней лишь спокойствие, и что-то ещё под ним, подобное тихой радости, когда случается долгожданное или возвращается домой странник. Что-то вернулось в эту уставшую от потери и тяжёлой работы душу.

Стучали копыта по каменистой дороге, приближалась зелень и дом возле нее. Одноэтажный, с высокой крышей и окном под ней, он был обшит досками, как некоторые дома в городке, и вдоль одной стены тянулась галерея на деревянных столбах, а вверх торчала глиняная труба. Дом был меньше, чем показался издалека.

— Она говорила, будто это хороший дом, — тихо и недовольно сказал позади Куруфин, и Маглор также тихо ему ответил:

— Для здешних земель он хорош.

Правее дома стоял дощатый сарай с маленькими окошками, двери его были распахнуты. В большой загородке паслись одинокая чёрно-белая корова и другая лошадь, почти двойник Донниной. Куры бродили за домом и пили воду из крошечного не то прудика, не то глубокой лужи. А левее росли четыре молодые яблони, не потерявшие ещё листвы.

Вряд ли сам дом был из досок: эта деревянная обшивка скрывала, должно быть, тоже стены из тонких бревен, промазанных по щелям глиной. Но если вспомнить развалюхи из переломанных и растрескавшихся досок на окраине городка, косой и дырявый частокол вместо укреплений — этот дом будет лучше многих. Умеют ли тут вообще строить из камня?

— Заводите лошадей, — велела Донна, — пусть едят вволю. Несколько часов на сборы у нас есть даже в худшем случае. И то вряд ли он так сходу поднимет людей против вас.

— Скажи мне, — Маэдрос погладил доверчиво протянувшуюся к нему морду Гнедого, — как случилось, что в этих пустынных местах один человек собрал такой отряд? Здесь и четверо-пятеро должны быть силой.

— Я все расскажу в доме.

— Я оставлю кого-то дозорным, говори сейчас.

— Перескажете мне после, — отмахнулся Келегорм, хозяйски начиная расседлывать жеребца брата. — Идите в дом. Я о них позабочусь и посторожу. Не хочу в тесноту и под крышу.

Вздохнув, Донна расстегнула подпругу и сняла седло с лошадки. Пропустила ее в загон. Другие женщины тоже расседлали свою лошадь, пустили в загон и уверенно ушли в дом, прихватив свои мешки: не первый раз здесь были.

— Благодарю, — Маэдрос двинулся к дому сам, жестом зовя за собой и хозяйку, и братьев. Куры их не испугались, лишь уворачивались от их ног, и Донна заметила это и хмыкнула. Она была весьма внимательной, эта храбрая женщина, несмотря на всю душевную усталость. А значит, что-то придется ей вскоре объяснять. Но не прямо сейчас, сказал себе Маэдрос. Позже.

Входить внутрь ему пришлось изрядно нагнувшись.

Дом состоял почти весь из большой комнаты с камином, возле которого на полках стояла и висела кухонная утварь. Над ним на крюках висело ружье с двумя короткими стволами. Добротный квадратный стол, лавка при нем, несколько деревянных стульев с мягкими подушками, полочка с книгами и большой сундук с выдвижными ящиками составляли всю обстановку этого жилья. А, нет, в углу притаилась постель, сооруженная из дощатых ящиков. В обоих боковых стенах были закрытые двери.

А в полу посреди комнаты распахнулась крышка погреба, и две женщины деловито поднимали оттуда припасы — куски вяленого мяса. Ещё в доме пахло свежим хлебом, и Донна, едва войдя, выставила на стол корзину хлебных лепёшек, такого же жёлтого цвета, как вчерашние в гостевом доме.

— Надо поесть. Без завтрака же остались, — сказала она. — И вы тоже поешьте, — это было женщинам. На столе появился большой кувшин с потеками молока на боках.

— Мы же съедим все, — сказал Маглор, внимательно глядя на хозяйку.

— Ещё беречь тут, глупости какие, — отмахнулась она. — Сытыми надо действовать. Вытаскивайте все, там сыр и сухари.

Амрод, поймав взгляд Старшего, сделал жест второму рыжему и они, улыбнувшись женщинам, включились в работу. Молодая Ханна вздрогнула, едва не шарахнулась от них и, с трудом совладав с собой, принялась раскладывать по столу припасы. А там уже встал Маглор — скользнул туда незаметно, как у него теперь странно получалось. Подхватил корзину с хлебом у Донны, поставил на стол кувшин молока, нашел кружки и зачерпнул воды из ведра. Вышел бесшумно наружу, чтобы отнести хлеба Келегорму, вернулся, начал разводить огонь в камине.

От них шестерых в доме стало тесно. А ведь это был ещё не самый маленький дом, и он, Маэдрос, здесь стоял в середине комнаты, выпрямившись во весь рост.

Карантир нехотя занял место у стола и теперь резал своим охотничьим ножом на куски копчёное мясо, заворачивая куски в грубую бумагу, что подавала Донна.

А Маглор продолжал действовать с поразительной уверенностью, словно уже знал, как все устроено, и жить в незнакомой земле, в откровенно бедном человеческом доме для него было в порядке вещей. Он усадил Нэн в кресло и придвинул его к столу, чтобы там помогала и не мешала ему. Он дал в руки Ханне свои чресседельные сумки для укладки припасов и встал так, чтобы не мешать ей и не прикасаться даже случайно. Разведя огонь в камине, он подвесил над ним закопченный котелок, а затем ловко вымыл и вытер тарелки и чашки, ждавшие заботы в тазу с водой, попутно следя, чтобы у Карантира под руками были мясо и хлеб, которые тот резал привычными быстрыми движениями. Куруфин, замкнутый и напряженный, словно в ожидании нападения, подпирал стену возле двери, сжимая в руке нетронутый кусок хлеба. Близнецы заняли все место в погребе, и самым лишним Маэдрос сейчас ощутил себя.

Хлеб... за вчера и сегодня Маэдрос почувствовал себя самым живым теперь, с чувством пробуждающегося настоящего голода, с запахом сегодняшнего хлеба.

Он был живым меньше суток — и уже рассчитывал новый бой. Может быть, они сделали что-то неправильно по здешним меркам. Может быть, это Строители Мира испытывают их. Он надеялся, что жизнь, предложенная им, окажется не такой, как раньше... но если за нее сперва придется побороться, он был готов. Отойдя к сундуку с выдвижными ящиками, Маэдрос сдвинул стоявшие на нем мелкие фигурки и украшения в сторону и разложил свой оружейный припас. Повертел в пальцах трубочку из плотной ткани с головкой из металла. В каждой коробочке их было по десять штук, всего тридцать.

Словно в ответ Донна раскрыла один из сундуков и достала оттуда ещё одно ружье.

— Мне есть что предложить вашим мальчикам. У мужа тоже был карабин, постарше вашего, зато патрон можно к нему дома свернуть без затей. Вощеная бумага у меня тоже есть. Как поедите — сядете набивать. Тем более, вон у вас такой же Спрингфилд, как наш, — она кивнула на чехол, прислоненный Карантиром к стене. Выпрямилась и огляделась. — А сейчас давайте к столу сядем. Поедим по-человечески напоследок.

Младшие, выбираясь из погреба, переглянулись быстро. Но скорее всего, Донна ничего не угадывала, а лишь хотела сказать, что можно поесть, сидя за столом, а не на голой земле.

Они придвинули длинную лавку, сделанную, несомненно, то ли для большой семьи, то ли для гостей, и сгрудились вокруг стола всемером. Куруфин остался стоять возле очага, и был непроницаемо хмур. Он лишь взял со стола хлеба и сыра.

Маглор поднял с огня тяжёлую сковороду с торопливо обжаренным копчёным мясом, грубой вилкой разложил его по тарелкам и мискам и тоже сел. Женщины почему-то медлили приступать к еде, и Маэдрос, задумавшись, промедлил тоже, а глядя на него, не торопились и остальные.

Донна, Нэн и Ханна довольно дружно сложили руки над столом, и Донна заговорила, повторяя явно давно и прочно затверженные слова:

«Отец наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да придет Царство Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день, и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим, и не введи нас в искушение, но избавь нас от дьявола».

Это надо будет перевести на наш язык и разобраться, о каких долгах она говорит, обращаясь так напрямую к Всеотцу, подумал мельком Маэдрос.

Голос Донны сначала был монотонным, усталым, но затем налился внутренней силой, когда она заговорила уже другими, не заученными словами, свободнее и твёрже:

— Благослови эту трапезу, Господь наш, и поддержи на нашем пути. Взялись мы за опасное дело, и лишь на твою поддержку надеемся и верим, что ты не оставишь нас. И прошу, укрепи наши сердца и наши руки, чтобы держать ружья крепко и не поддаться страху.

Лишь после этого она позволила себе отпить из кружки и приняться за еду.

Укусив жёлтый бок лепешки, Маэдрос понял, что по-настоящему голоден. Он успел отвыкнуть от этого чувства, а прошлым вечером ел скорее из чувства необходимости, чем из настоящего желания. Желание пришло сейчас, вместе со свежим хлебом, полученным из женских рук, как принято дома, и с запахом мяса, наскоро приготовленного братом.

Казалось, вчерашняя поспешная еда из нескольких проглоченных кусков хлеба с сыром была не настоящей, и он впервые ест только теперь. Настоящий хлеб, пусть и непривычно жёлтый и странного вкуса. Мягкий сыр из тех, что готовят дома, чтобы быстро съесть. Ломти обжаренного в масле мяса, оставляющие на языке резкий, чуть сладковатый вкус. Молоко, сохранившее с утренней дойки немного пенки... Все показалось необычайно ярким и вкусным теперь.

— Хвала Господу за эту еду, — неожиданно церемонно сказала Нэн, когда еда на тарелках уже заканчивалась, и испытующе посмотрела на Амрода. Но ответил ей Маглор:

— Мы не привыкли обращаться к Создателю по мелочам.

Донна что-то беззвучно и грустно пробормотала одними губами, на вздохе. А затем, словно продолжая прерванный разговор, начала:

— Ну, так вы уже слышали, это Нэн, и стреляет она неплохо, это ее дочь Ханна, учительница наша, она стреляет похуже, но будет очень стараться. А я с молодости с ружьём обращаюсь привычно, муж хотел, чтобы я себя защитить могла, если что, и на охоту сходить. Ты, Майтимо, назови своих братьев, если хочешь, а потом я расскажу, что за Билл такой, с кем вы, парни, связались. Чтобы вы подумали ещё.

— Я Маглор, хотя для вас, наверное, Мэглор, — брат выговорил свое имя странно, но, возможно, так правильно на здешнем странном языке. — Музыкант и мастер на все руки. Брат Келегорм, который так не любит сидеть под крышей — охотник, лучший из нас. Мрачный брат, который не нашел себе места за столом — Куруфин, кузнец и мастер металла. Тот, что сидит справа от меня, зовётся Карантир, и он самый хозяйственный и жадный из всех.

— От растратчика слышу, — фыркнул немедленно тот.

— И эти двое неразлучников зовутся Амрод и Амрас, они мастера дерева и леса. Я это говорю затем, что ты, кажется, считаешь нас бродягами. Не то, чтобы прямо сейчас ты сильно ошибалась, но в целом это не совсем верно, — брат улыбался странной, непривычной улыбкой, какой раньше не было у него в разговоре с людьми.

Кажется, он их успокаивал.

Донна улыбнулась со вздохом.

— Все мы на земле странники, — сказала она. – Пройдем и уйдем, когда Господь определит. Теперь слушайте, парни. Этого негодяя зовут Билл Роджерс, по прозвищу Большой Билл, и он приехал из Техаса. Торговал там скотом. Говорили, что он там с конкурентом что-то не поделил, убил его и бежал сюда. Но приехал он уже при деньгах и с несколькими подельниками. Они заняли заброшенную ферму в стороне от города. Он сказал, что хочет честно вести дело, и поначалу правда скупал скот в окрестностях, а еще ему коров пригоняли с юга. А потом скот на фермах стали воровать, и все чаще и наглее.

Рик Дилан, он был командир волонтеров, и мой муж Александер стали искать воров – и поняли, что следы ведут к людям Билла. Мы подняли шум, но мэр заявил тогда, что во всем разберется и все решит. После этого Билл с людьми и скотом исчезли с фермы.

— Но из ваших мест не ушли, — кивнул Маэдрос.

— Нет. Они перебрались в каньоны к северу от города, и скоро скот продолжили воровать. И к Биллу тем временем пришли еще люди, и с юга все чаще пригоняли стада. А потом нашли убитыми двух наших коровьих парней, — ничего смешного в истории не было, но Маэдрос невольно усмехнулся забавному слову, явно означавшему погонщиков скота. Маглор же кивал, словно история развивалась именно так, как он предполагал. – Это было чуть больше года назад, в прошлом сентябре. Александер и Рик собрали людей на площади, ругались с мэром, требовали, чтобы шериф ушел, раз не справляется. Стали набирать мужчин в патрули. И вот тогда оно началось…

Донна вздохнула, справилась с собой и продолжила:

— Рика через два дня убили прямо на площади, выстрелом в спину. А потом Александера застрелили возле фермы. И еще убили нескольких человек, кто первыми в патрули записались. А других припугнули, у кого дети, или дочка, как у пастора, или дела серьезные. А потом мэр заявил… — Донна запнулась, рот ее стал жестким, — что они с Биллом как бы "сожалеют об инцидентах" и договорились, как он сказал, "жить мирно и не мешать друг другу".

— И теперь Билл хозяйничает во всех окрестностях, — кивнул Маглор. У него снова сделалось грустное лицо, словно он лишь слышал подтверждение своим мыслям. Смутно Маэдросу вспомнилось, как он прежде – там — пытался узнать об одинокой жизни брата, но тот делился мало и неохотно.

— Вот год так и живем, — сказала Донна. – К военным один ковбой доехал, но без толку: велели сидеть, пока серьезные люди разбираются, и выгнали взашей. С окружным шерифом у Билла тоже все схвачено, мы по истории с угонами узнали. А Рафа вы видели.

— А Рафу Билл приплачивает, — добавила Старая Нэн, скривясь, — чтоб не смотрел, куда Биллу не надо.

— Но что же правители? – спросил Амрас хмуро.

— Кто? Федералы из Вашингтона? – удивилась Донна с горькой усмешкой. – Да кому мы там нужны! Мы ведь даже не государство, мы свободная самоуправляемая территория Аризона, дыра в тысячах миль оттуда…

— Да и слава богу, — встряла Нэн, — одни проблемы от них.

Аризона. Вот как зовутся эти пустынные земли, не нужные даже правителям. Еще крупица знаний. И легкое удивление – что даже в такую глушь забрались жить люди, и по доброй воле.

— Вот так оно все, парни, — подвела итог Донна. – Я уже, считайте, сама готова была идти. Коров распродала за это время, не справлялась никак. Покупала порох, готовила патроны. Завещание втихую составила. Нэн меня поддерживала и помогала, но думалось, что одна пойду. Да вот теперь, хвала Господу, не одна.

«Одна против отряда. Смелая», — беззвучно одобрил Амрод, его высокомерное лицо смягчилось.

«Если бы я так управлял своими людьми, позволяя их грабить заезжим разбойникам, что я был бы за князь?» — прозвучала презрительно мысль Карантира.

«Возможно, людской», — отозвался Маэдрос хмуро. А вслух спросил деловито:

— Сколько при нем людей?

— Человек тридцать, а точного числа никто не знает, — отозвалась Донна. Братья коротко переглянулись. Три десятка таких, как оскорбители из гостиницы и лошадиные воры, были бы не слишком страшны. Если бы не новое оружие…

— Когда Билл явился, при нем было восемь человек, помощники и погонщики. Но он набрал еще, здесь и на юге. У его подручного Марко – отряд в дюжину бандитов.

— Уже меньше. Трое после вчерашней встречи не бойцы, — уточнил Карантир.

— Значит, десяток остался. От этих больше всего бед. Еще полтора десятка погонщиков скота, это народ попроще. И я слышала, еще кого-то он нанял в Мексике, но в город они не заходили.

— Оружие? – спросил Маэдрос.

— Вооружены все. У кого-то карабины, у остальных кольты, бандиты Марко при ножах. У мексиканцев еще мачете могут быть. Длинные ножи такие, — уточнила Донна после вопросительного взгляда, и показала руками. Не слишком большие.

— Пушка, — напомнила Нэн.

— Это слухи, — хмуро возразила Донна, — никто ее не видел.

— Пушка? – Маэдрос поискал в памяти, но для слова cannon не пришли никакие мыслеобразы. Такого предмета в его прошлом не было.

— Рассказывали, что у Билла есть пушка, — сказала Донна нехотя. В ней всплыл некий страх – но словно бы не предмета разговора она боялась. – Однажды он угрожал, что прикатит и разнесет из нее весь город. – Посмотрела на братьев и добавила: — Колесная пушка с мексиканской войны. Не понимаете?

«Пороховое оружие большого размера?» — услышал Маэдрос в голове обеспокоенный голос Куруфина. – Бывает и такое? Плохо! Слишком сложно для этих диких мест!»

«Значит, не такие дикие».