Ещё вчера…

Нас ждало с нетерпением руководство участка Строймонтажа-11. Людей для неотложных работ на участке очень мало, да и те вот-вот должны быть уволены в запас: им положен "дембель" уже осенью этого, 1955-го года. Теперь мое прямое начальство – начальник участка старший лейтенант Маклаков Иван Алексеевич, худощавый с усиками москвич, инженер-сантехник, окончивший МИСИ, призванный в армию тремя годами раньше меня. Второй начальник – прораб Павлюков Коля – техник-лейтенант, с женой и двумя детьми, тем не менее – слегка инфантильный человек, руководимый супругой. Вскоре Коля безропотно подчиняется мне, долго еще обращаясь на "вы" и только по имени-отчеству…

С Маклаковым – отношения прохладные. Он замкнутый человек, озабоченный делами участка. Меня он воспринимает как строевого начальника матросов. Я хожу вместе с ним по всем объектам огромного строительства: везде работают мои матросы. Я никогда еще не видел таких трубопроводов в каналах, такого большого количества огромных резервуаров со всей непонятной оснасткой и оборудованием. Я засыпаю Маклакова всевозможными "почему", "что это", "зачем". Маклаков сдержанно и не очень охотно просвещает меня – он уже опытный инженер и его немного раздражают наивные, столь очевидные для него самого, вопросы. Но я схватываю науку быстро, а кое-что из жизни железа и электричества и я объясняю Ивану. Он также начинает понимать, что я не любопытствующий турист, а его правая рука. Постепенно лед недоверия тает, и мы по-настоящему начинаем дружно работать вместе. Иван понимает юмор, и если Коля Павлюков на шутку просто "лыбится", то Иван, сосредоточенно хмурясь, выдает нечто еще более неадекватное, после чего мы ржем уже оба…

На базе работает еще группа в/ч 10467, у которой тоже около 40 матросов. Командует ими "батя" – инженер-майор Удовенко, пожилой и красивый, с седеющей окладистой бородой, бывший оперный певец из Киева, неведомо какими путями оказавшийся на военно-морской стройке. Вторым номером у него мой старый знакомый по Кировскому военкомату – лейтенант Боря Симагин. Видно, руководство СССР не вняло доводам об особом значении его повторной командировки в Китай, и послало незаменимого спеца чуть поближе. Борю поставили на свободный в то время штат – офицер группы обмуровщиков котлов. Свято уверовав в свое "обмуровочное" предначертание, Боря добросовестно просиживает все рабочее время возле двух (!) обмуровщиков, совершенно не касаясь дел всей остальной группы. В команде "десятки" (так в быту называют в/ч 10467) еще пять мичманов – каждый по своей специальности и со "своими" матросами. Они должны смонтировать и запустить котельную с тремя паровыми котлами ДКВР и локомобилем, вращающим генератор – тепловое и энергетическое сердце базы.

У нас дела не то чтобы плачевные, – просто их очень много. К концу года часть резервуаров уже должна быть заполнена, а на многих трубопроводах и конструкциях еще конь не валялся; не хватает много арматуры – маленьких, больших и огромных вентилей и задвижек. На огромных резервуарах не везде стоит дыхательная арматура, измерительные устройства, комплекты пожаротушения. (При близком рассмотрении "большие банки" резервуаров оказываются не такими простыми: они насыщены всякой всячиной). Еще не окончен монтаж железнодорожной приемо-раздаточной и сливной эстакады с массой арматуры и огромными "гусаками". Особенно тяжело было со сваркой: три солдата-сварщика пахали просто день и ночь, но не успевали. Солдат давно уже надо было уволить в запас, но их удерживали "ласками и сказками": без сварки все вообще остановится… Моих учеников – 22 человека – ставить на сварку трубопроводов, увы, было нельзя. Они никогда не варили трубы, особенно непроницаемым швом, тем более – неповоротные стыки, в которых потолочный шов плавно переходит в вертикальный и нижний… Рисковать сдаточными ответственными трубопроводами, которые через короткое время должны принять бензин, солярку, мазут и десяток различных сортов масел под большим давлением, никто не хотел. Моих учеников просто распределили в бригады монтажников, где они трудились как слесари, теряя остатки приобретенных навыков. Особо позорной для сварщиков, которых мы учили полгода, была работа по зачистке от мусора и ржавчины днищ огромных стальных резервуаров – пятитысячников, т. е. вместимостью 5000 кубических метров. Я уговаривал Маклакова поставить моих ребят на ответственную сварку, но он категорически противился. Да я и сам понимал, чем это грозит объекту. Дело в том, что плохая сварка на ответственной конструкции, – это своего рода отрицательная работа, или – "антиработа". Чтобы исправить ее, надо провести большую работу, возвращаясь к исходному "нулю": вырезать дефектный стык и близкие "мертвые" опоры, изготовить вставку "катушку", снять фаски под сварку, стянуть концы вместе и подготовить к повторной сварке уже два стыка вместо одного. Точная резка бензорезом – сама по себе трудная операция, и не каждый резчик способен ее выполнить…

Большинство моих сварщиков тяжело переживают свою "неполноценность" и пытаются ее преодолеть, – тренируясь после рабочего дня в 10-12 часов: в остальное время заняты сварочные агрегаты – САКи – генераторы с приводом от бензинового двигателя. Я всячески им помогаю: реквизирую для учебы куски труб, заставляю варить неответственные заготовки в потолочном и вертикальном положениях. Особенно старается Ваня Кудра, невысокий худощавый парнишка из Украины. Он поднимается вместе с мотористами, помогает им заводить САКи, затем тренируется, пока подойдут основные силы. После работы иногда я прогоняю его на отдых силой…

Сопки вокруг нашей базы полыхают багровыми и желтыми красками осени. Вся "эксплуатация" – войсковая часть, которая будет эксплуатировать базу, ходит на сбор грибов и каких-то ягод: им просто нечего делать. Их командир, полковник Морозов, невысокий крепыш с курчавыми волосами фавна, и подобно фавну, не пропускающий ни одной женщины, подтрунивает над строителями и монтажниками, строящими ему базу. Он твердо уверен, что мы никак не управимся в срок, и ему еще долго придется валять дурака, – вместе с вверенной частью…