Эпопея эпохи легенд

Глава 9. Сомнения Мокея

Шли дни, сменяемые тёмными ночами, а помощь Баяне становилась для Мокея всё тягостнее. Кутаясь в плащ, совершенно не спасавший от промозглого ветра и дождя, Мокей мечтал только о разожжённом камине и кружке горячего сбитня с плавающими в нём большими распаренными ягодами облепихи.

Ему ещё повезло, что эти двое, Михаил и, как его там, Всеслав? Все… какой-то, взяли на себя отвлечение оленя, не дававшего пройти к камню Хранителя Осени, Можая. Могучий рогатый гад словно дозорный, бродил у вожделенной добычи и угрожающе ревел, остужая его, Мокея, пыл, коего и без того, осталось не очень много. Баяна, ворожея, к которой мокнущий в багряном лесу пошёл в услужение, с каждым днём требовала всё больше — найти ей то, изучить и изготовить это, предсказать, что станется, если похищенные Камни Хранителей всё же начнут действовать… заданиям не было видно ни конца, ни края. Укоряя себя за неосторожность, Мокей проковылял к камню, собрался с силами и принялся его волочить в сторону условленного места для встречи с Баяной. Тяжёлая ноша оттягивала руки, несущий спотыкался, прикусывая язык, чтобы не выругаться и не привлечь к себе ненужное внимание.

В секретном месте, как по закону подлости, никого не оказалось. Потревоженный камень, зато, тускло блеснул и, казалось, задрожал. Тут же, словно повинуясь неведомой силе, пронизывающий ветер принялся крепчать. Пойманные им капли дождя завертелись, обращаясь настоящим водяным смерчем.

Мокрый клокочущий вихрь поднял в воздух листья, повалил несколько средних по размеру деревьев, спугнул оставшегося без рогов оленя и, как потом поговаривали перепуганные прилётом горыныча жители белокаменного города, был виден из-за западной стены.

Перепуганный Мокей изо всех сил старался утихомирить камень, но как это сделать, он не знал. Парень пробовал укрыть камень собственным плащом, чтобы не было видно сияния — не помогло — погода продолжала бушевать.

— Тише! Тише, прошу! — похититель камня Можая схватил пригоршню листьев и присыпал ими камень, чтобы было похоже на то, как тот находился в состоянии покоя.

И, кажется, получилось. Ветер немного, но утих. Одинокий солнечный луч пробился сквозь тучи и отразился в луже. Видеть такое в лесу, где несколько часов лупил ливень, было довольно неожиданно. Мокей уже представил, как будет на солнце сушить промокшую одежду, но увы, у природы в планах не предвиделось хорошей погоды. Освещённая лужа громко булькнула, а затем начала пузыриться так, словно бы её залили в горшок и поставили на огонь. Обжигающие капли вылетали из неё жгучими стрелами, и там, куда они приземлялись, вырастали полупрозрачные цветы с пламенными головками.

— Красиво! — улыбнулся Мокей. Может, стоило набрать таких цветков и принести Баяне? Показать, что изменение времён года — не такая уж и плохая затея?

Однако, очень скоро стало понятно, что не всё так просто — едва парень потянулся за ближайшим к нему цветком, как тот развернул головку и выстрелил в Мокея полыхающим зерном из сердцевинки. Только сырой лес помог избежать возможного пожара — зерно упало в воду и погасло с тихим шипением.

«Это не к добру» — подумалось Мокею, и он поспешил прочь, надеясь отыскать хозяйку.

Баяна пришла в восторг.

— Теперь ты взял в толк, чем хорош наш умысел? У нас получилось внести разлад в течение природы, а посему, мы сможем и управлять ею так, как нам того захочется! А теперь за работу, мне не терпится получить следующий камень!

Тут словно бы чёрт за язык дёрнул Мокея, и он задал беспокоящий его вопрос:

— А что, если станет только хуже? Что, если мы не сможем повелевать силами природы? Тогда ведь весь порядок пойдёт псу под хвост!

— Значит, мы построим свой!

— Но как? Творить миры, по легендам, дозволено только Создателю и его богам-помощникам!

Баяна улыбнулась, хотя её улыбка больше напоминала оскал, чем приветливый жест.

— Это по легендам, по сказкам, которыми малых детей пичкают. А наяву возможно всё, если захотеть!

— Но тогда же будет беспорядок! Что, если кто-то ещё захочет просто так создать свой мир, испортив существующий?

— И много ли ты знаешь тех, кто на такое способен? — усмехнулась Баяна.

Мокей помотал головой.

— То то же! Так что, продолжаем искать оставшиеся камни! Но перед этим — скажи мне, как, по-твоему, надо поступить с этими двумя… Михаилом и Всеволодом?

— Может, попросить их не лезть не в своё дело?

Девица нахмурилась.

— И кого я взяла себе в помощники? Это что за мягкое облако, неспособное показать острые клыки? Тебя с твоей просьбой пошлют к лешему винторогому, а сами продолжат искать камни! И знаешь, что тогда?

— Миру настанет конец?

— Привычному течению времени — точно. А там — как знать? Но мы отвлеклись. Вернёмся к этим двоим…

— Я слышал, они из города сбежали восвояси! Поэтому куда они могут пойти — непонятно! — сообщил Мокей.

Баяна просияла:

— Отличная новость! Зазнобоград так расположен, что из него безопасно уйти не так просто! У них немного путей. Возле города либо лес, либо пчелиное поле. Либо река, впадающая в море. В лесу их чуть не убил олень. В поле в тумане им не выжить — там пчёлы быстро поймут, кем можно отужинать. Остаётся только река! Отправляйся туда и проследи за ними. Мне надо закончить одно важное дело.

— Хорошо.

Мокей вымучил улыбку, однако на душе у него скребли кошки. Он уже видел, какой опасной может быть магия, как убегал испуганный олень, почувствовав, что творится с Всеволодом, сжимавшим в руке таинственный чёрный камень. А что, если после похищения камней магия совсем выйдет из-под контроля, и произойдёт что-то ещё более ужасное? Сперва надо пойти к реке — не столько потому, что Мокей хотел проследить за кем сказано, а просто потому что это был единственный способ убраться подальше от Баяны.

По пути к реке, однако, произошло то, что напугало Мокея куда больше, чем возможный провал задания.

Сперва поднялся ветер. Шпион Баяны не придал этому значения и просто закутался поплотнее, чтобы не продувало. Затем, впрочем, стало заметно темнеть, причём дело вряд ли было в смене времени суток — массивные чёрные облака сгущались в небе, и, стоило им покрыть его полностью, как начался настоящий ледяной дождь. Шокированный Мокей, открыв рот, наблюдал, как вокруг него землю заметает всамделишный снег. Долго он, однако, не пролежал — спустя примерно полчаса, волна тёплого летнего ветра превратила белые сугробы в широкие лужи.

Оставшаяся в лесном убежище Баяна тоже увидела странности погоды, но в отличие от Мокея, её это только обрадовало — план шёл так, как задумывалось! А вот помощник её с каждым днём расстраивал всё больше — того и гляди, что-нибудь не выполнит или откажется служить! Что же, настало время самой взять дела в свои руки!

Вернувшись в избу, где жила, Баяна набрала земли, смешала её с водой и колдовскими травами, слепив в практически однородную, похожую на глину, массу. Затем из получившегося комка она вытянула форму, сочетавшую в себе акулу, морского змея и угря, снабдив жуткую помесь цепкими лапами. После этого девица пустила творение по реке, смотря, как оно медленно уплывает вдаль, укрепляясь и набирая силу…

Мокей ушёл очень далеко — однако, стоило Баяне скрыться вдали, как он немедленно стал озираться — нет ли за ним слежки. Удостоверившись, что зловредная любительница магических отваров его точно не видит, Мокей решил сбежать, куда глаза глядят. Он чувствовал укол совести, призывавший пойти к Михаилу и Всеволоду и предупредить их о планах Баяны, но страх, который парень впервые почувствовал, когда увидел, как Всеволод прогоняет оленя магией чистейшей злости, удерживал его от этого.

Значит, остаётся только начать новую главу в жизни — без подчинения, без боязни оплошать и провалить важное задание. Может, стать частью какого-нибудь похода? В дружину его вряд ли возьмут, а вот исследовать новые земли — могут попробовать! Осесть в другом, неизведанном городе, где его никто не знает, придумать себе героическую легенду, жить-поживать и добра наживать? Хотя, если придумать себе историю, так это можно в сказатели податься!

В глубине души Мокей понимал, что его мечтам не суждено было сбыться — в походы брали только крепких молодцев, практически богатырей; округлый, задыхающийся от более-менее длительной пробежки Мокейка-Каравай, как его в детстве звала ребятня, и в подмётки не годился могучим молодцам, браво покорявшим неизведанные земли и приносившим оттуда легенды, будоражившие воображение.

Так, погружённый в собственные мысли по самую макушку, Мокей не заметил, как вышел на обширное поле, покрытое ковром из красных ягод. Если присмотреться, казалось, будто бы ягоды эти бились, аки сердца, выраставшие из-под земли. Словно заворожённый, пухляш сорвал одну из них и тут же отбросил прочь в ужасе.

Ягода жглась, словно уголёк. Дабы удостовериться, что ему не показалось, Мокей осмотрел руку — та и в самом деле покраснела, как при ожоге.

— Почто ж ты ягоды наши рвёшь? Сперва ведьме помогаешь, в природу разлад вносишь, а теперь ещё и урожай наш губишь?

Удивлённый парень поднял глаза и увидел, что возле него, словно бы из земли выросли несколько девушек. Он никогда не видел никого, похожих на них — высокие, буравящие его взглядами, от коих хотелось поскорее укрыться. По трепету, которому Мокей перед ними испытывал, они могли запросто сравниться с Баяной, или даже превзойти её.

Ибо казалось, что хозяйки бескрайнего поля не были порождениями человеческого рода, и насчитывали сотни, или даже тысячи лет.

— Я никогда таких ягод не видел, вот и решил рассмотреть поближе! А вы кто такие?

Девицы расхохотались, и их смех напугал Мокея ещё сильнее, чем их вид. Если до этого парень чувствовал на уровне подсознания, что с хозяйками поля что-то не так, то теперь по спине Мокея пробежал неприятный холодок, а сам он чувствовал себя так, будто оказался на краю пропасти, откуда на него смотрело чудовище древнее, как сам мир.

— Мы — хранительницы лета, — хором ответили девицы, — И вверенное нам время приходит в упадок.

— И мы знаем, кто в этом виноват! — закончила мысль девица, что до этого словно испепеляла Мокея взглядом.

— Злой богатырь? — парень попытался улыбнуться и разрядить обстановку, но это не помогло. Девицы, казалось, были готовы обрушить на Мокея всю ярость, на какую были способны.

— Тот, кто сейчас стоит перед нами. Ты воспользовался тем, что Лесное Юдо, нами в лесу поставленное, чтобы наш камень охранять, кто-то поверг, а затем утащил магическую реликвию, сильнее которой, возможно, нет на всём белом свете! Наша сила, напитавшая каждую трещину в том камне, позволяет солнцу греть, деревьям расти, а зверью да птицам жить три луны без забот! Таков путь сущего, так распорядились высшие силы, и нам наказали. А теперь исчезнет лето красное, словно его и не было, наступит холод да сырость, и зальёт наше поле дождями бесконечными.

Призадумался Мокей. Он, конечно, выполнял прихоти Баяны, поскольку хотел обрести могущество и власть над природой, но перспектива причинить такой вред природе, чтобы жизнь, в том виде, в каком он знал, исчезла, пугала до ступора.

— Я бы вернул вам камень, но он теперь в руках злой ведуньи! — посетовал Мокей, — Могу ли я как-то искупить свою вину?

Повинную голову меч не сечёт. Смягчились девицы, служанки Костряники, и решили обучить Мокея трудному делу. Повели они его через поле, в лощину, где лежало прогнившее полено, изъеденное короедом и муравьями.

— Когда-то это было могучее дерево, своими корнями оно дотянулось до самого сердца нашей земли. Однако, когда мы укрощали дикого соха, он сгубил его ударом рогов. Ты должен помогать нам восстанавливать природу, хранить её, когда наступит лето, и так до тех пор, пока наш камень не вернётся к нам. Сперва попробуй вдохнуть жизнь в этот ствол.

Сказав так, Костряника прикоснулась к загривку Мокея, и тот почувствовал, как по телу разливается древняя мощная энергия. Она колола изнутри, словно ёж, концентрируясь в особенности в пальцах рук. При этом, словно бы внутренним взором, Мокей видел поразительные картины — утопающие в зелени горы, чащи, полные мечущихся в воздухе светлячков, огненно-рыжую лису, лениво потягивающуюся после сна у входа в нору. Отчётливо, каждой клеточкой тела, ощущался летний зной, пение птиц, треск купальских костров, тихий шелест неспешно плывущих по рекам венков…

Парень с большим трудом оторвался от внутреннего созерцания. Чудесные образы растаяли, уступив покорёженному стволу, который следовало оживить.

Наитие подсказывало, что стоило попробовать прикоснуться к старому стволу, а летняя магия наполнит его жизнью.

Новоиспечённый ученик так и сделал. Сперва не произошло ничего, и Мокей почувствовал, как внутри копошится сомнение, но стоило присмотреться чуть внимательнее, как стало видно, что остатки дерева медленно, но верно, преображаются.

Чуть выше уровня глаз нависала толстая ветка. Когда Мокей только подошёл к дереву, она представляла собой жалкий обрубок, основательно поеденный короедом и поросший сухим слоистым лишайником, от одного прикосновения превращающимся в крошку. Сейчас же, она преображалась на глазах — парень мог поклясться, что слышал, как под корой струятся соки, а в ствол медленно, но неотвратимо, возвращается жизнь. Свежий росток проклюнулся из-под коры немного в стороне. Потянувшись к свету, он отломал кусок старой мёртвой коры, насекомые-вредители сыпались в траву и разбегались, отгоняемые живительной магией. У самых корней трава словно бы стала светиться, распространяя растительную силу дальше. Сухие травинки стремительно зеленели, то тут, то там раскрывались цветки и набухали ягоды.

Однако, первое оживление дерева далось Мокею очень непросто — стоило немного отвлечься, как он ощутил, словно на тело медленно, но верно опускается гора. Болело всё, даже то, что не могло. Парень будто бы сперва выковал мечей на целую армию, затем переплыл все окрестные реки, победил колоду диких зверей и прокопал землю насквозь до подземного царства.

— Мы довольны твоей службой нам, — послышалось за спиной, — Но этого недостаточно, чтобы исправить содеянное. Впереди тебя ждёт испытание, которому когда-то, много столетий назад, подвергли нас.

Девицы расступились, давая возможность отойти от дерева — то уже почти не имело ничего общего с сухим стволом, которым было раньше.

Всё это время Баяна ждала весточку от ушедшего помощника. Даже если он шёл крайне медленно, изучая всё, что видел на ходу (это она всячески поощряла), Мокей давно должен был повстречаться с Михаилом и Всеволодом, проследить за ними и дать знать ей, где они и каков план действий. Специально для этого Баяна учила тренировать разных птиц, от маленьких лесных вяхирей до крупных соколов и даже орлов — последних Мокей особенно боялся, полагая, что каждая хищная птица только и ждёт, как бы выклевать ему глаза.

В душу начинало закрадываться сомнение — девушка помнила, как приходилось часто спорить, заставлять выполнять поручения практически из-под палки. Мог ли ученик податься в бега, или того хуже, начать странствовать в качестве третьего попутчика у той странной пары?

К счастью, магические способности позволяли проследить за нерадивым помощником — Баяна взяла расшитый птицами платок, набила его травами, окропила заговорённым отваром, а затем свернула платок так, чтобы он стал похож на птицу. Едва оба крыла оказались сложены правильно, птица взмахнула ими и полетела прочь. Она была совсем крохотной, почти как синица, и рассмотреть её оказалось непросто, если не приглядываться. Это, однако, не мешало ей бороться с ветром, набирать высоту и не привлекать к себе внимания других, более крупных, птиц. Глазки-чёрные ягодки, приколотые Баяной при помощи заговорённой иголки, позволяли видеть всё, что происходило далеко внизу; умение создавать разных зверей и птиц и управлять ими, словно живыми, девица доводила до совершенства не один год.

Сейчас труд воздался сторицей — птаха-невеличка, быстро хлопая крыльями, поравнялась с рекой, ничего для себя интересного там не нашла и уже было повернула обратно, но крепчающий ветер всё же немного сбил её с курса и пронёс над опушкой. Там словно повинуясь магической силе, росла и зеленела новая трава, деревья тянулись ввысь в прямом смысле слова — если присмотреться, можно было заметить, что маленький клён далеко внизу выпустил свежий листок из самой верхушки, а затем почти сразу — ещё два, при этом став немного выше.

Пришлось Баяне напрячь глаза, чтобы посреди зелёной феерии рассмотреть сгорбленную фигуру в знакомом зелёном балахоне с капюшоном, надвинутым на самые глаза.

«Мокей? А это с ним кто?!»

Баяна никогда не видела вживую Кострянику и её служанок, но читала легенду о сотворении мира, поэтому могла сопоставить детали и в конце концов понять, кто именно дал её бывшему ученику силы так управляться с природой.

Несложно догадаться, что именно могли попросить у него хранительницы лета.

Со злости Баяна сжала кулак — это было ошибкой. Волшебная птица управлялась в том числе с помощью пассов руками, поэтому стоило озлобленной девице изменить положение рук, как она тут же рухнула на землю, и даже попытка исправить положение и набрать высоту, не помогло. Птица упала в траву и затихла.

Но Баяна итак увидела всё, что её интересовало…