Данила
— Добрый день. Вы записаны?
— Привет. А мы без приглашения приходим.
— Вы кто такие? Анатолий Павлович сейчас за… — секретарша резко меняется в лице и замолкает, когда замечает оружие в руках одного из нас.
— Как тебя зовут?
— М-м-мила, — произносит она с запинкой.
— Мобилу на стол, — спокойно требует Дымницкий.
— К-конечно, — девушка тут же беспрекословно выполняет команду и отдаёт свой телефон.
Испуганный взгляд. Руки дрожат.
— Молодец, Мила, теперь возьми ножницы.
— Зачем?
— Делай, что говорят.
— Хорошо, вот они, — нервно сглатывает, демонстрируя нужный предмет, зажатый меж пальцев.
— Режь провода стационарного телефона.
— Боже, такие ещё есть? — удивляется Калашников.
— Ладно, сейчас, — девушка быстро делает то, что ей сказали.
— А она мне нравится. Такая покорная, просто сказка, — скалится Динамит.
— Анатолий Павлович сейчас один там, верно? — интересуется Кирилл, мотнув головой в сторону кабинета.
— Д-д-да, у него видеоконференция с партнёрами.
— Отлично, — Дымницкий переводит взгляд на Паровоза. Тот одобрительно кивает, тем самым как бы подавая знак.
Динамит незамедлительно вышибает дверь с ноги. Можно было бы вполне обойтись без этого, но уж больно нравятся ему подобные вещи.
Дима — мрачный и довольно-таки агрессивный тип. Вечно что-то крушит, ломает, взрывает. Знаете, эдакий разрушитель по натуре.
Из кабинета доносится нецензурная брань. Это хозяин явно не доволен вторжением.
— Вы двое остаётесь тут, — обращается Илья ко мне и Черепанову, стоящему позади.
— Опять пропущу самое интересное, — вздыхает тот.
«Интересное». Ну и формулировка.
Что до меня, то я рад пропустить мордобой, хоть и частенько в них участвую.
Итак, парни заходят в кабинет, а мы остаёмся с секретаршей в приёмной.
— Гля, прикольная хренотень, — Антон увлекается какой-то ерундой, стоящей на столе. Конструкцией, в которой один шарик бьёт другие. Я такую штуку видел только в кино. — Зачем она?
— Антистресс, — отвечает Мила. — Шары Ньютона называется.
— Шары Ньютона, слышал? — Черепанов толкает меня локтем в бок, глумливо смеётся и, запустив в ход механизм канцелярского маятника, переключается на маленький, круглый аквариум-бокал, в котором одиноко плавает вуалехвост. Вроде так их называют. У нас в детдоме тоже такие были.
— О, золотая рыбка! — наклоняется, рассматривает её и стучит по стеклу. — Капец она пучеглазая!
Как дитё, чесслово!
— Надо загадать че-нить, а? — поднимает на меня взгляд. Никак не реагирую. Ну бред же. — Долгую жизнь, например. Да! Точно! Эй ты, карась пучеглазый! Хочу долгую жизнь. Организуешь?
— Ээээто так не работает, — подаёт голос секретарша. — Я повышение просила уже трижды. Ой! — прижимает ладонь ко рту. — Я совсем забыла. Через полчаса здесь будут японцы.
— Какие ещё японцы? — хмуро переспрашиваю.
— Обыкновенные. Контракт придут подписывать.
— Будет ли с кем… — многозначительно тянет Тоха как раз в тот момент, когда из кабинета начинают доносится стоны и мольбы Анатолия Павловича.
— Ребят, вы только меня не убивайте, пожалуйста, — в ужасе замерев, просит Мила. — У меня ипотека на квартиру родителей, невыплаченная кредитка за отдых в Турции, парень-игроман, который без меня пропадёт, и ёж.
— Ёж? — уточняет Черепанов, почесав башку.
— Да, беленький такой, Тотошка, — шмыгая носом, рассказывает Мила. — Купаться любит и по кровати бегать. Погибнет если я… — громко всхлипывает. — Не вернусь…
— Успокойся, всё с тобой будет нормально, — обещаю я ей.
В ту же секунду, как назло, раздаётся выстрел. Слышится звон битого стекла.
— Или не будет, — нараспев произносит Тоха.
Зуб даю. Очередной перфомэнс Динамита. Не иначе.
— Мамочки… — Мила, запоздало дёрнувшись, присаживается на пол. Забившись в угол, тихо сидит и косится в мою сторону.
— Да не боись ты, жив твой начальник, — машет рукой Антон и цепляет со стола большое, спелое яблоко. — Наверное.
Выразительно на него смотрю.
На хрена шугать и без того испуганную девчонку?
— Я обещаю забыть ваши лица, только не убивайте, — зажмуривается девчонка.
— Ты чё, фильмов пересмотрела, — хмыкает Антон, швыряя огрызок в урну. — Мы не уроды какие-нибудь, по беспределу абы кого гасить.
С этим высказыванием я частично согласен. Ведь вроде как под пресс попадают далеко не случайные люди. Взять того же Анатолия Павловича, сидящего за стеной. Этот чел позарился на чужой бизнес и решил, что способен его отобрать.
Вроде как заслуженно сейчас отгрёб, да? Но вот та же Мила причём? Почему она сидит на полу и трясётся от страха?
Открывается дверь. Сперва та, что слева от нас. Затем та, что справа. Короче, делегация япошек нос к носу сталкивается с пацанами.
Комично всё это выглядит.
Настолько они контрастируют друг с другом…
Иностранная речь стихает. Япошки, все, как один, лупятся на Динамита. У того, во-первых, ствол в руке, а во-вторых, ещё и свитер белый в крови изрядно испачкан.
— Чё уставились? — враждебно пялится он на них в ответ.
— Нихао! — машет им Антон. — Я чутка знаю китайский.
— Они японцы, придурок, — качаю головой.
— А… Тогда Конишуа, — продолжает трепаться он.
— Так. На выход, братва, — командует Паровоз. — Мила, отнеси водички Анатолию Павловичу и спроси, не нужен ли ему доктор. Сомневаюсь, что сейчас он способен принять этих людей.
— Угу, — лепечет секретарша, по прежнему сидя на полу.
После посещения офиса Мордюкова было решено ехать в Подмосковье. К некоему Хасану, который, как оказалось, стоит за нашим Толиком и жаждет по беспределу отжать бизнес конкурента.
Если вкратце, той ночью мы жёстко встряли. Потому что люди этого самого Хасана дали нехилый такой отпор. Клянусь, в ту минуту мне реально показалось, что Паровоз просчитался, переоценил наши силы и возможности, ведь подобный лютый замес случился на моей памяти впервые.
Долгая перестрелка, мордобой.
Итог: двое из нас словили пулю. Один получил конкретный сотряс, другой — ножевое.
Надо ли говорить, что здорово очканули все мы.
Незнакомая территория. Дождь. Полутьма. Лес.
Отвечаю, каждый из нас в тот момент мимоходом, но подумал о том, что может сыграть в ящик и не вернуться из резиденции Хасана живым…
Наверное, именно поэтому я так сильно ждал Настю в этот раз. От одной лишь мысли, что больше не увижу её, становилось дурно. Еле дотянул до грёбаной пятницы. За малым не сорвался к ней. Сидел, как дебил, у двери всё утро, но она, как будто специально, приехала ко мне не как обычно, а только в районе часа.
— Привет.
Стоит на пороге моей квартиры. Запыхавшаяся, розовощёкая.
Торопилась.
— В театре поставили прогон, не смогла приехать раньше, — объясняется, уже разуваясь в прихожей.
Помогаю снять пальто и тут же, зажав у двери, целую. Страстно и настойчиво. Она, мне кажется, даже немного охреневает с такого приветствия.
Тащу девчонку на кухню, сажаю на стол и стаскиваю с неё всю одежду.
Обнажённая Настя прекрасна. Хрупкая, худенькая, идеальная. Для меня — чистый эталон красоты и женственности.
— Ты не заболел, Дань? — заботливо касается пальцами моего лба. — Горишь весь.
Придвинув её ближе к себе, продолжаю ласкать губами тонкую шею. Жарко и несдержанно.
Хочу поскорее оказаться в ней. И хочу растянуть мучительную прелюдию.
— Тише, Дань, тише, — шепчет она, трепетно дрожа в моих руках. Покрывается мурашками, закрывает глаза. Гладит по затылку.
Стиснув покрепче тонкую талию, снова переключаюсь на губы: пухлые, влажные, чувственные и зовущие.
Минута. Две. Три. Пять.
Мне кажется, я бы мог целовать их вечно.
Ещё будучи сопляком, часто в красках представлял себе каково это. Когда касаешься их. Когда пробуешь на вкус. Когда она не отталкивает, а отвечает со свойственной ей горячностью.
О большем не помышлял. Сперва я был слишком мал для этого, а потом уже обстоятельства не позволяли думать о ней в подобном ключе.
Зато теперь моя. Красивая. Нежная. Страстная.
Я могу целовать и любить её. Долго. Много. Сколько пожелаю.
Толкаю назад и вниз. Разложив девчонку на кухонном столе, пьяным взглядом впиваюсь в её тело.
Нецензурно выражаюсь.
Я слишком крепко на неё подсел. Притом в кратчайшие сроки.
Похоть, конечно, затмевает разум и лишает возможности ясно мыслить, но однозначно наша с ней близость — это гораздо больше, чем секс. Это единение тел и душ. Омут. Опасный и разрушительный.
— Дань…
Выдыхаем одновременно. Шумно и рвано.
Двигаемся в такт.
В глаза друг другу смотрим и нещадно полыхаем, обнажая чувства. Мощные, яркие.
— Ммм…
Смотреть, как она ловит своё удовольствие, — отдельная песня и особое эстетическое наслаждение. Не оторваться. Картинка, намертво засевшая в голове.
— Дань…
Уже где-то там пребывая в другой реальности, слышу.
Если и существует где-то рай, то он точно там, где есть эта девчонка. Ясно и чётко понимаю, ничего другого мне не нужно для того, чтобы быть счастливым.
Так резко вдруг осознаю одну простую вещь — она должна всегда быть со мной рядом.
Хочу, чтобы засыпали и просыпались в одной постели. Каждую ночь, каждое утро.
Хочу, чтобы вместе готовили ужин, а потом зависали перед телеком. Может быть, смотрели фильм или какую-нибудь дурацкую передачу. Одну из тех, что она любит.
Хочу, чтобы могли открыто появляться на людях. Не шифруясь.
Да всё с ней хочу. Семью, которой у меня давно нет. И даже детей.
Только есть одна проблема.
Настя замужем.
Это напоминание в очередной раз режет острым заточенным лезвием по воспалённому сердцу. А стоит представить, что она вот так же стонет и задыхается в руках мужах, и всё… Башню срывает.
— Даня! Дань! — её встревоженный голосок врывается в моё замутнённое сознание.
Целую в шею, глубоко вдыхаю её запах. Нехотя отодвигаюсь.
Встречаемся глазами. Её — светятся беспокойством и тревогой.
— У тебя кровь. Что такое? — спрашивает испуганно, в шоке уставившись на моё плечо.
— Ерунда, не переживай.
Разъединяемся.
Сразу кожей ощущая прохладу и пустоту.
Она тоже тут же себя обнимает. Мёрзнет.
— Дань…
— Щас вернусь. Не бойся, всё в порядке.
Натянув штаны, иду в ванную. Снимаю пропитавшийся кровью бинт и пластырь. Выбрасываю в унитаз и достаю с полки аптечку. Точнее, некое её подобие.
— Давай лучше я, присядь, — Настя, одетая в мою футболку, забирает из рук склянку. Усаживает меня на бортик ванной и принимается обрабатывать незажившую рану, от перенапряжения засочившуюся кровью. — Я так понимаю, там была пуля, Дань?
— Говорю же, всё нормально.
— Нормально? Ты издеваешься?
— Она ничего не задела, — моя ладонь скользит вверх по её ноге.
— А если бы да, — клеит пластырь и строго на меня смотрит сверху-вниз.
— Ну не задела же, Насть.
Склоняет голову чуть влево, взглядом выражая не то осуждение, не то порицание.
— Мне не нравится это твоё мутное окружение. Вы занимаетесь чем-то нехорошим и явно противозаконным.
Что тут скажешь? Особенно учитывая тот факт, что не так давно Настя столкнулась с пацанами на пороге моей квартиры.
Те неожиданно решили нагрянуть ко мне всей компанией. Честно, если бы Настя не уходила, я бы отправил их куда подальше, а так пришлось познакомить и впустить. Некуда было деваться.
— Дань, зачем ты связался с этими бандитами? Неужели не было другого выхода?
Другого выхода. Да-да, проходили.
— Перестань. Ты их не знаешь.
— Мне достаточно было один раз посмотреть на них. Компания не для тебя.
— Не начинай, ладно?
В прошлый раз она уже пыталась затеять подобный разговор.
— Это опасно. Криминальная деятельность никогда не приведёт к чему-то хорошему. Пример был у тебя перед глазами, — намекает на брата, сидящего за решёткой.
— Завязывай мозг мне промывать.
— Ты даже не хочешь меня слушать! — восклицает с досадой.
— Не хочу, потому что это тебя не касается.
— Я за тебя боюсь. Не понимаешь? — впервые на меня кричит.
— За мужа своего бойся, — бросаю довольно резко и встаю. — Всё. Пошли. Не хочу терять отведённое мне время. Сегодня ты насколько? Час? Два? Три?
Вижу, как разительно меняется выражение её лица.
Настя не сдвигается с места, прищуривается.
— Не надо так со мной, Дань, — выдаёт обиженно, и какое-то время мы оба молчим.
— Переодевайся. Поедем в ресторан. Посидим, потом прогуляемся по парку.
— Какой ресторан? Нельзя, ты же знаешь! Вдруг кто-то увидит нас вместе, — возражает она испуганно.
Отлично.
Такая злость берёт запредельная…
— Ну вот видишь, по факту последние три месяца мы только и делаем, что трахаемся здесь. Так какого чёрта, спрашивается, ты лезешь в мои дела, Насть?
Поджимает губы.
Вздёрнув кверху нос, разворачивается.
Уходит.
Прекрасно…
Когда оказываюсь на кухне спустя минуту, вижу, что собирается.
— Так всё-таки идём в ресторан? — интересуюсь спокойно.
— Пошёл ты, Даня! — цедит сквозь зубы и, небрежно накинув шарф на шею, выдвигается в прихожую.
— Не надо портить день, я ждал тебя, — иду за ней следом. Прямо как пёс.
— Ждал он! Я тебе не девочка для утех! — язвительно отзывается и ныряет одной ногой в сапог.
Что ж. Оскорбилась, естественно из-за комментария про время.
— Насть…
— Не подходи даже! — протестующе выставляет перед собой руки. — Поверить не могу, что ты говоришь такое! — по щекам катятся слезы, и я сразу ощущаю в груди глубокое чувство вины.
— Поговорим? — предлагаю, поймав её ладонь в свою. — О нас с тобой.
— Лучше не надо.
— Про твоего мужа, например.
— Даня… — предупреждающе тянет.
— Ты просила дать тебе чёртово время. Просила не вмешиваться.
— Я сама всё решу, сказала же!
— Да ни хрена ты не решишь сама.
— У меня всё на мази. Не лезь! Тебе нельзя, ты до сих пор в розыске! Если мой отец узнает…
— Плевать мне на твоего отца! — перебиваю.
— У меня уже практически готов компромат на Амирана, скоро я буду подавать на развод. Ты подождать не можешь?
Подождать.
Подождать!
— Не могу, — сжимаю её локоть. — Знаешь, каково это, постоянно думать о том, что ты с ним. Что он тебя…
— Перестань! Тебе прекрасно известно, я ровным счётом ничего к нему не испытываю!
— Сути это не меняет. Ты ложишься под него.
— Прекрати разговаривать со мной в таком тоне! — снова повышает голос.
— Давай мы так поступим, Насть. Ты останешься здесь, а я прямо сейчас поеду к твоему мужу. Сколько можно?
— Ты спятил? — смотрит на меня, широко распахнув глаза. — У меня там вещи и…
— Купим новые. У меня есть деньги.
— Мне не нужны твои деньги.
— Хочешь, вообще уедем вместе? Только я и ты. Вдвоём.
— А как же театр? — нервно сглатывает.
— Окей. Останемся здесь. Но ты будешь со мной, не с ним.
— Дань…
— Я ждал достаточно. С меня хватит. Ты сомневаешься в том, что я смогу забрать тебя у него? — озвучиваю внезапно впорхнувшую в голову мысль.
Задевает. Даже унижает, если называть вещи своими именами.
— Прошу тебя, прошу, — дрожа, обнимает меня, виснет на шее и покрывает лицо быстрыми, хаотичными поцелуями.
— Насть…
— Потерпи ещё чуть-чуть, я прошу тебя! Неделя, Дань. Всего неделя! У меня всё получится. Точно получится, я уверена. Обещаю тебе, что сразу уйду от него. Обещаю, Дань… — срывается в истерику, рыдает. — Пожалуйста. Пожалуйста! Прошу! Ради меня! Потерпи ещё чуть-чуть! Я же так люблю тебя! Так сильно люблю, Даня!
Любит.
Оглушила меня своим признанием.
Идиот.
Много позже я буду жалеть о том, что в тот день поддался её уговорам и не поступил так, как подсказывало сердце…