Если завтра случится

Глава 26

В целом, столица приняла меня более, чем прохладно. Оказалось, что не так-то просто задержаться в Москве надолго, если у тебя нет здесь родственников или знакомых.

Цены на жильё очень высокие, в особенности если ты находишься не у чёрта на рогах. С работой всё сложно из-за бешеной конкуренции, ведь вокруг полным-полно таких же приезжих. С нормальными документами, дипломами, резюме и мешком лютого энтузиазма в придачу…

Если коротко, моя жизнь в столице в первый год была просто отвратительной. Деньги то удавалось заработать, то нет. Со съёмной квартирой дела обстояли также. Когда было чем платить, снимал. Когда нет, скитался по улицам, как бродяга. В холод, кстати, — такой себе вариант. Да и вообще, бомжевать, честно говоря, стрёмно. Где я только не ночевал… В церкви, на складах, стройке, у мутных знакомых, тупо на улице.

Всё изменилось летом. Меня и ещё троих мужиков кинули на бабки. (Я тогда как раз на стройке пахал). Отбить заработанные деньги не вышло. Прораб исчез, а заказчик лишь развёл руками, мол тому полную сумму за бригаду оплатил. Каков с меня спрос?

Помню, как попрощался с мужиками, забрал вещи и двинул в парк Горького. Сидел на лавочке, проклиная всё на свете, и слушал, как местные студенты-музыканты исполняют хиты группы «Звери».

Там-то мы и пересеклись с Маринкой Швец. С той самой Маринкой, с которой вместе росли в детском доме.

Она окликнула меня, а потом как заверещала… Налетела с объятиями, поцелуями и визгом. Видно было, что искренне обрадовалась. Да я и сам офигел. Совсем не ожидал встретить в этом многомиллионном муравейнике человека, с которым провёл свой пубертат.

Маринка бросила девчонок и отправилась гулять со мной. Перекусили в уличной кафешке. Разговорились.

Она рассказывала о своей жизни в столице. Я же в большей степени молчал и просто слушал. На вопрос почему со мной спортивная сумка, ответил, как есть. Что жил на строительном объекте и что когда с зарплатой нас кинули, свалил оттуда, поскольку не было смысла оставаться.

— А давай ко мне, Дань? Раз тебе пока жить негде, — предложила она, недолго думая.

Вот с тех пор я и живу в двухкомнатной квартире, территориально расположенной в САО.

Тихий, спокойный район. Рядом парк и пруд. Квартирка небольшая, но уютная. В одной комнате спим мы с Маринкой, в другой — Яна и Катя, подружки Швец.

— Дань, ты голодный? Есть будешь? — приоткрыв дверь, спрашивает Катя.

— Не откажусь, — отрываю взгляд от телефона.

— Ну пошли, — зовёт меня она. — Я погрела и первое, и второе, щас ещё блины печь буду, к чаю.

Первое. Второе. Блины.

Мне дважды повторять не надо. Минута — и я уже на кухне. Готов набивать желудок.

— Садись. Вот супчик и хлеб, — Катя ставит передо мной тарелку. — Приятного аппетита!

— Спасибо.

— Та за что, — отмахивается и возвращается к плите.

— Капец, духотища, — Яна стаскивает с себя сарафан и, забросив его в корзину для грязного белья, подходит к окну.

— Открой створки пошире, не то я тут скончаюсь, — командует Катя, вытирая пот со лба.

— Дались тебе эти блины, в такую жару, — выполняя её просьбу, говорит Яна и высовывается по пояс наружу.

— Ну а чего кефиру пропадать? — девчонка пожимает плечом. — Эээээ, осторожнее! Щас вывалишься, Епифанцева.

— Да прям!

— Твоё новое бельишко мы с Даней уже заценили, можешь так активно не стараться.

— И мысли не было.

— Ну-ну, — Катя, улыбнувшись, мне подмигивает.

— Меси во то свои блины, Иванова, — сердится подруга, перемещаясь к столешнице.

— Ты работаешь завтра?

— Да. Полную смену, — Яна становится на носочки и тянется за тарелкой, в очередной раз демонстрируя мне свою пятую точку.

Равнодушно скользнув по её бамперу взглядом, подмечаю, что она немного поправилась. Вслух, разумеется, ничего не говорю, а то начнётся истерика-катастрофа.

— Я думала, мы всей толпом сходим в кино, — Катя расстроенно поджимает губы, снимая первый блин со сковороды.

— Чё за проблема? Давайте пойдём сегодня. Дань, тебе второе накладывать?

— Угу.

Вскоре передо мной уже стоит дымящийся плов.

Красота…

— Насчёт сегодня надо согласовать с Маринкой, — подумав, выдаёт Катя.

— Ну так согласовывай, пришла наша блудная дочь вроде.

И правда, из прихожей доносится стук её каблуков, а потом, уже по традиции, хлопает дверь ванной комнаты.

— Чёт сёдня она прям подзадержалась, — надкусывая огурец, подмечает Яна.

— И трубку не брала, хотя я звонила, узнать, почему она не вернулась утром.

— Писала, что задержится, — вмешиваюсь в их диалог.

— Ну хоть кого-то в известность ставит, — обиженно ворчит Иванова.

— Нам нужен кондей, дышать реально нечем, — Яна обмахивается полотенцем.

— Какой кондей, Ян? Середина сентября на дворе, алё. Лето перетерпели ж как-то. Тем более, вечером обещают дождь, а на следующей неделе резкое похолодание. До двенадцати градусов.

— Ну раз обещают…

— Так, пробуйте первую партию. Норм? — Катя выставляет перед нами большое круглое блюдо с блинами.

— Сгущёнка есть?

— В холодильнике. Достань.

— Другое дело, — улыбается Яна, щедро поливая блин сгущёнкой.

— Опять жрёте? — минут пять спустя на кухне появляется Маринка, одетая в одну из моих футболок.

— Мы ф не на диете, кав некотовые, — отвечает Епифанцева.

— Диета тебе не помешала бы, Ян, — в лоб выдаёт Швец, оценив её фигуру.

— Фево? — хмурится та.

— Того. Спереди в сидячей позе уже на шарпея похожа. Сама не видишь, что ли?

— Марин… — выразительно на неё смотрю.

— Что, Дань? Лучше я ей об этом скажу, чем кто-то посторонний. Иванова, ты на фига опять развела тут кулинарный марафон?

— Чё ты на всех бросаешься, Марин? Сама не ешь, так дай другим насладиться. Ян, не слушай её. Бери ещё.

— Да как-то резко расхотелось, — обиженно бормочет девчонка.

— Не дури.

— Отстаньте.

Швец ухмыляется и садится ко мне на колени.

— Что там у вас стряслось в клубе?

— Недостачу выявили. Разбирались всё утро, — целует меня и обнимает, повиснув на шее.

— Мож на хер этот клуб, Марин?

— Не начинай, Дань.

— Я бы на твоём месте его послушала, — аккуратно влезает в наш разговор Катя, всё ещё колдующая у плиты.

— Давай без советов.

— У нас девочка уволилась. Может…

— Фу, нет. Развлекать сопливых спиногрызов в детской комнате торгового центра — это ваще не моё, — брезгливо морщится Марина.

— Тогда иди к Янке в гостиницу.

— Я? В горничные? Вы совсем, чиканулись? — закатывает глаза.

— У нас нет вакансий, — бурчит Иванова.

— Кому дались твои вакансии. Меня клуб устраивает.

— Девочка на побегушках не многим лучше горничной.

— Не смеши. Хостес — лицо заведения. И вообще, скоро я буду получать больше. Так что идите в жопу со своими предложениями.

— Давайте не будем ссориться, — выступает миротворцем Катя. — Может, в кино двинем вечерочком?

— Идите. У нас с Даней свои планы, — Маринка гладит меня по затылку и хитро заглядывает в глаза.

— Понятно всё с вами, — хмыкает Катя. — Потрахушки намечаются.

— Не завидуй.

— Ян, ну чё, в кино идём?

— Не хочу я уже никакого кина, — вставая со стула, объявляет та.

— Не надо было тебе так жёстко с Ивановой.

Мы с Маринкой лежим в кровати. Голые и удовлетворённые.

Шторы плотно задёрнуты. Лёгкий ветерок колышет занавески. За распахнутым настежь окном идёт дождь.

Свежо. Кайфово.

— А пусть прекращает эти свои дефиле, — заявляет ревностно.

— Да брось, ей просто было жарко.

— Не будь наивным, Даня. Не видишь, что ли, каким щенячьим взглядом она на тебя смотрит?

— Не говори глупости. Тебе кажется, Марин.

— Ну-ну. Можно открыть эту штуку? — тянется пальцами к медальону.

— Нет, — перехватываю её запястье. — Что за синяки? — присматриваюсь, замечая на тонкой коже тёмные отметины.

— Один пьяный придурок схватил меня за руку.

— Что хотел?

— Познакомиться поближе.

— И чем кончилось?

— Охрана клуба с ним разобралась. Блин, ты такой красивый у меня, Дань. Загорелый, сильный, — целует в плечо.

— Зубы мне не заговаривай, Швец. Увольняйся давай из этого своего гадюшника. Мне не нравится, что ты там торчишь ночами.

— Ты опять за своё? — цокает языком и отлипает от меня.

— Можно устроиться куда-нибудь в другое место.

— Меня и это устраивает, — встаёт и идёт к окну курить.

Небо разрывает раскат грома.

Обнажённая Маринка забирается на подоконник и достаёт из пачки сигарету.

— Деньги за комнату и коммуналку в шкафу. Сегодня дали бабло за прошлую неделю.

— Хорошо. Я вот чё думаю, Дань, мож снимем отдельную квартиру? Надоели эти колхозницы.

— Ты из-за соседей?

Дело в том, что местные старушенции пустили про нас слушок. Мол, подобие шведской семьи в сорок пятой квартире. Или что-то в этом духе.

— Пф, на них мне ваще плевать с высокой колокольни. — медленно выдыхает дым. — Просто я хотела бы жить с тобой вдвоём.

— Хата будет стоить сорокет, а за комнату мы двадцать платим. Невыгодно съезжать, по крайней мере пока.

— Так и скажи, что тебя тупо всё устраивает. Иванова кулинарит. Шарпей массаж делает и стирает твои шмотки.

— Марин…

— Всё понятно, Даня. Пойду воды попью, — тушит окурок о пепельницу и, спрыгнув с подоконника, уходит.

Вздыхаю. Закрываю глаза и слушаю дождь.

Не люблю такую погоду. Она всегда напоминает мне о том дне. И о Насте, стоящей посреди пустой трассы…

Не знаю, почему меня переклинивает. Резко поднимаюсь с постели. Беру телефон с тумбочки. Открываю браузер, захожу в поисковик и забиваю её имя.

Нахрена?

Без понятия.

Под оглушительный стук своего сердца читаю последние новости. Все до единой.

Придурок, лучше бы не читал.

Швыряю телефон. Ищу свои штаны и футболку. Возникло непреодолимое желание выйти на улицу и пройтись, чтобы хоть немного остудить вскипевшую кровь.

— Ты куда? — в прихожей нос к носу сталкиваемся с Маринкой.

Завязав шнурки, выпрямляюсь.

— Скоро приду. Хочу прогуляться.

— Мм, ясно, — шмыгает носом и проходит мимо.

Забираю свои ключи и выхожу на лестничную площадку. Пока спускаюсь по ступенькам, ещё раз прокручиваю в голове полученную информацию.

«Известная балерина Государственного Улановского театра, Анастасия Джугели, подарила мужу дочь».

Охренеть. Просто охренеть.

Н-да… Не думал, что будет настолько неприятно узнать об этом…