Эннера

Глава 29

Луна не успокаивала. Её призрачный, голубоватый свет ненавязчиво ласкал обнажённые плечи, проникал под кожу, растворялся в крови, торопливо бежал по венам, питая изголодавшееся тело. Вернее, ту его часть, что принадлежала доа. Энергия тлай в подпитке не нуждалась. Наоборот, била через край, будоражила, требовала действий, лукаво нашептывала, что нет ничего невозможного, что стоит только захотеть…

Мира хотела. Хотела и понимала, какие безрассудные идеи возникают в её голове. Поэтому мысленно отмахивалась, приказывая внутреннему голосу заткнуться. Хватит, набегалась. Теперь если и бросаться куда-то, то сразу с террасы в море на камни головой вниз. А ещё лучше — вернуться в пекло Фахтэ и сигануть с разбега в лаву. Так уж точно вернее.

Она давно не чувствовала себя настолько беспомощной. Давно, чтобы не сказать — никогда. И в те времена, когда, не обладая и малой толикой нынешних способностей, умудрялась попадать в переделки, в любых, казалось бы, безнадёжных ситуациях, которых выпало пережить немало. Уж что-что, а неприятности находить умела всегда. И даже запертая на мёртвой планете с терявшими силы атради не ощущала такого отчаяния, как сейчас.

Терпеливо ждать — не самая удачная мысль, совершенно бесполезный совет и уж точно не тот ответ, что хотела услышать от матери. Но единственный, который получила. Таль ничего не рассказала, не объяснила. С помощью Адана практически силой выдворила её из лаборатории, отправив вместе с ним в Бэар. В душ и спать.

С первым проблем не возникло. Мира заставила себя ни о чём не думать, ничего не расспрашивать, не пытаться проникнуть в мысли к Адану. Молча отправилась в ванную. Как ни странно, стало чуть спокойней. Даже удалось сжать в жгучий комок тревогу, проглотить готовые сорваться с губ вопросы и почувствовать небольшое облегчение, смывая с себя кровь, грязь и гарь.

А вот спать — это даже не один из возможных вариантов. Не то что заснуть, просто лечь в постель казалось невероятной глупостью. Зачем? Она не настолько устала, чтобы провести в беспамятстве несколько часов. От энергетического голода сон тоже не поможет. Но спорить не стала. Послушно впихнула себя в предложенную ночнушку, забытую в квартире одной из подружек Адана или специально купленную для них же, чмокнула заботливого «охранника» в щёку, пожелав и ему сладких снов. Ушла в комнату, решив не посвящать его в свои планы на ближайшую ночь. Собиралась подышать свежим воздухом за Сферой — где-нибудь на скалах моря Вечности. В итоге перенеслась на Сейфан. Надеялась, что как и пару месяцев назад сумеет обрести здесь покой. Ошиблась. Не получилось — от себя ведь не убежишь, хотя попытаться стоило. Просто, чтобы ещё раз убедиться в очевидном и сломить собственное упрямство.

Именно из-за него её понесло на Тмиор. Чувство вины, так правильно, долг — чёрта с два. Не стала слушать, потому что хотела доказать всем, себе особенно — она сможет всё исправить. Сможет спасти если не гибнущий мир, то хотя бы тех, кто в нём застрял. А что в итоге? Многие погибли гораздо раньше, чем её нога ступила на раскалённую планету. Кто-то — чуть позже. И сейчас, сидя на широкой каменной балюстраде, продуваемая всеми ветрами, Мира с горечью признавала — несколько тысяч спасённых атради не стоили того, чтобы нарушить обещание, бросить Ллэра одного, когда на кону стояла его жизнь. Бессмысленная жертва, потому что если у него не получится выжить, больше ничего не будет иметь смысла.

— Идиотка! Не поперлась бы геройствовать, знала бы, как он сейчас!

Мира от всей души выругалась. Спрыгнула на пол, мысленно награждая себя ещё парочкой нелестных эпитетов. Ведь не будь она такой дурой, не пришлось бы сейчас ждать, разрываясь на части от неизвестности и беспокойства. Не потребовалось бы разрешение Таль, было бы плевать на все запреты входить к Ллэру.

— Упрямая бестоло… — она не договорила, замирая.

В нескольких шагах, облокотившись на колонну, стоял Эйтан. Высокая, статная фигура была закутана в длинный тёмный плащ, подходящий к холодной погоде гораздо больше, чем прозрачный пеньюар. Судя по выражению лица — стоял довольно давно. Достаточно, чтобы в деталях разглядеть её странный вид, светящуюся кожу.

Почему не слышала его приближение? Неужели настолько погрузилась? Да вообще! О чем только думала, приходя сюда? Разве мало места в этом огромном мире, где могла бы уединиться со всеми своими сомнениями, тревогами и угрызениями совести?

Мира переступила с ноги на ногу, напряглась, понимая, что сейчас посыпятся вопросы, на большинство из которых отвечать совсем не хотелось. Но Эйтан ничего не спросил. Неспеша приблизился, сдержанно улыбнулся.

— Не беспокойся. Меня не надо искать. Вот он я. И я давно всё знаю.

— Всё?..

— Ну… — он усмехнулся. — Всё, что мне нужно знать. Ещё с того дня, когда увидел, что ты сделала с моей сестрой.

Мира удивлённо моргнула. Страх и стыд сменились растерянностью.

— Но ты же… — Слова давались с трудом, не желая складываться в предложения. Срывались с губ осторожным шёпотом и растворялись в воздухе. — Почему ничего…

— Не сказал? — закончил за неё Эйтан. Улыбнулся шире. — Сначала испугался. А потом подумал, какая разница? Ты ведь спасла Эйлин жизнь. Это важно. Остальное — меня не касается.

— Но ты же… позволил… остаться…

— А почему нет? Посчитал за честь. Кем бы ты ни была, откуда бы ни пришла, что бы ни привело тебя в наш дом, я знал, что ты не причинишь вреда. Ты мне понравилась, — Эйтан нахмурился, отвёл глаза. — Я надеялся, что когда-нибудь… Потом понял, что напрасно. — Он помолчал. Чуть слышно добавил, встречаясь с ней взглядом: — Когда увидел тебя с ним.

— Ты нас видел? — ошарашенно переспросила Мира.

— В спальне, — пояснил он. Будто извиняясь, продолжил: — Ты так неожиданно исчезла с бала. Я боялся, что что-нибудь приключилось. Поднялся проверить… — снова отвёл глаза. — Вы не закрыли дверь.

— Не закрыли, — она глупо кивнула. Представила, что увидел Эйтан тогда, и смутилась. Мысленно обрадовалась, что стоит спиной к луне, и он не может разглядеть её лицо.

— Потом ты ушла. Но я знал, что вернёшься. Ждал тебя.

Повисла неловкая пауза. Надо было что-то сказать, но Мира никак не могла подобрать правильные слова. Попытаться объяснить? Эйтан не спрашивал. Исчезнуть, предоставив ему самому подыскивать возможные объяснения, если они всё же понадобятся? Не могла. Босые ступни словно приросли к холодному камню.

— Не беспокойся, я знаю, что у меня нет шансов, — Эйтан, видимо, по-своему расценил её молчание. Вдруг неожиданно улыбнулся. Широко, по-настоящему радостно, искренне. — Эйлин выходит замуж. Всё решилось, пока тебя не было. Вчера уехала готовиться к свадьбе. Мне вот тоже надо. Хочу жить рядом. Мы же с ней никогда не расставались, — он вдруг помрачнел, махнул на громадину за своей спиной. Заговорил быстрее, сбиваясь. — Но не переживай, ты можешь… остаться. Можешь сюда приходить, когда хочешь. Я уже распорядился. Считай этот замок своим.

— К чёрту замок! — выкрикнула Мира. Осеклась, замолчала, заставляя проглотить истерику. — К чёрту! — повторила, топнув ногой.

Не нужны ей никакие замки! И не были нужны никогда! Она, вообще, ненавидит все эти проклятые замки во всех вселенных вместе взятых! Сейчас бы жизнь отдала, чтобы оказаться в уютной квартире Ллэра с ним вместе. Живым, невредимым. Чтобы смотрел на неё, ухмыляясь, чтобы был рядом, чтобы…

— Ты не понимаешь! Я не за тем пришла, я люблю его… Я…

— Знаю. Ты хотела попрощаться.

— Нет, я… — Мира не договорила. Опустила глаза, уставившись на голые пальцы ног.

Она пришла, потому что боится. Потому что умирает от ужаса только от мысли, что Ллэр не выдержит, что его больше не будет. Пришла, потому что подсознательно знала — здесь её ждут, здесь примут, поймут, будут любить, никогда ни о чём не спрашивая. А теперь поняла, что это в прошлом. Максимум, на что может рассчитывать — тоскливое одиночество в громадном пустом замке.

— Да. — Мира вскинула голову, заставила себя посмотреть в глаза Эйтану и уверенно улыбнуться. — Ты прав. Хотела. Прощай.

Он кивнул. Едва заметно дёрнулся вперёд, но сдержался. Ещё раз кивнул, развернулся, медленно побрёл в дом. А она стояла, молча смотрела, пока тёмный силуэт не исчез в дверях. Отвернулась, уставившись на луну. Почувствовала присутствие Таль раньше, чем услышала её голос:

— В твоей власти сделать так, чтобы он обо всём забыл.

— Знаю, — согласилась Мира. — Но не буду, — обернулась. Скользнула взглядом по стройной фигуре матери, закутанной в облегающий красный брючный костюм с капюшоном. — Ты всегда подслушиваешь чужие разговоры?

— Ты всегда разгуливаешь полуголой по чужим террасам? — в тон ей ответила Таль.

Мира открыла рот, собираясь отпустить ещё одну колкость, но осознала, что мать не стала бы являться сюда просто так. Значит, что-то произошло. Сердце забилось сильнее, дыхание сперло.

— Ллэр?..

— Не пугайся. Всё закончилось. Почти, но ты уже можешь быть с ним, — Таль хитро прищурилась. — Если, конечно, не передумала.

Мира не ответила. Вцепилась в её запястье. Потом испугалась, отпрянула назад.

— Как… он? Ему больно?

— Уже нет.

— Он… доа?

Таль кивнула.

— Пойдём, — подхватила Миру под руку. — Сама увидишь.

Все окна были закрыты, двери в смежные помещения — тоже, задёрнуты плотные шторы. В комнате — душно и жарко, будто кто-то на всю катушку раскочегарил невидимую печку, врубил скрытые батареи или подогрев пола: даже мягкий ковёр казался тёплым.

Ллэр спал на животе, неуклюже подмяв под щеку подушку и натянув почти по самые уши толстое одеяло.

Ощущение нехватки воздуха усиливал странный запах, терпкий, сладковатый. Незнакомый. Лекарства не могут так пахнуть, впрочем, что она знает о том, какой дрянью пичкала его Таль? Хотя, чем бы не пичкала, главное, что помогло. Преобразование завершилось, Ллэр будет жить — по крайней мере так уверяла мать.

Мира опустилась на колени возле кровати. Она смутно помнила собственные метаморфозы на больничной койке, когда Таль колдовала с её кровью. Да и вряд ли они сравнимы с тем, что пришлось пережить Ллэру. Это ведь не просто активировать потенциальные способности, как было с ней, а, скорее, вернуться с того света, пройдя все стадии умирания и воскрешения в минимально короткий отрезок времени.

Мира сдержанно вздохнула, с беспокойством оглядела Ллэра. Осторожно поправила упавшие на его лоб волосы. Нежно прикоснулась к щеке, отдёрнула руку, потому что в первую секунду кожа показалась глыбой льда — такой же гладкой и холодной. Потом всё-таки переборола страх и ласково прижала ладонь, надеясь, что своим теплом сможет хоть чуть-чуть согреть.

— Эль, милый, — прошептала она, опасаясь и в то же время желая разбудить, чтобы убедиться — он, правда, в порядке. Что Таль не обманула — самое страшное позади. — Ты слышишь меня, Эль?

— Слышу, — с закрытыми глазами пробормотал он. — Только шторы не трогай.

— Тебе холодно?

— Холодно… и светло, и… — Ллэр осёкся, один серый глаз уставился на Миру, второго не было видно из-за подушки. — Ты вернулась.

— Вернулась, — так же шёпотом отозвалась Мира. — Я могу помочь?

— Ты… уже, — он попытался перевернуться на бок, поморщился. Сглотнул. — Проклятье. Как мне всё это…

— Дай руку.

Его ладонь оказалась горячей и влажной. Мира крепко обхватила её, сцепляя пальцы со своими в замок. Собралась перенести обоих, но в последний момент остановилась. В груди неприятно кольнуло — вдруг сделает хуже? И тут же успокоилась. Таль бы предупредила, если бы хоть что-то было опасно делать. Тряхнула головой, решаясь. В конце концов собственная интуиция ни разу не подводила, не подведёт и сейчас.

В следующий миг вокруг было темно, голые колени провалились в горячий песок, стало жарко. Ещё жарче, чем в комнате, зато не так душно. Пока глаза привыкали, за спиной вдалеке послышался шелест волн.

Свежий воздух, сильная луна, которой не видно из-за плотных облаков, но чьи лучи проникают внутрь, позволяя впитывать, как губка, энергию доа, подальше от остальных, там, где их никто не найдёт, потому что в этот мир может войти далеко не каждый, тишина и покой — всё, что им было так необходимо сейчас.

Рядом шумно выдохнул Ллэр. Пошевелился, сел, не выпуская руку Миры и опираясь на неё. Давалось это с трудом — он едва не повалил Миру на песок, другой рукой ухватил за плечо. Больно сжал.

— Прости, — Ллэр ослабил хватку, только когда выпрямился. — Воздух… И ночь.

— И я.

— И ты, — он отпустил её плечо, прикоснулся к щеке Миры. Мягко провёл. — Вернулась.

— Вернулась. И никогда не должна была уходить, — она перехватила его пальцы, поцеловала, снова прижала к щеке. — Прости.

Ллэр качнул головой.

— Ты не могла не пойти. Не попытаться исправить. Иначе мысли бы сожрали тебя.

— Я всё равно жалею, что оставила тебя. Ты, — она посмотрела в светящиеся глаза Ллэра, — важнее всего на свете.

— Нет, — он снова покачал головой. Оглянулся на море, улыбнулся чему-то, поднял глаза на Миру. — Нет. Сейчас — ты.

— Нет, сейчас уже мы, — она тоже улыбнулась, крепко сжала его ладонь двумя руками.

— Где мы?

— На Тлай. Я нашла её, когда пыталась попасть на Фахтэ. Теперь здесь никто не живёт, никого не осталось, ничего не напоминает о былом могуществе. Только песок, темнота и океан. Так странно.

— Всегда темнота?

— Ага. Кажется, последствия возникновения доани. Одно из, за которое их и наказали. Только это всё равно не спасло Тлай. — Мира помолчала. — Тмиора тоже больше нет. Они погибли. Не все, но многие. Я пришла слишком поздно и ничего не смогла исправить. Зато почти потеряла тебя, — голос дрогнул.

Мира замолчала, к горлу подступил комок. Пришлось чуть ли не до крови прикусить губу, чтобы не разрыдаться. Сейчас хотелось именного этого — уткнуться в горячее плечо Ллэра и плакать. Долго, навзрыд. Потому что не справилась, потому что чуть не погибла, потому что перенервничала, потому что сходила с ума от беспокойства, потому что, только оказавшись запертой в огненном кольце, поняла, как сильно любит Ллэра и на что способна ради него. Успокаивало только одно — всё это стоило пережить хотя бы для того, чтобы знать, чтобы помнить, чтобы ценить такую хрупкую и переменчивую смертную жизнь.

Неделю назад Мира отчаянно торопилась уйти. Опасалась не сколько того, что Эль передумает, сколько растерять собственную решимость под натиском его аргументов. Ведь так легко сдаться, позволив уговорить себя не рисковать. И чёткое понимание, что потом пожалеет и будет до конца жизни корить себя за слабость, растворялось, таяло под обеспокоенным взглядом любимых серых глаз. Но за секунду до смогла заставить себя убраться с террасы, исчезнуть, стереть след. Сбежать подальше, сюда, в древний мир тлай, чтобы впервые за это время позволить себе стать собой в полную силу. Поссорить двух внутренних Мир, столкнуть лбами, заставить принять друг друга.

Она не думала — действовала. Торопилась не успеть, боялась передумать, вернуться. Оказалось, что преодолеть барьер, отделявший Фахтэ от остальных вселенных, совсем не сложно. Гораздо труднее — понять, как поступить дальше. Куда идти, что говорить, как убедить, заставить поверить. Невероятно трудно — узнать путь обратно. Почти невозможно — вернуться. Но это случилось уже потом, а в начале…

В начале Мира вряд ли могла объяснить, что именно произошло. Полностью потеряла ощущение времени. Не чувствовала — час, день, больше. Только потом словно прозрела. И вспомнила. Внезапно, сразу, всё. Как будто тоже получила доступ к капсуле памяти предков. Осознала, что внутренний голос на поляне принадлежал только ей, знала, что же так настойчиво пыталась добиться от Самара, угрожая уничтожить его мир, что хотела узнать, проникая в его память.

Самый древний атради сопротивлялся до конца, возводил блоки, снова и снова. Она — беспощадно ломала. А Гончие терпеливо ждали её сигнала. И эта борьба убивала не только Самара, но и её саму. Тот, кому в определённом смысле должна быть благодарна за своё рождение, оказался слишком сильным. Почувствовал в ней противоречие, нащупал доа, сумел надавить, вынуждая бороться с самой собой, тратить оставшуюся энергию на самоуничтожение. Каким-то чудом, будучи уже на грани, Мира всё-таки смогла выпустить тех, кто Самару не по зубам. Гончие послушно привели в исполнение смертный приговор, завершили начатое и погибли. Она — тоже почти умерла. И всё же сумела проникнуть в часть тайн создателя Тмиора, которые он так тщательно прятал от всех.

Ничего из этого не было её осознанным выбором. Ожившие инстинкты заткнули голос разума, навязали чуждые желания и стремления. И чем больше она разбиралась в себе, в том, что случилось и почему, тем больше крепла уверенность — Самар мог остановить закрутившуюся смертельную воронку. Мог изменить, мог договориться. Мог, но не стал. Предпочёл умереть, прекрасно зная, что тем самым погубит всех, кого так долго создавал и оберегал. И как бы парадоксально это не выглядело, именно она изо всех сил старалась спасти обречённых атради, готовая поставить на кон собственную жизнь ради них. Только это был уже её осознанный выбор, потому что тлай и бывшие доани не должны ненавидеть друг друга. Может быть иначе. И будет.

Потом, придя в себя, снова вернулась на Эннеру, уже с определённой целью. И появившиеся вокруг Тени, десятки, если не сотни мрачных бестелесных силуэтов, больше не пугали. Они теперь были частью плана. Необходимой частью, чтобы разрушить защиту, придуманную могущественными когда-то тлай. Мира активировала их всех, кого смогла обнаружить. Невидимыми щупальцами притягивала к себе, вынуждая подчиняться. Меняла цель, корректируя программу.

Гончие созданы уничтожать, но кто сказал, что это нельзя использовать во благо? Принести их знание и умение в жертву, чтобы пробить брешь в Клетку?

Мира прогнала воспоминания. Встретилась с Ллэром взглядом. Попросила:

— Расскажи про Урсейю.

— Урсейю? — он нахмурился. — Она… Хорошо, только погоди. Что с атради?.. Ты смогла?..

— Не всех. Но те, кто выжил, уже на Эннере, — она виновато посмотрела на него. — Можно, я тебе потом все расскажу? Сейчас ты… Или нет, подожди, — Мира улыбнулась, не выпуская из правой руки его ладонь, левой ласково провела по взъерошенным коротким волосам.

Ллэр только-только приходил в себя. Ослабленный болезненными метаморфозами организм продолжал бороться, сил не хватало, даже находясь под питательными лучами луны. Должно пройти много времени, прежде чем он по-настоящему окрепнет, станет доа. Но Мира не хотела ждать. Не умела и не собиралась учиться, потому что знала, как помочь, как ускорить.

— Я, конечно, не моя мать, — хитро прищурилась она, крепче сжимая его руку. — Но тоже умею воскрешать. По-своему. Правда, есть только один способ поделиться энергией тлай. — Она стянула пеньюар через голову, отбросила в сторону. — Подходит не для всех, — села ближе, нежно пробежалась пальцами по его обнажённой спине снизу-вверх. Слегка надавила на плечи, вынуждая Ллэра улечься обратно на песок. — Но тебе повезло, потому что с тобой я могу себе это позволить. И позволю, — осторожно, как будто своим весом могла раздавить, Мира уселась сверху. Встретилась взглядом. — Доверишься мне?

Ллэр вскинул одну бровь, ухмыльнулся, ответный взгляд был красноречивее любых слов. Он лишь глазами, не спеша, скользнул по её телу, но всё остальное — предоставил ей.

Это была не просто физическая близость, не просто секс. Или не секс вовсе. Что-то иное, некий глубокий, значительный обмен энергией. Она ничего ни брала, только отдавала. Делилась силой, изучала каждую клеточку на теле Ллэра, наполняла собой. Неторопливо, бесконечно долго, пока у самой не осталось сил.

А потом они привычно лежали рядом, прижимаясь друг к другу. Молчали, купаясь в отголосках наслаждения.

— Помогло? — не вытерпела Мира. Приподнялась на локте, заглядывая в глаза Ллэра. — Учти, это мой первый раз, но я старалась. Очень.

— Надо подумать, — Ллэр покусал губу, — проверить… — Он нарочито шумно вздохнул, уставился в небо и вдруг повалил её обратно на песок. Выдохнул в самое ухо. — Может, закрепить?..

— Справишься?

— Сомневаешься?

— Провоцирую, — шепнула она, прикусывая мочку его уха и прекрасно зная, какая последует реакция.