Эпопея эпохи легенд

Глава 12. В сгущающемся мраке

События на острове заставили Всеволода забыть про странный камень, переживший с ним изгнание из Зазнобограда, сплав по реке и день на острове в компании странного отшельника. Всё это время находка лежала в кармане и иногда давала о себе знать покалыванием в ноге — там, где находился карман с находкой. Каждый раз, когда это происходило, парень чувствовал нарастающее раздражение и злобу. Если сперва их удавалось притупить, отвлекаясь на какие-либо другие, более приятные мысли, то с каждым новым приступом злобы приходить в себя становилось всё труднее. Рыжий изо всех сил старался не показывать Михаилу и окружающим, что с ним что-то происходит, но недавно после одного из приступов, он обнаружил, что находится совсем не там, где его сознание начало затуманиваться. Сперва Всеволод приходил в себя в сотне шагов, затем в тысяче, но и это было не самым страшным — он не просто ходил, не помня того, как потерял связь с реальностью; парень ещё и творил страшные вещи. Один раз он обнаружил, что ладони вымазаны в крови. Отмываясь от неё, Всеволод понял, что кровь — его собственная, а ладони пересекают две раны. Чем он так изранился, сперва было непонятно. Замотав руки куском материи, Всеволод в тот день воссоединился с друзьями. Руки он предусмотрительно прятал в карманы — лишь бы избежать расспросов.

В эту ночь парень сидел на берегу моря и смотрел на небо. Звёзды над головой складывались в созвездия, но как они назывались, он не знал. Его просто интересовало за ними наблюдать.

Внезапно, взгляд зацепился за слабое малиновое свечение, разливавшееся по небосклону. Могло показаться, что это приближался рассвет, но вместо нежно-розового, небо захватывал насыщенный малиновый оттенок, на горизонте переходивший едва ли не в чёрный. Словно околдованный, не моргая, Всеволод следил за тем, как внушающий необъяснимую тревогу цвет пожирает созвездия, чтобы затем уступить место чему-то совсем выходящему за рамки понимания.

Вдалеке на небосводе показался месяц. Ничего необычного для ночного неба, если бы не отвратительный чёрный цвет светила. Скорость, с которой полумесяц мчался по небу, тоже заставляла насторожиться.

Чтобы удостовериться, что это ему не чудится, Всеволод со всей силы ударил самого себя по колену. Удар разлился по ноге теплом и тысячами иголок. Перед глазами мир немного расплылся, и Всеволод обнаружил, что небо постепенно снова потемнело, а странный и пугающий полумесяц растаял в воздухе, словно его и не было.

Тут же вспомнились слова зазнобоградского посадника Добромира про последний рассвет белокаменного города. На какие-то несколько минут его россказни перестали казаться вымыслом погрязшего в слухах и мифах сознания.

А может, это уже сам Всеволод сходит с ума?

Нащупав в кармане злополучный окатыш, Всеволод сжал его в кулаке и, замахнувшись посильнее, бросил в ночную мглу. Он и раньше, после первых случаев помутнения, пытался избавиться от находки, нарочно оставлял её в глухой чаще, один раз сунул в кротовую нору, даже по морю пытался пустить — без толку. Каждый раз, в самый неожиданный момент, проклятый камень возвращался, словно верный пёс, услыхавший зов хозяина. Попытки поломать его тоже не давали результатов — не ломался злополучный спутник рыжего.

Устав бороться с желанием поспать и головокружением — частым последствием приступов, парень поднялся и побрёл в сторону устроенного из парусины гамака.

Не только он в ту ночь плохо спал — Михаил с вечера забылся прерывистым сном, наполненным тревогой и кошмарами. Во сне он шёл по коридорам родной лаборатории, но привычные ряды белых дверей почему-то таяли на глазах, оставляя после себя просто стену без единого намёка на то, что там когда-то был проход в другое помещение. Чем дальше Михаил уходил от входа, тем страннее становилось всё, что его окружало — вместо привычного кабинета высился портал, тот самый, из-за поломки которого он оказался в Зазнобограде. Сейчас агрегат угрожающе гудел.

«Прямо, как пчелиный улей!» — подумалось Крестоплавскому.

И тут же прямо из пространства между двумя частями портала вылетела крупная пчела, с чьих лапок сыпались какие-то зёрна. Попав на землю, они стали прорастать гречихой — шумящее и качающееся море цветков, точь-в-точь, как у стен белокаменного города, вскоре отрезало Михаилу путь отступления от портала. Ноги словно бы сами несли его навстречу всему тому, что пришлось пережить в эпохе мифов и легенд.

Внезапно, из портала вылетел чёрный ураган и подхватил не ожидавшего такого развития событий учёного. Его мотало из стороны в сторону, пред глазами проносились образы с расплывающимися лицами, звучали обрывки фраз на непонятном языке. В ответ на них Крестоплавский колотил руками направо и налево, стремясь во что бы то ни стало выбраться из уносящего его в неведомые дали чёрного смерча. Не без труда, но это ему удалось — вихрь начал стихать, а Михаил почувствовал, что падает.

Падает прямо на шпили ратуши!

Тьма перед глазами взорвалась ярким светом и разнообразием звуков. Михаилу понадобилось несколько минут, чтобы понять, что он проснулся в срубе на острове, а не упал животом на острый шпиль, проткнувший его насквозь. На дрожащих ногах он вышел из сруба на свежий воздух…

Для Велимира ночь прошла, казалось бы, лучше, чем для не ночевавшего под открытым небом попаданца. Он не спал, а значит, не видел ночных кошмаров. Не подбирал никаких камней, стремившихся вернуться к нему и перемешать явь с вымыслом. Всё, что хозяину разбитого судна было нужно — спокойно насобирать материалов для починки и уплыть прочь. Однако, в поисках древесины и лыка, он забрёл слишком далеко — обойдя рощицу, Велимир оказался перед узким входом в пещеру. Его можно было с лёгкостью принять за широкую трещину в камне, если бы не обломанные кусты вокруг и не протоптанная дорожка, ведшая внутрь.

Заинтересованный Велимир сделал несколько шагов ко входу, сперва стараясь рассмотреть получше, что скрывалось внутри. Входить он пока не хотел, боясь столкнуться с ядовитыми пауками, летучими мышами и другими типичными обитателями подобных мест. Не услышав, однако, шорохов и характерного для летучих мышей писка, мужчина сделал первый шаг в неизвестность.

Сперва мрак казался абсолютно непроницаемым, но прошло несколько минут, и стало можно различить крутые повороты и нечто крупное чуть поодаль.

Велимир прищурился. Понятнее не стало, поэтому он погрузился глубже в пещеру, оцарапав плечи о шершавую породу.

Неприятный сюрприз поджидал исследователя пещеры за первым же поворотом. Исполинский стальной, покрытый ржавчиной панцирь неизвестного зверя. Мужчина решил было, что это спящий обитатель пещеры, но на морде зияли пустые глазницы. Находка явно не могла считаться трупом — костей, как бы Велимир не пытался нашарить, найти не удалось.

Дальше без источника огня пройти не представлялось возможным — дневной свет уже не мог помочь, поэтому пришлось вылезти и поискать что-нибудь, из чего можно сделать факел.

Он получился из охапки связанных прутьев, натёртых смолой. Не самый надёжный источник света, но на скорую руку сгодится и такой.

Дрожащий свет выхватывал из темноты жуткие подробности того, что скрывалось внутри. Панцирь, преграждавший путь, оказался не единственным, что встретилось исследователю пещеры — протиснувшись между стеной и загибающимся хвостом, Велимир заметил странные рисунки и письмена, покрывавшие большую часть стен в залах пещеры.

Они изображали ритуальные камни, окружённые кольцами чего-то, похожего на пламя. Хотя, вполне возможно, что это солнце. Сверху над камнями изображались люди в балахонах, от которых шли отростки (верёвки ли?). Изучая рисунки, Велимир не обратил внимания, что в центре зала среди сталагмитов, высится алтарь, отполированный до идеально гладкого состояния. Сверху у него имелось отверстие, вымазанное чем-то тёмным.

Огонь трещал, понемногу пожирая подожжённые ветки. Оставалось совсем немного, прежде чем пришлось бы запасаться новым факелом. Однако, прежде чем вернуться, мужчина заметил ещё одну деталь, сильно его заинтересовавшую.

Кусок стали, лежавший у стены пещеры и явно закрывавший проход, по форме напоминал птичье крыло с оперением. Подойти ближе Велимир не рискнул — пламя почти подобралось к его руке.

Однако, покинуть найденную пещеру у него уже не получилось…

Благослава первой заметила, что произошло неладное — она нигде не могла найти друга. Он не отзывался, как бы громко она ни звала. Казавшийся сперва не таким большим, остров теперь виделся необъятным, как целое царство! Леса, перемежавшиеся лощинами, морское побережье, пески — здесь можно было найти всё, что пожелаешь!

И Велимир пропал где-то посреди этих просторов. Как теперь его найти?

Девушка призадумалась. Если бы ей надо было починить корабль, куда бы она пошла, находясь на острове? Скорее всего, если корабль деревянный, она поискала бы древесину в чаще! К тому же, до неё идти недалеко!

Благослава немного воспряла духом. У неё появилась идея, а значит, и шанс найти друга!

Чаща оказалась лишь немногим лучше открытых просторов острова. Там имелась тропинка, узкая и зажатая среди стволов — не сойдёшь с неё, даже если и захочешь. На этом всё. Девушка брела по тропинке, изо всех сил стараясь найти следы Велимира, но ей никак не удавалось этого сделать.

Где-то позади зашуршали кусты. Благослава обернулась так быстро, как только могла, но рассмотреть, кто скрывался в них, ей так и не удалось.

Может, просто показалось?

Благослава продолжила путь, не обращая внимания на то, что из кустов за ней смотрела пара внимательных сощуренных глаз.

Невдалеке показался тихо журчавший ручей. Поскольку ширина не позволяла просто через него перешагнуть или перепрыгнуть, с одного берега на другой вела сложенная из толстых палок гать. Чтобы не потерять равновесие и не упасть, девушка замедлила шаг и принялась осторожно ступать по палкам.

А как бы Велимир здесь прошёл? Он крупный и могучий, палки бы вряд ли выдержали его вес! Мог ли он всё же попробовать рискнуть и перепрыгнуть? Или же развернулся и пошёл обратно?

Благослава в нерешительности обдумывала все варианты, когда чьи-то могучие руки сомкнулись на её талии. Шершавая ткань, пропитанная чем-то сладко пахнущим, почти полностью накрыла лицо, не давая шанса понять, что происходит…

Почти не выспавшийся Всеволод смотрел на своё отражение в воде. Прямо из гамака его поднял очередной приступ. Теперь Всеволод, хоть и не был в сознании, видел перед собой целый мир, пусть и совсем не тот, в котором жил.

В видении, посетившем парня во время потери осознания, он парил, окружённый чёрным облаком. Оно, начинаясь от его бёдер, постепенно расширялось, поглощая тело всё сильнее. Ноги исчезли первыми в тёмном вихре. Вслед за ними облако проглотило живот и грудь.

Самый тёмный сгусток внутри облака накрыл сердце Всеволода. Руки словно бы онемели, двигать ими не получалось, сколько бы сил рыжий не прикладывал.

И это ещё не самая большая беда — облако летело, искрясь сине-пурпурными молниями, а в голове парня слышался тихий зловещий голос. Языка Всеволод не понимал, вернее, не мог сказать, на каком именно наречии к нему обращается таинственный голос, но встававшие перед внутренним взором картины были ясны, как день. Разрушенные города и сёла, иссохшие озёра, леса с выкорчеванными деревьями, тянувшими к небу узловатые корни — кем бы ни был тот, кто поселился в рыжей голове, он хотел разрушения.

В видении Всеволод щёлкнул пальцами, и между ними тут же пробежала искра, разгоревшаяся в ослепительно сиявший синим огнём шар. Он сам собой слетел с ладони и устремился куда-то вниз. Чёрная клубящаяся тьма мешала увидеть, что происходило на земле, но истошные крики, плач, проклятия и треск пламени явно подсказывали, что злой умысел таинственного недруга удался.

Вдруг, Всеволод увидел перед собой куда более устрашающую картину — из озаряемого вспышками мрака проступил образ бьющегося человеческого сердца. Горячее, красное, как пламя и полное жизни, оно начинало снизу темнеть, покрываясь отвратительной колючей коркой.

В себя рыжий пришёл уже не на воле…

— Воло! Благослава! Влади… нет, он не Владимир, как же его… Всевелес? Весослав?

Набрав в грудь побольше воздуха, Михаил крикнул:

— Пират без судна, который с Благославой, ты где?

В ответ тишина.

Откашлявшись, Крестоплавский позвал ещё раз… и ему ответили.

— Ты чего кричишь? — деловито поинтересовался Строжич, — Того и гляди, всю рыбу в море распугаешь!

Отшельник вырос за спиной совершенно неожиданно — учёный даже отпрянул от него.

— Мои спутники куда-то запропастились! — пояснил он, — А я не могу найти их!

— Откуда же они с острова денутся, покуда у вас только одна лодчонка, и та лежит грудой щепок на берегу? Если хочешь, могу помочь найти их? Я здесь уже давно, остров худо-бедно, но представляю!

Пошли Строжич с Михаилом вместе искать пропавших.

— Кого легче всего найти, кто чем может заниматься? — житель острова внимательно посмотрел на Крестоплавского, — Может, девица твоя за ягодами на луг пошла?

— Она не моя девица, — парировал попаданец, — А пойти вполне могла — надо же найти что-нибудь съестное! С корабля-то, почти вся провизия закончилась!

Строжич одобрительно кивнул. Стараясь поддержать беседу, Михаил спросил:

— Хотел бы узнать, а здесь водятся…эти (тут Михаил понизил голос до шёпота) чудища разные?

— Да какие тут чудища? Разве что зверь какой из леса выбежит! Ну, а если и попадётся — так это же удача большая! Столько мяса — хватит надолго, дней на десять, почитай, а то и больше!

Как нельзя некстати после этих слов, Михаил вспомнил про странный фолиант, который нашёл в срубе Строжича.

— Скажите, я однажды видел одну старинную книгу, — Михаил решил на всякий случай не уточнять, где именно ему попался на глаза чужой том, в который попаданец влез без спросу, — Там изображались странные знаки. Солнце было, помню, Луна тоже, и ещё книга такая обтянутая чёрной кожей со странным рисунком. Круг, а в нём ещё круг и много палок!

Последнее Крестоплавский и правда увидел — в последний момент, прежде, чем быстро вернуть фолиант на место.

— И где ты такое видел? — отшельник обернулся на него, а голос прозвучал как-то слишком резко. На долю секунды Михаилу почудилось, что собеседник понял, о чём идёт речь, вернее, где и при каких обстоятельствах он мог такое видеть.

— В книгохранилище в Зазнобограде! Там много всякого валяется…хлама!

Последнее было сказано не просто так — учёный знал о неприязни Строжича к городу.

— А, да, там может найтись что угодно. Чёрный фолиант — это книга кудесничества, знахарства и бестий. Вот этот символ — круг в круге… осторожно, смотри под ноги, камень! Символ этот, он означает верную службу, которую бестии тебе оказывать будут, ежели их правильно заговорить. Зная, сколько мерзкой, чёрной силы скоплено в городе Добромира и его прихвостней, там книги и похуже найдутся! На одной странице чёрного фолианта есть песня, которую стоит исполнить — и явится лев, холодный и ржавый, как кольчуга после дождя. Разбежится он, прыгнет до самого неба, раскроет пасть — и пожрёт солнце, аки блин на комоедицу! А есть знак — начертишь, пойдёшь в чащу лесную, и встретится тебе там лесной дух! Крылышки маленькие, как у бабочки, головка — как луковка огородная — увидит он тебя, и запоёт лес, а ежели схватит — унесёт в другое время!

— Извините, а как лес может запеть? — с неподдельным удивлением спросил Михаил.

— Как-как! Поймёшь как, ежели увидишь! Самое главное — стой, замри, если не хочешь быть замеченным, а то пропадёшь! Как же потом без тебя в этом мире?

Окончание фразы почему-то очень не понравилось Крестоплавскому. Оно прозвучало слишком зловеще, а не так, будто за него и правда беспокоились.

И до сих пор никого из пропавших найти не удалось!

— Благосла-а-ава? Ты где? — позвал ещё раз Михаил.

— Благослава! Отзовись! — вторил ему Строжич.

Ответа не было. Двое продолжали идти вглубь острова, а Михаила терзало ощущение — почему-то казалось, что Строжич хорошо знает, куда именно он его ведёт. Слишком уверенным был его шаг, да и чаща понемногу стала уступать место каким-то каменистым склонам. Перейдя долину, полную клейких цветов с головками, сочащимися жгучим соком, Крестоплавский обнаружил, что уткнулся в почти идеально округлую яму.

— Осторожно! Это яма с гадючьим гнездом! — крикнул Строжич, стараясь поскорее нагнать попутчика.

Михаил уже видел змей, которым стала бы впору такая нора, поэтому уже собирался отойти, но внезапно понял, что его что-то сильно ударило по ногам.

И что он начинает падать прямо в гадючью нору, прямо, как в кошмаре до этого…

Тело нестерпимо болело. Михаил чувствовал, что его руки были не просто связаны за спиной, но и обвязаны вокруг шершавого каменного столба.

Чей-то стон заставил связанного повернуться, насколько это возможно.

То, что мужчина увидел, ужаснуло его.

Все прибывшие на остров висели, привязанные к сталагмитам глубоко в пещере. Как бы ни пытался Михаил дотянуться ногами до пола, у него это никак не получалось — возможно, потому что путы мешали двигаться, а может и потому, что заветный пол был далеко внизу. Рядом точно также был скручен Велимир, натужно хрипевший в попытках высвободить руки. С противоположной стороны также висело двое — Всеволод, выглядевший совершенно не лучшим образом и всхлипывающая Благослава.

Что произошло? Неужели, хозяева острова всё же жили здесь, и им не понравилось вторжение чужаков на родную землю? А как же Строжич? Может, с ним уже расправились, поэтому его и нет среди пленников пещеры? Странно, что рты не заткнули кляпами — хотя сил на то, чтобы звать на помощь, просто не осталось.

— Я уже умер? — тихим голосом, больше похожим на прерывистое сипение, поинтересовался Всеволод.

— Вряд…ли. Сомневаюсь, что в мире нави мы все оказались бы в одном месте, к тому же связанными! — вымучил фразу Велимир, — Блажа, ты как? Помнишь что-нибудь?

— Меня…схватили, потом закрыли лицо тряпкой…а дальше я ничего не помню! Теперь я здесь, связанная! Это точно те жители острова, о которых говорил Строжич! Не надо было нам так безрассудно бродить здесь! Местные знают тут каждую кочку, каждую корягу и дупло, не удивлюсь, если мы у них были как на ладони!

Из глубины пещеры послышались уверенные шаги. Увидев, кто приближался к пленникам, Велимир издал почти звериный рык.

Из темноты медленным шагом выходил Строжич. Его привычные лохмотья сменились на ритуальное одеяние, изображавшее птицу, судя по нарисованным на маске, закрывающей верхнюю часть лица, большим глазам — сову. Рукава, выполненные в виде пернатых крыльев, из-за своей длины волочились по земле, собирая камешки и пыль. Даже обувь чем-то напоминала большие птичьи лапы.

— Приветствую вас в своём маленьком уютном капище, друзья! — словно бы насмехаясь, произнёс отшельник, — Рад был с вами познакомиться! Как вам здесь?

— Строжич, ты что, совсем ополоумел? — Михаил почувствовал, как внутри закипает ярость, — Ты что творишь?

— Ополоумел? Нет, уж поверь! Когда вас выбросило на берег, я не мог поверить, что мне наконец-то удастся осуществить один интересный замысел! Ты, Михаил, влез в то, в чём совершенно ничего не смыслишь! Неужели ты правда думал, что я не пойму, где именно ты видел чёрный фолиант? Он действительно был в Зазнобограде, но, на твою беду, всего один! И я выкрал его, прежде, чем оказаться здесь!

— Но если он настолько опасен, зачем его воровать? Ты не похож на ведуна, скорее на старого фанатика. Если магия в той книге и правда существует, и ею можно пользоваться, ты точно не тот, кто должен это делать!

— Замолкни! Я знаю, как обращаться с тем, что мне нужно! Всего лишь несколько знаков и заклинаний, которые откроют дорогу к вселенской мудрости и секретам повелевания всем сущим! Имея эти знания, я воздвигну прекраснейшее городище, где выращу собственную армию и порабощу все земли, до которых смогу дотянуться! Я стану князем всех князей, а затем покорю всё, что лежит под землёй и за небосводом!

Велимир сплюнул. Плевок улетел куда-то вниз:

— Таких умалишённых я ещё не видал! Как ты в одиночку город-то строить будешь? А армия? Там воеводы нужны, если к солдатам такое чудо-юдо, как ты, выйдет, они тебя на смех поднимут!

— А ежели и поднимут — то я знаю пару-другую чар, они быстро приведут в чувство любого! Итак, теперь к вам. Я собираюсь использовать одну ворожбу, которая поднимет мой город прямо из земли, и он подомнёт под себя весь остров! Правда, есть одна загвоздка — городу для того, чтобы явиться в наш мир, потребны человеческие души — они сольются воедино под главной площадью, превратившись в место силы! Город будет поистине вечным!

В тот же момент отёсанный каменный алтарь ярко вспыхнул. Сияние, словно поток воды, выплеснулось на пол пещеры, и та начала содрогаться. Единственное, чем землетрясение помогло — это надломило сталагмиты, к которым Строжич привязал пленников. Камни отламывались и рассыпались.

— Что это? Куда вы собрались? — поинтересовался отшельник, — А ну, стоять! Ритуал не будет завершён без вас!

Велимир, уже полностью высвободившийся из пут, оттолкнул похитителя в сторону — времени на разборки не было — требовалось скорее убираться из пещеры.

— Воло, смотри наверх! — только и успел крикнуть Крестоплавский, глядя, как с потолка отваливается массивный осколок породы. К счастью, рыжий отреагировал молниеносно — он рыбкой кинулся вперёд, уклоняясь от расколовшегося об пол куска камня. Впереди из разрушающейся пещеры уже выскочили хозяева судна.

Пещера осыпалась, превратившись в подобие вулканического кратера.

— Все выбрались? — с тревогой в голосе спросил Всеволод, оглядываясь. Четверо пленников стояли перед остатками пещеры.

Строжича нигде видно не было.

— Кажется, все. Кроме этого умалишённого! — подытожила Благослава.

— Ну и ладно! Если честно, мне и не особо-то его жаль! — признался Михаил. Он изо всех сил старался скрыть непроизвольную дрожь, бившую его.

где-то в небе прогремел раскат грома. Приняв это за знак гнева богов (тут не до учёного атеизма — если есть чудовища, то и боги, наверное, быть могут, а они у язычников бывают и свирепыми!), Крестоплавский тут же добавил:

— Хотя, если на то пошло, жаль старика, конечно! Может, увези мы его с острова, он бы поумнел?

— Ага, поумнеет он, сейчас, жди! Тебя чуть на топливо для некоего города не пустили! — хмыкнул Всеволод, — Ладно, пошли отсюда, у нас дел невпроворот!

Четвёрка поспешила прочь от того места, что едва не стало их братской могилой. Теперь сруб Строжича, как и весь остров, полностью принадлежал пришлецам из океана. Можно было сосредоточиться на починке корабля и на том, куда плыть дальше.

Михаил нашёл тот самый злополучный чёрный фолиант. Теперь, когда ничего не мешало его изучать, он мог листать находку в своё удовольствие.

Неизвестные символы мало что говорили читавшему их учёному. То, что он нередко принимал за буква старорусского алфавита по написанию, могло вообще оказаться цифрой или алхимическим символом, так что, оставалось только искать картинки. Несколько таких обнаружилось ближе к концу книги, выполненных весьма схематично. Одна картинка изображала весьма неточную, но всё же, карту.

Крупными точками на ней отмечались большие города, если учесть, что одна из них имела подпись Зазнобоград. Река под названием Стылка, та самая, по которой Михаил и Всеволод сплавились после изгнания из белокаменного города, впадала в Сизое море, где находился остров Буруян. Если верить масштабам, Буруян не был обделён шириной. К северу от него малюсенький клочок земли практически полностью покрывал странный знак — словно скала, из-за которой вставало три солнца. Что это могло значить, Крестоплавский не понимал.

— Кто-нибудь знает, что означают три солнца? — поинтересовался он, подойдя к собиравшим древесину товарищам.

— Три солнца? — призадумался Велимир, — Я что-то о них слышал, когда бороздил дальние моря на севере. Вроде как, далеко на севере есть остров, на нём высокие столбы из змеевика-камня. Там горят три солнца, и освещают они дороги, длиннее которых не бывает на свете. Вот такая легенда.

— А куда ведут эти дороги? — с неподдельным интересом спросил Всеволод, — К другим народам? В чужие земли?

— Как знать? Всё возможно. Или, может, его вообще не существует? Может, он просто легенда? Сказка для мореходов?

— Если удастся починить наш ушкуй, можно будет попробовать туда доплыть! — предложил рыжий, уже представляя, как когда-нибудь будет рассказывать о своих похождениях.

— Что же, тогда не будем медлить? За работу, если все вчетвером будем чинить, быстрее уплывём отсюда! — заметил Велимир.

По острову Буруяну вдруг прокатился тревожный гул…