Еретик

Глава 7

Их разбудили перед рассветом, как только поступило сообщение о новом нападении — на этот раз в Огайо. Менее чем через двадцать минут команда «Эхо» уже была в воздухе и летела к месту трагедии. В аэропорт их привез новобранец, который доставил сообщение, а там уже ждал самолет «Гольфстрим IV», принадлежавший ордену и предоставленный команде по распоряжению настоятеля. Согласно традициям ордена, самолет был оборудован только самым необходимым. Здесь отсутствовали кожаные кресла, мини-бары и телевизор. Штора отгораживала салон от небольшого кабинета в хвосте.

Райли занял место рядом с пилотом. Дункан разместился в середине общего салона вместе с Ником Ольсеном, который положил на колени ноутбук и продолжал заниматься обработкой и поиском данных. До сих пор он и слова не сказал новому товарищу по команде, и Дункан удивился, когда Ольсен вдруг откинулся на спинку сиденья и обратился к нему со словами:

— Ну, так что у тебя за история?

Дункан поднял глаза от журнала, который лениво перелистывал, и покосился через проход на своего соседа.

— Какая история?

Ольсен был старше Дункана всего на несколько лет, но держался с уверенностью человека, немало повидавшего на своем веку и много испытавшего. Его рыжие волосы были подстрижены совсем коротко, по-военному, и аккуратная бородка обрамляла узкое лицо.

— Ну, ты понимаешь, откуда родом, почему присоединился к нашей организации? — небрежно произнес Ольсен, но Дункан почувствовал, что вопрос вызван не только досужим любопытством.

— Да рассказывать особенно нечего, — ответил Дункан. — Родился и вырос в Джорджии. Закончил школу, затем — колледж; изучал религию, потом какое-то время работал миссионером. Ну а затем меня пригласили вступить в орден.

— Миссионером, говоришь? Где?

— В основном в Юго-Восточной Азии — Таиланд, Лаос; примерно около полугода провел в континентальном Китае.

«И, надеюсь, ноги моей больше не будет в этой стране», — мрачно подумал Дункан про себя. События, что привели его в орден, были до сих пор свежи в памяти.

Должно быть, Ник уловил некоторую неловкость в этом ответе, а потому не стал настаивать на продолжении.

— И как долго ты состоишь в ордене? — спросил он.

— Десять лет. Три года в обычном отряде, последние семь отвечаю за охрану настоятеля. Я довольно скромно оцениваю пока свои достижения — они ни в какое сравнение не идут с подвигами команды «Эхо». Судя по отчетам, вам частенько доводилось принимать участие в самых отчаянных схватках.

Ник улыбнулся.

— Еще бы, готов поставить на кон свою задницу! Чаще, чем любому другому подразделению. Когда те, кто сидит на самом верху, не в силах уладить проблему, сразу вызывают нас. Пока это новое задание вроде не особо трудное, но гарантирую: придется несладко, иначе бы нас не послали.

— А можно тебя кое о чем спросить?

Ник уже открыл рот, собираясь ответить, но тут его ноутбук просигналил. Что-то пробормотав себе под нос, он начал быстро и уверенно печатать на клавиатуре.

— Да, валяй, я тебя слушаю, — сказал он Дункану, не отрывая глаз от монитора.

Дункан кивком указал на хвостовой отсек салона и спросил:

— Как тебе с ним работается, а?

Ник перестал печатать и молча уставился на Дункана. Тот заподозрил, что затронул запрещенную тему и переступил некую черту, которую не следовало переступать, но тут Ольсен наконец ответил:

— Ты хочешь знать, на что это похоже, когда работаешь на Еретика, верно?

Дункан слегка поморщился от такой откровенности, однако кивнул.

— Ну, у него вполне определенная репутация…

Ник насмешливо фыркнул.

— Позволь дать тебе небольшой совет. Если хочешь стать частью нашей команды, выражайся и действуй напрямую, без обиняков, иначе тебя не поймут. И чем раньше ты этому научишься, тем лучше для тебя, — серьезно, даже строго сказал он. — В нашем подразделении никто не называет Кейда Еретиком. Это дурацкое прозвище дал ему человек, недостойный даже в одной комнате с ним находиться. Сам скоро поймешь, когда столкнешься с таким, что можно увидеть только в ночных кошмарах. И тогда командир первый прикроет тебе задницу.

Ник громко расхохотался, затем несколько смягчил тон.

— Ты не подумай, я вовсе не собираюсь давить на тебя. Даже я вынужден признать, что наша команда… она отличается от остальных. Кейд далеко не всегда следует правилам, а если и следует, то не до последней буковки. Ну и потом, он обладает способностями, которые, честно признаться, меня иногда просто пугают. Но это вовсе не означает, что я не уважаю его или он не заслуживает уважения. И вообще, он лучший из командиров, с кем мне довелось служить. Это факт.

— Так все истории — правда, что ли? — спросил Дункан.

— Зависит от того, какие именно ты имеешь в виду, — с лукавой улыбкой ответил Ольсен.

Из кабинета в хвостовом отсеке самолета Кейд слышал обрывки разговора между сержантом Ольсеном и новым членом команды. И только тут вспомнил, что еще не ознакомился с личным делом Дункана.

Он со вздохом оторвался от сборника актов Апостольского престола, включил свой ноутбук и открыл персональный файл Дункана.

Кейд быстро просмотрел ранние записи — родился и вырос в Джорджии, сын священника, первые годы обучение проходил дома, затем закончил школу при церкви, после этого поступил в Иезуитский университет, где изучал историю религий… Пока ничего необычного в биографии не было, и Кейд решил сфокусировать внимание на настоящем. Он отметил, что Дункан совсем недолго пробыл в семинарии, а затем неожиданно отправился на Восток, где занялся миссионерской деятельностью. Впрочем, и там он тоже пробыл относительно недолго, а вернувшись, вступил в члены ордена. Проявил особое усердие и желание преуспеть на этом поприще, как только был посвящен в рыцари. Послужной список за все десять лет — просто образцовый. Довольно скоро сержант стал отвечать за вопросы безопасности и защиты, а три года тому назад получил нынешний пост.

В отчет и послужной список были включены фотографии, и Кейд не поленился тщательно рассмотреть каждую из них. Он искал подтверждения тому, что сделал правильный выбор; что сила, которую он почувствовал в руках Дункана еще в кабинете настоятеля, свидетельствует об уникальном даре — исцелять своим прикосновением.

Кейд присмотрелся к одной из самых ранних фотографий. Она изрядно истрепалась, изображение поблекло, и при сканировании этот снимок не подновили. Но разглядеть все же можно было. На нем юный Шон Дункан с несчастным видом застыл перед пожилым человеком в костюме. Здесь Дункану было лет десять-одиннадцать, не больше. Мужчина глядел сурово и серьезно, положив Шону руки на плечи. Эта пара стояла перед входом в шатер секты возрожденцев, и часть надписи у входа прикрывали плечо и рука пожилого мужчины.

«Особое представление».

«Сегодня и только сегодня».

«Пастор Патрик Дункан».

«Вера в ис…»

«Ага, а вот это уже кое-что», — подумал Уильямс.

Он распечатал копию снимка, откинулся на спинку кресла и еще долго рассматривал ее, точно надеялся разгадать давным-давно позабытую всеми тайну.

Может быть, у Кейда получится раскрыть ее?

Ольсен разбудил задремавшего Дункана, положив руку на плечо и легонько встряхнув.

— Тебя хочет видеть босс, — сказал Ник и кивнул на шторку, отделявшую хвостовую часть салона.

Ник вернулся на место, а Дункан расстегнул ремень безопасности и пошел по проходу в хвост. Отодвинув в сторону шторку, он заглянул в кабинет.

Свет в отсеке был неяркий, однако Дункан хорошо разглядел простой и функциональный рабочий кабинет. Стандартные самолетные кресла были убраны, как и в передней части салона, и заменены двумя вращающимися стульями; между ними стоял маленький столик, а чуть поодаль, у стенки, — большой рабочий стол. Лампа на столе освещала стопки бумаг, какие-то книги, справочники и длинный черный футляр.

А сам Уильямс отсутствовал.

Из-под двери туалета в задней части этого небольшого помещения просачивалась полоска света. Шон подумал, что Кейд, видимо, вышел на минутку, и из любопытства подошел к рабочему столу.

Книги здесь были, по большей части, древние, написанные красивым каллиграфическим почерком, с изящными иллюстрациями на полях. При первом же взгляде на текст Дункан определил, что они написаны на латыни, и это подтверждало подлинность и почтенный возраст этих томов. Судя по иллюстрациям и нескольким отрывкам из текста, которые он быстро перевел, в каждой из книг речь шла об ангелах и демонах.

А рядом, на столе, лежала папка с его личным делом.

С трудом подавив желание заглянуть туда, Дункан обратил внимание на продолговатый узкий футляр.

Футляр от меча. Дункан сразу понял это, поскольку и у него был такой же; каждый рыцарь получал меч из рук сенешаля во время церемонии посвящения как символ верности клятве, которую давал при вступлении в орден. Футляр Дункана был сделан из простого черного стекловолокна, без всяких излишеств или украшений. У Кейда футляр был обтянут мягкой и тонкой черной кожей и имел три серебряные застежки. На середине крышки Дункан разглядел грубо вытесненное слово на неизвестном языке, составлявшее резкий контраст с изящной отделкой самого футляра.

Дункан покосился на двери туалета, убедился, что свет там еще горит, и поддался искушению. Он наклонился над столом и открыл футляр.

Внутри, на подкладке из гладкого белого шелка, лежал меч Кейда. Само оружие представляло собой классический образец английского длинного рыцарского меча. По всей длине клинка шла выгравированная надпись: «Defensor».

Дункан без труда перевел его с латыни: «Защитник».

Именно это слово украшало меч каждого тамплиера, поскольку оно отражало суть главной миссии и предназначения рыцарей ордена — защищать человечество от злых сил.

Дункан, завороженный красотой оружия и искусством мастера, снова не устоял — протянул руку и осторожно вынул меч из футляра. Затем начал медленно поворачивать его то одним боком, то другим, и при этом в тусклом освещении салона выгравированное на клинке слово искрилось и сверкало.

Только сейчас он заметил кое-что еще.

На противоположной стороне клинка таким же шрифтом было выгравировано еще одно слово: «Ulciscor» — «Месть».

Увидев его, Дункан замер от удивления. Это слово многое говорило о владельце меча. Согласно уставу, рыцарю разрешалось владеть лишь несколькими определенными предметами: к примеру, таким мечом. Его вручали каждому тамплиеру во время церемонии посвящения как символ преданности ордену и его идеалам. Рыцарям полагалось иметь скромное оружие, лишенное любых украшений. За отступление от этого правила предусматривались разнообразные наказания, поскольку считалось, что если рыцарь украшает свое оружие, то грешит гордыней.

Новый командир Дункана, судя по всему, полностью пренебрегал уставом.

«Интересно, сколько еще правил он нарушил?»

Но ответить на этот вопрос Дункан не успел.

— Что, нравится? — послышался из темноты низкий голос.

От неожиданности молодой рыцарь едва не выронил меч из рук. В дверях туалета стоял его начальник и смотрел на него.

Дункан смутился, тихо пробормотал извинение и положил меч обратно в футляр. Кейд отошел от двери и сел на один из стульев, потом взмахом руки в перчатке предложил сесть подчиненному.

— Расскажи мне о своем даре, — произнес он.

Дункан вздрогнул. Он приготовился к тому, что придется объяснять свое чрезмерное любопытство, и никак не ожидал вопроса.

— Что?..

Он не сводил глаз с руки в перчатке. Кейд поднес ее к лицу и снял повязку с глаза.

— Это вылечить можешь? — строго спросил он.

Дункан взглянул.

А потом у него уже не было сил оторвать взгляд. Рана на правой стороне лица Кейда оказалась гораздо страшнее, чем он предполагал. Казалось, кто-то одним рывком выхватил нежную плоть вокруг глазницы, и вся кожа там съежилась и сильно стянулась, а шрамы образовали замысловатый, гротесковый рисунок. Сам глаз уцелел, но представлял собой молочно-белый шар, вставленный в изуродованную глазницу.

— Господи Иисусе… — выдохнул Дункан.

Его руки непроизвольно поднялись и потянулись к исковерканному лицу Кейда, однако он тут же спохватился и резко отдернул их. Шон отвел взгляд, не в силах смотреть больше в глаза командиру. А когда снова обрел дар речи, тихо пробормотал:

— Нет. Нет, я не способен вылечить это.

— Почему? — спросил Кейд.

Он по-прежнему не двигался с места, не прикрывал страшной раны, не стремился убрать лицо в тень.

Дункан отчаянно замотал головой.

— Слишком старая рана. Я могу лечить только свежие ткани, которые еще не окончательно срослись. — Он опустил глаза и смотрел на свои руки с упреком, точно проклиная их за бессилие. А затем, по-прежнему не поднимая глаз, добавил: — Вы уж простите.

— Не стоит извинений, — последовал ответ.

И к удивлению, Дункан уловил в голосе Кейда насмешливые нотки.

После паузы Кейд спокойным голосом произнес:

— Я уже давно привык к этому. Сейчас меня больше интересовала твоя реакция.

— Так вы меня просто испытывали, — заметил Дункан.

— Ну, ясное дело, — кивнул Кейд.

А затем спросил:

— В ордене о твоих способностях знают?

— Ну, думаю, далеко не все, — ответил Дункан. — Однако в личном деле наверняка что-то есть.

— Ты знаешь пределы своих возможностей?

Дункан вспомнил месяцы, проведенные в далеких странах, бесконечную череду больных и раненых с надеждой на лицах, их абсолютную веру в то, что только он сумеет помочь им. И ответил усталым тихим голосом:

— Да, знаю.

— Полагаю, что в самое ближайшее время узнаешь еще больше, — сказал Кейд. — Причем такие вещи, которые лучше и не знать. Ты увидишь то, что, как правило, не встречается обычным людям. Но это наш крест, который мы несем во имя ордена. Надеюсь, ты исполнишь свой долг, невзирая ни на какие обстоятельства. Если оправдаешь наши надежды, заслужишь уважение всего отряда. Ясно тебе?

Дункан кивнул.

— Ты, наверное, много обо мне слышал, — продолжил Кейд. — Много плохого, да и хорошего тоже, я уверен. Не стану комментировать, скажу лишь одно. Ты должен решать сам. Полагаю, так и сделаешь. У меня тоже есть определенный дар, и это понимает далеко не всякий. Иногда я просто вынужден использовать его, а другие считают мои действия необычными, странными, даже опасными. Но я тоже, как и ты, давал клятву верности ордену. Не забывай об этом.

Думаю, тебе уже известно, что команда «Эхо» состоит из четырех отрядов плюс командное подразделение. Первым отрядом командует Мартинес, вторым — Уилсон; Бейкер и Лайонс, соответственно, — третьим и четвертым.

На протяжении нескольких минут Кейд знакомил Дункана с распорядком, принятым в команде, рассказывал о средствах связи, радиосигналах и всем прочем. А потом отправил сержанта обратно в салон, посоветовав немного поспать перед посадкой. Дункан уже выходил из отсека, как вдруг Кейд окликнул его.

— Пока о своих способностях — никому ни слова. Разговор останется между нами. Так будет лучше. Нет смысла напрасно волновать людей, как тебе кажется?

Дункан не понял, почему его способность исцелять больных и раненых должна волновать людей, называвших Еретика своим командиром, однако кивнул в знак согласия.

Кейд улыбнулся и откинулся на спинку стула.

Затем выключил лампу, и его окружила темнота.