Эпоха великих открытий. До середины XVI века

Глава 22 ИСПАНСКИЕ И ФРАНЦУЗСКИЕ ОТКРЫТИЯ БЕРЕГОВ СЕВЕРНОЙ AМЕРИКИ В 1520–1540-х ГОДАХ

Процветающий сахарный плантатор с острова Эспаньола адвокат Лукас Васкес Айльон, подобно другим предпринимателям, «страдал» от нехватки рабочих рук на своих плантациях: поставляемые ему араваки и карибы очень быстро умирали от тяжелейших условий труда. И Айльон в конце 1520 г. снарядил одно судно под командой Франсиско Гордильо на поиски новых районов, населённых потенциальными рабами. К нему присоединилось другое испанское судно, и в июне 1521 г. они двинулись на север, тщательно осматривая Атлантическое побережье материка. До 29° с. ш. Гордильо повторил открытия Понсе де Леона, а между 29° и приблизительно 33° с. ш. (порядка 500 км) стал первопроходцем. Испанцы вошли в устье какой-то реки и были дружелюбно приняты местными индейцами; некоторые отважились подняться на борт и вернулись на берег с подарками. Моряки нанесли ответный визит, побывав в ряде окрестных деревень. Когда же группа туземцев повторила посещение корабля, Гордильо приказал поднять паруса и с живым «грузом» вернулся на Эспаньолу, по пути потеряв другое судно.

Эскиз части «портолана», хранящегося в Британском музее

Эскиз карты Айльона (до 1529 г.)

Одного из захваченных индейцев Айльон крестил и вместе с ним отплыл в Испанию. Рассказы «крестника» о его родине заинтриговали Айльона, и в июне 1523 г. он получил от короны патент на колонизацию и христианизацию части побережья; поиски пролива между Атлантическим и Тихим океанами составляли дополнительную задачу. По возвращении на Эспаньолу Айльон весной 1525 г. направил на рекогносцировку два судна под командой Педро Кексоса, участника плавания Гордильо. Испанцы прошли вдоль берега почти до мыса Фир (у 34° с. ш.) – общая длина открытой обеими экспедициями Айльона береговой линии составила более 700 км. Миролюбиво настроенные индейцы доставили морякам продукты, и те вернулись на Эспаньолу.

Ободрённый полученными новостями, Айльон в июле 1526 г. отплыл от Эспаньолы во главе флотилии из шести судов с пятьюстами колонистами на борту. Нигде не высаживаясь, испанцы подошли к устью реки, вероятно у 33°40′ с. ш. Здесь флагман потерпел крушение, остальные суда поднялись по реке, но не нашли подходящего места для поселения и спустились южнее, видимо к устью реки Саванна [163] (у 32° с. ш.). В посёлке, основанном на берегу, жизнь как-то сразу не заладилась: дисциплина среди колонистов отсутствовала, хорошие взаимоотношения с индейцами вскоре испортились, несомненно по вине пришельцев, местность оказалась малярийной, и они начали болеть, неожиданно рано наступили холода. 18 октября 1526 г. умер Айльон, а весной следующего года первая испанская колония на Атлантическом побережье будущих Соединённых Штатов Америки прекратила существование. На Эспаньолу на четырёх судах вернулось лишь 150 уцелевших колонистов.

Среди кандидатов на пост командующего флотилией, направленной Карлом I на поиски западного прохода к Молуккам, кроме Магеллана, был и другой выходец из Португалии – Эстеван Гомес (по-португальски Гомиш). Выбор короля, как известно, пал на Магеллана, а Гомес пошёл штурманом на «Сан-Антонио». В Магеллановом проливе он дезертировал и в мае 1521 г. вернулся в Испанию. Причину, побудившую его на такой поступок, он объяснил просто: обнаруженный пролив находится слишком далеко на юге, чтобы быть практически полезным; он берётся найти более удобный на севере. Карл I, придавая большое значение поискам желанного прохода, предоставил Гомесу специально построенное судно «Анунсиада» (75 т), хорошо экипированное, с командой 29 человек.

Журнал плавания и отчёт Гомеса не сохранились, и мнения учёных о маршруте прямо противоположны. Часть историков открытий, в том числе и С. Морисон, считает, что Гомес двигался вдоль побережья Северной Америки с севера на юг до Флориды; другие полагают, что шёл он от Флориды на север. Ниже излагается версия С. Морисона. «Анунсиада» пересекла Атлантику и в феврале 1525 г. у 46° с. ш. достигла острова Кейп-Бретон. Гомес попытался войти в залив Св. Лаврентия, но льды вынудили его отступить. Остаток зимы он провёл в бухте Ингониш (восточное побережье Кейп-Бретона), в селении, брошенном Фагундишем (см. гл. 7), а весной вновь проник в залив и прошёл к северо-западу или западу, неясно, правда, как далеко.

По мнению картографа и главного пилота Испании Алонсо Санта-Круса, писавшего около 1545 г., Гомес решил, что любой пролив у западного конца этого большого залива на такой широте будет забит льдом долгое время и, следовательно, малодоступен. Вот почему он повернул на юг, коснулся восточного выступа острова Принца Эдуарда и открытым им очень узким проливом Кансо, отделяющим остров Кейп-Бретон от полуострова Новая Шотландия, вновь вышел в Атлантику.

Эскиз части рукописной карты Диогу Рибейры. 1 523 – 1 530 гг.

Затем судно двинулось на юго-запад. О дальнейшем маршруте экспедиции рассказывают два документа: португальская карта мира Диогу Рибейры (1529 г.) и карта Санта-Круса (1545 г.). Повторив в общих чертах маршрут Фагундиша, в июне Гомес вошёл в залив Пенобскот (у 44° с. ш.) и по одноимённой реке поднялся до пределов навигации. На её покрытых лесом берегах [164] паслось множество оленей, а встретившиеся испанцам индейцы вели себя дружелюбно. Далее к юго-западу Гомес выявил залив Каско (Масконгус) и в отдалении на материке усмотрел вершины гор – это была северная часть Аппалачей. В конце июля, по завершении обхода крупного залива Мэн [165] , испанцы открыли полуостров Кейп-Код и прошли на некоторое расстояние далее к юго-западу, возможно до 40° с. ш. От какого пункта Гомес повернул домой, неизвестно, но это произошло не ранее августа, ибо в Испанию он прибыл 21 августа 1525 г. Не желая возвращаться с пустыми руками, Гомес загрузил свой корабль полуголыми людьми обоего пола, из них около 60 человек достигли Испании.

Видимо, вскоре после прибытия Гомеса португальский картограф на испанской службе Диего Рибейра (Диогу Рибейра) скопировал карту его плавания и использовал её при составлении своей уже упоминавшейся карты мира. Рибейра, очевидно, не знал о плаваниях Айльона и Верраццано и поэтому значительно преувеличил открытия Гомеса: между 30° и 45° с. ш. он поместил надпись: «Земля, открытая Эстеваном Гомесом в этом, 1525 г.». Несомненно, однако, что побережье Северной Америки между 40° и 45° с. ш. изображалось на картах по данным Гомеса вплоть до начала XVII в. Позднее он участвовал в экспедиции X. Айоласа и погиб вместе с ним.

Неудачнику Панфило Нарваэсу удалось найти покровителей, которые помогли ему организовать новую экспедицию на пяти судах. 1 мая 1528 г. он высадился с отрядом в 400 человек и с 80 лошадьми на западный берег Флориды, у залива Тампа. Здесь он принял бессмысленное решение отправить корабли на поиски удобной гавани на западе, а сам с 260 солдатами и 40 всадниками двинулся берегом. 25 июня, проделав первое пешее 400-километровое путешествие по болотам и лесам Флориды, испанцы с боями добрались до небольшого озера Миккосуки (у 30°30′ с. ш. и 84° з. д.) и отдыхали там около месяца.

Флоридский индеец. Рис. XVI в.

В конце июля Нарваэс вышел к заливу Апалачи в надежде обнаружить суда, но там их не оказалось. Через несколько лет выяснилось, что флотилия, потерявшая на старте один корабль, прошла вдоль северных берегов Мексиканского залива и, затратив год на поиски, не обнаружила отряда. Солдаты Нарваэса в создавшейся грозной ситуации проявили смекалку и находчивость: лодки, мачты и вёсла они соорудили из сосны с помощью личного холодного оружия, паруса сшили из собственных рубах, а из шкур лошадей, пошедших в пищу, – ёмкости для воды. К 20 сентября 1528 г. они построили пять крупных лодок, в которых разместилось 245 человек, и отплыли на запад, держась близ побережья, причём дважды – в заливах Пенсакола (у 87° з. д.) и Мобил (у 88° з. д.) [166] – подверглись нападению индейцев. В конце октября 1528 г. испанцы вошли в устье Реки Святого Духа, т. е. Миссисипи. Здесь в начале ноября Нарваэс и часть его людей утонули, другие были перебиты индейцами. Остались в живых лишь четверо во главе с Альваро Нуньесом Кавеса де Вакой, но и те попали в плен.

Миражи «Семи Городов» и страны «Кивиры» не давали покоя испанцам. К этим сказкам добавились две реальные задачи, поставленные перед экспедицией, направленной к берегам Северной Америки: открыть пролив между Тихим и Атлантическим океанами и найти новые районы, богатые драгоценными металлами. Эту экспедицию на двух небольших и плохо экипированных судах (сравнительно крупном «Сан-Сальвадоре» и бригантине «Виктория») возглавил бывший португальский моряк Жуан Родригиш Кабрилью, участник похода Кортеса на Мехико – испанцы звали его Хуан Кабрильо; главным штурманом шёл итальянец Бартоломе Феррело (или Феррер), выходец из Леванта. Они отплыли из порта Навидад (на мексиканском берегу Тихого океана близ 20° с. ш.) 27 июня 1542 г., вскоре достигли западного побережья полуострова Калифорния и двинулись на север. В конце июля Кабрильо обнаружил и дал названия ряду географических объектов, сохранившиеся на наших картах, – бухта Магдалена, остров Седрос, а 20 августа подошёл к самому северному пункту, до которого дошёл в 1540 г. Ф. Ульоа, – 30° с. ш.

Жуан Родригиш Кабрилью

Далее простирались ещё неизвестные берега и открытия последовали одно за другим [167] : 21 августа – бухта Сан-Кинтин (30°20′ с. ш.), 28 сентября – гавань Сан-Диего (на её берегах почти через 230 лет возник одноимённый город), в начале октября – залив Санта-Каталина, два острова мористее, в том числе самый значительный (Санта-Каталина наших карт) и Залив дымов (бухта Санта-Моника), где значительно позже появился Лос-Анджелес, а северо-западнее – пролив Санта-Барбара и острова Чаннел (у 34° с. ш.). Кабрильо высадился на берег, вступил во владение открытой страной и отметил, что горы здесь круто поднимаются у самого моря – это южное окончание Береговых хребтов [168] .

На самом западном из островов Чаннел моряки провели несколько дней, в один из которых Кабрильо при падении сломал руку. Острова и побережье материка были довольно густо заселены миролюбиво настроенными индейцами, но драгоценностей у них испанцы не видели. Несмотря на осеннюю штормовую погоду, суда 6 ноября продолжили плавание к северу вдоль побережья, но сильный противный ветер вынудил отойти в открытое море и разъединил их. К берегу испанцы вновь подошли 14 ноября немного севернее 38° с. ш., у 38°30′ с. ш. соединились и здесь Кабрильо решил возвращаться. Выдержав новый шторм, 16 ноября испанцы открыли бухту, позже ставшую прибежищем Фрэнсиса Дрейка (бухта Дрейкс, 38° с. ш.), а южнее обнаружили залив Монтерей, отметив горы вдоль всего пройденного взморья (южная половина Береговых хребтов). 23 ноября моряки вернулись к тому острову, где Кабрильо сломал руку, и зазимовали там. Новый 1543 г. начался печально: скончался командир, перед смертью назначивший своим преемником Феррело и приказавший ему весной повторить попытку пройти на север.

Послушный воле умершего, Феррело снялся с якоря 19 января, но целый месяц потратил на бесплодную борьбу с ветрами в проливе Санта-Барбара. Вновь пропустив, как, впрочем, и другие мореплаватели в течение последующих двухсот лет, вход в залив Сан-Франциско, 28 февраля он достиг, по его определению, 43°с. ш. С учётом постоянной ошибки, которую совершали мореплаватели XVI в. у этих берегов, Феррело в действительности находился у 41°30′ с. ш. – в устье реки Кламат. Есть предположение, что 1 марта ему удалось продвинуться почти к 42°30′ с. ш. (устье реки Рог). Однако вскоре задул северный ветер, который быстро перешёл в шторм, поднявший огромные волны, и оба судна были отброшены далеко на юг.

В Навидад они возвратились 14 апреля 1543 г. без драгоценных металлов, и об экспедиции вскоре забыли. Авторами опубликованного в Испании впервые через 185 лет (в 1728 г.) дневника, неоднократно переиздававшегося, считаются Феррело и участник плавания Хуан Паэс. Из этих материалов стало очевидным, что экспедиция Кабрильо – Феррело добилась значительных географических результатов: она проследила более 1800 км Тихоокеанского побережья Северной Америки, открыла ряд заливов и островов, осмотрела с моря Береговые хребты на протяжении 1000 км. Оба руководителя проявили высокое навигационное искусство: при постоянной плохой погоде, на разнотипных судах и при нехватке людей для картирования неизвестных берегов они выполнили съёмку настолько хорошо, что их последователи смогли добавить к этому совсем немного. Дневник содержит также представляющие большой интерес для этнографов первые сведения об индейцах Калифорнии, обитавших севернее 30° с. ш.

Джованни Верраццано

Французский король Франциск I, вступивший на престол в 1515 г., как и английский монарх, не имел желания подчиниться папскому разделу мира, при котором Франция не получила никаких прав на заокеанские земли, но не решался ещё отправлять экспедиции в тропические моря, где господствовали более сильные морские державы – Испания и Португалия. Северная же Атлантика тогда никем не контролировалась, и только одиночные португальские корабли посещали берега «Земли Кортириалов». С начала XVI в. рыбаки из Нормандии и Бретани начали ловить рыбу на ньюфаундлендских мелях, китоловы также приставали к северо-восточным берегам Америки, в частности к Новой Шотландии [169] . Этот полуостров французы в XVI в. называли Землёй бретонцев, затем Акадией. В 20-х гг. XVI в. была даже первая попытка её колонизации, и позднее там находили одичавший домашний скот. Но рыбаки в первой половине XVI в. осмеливались плавать только в северных широтах. Южнее, на путях к Центральной Америке, в то время появлялись только французские корсары (пираты), подстерегавшие испанские торговые суда. Франциск I даже поощрял их: выдавал им каперские патенты, узаконивающие грабёж, захват и потопление испанских и португальских судов, и снабжал средствами, получая, конечно, львиную долю прибыли от добычи («приза»). Один из корсаров, Хуан Флорин, был хорошо известен испанцам. Это он в начале 1523 г. перехватил первые два корабля с золотом и другими сокровищами Монтесумы, посланные Кортесом из Мексики. Долгое время считалось, что этот корсар и, купец, учёный и писатель, – одно и то же лицо. В 1970 г. американский историк открытий Л. Роут доказал ошибочность традиционных представлений. Неопровержимые доводы Роута сводятся к трём документально подтверждённым фактам: в марте 1524 г. Флорин у Канарских островов захватил испанский корабль, 20 марта того же года Верраццано подошёл к берегам Северной Америки; в мае 1526 г. Флорин вновь напал на другое испанское судно, а Верраццано в это же время находился в Руане, занимаясь подготовкой к очередному плаванию; в ноябре 1527 г. Флорин был повешен в Испании, тогда как Верраццано снова готовился к экспедиции и отплыл к берегам Центральной Америки 19 апреля 1528 г., т. е. через пять месяцев после «своей» смерти. Итак, флорентиец на французской службе Джованни Верраццано (французы звали его Жан Верраззан) снарядил летом 1523 г. четыре корабля «с целью, – как он сам указывал, – достигнуть Китая на краю Азиатского материка». Буря так потрепала его флотилию, что для ремонта судов он вернулся во Францию. 17 января 1524 г. Верраццано отплыл на одном судне («Дофин», 100 т; капитан Антуан Конфлан) от острова Мадейра и 20 марта у 34° с. ш. достиг «новой земли, никем… не виданной» – восточного побережья Северной Америки, вероятно близ мыса Фир. Не высаживаясь, он повернул к югу и прошёл около 300 км в безуспешных поисках подходящей гавани, т. е. частично повторил открытия Гордильо. Затем он вернулся к 34° с. ш. и произвёл высадку. Через несколько дней «Дофин» направился на север – материковый берег просматривался за длинной песчаной косой и узкой лагуной, т. е. судно двигалось у взморья залива Онслоу.

В поисках желанного прохода Верраццано проследовал вдоль косы на северо-восток. Через некоторое время лагуна так расширилась, что исчезла из вида – это был залив Памлико [170] (35°–36° с. ш.). Пролива, ведущего в обнаруженное им «море», Верраццано не нашёл, но, очевидно, принял его за часть Восточного океана, омывающего побережье Китая. Коса поворачивала на север у мыса Хаттерас (близ 35°15′ с. ш.), и Верраццано продвинулся дальше. Три дня моряки провели на красивом, покрытом лесом восточном взморье полуострова, образованного заливами Чесапикским [171] и Делавэр (37°–38° с. ш.), и сделали вылазку на несколько километров от моря; встречи с индейцами были дружественными. Затем Верраццано вновь пошёл на север, плывя лишь днём вдоль берега, «очень зелёного и залесённого, лишённого гаваней». Он отметил входные мысы в залив у 39° с. ш. (Делавэр), но не заходил туда.

За 40° с. ш. он достиг «очень широкой реки, глубокой близ устья» – судя по его описанию, это была река Гудзон. Иными словами, «Дофин» вошёл в бухту, на северном побережье которой в 1614 г. появились первые поселения, положившие начало Нью-Йорку. «Мы на маленькой лодке, – писал Верраццано, – вошли в реку с густо заселенными берегами. Люди в одежде, украшенной разноцветными перьями, подбегали к нам с весёлыми криками и указывали, куда лучше причалить. Мы прошли на лодке вверх по реке около полумили [3 км] и увидели, что она образует там прекрасное озеро окружностью примерно три мили [18 км]. Озеро пересекали в разных направлениях около тридцати индейских челнов. Толпы людей сбегались, чтобы посмотреть на нас. Внезапно… поднялся бурный ветер, и нам пришлось вернуться на корабль».

По выходе из бухты моряки следовали вдоль южного берега острова Лонг-Айленд, принятого ими за материковое побережье, и 15 дней отдыхали в заливе Наррагансетт, у 41°30′ с. ш., острова и взморье которого были густо заселены. Контакты с местными жителями осуществлялись без инцидентов; знакомство с ними позволило Верраццано составить первую этнографическую характеристику индейцев Атлантического побережья Северной Америки. Затем «Дофин» обогнул полуостров (Кейп-Код), прошёл вдоль берегов залива Мэн, где моряки несколько раз высаживались, и достиг, наконец, лесистой местности – вероятно, побережья Новой Шотландии (у 45° с. ш.). Есть мнение, что Верраццано дошёл почти до 50° с. ш., где обнаружил следы пребывания бретонских рыбаков. До этого места он всё ещё надеялся найти проход в Восточный океан: «Я боялся, – писал он, – что вновь открытая страна окажется барьером на пути к Китаю, что и подтвердилось на самом деле, но я не сомневался в том, что я пробьюсь сквозь этот барьер…».

Эскиз детали карты Джованни Верраццано

Теперь эта надежда рухнула: прохода из Атлантического в Восточный океан, по крайней мере доступного для морских судов в умеренных северных широтах, не было. В начале июля 1524 г. Верраццано вернулся во Францию. Из Дьеппа он послал королю дошедшее до нас в итальянском переводе письмо с отчётом, и с того времени французы стали считать восточное побережье Северной Америки своим законным владением. Этот отчёт – наиболее точный и наиболее ценный из всех сохранившихся до наших дней первичных материалов о результатах плаваний вдоль североамериканских берегов в XVI в. Впервые итоги экспедиции 1524 г. отражены на карте генуэзца Весконте Маджоло (1525 г.). Второе плавание (1527 г.) было чисто торговым мероприятием: на нескольких судах он доставил во Францию груз бразильского дерева. Весной 1528 г., командуя двумя или тремя кораблями, Верраццано посетил Флориду, Багамы и достиг Малой Антильской дуги. На одном из её островов, вероятно, на Гваделупе, его захватили каннибалы, убили и съели, а его суда вернулись во Францию в конце года с грузом бразильского дерева. Джованни Верраццано обследовал восточную береговую черту Северной Америки между 34° и 46° с. ш. на протяжении более 2300 км. Он привёз во Францию первые достоверные сведения о природе и населении этого побережья и первый указал на огромное пространство внутренних вод в Северной Америке, хотя и ошибался, принимая его за открытое море и полагая его слишком близко к восточному берегу. Веррацано первый довольно верно показал «взаимоотношение» обследованного им материка с другими континентами: «Эта земля, или Новый Свет… не соединяется ни с Азией, ни с Африкой (в этом мы уверены). Может быть, она соединяется с Европой через Норвегию или Россию. Этот континент, по-видимому, расположен между восточными и западными морями и служит им обоим границей» [172] . Открытия и заблуждения Веррацано зафиксированы на карте, составленной в 1529 г. Джироламо Верраццано, принимавшим участие в роковом плавании старшего брата. Под его влиянием на некоторых картах середины XVI в. фантастическое «море Верраццано», или «Индийское море», начиналось к северо-востоку от Флориды и отделялось от Атлантического «моря-океана» достаточно узкой полосой земли. Предполагали, что через «море Верраццано» ведёт сравнительно короткий путь в Китай. Нужно было только найти пролив, соединяющий это море с Атлантическим океаном.

20 апреля 1534 г. участник плаваний Верраццано «весёлый корсар» Жак Картье, до этого выделившийся своими каперскими операциями, по заданию адмирала Франции отправился из Сен-Мало на запад – на розыски северного морского пути в Китай – на двух 60-тонных кораблях с экипажем 61 человек. За 20 дней он пересёк океан и 10 мая подошёл к восточному берегу Ньюфаундленда у залива Бонависта. Льды помешали высадке, и, идя на северо-запад вдоль их кромки, 9 июня он достиг северной оконечности Ньюфаундленда, где его остановила та же преграда. После того как шторм разогнал льды, Картье начал медленно продвигаться на юго-запад, как оказалось, через пролив, получивший не совсем подходящее название Бель-Иль, в английском произношении Белл-Айл, т. е. «Прекрасный остров», по угрюмому необитаемому острову у его северного входа (у 52° с. ш.). Картье тщательно исследовал ньюфаундлендский и лабрадорский берега пролива, а затем проник в Великий залив – название это дано французскими рыбаками, уже посещавшими его. Картье присвоил ему имя Св. Лаврентия, так как 7 августа, в день этого святого, уже на обратном пути, закончил обход почти всей акватории.

Берега Лабрадора он описал очень мрачными красками: «Вот если бы земля была здесь так хороша, как гавани… да её и землёй нельзя назвать, только голые камни и скалы. Я обошёл всё северное побережье залива и не мог бы собрать даже воза земли, а высаживался я… во многих местах». Картье пересёк затем залив в юго-западном направлении, открыл группу островов Мадлен и 1 июля увидел большую приветливую сушу, которую счёл за полуостров: он принял за бухту пролив Нортамберленд, отделяющий её от материка. А это был остров Принца Эдуарда (5600 кв. км) [173] . Картье не мог высадиться там, так как не нашёл сколько-нибудь удобной гавани. Зато дальше к западу он коснулся материка через два дня и у 48° с. ш. открыл глубокий, далеко вдающийся в сушу залив Шалёр («Жаркий»), сначала очень обрадовавший его: «…судя по глубине, ширине и по характеру берегов, он мог, как мы надеялись, оказаться проливом».

В заливе Картье впервые встретил индейцев, которые подошли к кораблям на девяти челнах. На них была одежда, сшитая из шкурок каких-то животных, и они предлагали в обмен такие же шкурки, не представлявшие, по словам Картье, большой ценности. Начался немой торг, и индейцы вошли в такой азарт, что «променяли всю свою одежду и уехали совершенно голыми». Берега залива Шалёр были покрыты лесом, на открытых местах росли дикие злаки. После завершения его обследования 12 июля Картье повернул на север и открыл небольшой залив (Гаспе), на побережье которого поставил девятиметровый деревянный крест с надписью: «Многие лета королю Франции». Там он захватил двух индейцев «для языка». Затем Картье продвинулся к северу от этой земли (полуострова Гаспе), пересёк широкий пролив Гаспе (принятый им за залив) и увидел ещё одну большую землю, которую также счёл за полуостров, но ошибся: то был остров Антикости (8150 кв. км). Суда обогнули его с востока и прошли на запад вдоль его северного берега, 15 августа они достигли места, где широкий сначала пролив суживался и навстречу шло сильное течение.

Здесь по настоянию команд обоих судов Картье прекратил поиски прохода в Восточный океан и 5 сентября 1534 г. вернулся во Францию. На родине он объявил, что обнаружил ведущий к Китаю пролив, и даже дал ему имя Св. Петра. Фактически Картье открыл почти всё южное и западное побережье залива Святого Лаврентия, большой участок его северного (лабрадорского) берега и обследовал почти всё западное взморье Ньюфаундленда.

В следующем, 1535 г. Картье уже на трёх кораблях (110 человек команды) и по заданию Франциска I, ибо отчёт «весёлого корсара» заинтересовал короля, 19 мая отправился для исследования «пролива Св. Петра». Он завершил тогда выявление острова Антикости, пройдя к северу от него проливом, позже названным в его честь. За Антикости «пролив Св. Петра» достигал наибольшей ширины (более 100 км), но далее суживался, и 15 августа Картье вошёл в мощную реку Св. Лаврентия, которая текла через покрытую лесом территорию с юго-запада на северо-восток. Там, где был «конец моря», в светлые воды реки Св. Лаврентия впадал тёмный, очень широкий поток, казавшийся почти чёрным и бездонным. Картье плавал в низовье этой «реки Смерти», как называли её индейцы-ирокезы, приставал к её высоким, скалистым берегам, т. е. открыл горы Нотр-Дам. Ему казалось, что в многочисленных обломках горных пород попадаются вкрапления золота и драгоценных камней.

Жак Картье

Ирокезы, если он правильно их понимал, упоминали о богатой стране Сагеней, и открытому им притоку реки Св. Лаврентия Картье присвоил это имя. Но он сам считал его проливом, ведущим в Восточный океан, и полагал, что индейцы, возможно, под именем Сагеней знают Индию или Китай. Так возникла легенда о золотой стране, путь к которой лежит через «пролив Сагеней». Побережье морского залива и лимана, открытого Картье, были почти пустынны. Но выше устья Сагеней, на лесистых скатах реки Св. Лаврентия, встречались посёлки. Ирокезы называли их «каната» – это слово, обозначавшее просто населённый пункт, стало позднее наименованием всей северной части Нового Света – Канады.

Жители приветливо, пляской и пением, встречали французов, а вожди заключали с ними дружественные союзы. Картье раздавал медные крестики, предлагал целовать их и таким образом «приобщал индейцев к христианскому миру». На берегах в различных местах он поставил несколько деревянных крестов с надписями: «Эта страна принадлежит Франсуа I, королю Франции». Так было положено начало великой заокеанской колонии – Новой Франции, или Канаде. Приморские индейцы предупреждали Картье, что путь вверх по великой реке очень опасен. У её резкого сужения, у селения Стадаконы 19 сентября Картье оставил два корабля, а на третьем, самом маленьком, продолжил плавание против течения на юго-запад.

После обследования реки на протяжении почти 700 км он дошёл до места, где жёлтые воды большого притока Оттавы [174] смешивались с прозрачными, зеленоватого цвета водами реки Св. Лаврентия. Выше действительно начинались опасные пороги. Там, где сливаются оба потока, поднимается лесистый холм, получивший от Картье имя Мон-Руаяль («Королевская гора»). В слегка изменённой форме (Монреаль) оно сохранилось за канадским городом, позже построенным здесь французами. Поздней осенью Картье повернул обратно и остановился на зимовку (1535/36 гг.) у Стадаконы. Индейцы приносили французам меха в обмен на европейские товары, снабжали продуктами и хорошим лекарством от цинги. Картье расспрашивал их, откуда течёт река, и они указывали, что на юго-западе находятся обширные водные пространства (Великие озёра), но Картье думал, что река Св. Лаврентия каким-то образом связана с Восточным океаном и что открытые им земли расположены в Азии.

Открытия Ж. Картье

По окончании тяжёлой зимовки, во время которой от цинги умерло 25 человек, 26 мая 1536 г. Картье отплыл домой, но уже на двух судах. На обратном пути он прошёл у южного взморья Ньюфаундленда и окончательно доказал, что это остров. После его возвращения во Францию (16 июля 1536 г.) король Франциск I объявил о присоединении к своим владениям страны Канады. Французы считали, что новооткрытые земли изобилуют не только лесом, рыбой и пушниной, но и всеми богатствами Индии. Сам «весёлый корсар» распространял много небылиц о Канаде. Из географических заслуг Картье, помимо указанных ранее, отметим следующие: он впервые проследил не менее 1800 км побережья залива Св. Лаврентия, открыл реку того же названия и собрал пионерные известия о Великих озёрах, полагая, впрочем, что речь идёт о Тихом океане. Ему также принадлежат первые краткие описания ондатры, бескрылой гагарки, красноклювого тупика и странствующего голубя.