Если завтра случится

Глава 31

Очухаться удаётся как будто бы не сразу.

Моргаю, щурясь от света. Долго разглядываю незнакомый потолок. Стены. И мебель.

— Оклемался?

— По ходу.

— Илюху надо позвать.

— Ну так зови. Чё столбом стоишь? А ты, — обращаются явно ко мне. — Рассказывай.

Вечность спустя с горем пополам принимаю сидячее положение.

— Выглядит он не очень. Ему плохо, Кир?

— Откуда я знаю? Я медсестра по-твоему?

— Эй ты, ку-ку. Как самочувствие?

Самочувствие отстой, честно говоря. Изображение плывёт. Тело будто ватное. Всё болит. Особенно черепушка.

— Имя и фамилия!

Пол ходуном ходит.

— Долго молчать собираешься? Или память отшибло?

— Может, он глухонемой?

Что за люди?

Где я?

— Нет.

А вот этот голос кажется смутно знакомым…

— Эу, алё! — меня толкают в плечо.

— Отвали, — поднимаю глаза и упираюсь взглядом в Кира. Так его называл один из присутствующих.

— Слышь, борзый, отгребёшь, отвечаю! — произносит он с угрозой, прищуриваясь. — Ты кто такой, спрашиваю! Имя, фамилия!

Пытаюсь вспомнить, как попал сюда. Мысленно восстанавливаю цепочку событий.

Погоня — Тёмная арка жилого дома — Стрельба.

Ощупываю карманы.

— Где кулон?

— Который для Насти? — уточняет тот самый тип, который кажется мне знакомым.

— Верни.

— Непременно. Но сначала поговорим, — ставит стул напротив. Ясно намекая, что соскочить не позволит.

Внимательно на него смотрю. Беседовать я не настроен, но ведь получается, что это он меня спас? Наверное, будет как-то стрёмно просто взять и послать его на хер.

— Один на один, — выдаю, подумав, и откидываюсь на спинку дивана.

— А ты не охерел ли случаем? — ещё сильнее злится тот парень, который устроил мне допрос.

— Дайте потрещать, — раздражается мой спаситель. — Рассос. Чаю выпейте. Витос, Лену отвези, пожалуйста, домой. Всё равно тебе по пути.

— Лады, Илюх.

— Сколько? — передо мной появляется девчонка, и она на полном серьёзе показывает мне пальцы.

— Четыре, — отвечаю растерянно.

— А так?

— Три.

— Ясно. Голова кружится? Тошноту ощущаешь? — озабоченно хмурится.

— А ты врач, что ли?

— Ага, недоветеринар, — ухмыляется она.

— Нормально мне. Почти.

Сжимаю челюсти. Прикрываю глаза.

Башка неприятно трещит.

— У тебя, скорее всего, сотрясение. Все признаки вроде как имеются. А вообще, что болит? — она вдруг начинает меня щупать.

— Ёп… — пытаюсь убрать от себя её руки, ощутив острую боль справа в груди.

— Ребро, одно или два, возможно, сломаны, — продолжает экзекуцию, невзирая на мой протест. — Область печени при пальпации меня тоже беспокоит. Короче, как я и сказала, в больницу его везите, ребят.

В больницу.

— Нет! — отказываюсь наотрез.

— Почему?

Потому что.

— Я уйду утром. Дайте одну ночь перекантоваться, — устало потираю глаза.

Ощущение такое, будто меня через тёрку прокрутили. Нормально я отгрёб от тех головорезов…

— Больше ниче не хочешь? Горячий ужин, телек, одеяльце, — насмешливо предлагает невзлюбивший меня персонаж.

— Обойдусь. Полежать просто надо. Плывёт всё чёт.

— На хер ты притащил сюда эту наглую падлу, Паровоз?

Паровоз. Это что, кликуха такая у их главнокомандующего? То, что лидером является он я понял по реакции пацанов на его слова про разгон.

— Свинтите все, по-братски, — повторяет, цокая языком.

— На моём диване он спать не будет!

— Всем пока! А ты, Максим, выздоравливай, — девчонка, которая ветеринар, целует Паровоза и уходит вслед за парнями, покинувшими комнату.

Остаёмся наедине с Ильёй.

Интересная у него внешность, кстати. Запоминающаяся.

— Отдай цепочку, она мне дорога.

— Я понял, — кивает, присаживаясь на стул.

— Откуда про Настю знаешь? Я говорил? — ощупываю разбитый нос.

— Да, но твоя личная жизнь меня волнует меньше всего. Лучше объясни, чего хотели от тебя те двое.

— В двух словах не рассказать.

— А я никуда не тороплюсь, «Максим», — намеренно выделяет моё имя и вскидывает бровь.

— Данила, — поколебавшись, протягиваю руку. Вроде как он похож на того, кому можно доверять. Хотя, может, я и ошибаюсь. — Меня зовут Даня Клим.

— Ты числишься в розыске? — сразу предполагает самое очевидное.

— А ты мент, что ли?

— А что похож?

— Ни хрена, — фыркаю, глядя на него.

Морда, конечно, обаятельная, однако, как сказала бы Швец, однозначно, бандитская.

— Ну вот и прояснили.

— Я благодарен тебе за помощь, Илья, но задушевных историй от меня не жди. Не готов делиться своим прошлым с незнакомым человеком, — признаюсь, глядя ему в глаза.

— Не настаиваю.

— Могу уйти утром? Или лучше прямо сейчас? — спрашиваю в лоб, ведь готов принять любой из вариантов. Хозяин, что называется, барин.

Громкий и настойчивый стук в дверь не даёт Илье возможности ответить.

— Очевидно, что сейчас — не самый лучший вариант, — говорит он, поднимаясь со стула.

Твою мать! Неужели те двое решили заявиться сюда?

Илья направляется в коридор. Я, подсобравшись, отлипаю от спинки дивана.

— Отлично, время два часа ночи. И это явно не соседка за солью пришла, — доносится из коридора комментарий одного из дружков Паровоза.

— Нам крышка.

— В комнату уйдите, пушки возьмите.

Пушки.

Точно к бандюганам попал. Не подвела меня интуиция.

— Не открывай, Илюха.

— Не надо.

Но щелчок свидетельствует о том, что он всё-таки делает это.

К счастью и всеобщему облегчению, на пороге Паровозовской квартиры оказываются, как я понял, его старые знакомые.

— Значит, Зорин и Мина слились?

Подслушиваю их разговор, тихо приоткрыв дверь комнаты, в которую меня попросили переместиться.

— Да и хрен с ними. Уравняем эту потерю с вашей помощью.

— А почему вдруг решили к нам примкнуть? Вы ж типа после истории с фурами своей дорогой решили идти. Семейный бизнес развивать.

О, а Кирилл, похоже, ко всем относится с большим недоверием. Пацанам, как и мне, допрос организовал.

— Нет больше никакого бизнеса, — выдаёт один из парней убито.

— Завод же работает.

— Да, но матери он больше не принадлежит. Отжали его иссоповские.

— Вот сучары!

— Пришли к нам домой в моё отсутствие. Зашугали мать, вынудили подписать документы. Угрожали, что пустят по кругу сеструху.

— Мрази! — возмущается Илья.

— Давно пора этих охеревших тварей вальнуть.

— Этот как начал пороть горячку. Рыпался в логово к Медведю ехать разбираться. Хорошо, что я в гости к родственничкам вовремя припёрся. Буквально на пороге перехватил. Благо, мать вцепилась в него намертво.

— Не, Стасян. В этой ситуации, один в поле не воин, — снова звучит голос Кирилла. — Иссоповских можно разнести только толпой. Чтоб разом и наверняка.

— И однажды мы это обязательно сделаем, — решительно заявляет Паровоз.

— К отцу твоему ходил. Он сказал, что ничем помочь не может. Мол территория не его… — обращается к нему Стасян.

— Трус конченый. Ты чего-то другого от него ожидал?

— Мля, ну они ведь дружили, Илюх!

— Забудь. Этот человек давно уже не тот, что раньше.

— Продуктовый рынок в Заречном теперь его, знаешь? Видать в качестве подачки разрешили к рукам прибрать.

Ага, то есть у Паровоза и отец бандос, получается. Семейный подряд? Занимательно.

— А куда делся Рустам, бывший владелец?

— Да как и в ситуации с вами. Вынудили сменить место жительства.

— Совсем берега попутали.

— Я просто в ауте. Пилят по беспределу всё, что только можно.

— Короче, Илюх, — о стол ударяется стакан. — Принимай нас в свои ряды. И это… Нам удалось свистануть оружие со старого склада. Сколько смогли, вывезли. Надо куда-то спрятать.

— Понял.

— А вообще, поясните, чем заниматься будем?

Напрягаюсь, навострив уши.

— Мага будет подкидывать нам обращения несчастных граждан. На которых наезжают по беспределу. Вон таких, как мамка Калаша.

— И?

— И наша задача помочь, — объясняет Кирилл. — За кусок бизнеса или за бабло.

Кто-то присвистывает.

— Пацаны, без обид, но кто мы такие? Это же Москва, а не область.

— Все с чего-то начинают.

— Но Илюх…

— Кто не рискует, Димон, тот, как известно, не пьёт шампанское. У Дыма связи, как ты помнишь. Пока на дядьку его поработаем. Потом при первой возможности уйдём в свободное плавание.

— Я понял, но пока, пожалуй, свою кормушку бросать не буду.

— Прохаваный.

— Ладно. Давайте выпьем! За удачу! Пусть она сопутствует нам во всём! — через несколько секунд слышу, как они чёкаются стаканами.

Чей-то стул скрипит, свидетельствуя о том, что человек встал.

Быстро прикрыв дверь, ковыляю до кровати, чтобы занять горизонтальное положение и как следует переварить полученную информацию.

Бандиты. Теперь сомнений ноль.

Везёт, как утопленнику…

В квартире Паровозова и Ко мне разрешают отлежаться несколько дней, по истечении которых я чувствую себя значительно лучше.

Спасибо гостеприимству Ильи, терпению его друзей и, разумеется, правильно подобранным колёсам, купленным в аптеке. Девчонка-ветеренарша реально шарит.

— Ты как?

Илья появляется на хате также неожиданно, как исчезает.

— В порядке.

— Ел? — кидает куртку на кресло.

— Нет.

— Голодуешь?

— Не считаю правильным лезть в чужой холодильник.

— Понятно. Пошли, — зовёт меня он, направляясь в сторону кухни.

Делать нечего. Встаю, схватившись за рёбра, и плетусь за ним следом.

— Жареную картошку уважаешь?

— Да.

— А чистить умеешь? — достаёт кастрюлю и большой пакет с вышеупомянутой картошкой.

— Умею конечно.

— Ну, тогда погнали. Ужин сам не приготовится, — закатывает рукава, берёт один нож себе, а второй даёт мне. Так и начинаем на пару избавляться от кожуры. Молча.

— Послушай, Илья, — решаюсь на тот разговор, который прокручиваю в голове уже вторые сутки. — Знаю, что это наглость с моей стороны, но всё же спрошу…

Поднимает на меня глаза.

— Валяй.

— Скажу честно, слышал вашу беседу с парнями. Про то, чем вы занимаетесь.

— И? — вопросительно вскидывает бровь.

— Могу ли я тоже?

— Тоже что?

— Примкнуть к вашей… банде.

Самому не верится в то, что говорю это, но разве у меня есть другие варианты?

— Поясни зачем тебе это, — отзывается спокойно. Проигнорировав ту часть, в которой я признаюсь, что намеренно их подслушал.

— Мне некуда идти. На съёмную квартиру вернуться не могу. Пасут. С работой проблема. Официально по палёному паспорту больше не трудоустроиться, учитывая обстоятельства. Опять идти на стройку, где через раз кидают, я уже не хочу.

— А чего хочешь? Лёгких денег? — интересуется он напрямую.

— Мне много не надо. Чтобы на хату хватало и на еду.

— Скромное пожелание. Похвально.

— Илья, ты итак очень помог мне и не обязан идти навстречу…

— Точняк.

— Я просто не знаю, что мне вообще делать дальше, — признаюсь, бросая картофелину в кастрюлю с водой. — Ни хера не клеится. Думал, выйду из детдома, начнётся новая жизнь. Всё как-то наладится, но… не вышло.

— Это, видимо, мягко говоря, — усмехается, внимательно на меня глядя.

— Да. Так и есть. Я в полной заднице, — называю вещи своими именами.

— И из этой задницы именно я должен тебя вытаскивать. Так, что ли?

— Не должен.

— Ты же осознаёшь, что я тебя совсем не знаю? Кто ты, что ты? Можно и стоит ли тебе доверять?

— Стоит, — топлю я уверенно.

— Это всё слова, Данила. Нужны действия и поступки.

— Без проблем. Докажу делом, если надо. Я готов.

— Готов он… Ты бы сперва приоткрыл, мать её, завесу тайны. От кого так яро удирал и почему сейчас на конкретном очке? Вон аж в криминал решил податься от безысходности. Неспроста ведь. Какова причина? М?

— Я не могу тебе рассказать.

— А ты попробуй. Хочешь, за тебя начну, Данила, — предлагает, снимая сковородку с прибитого в стену гвоздя. — Два года назад ты и твой брат похитили девчонку. Поправь меня, пожалуйста, если ошибаюсь.

— Откуда знаешь? — скрыть удивление не получается.

— Громкая история была… — отвечает размыто.

— Не настолько громкая.

— Ты действительно так думаешь? Дочь губера, так-то, не мелкая сошка.

— И всё же. Откуда? — замерев, в шоке на него таращусь.

— Во-первых, ты сказал мне своё настоящее имя. Во-вторых, мы тебе не пальцем деланы. Кирилл при желании и наличии свободного времени целое досье на тебя раскопает. Если потребуется.

— Этот может, да, — фыркаю, соглашаясь.

— Ты пойми, мне хотелось бы, чтобы ты сам поделился своей историей и прояснил два момента.

— Каких?

— На фига влез в это и как тебе удалось удрать, — принимается невозмутимо кромсать на доске картофель.

Некоторое время собираюсь с мыслями.

Есть ли теперь резон что-то скрывать? Я-то и не подумал о том, что они смогут нарыть на меня информацию.

Недооценил я парней, по ходу…

— Газеты того года читал?

— Читал.

— Версия Егора отличается от правды, — встаю и подхожу к окну. — Мне исполнилось восемнадцать. Я вернулся в родной Красоморск.

— Полный надежд на новую жизнь, это я помню. Давай коротко и содержательно, без лишней воды.

— Хорошо, — вычленяю в голове главное. — Я поехал убраться на могиле родителей. Выдрать и потравить сорняки, покрасить оградку, починить лавку…

Вспоминается тот день. Жара. Духота. Солнце. Раскалённый воздух.

— Егор тоже чуть позже подъехал на кладбище. Там-то он и рассказал мне о том, что родители погибли неслучайно. Их убрал Зарецкий.

— Причина?

— Мой отец работал у него водителем и стал свидетелем чьего-то убийства.

— Ясно.

— В общем, брат предложил отомстить. За то, что Зарецкий лишил нас семьи, нормального существования, дома и свободы.

— Свободы. Этот твой Егор…

— Сидел, да. Его упекли в колонию, меня в детдом.

— Лихо. Я понял, — кладёт нож в мойку и разворачивается ко мне корпусом. — А как вам удалось похитить девчонку? — прищуривается.

— Удачное стечение обстоятельств. Настя по своей глупости была без охраны. Отец находился на встрече в Москве. Мать и жених уехали из театра раньше.

— Фортануло, — кивает он. — А свидетели?

— Были, но в темноте ничего толком не разглядели.

— Красоморск — маленький город, я погуглил. Где вы её держали?

— А ты разве не читал газеты? — наблюдаю за тем, как медленно падает снег.

— Бомбоубежище. То есть это не гон?

— Мой дед всерьёз опасался того, что на нас сбросят ядерную бомбу и решил организовать себе укрытие на одном из секретных объектов.

— Охренеть. Значит, вы закрыли девчонку там?

— Да. Сначала одну. Потом нас стало двое, — поворачиваюсь, встречая его пристальный взгляд.

— Стало двое, — повторяет, задумчиво почёсывая щетинистый подбородок. — Закрыл брата в подземелье?

— Я типа заслужил это.

— Дай угадаю. Взыграла совесть, и ты вознамерился отпустить девчонку? — практически сразу догадывается Илья.

Совесть. Есть ли она у меня? Вряд ли.

— Я правда жалею о том, что сделал. Настя ни в чём не виновата. Нельзя было так поступать с ней. Она ни при чём.

— Ну так-то да.

В памяти всплывают эпизоды из подземелья. Разные, но каждый из них отзывается нестерпимой болью в груди. И это не рёбра…

— Как вы сбежали?

— Егору пришлось вернуться в бункер.

— Хотя он не собирался, верно?

— Как мне кажется, Зарецкий отказался переводить деньги на счёт, не видя при этом дочь.

— Логично, он же не дурак, в отличие от твоего недалёкого братца…

— Между мной и Егором завязалась драка. Потом Настя огрела его огнетушителем по башке.

— Капец, кино снимать по вашему сюжету можно, — качает головой.

— Мы поднялись наверх, я отпустил её, а сам дал дёру автостопом.

— Тебя ищут менты. До сих пор.

— Я в курсе.

— И люди Зарецкого, по ходу.

— Да. Я наивно полагал, что с течением времени всё потихоньку уляжется, но куда там…

— А паспорт палёный откуда, позволь узнать.

— Брат делал через своих знакомых.

— И ты, кретин, рискнул его засветить? Совсем ненормальный? Ежу понятно, что он слил данные ментам.

— Глупо вышло.

— Не то слово, дружище, — наливает масло на сковороду. — Вляпался ты в дерьмо конкретно. По самые уши.

— Что мне делать? Ты можешь дать совет?

— Копи деньги на пластику.

— Чего?

— Того. Шутка. Надо обмозговать ситуацию, и для начала сделать тебе новые документы, — высыпает нарезанную картошку в сковородку.

— Значит, я могу на тебя рассчитывать? — в моём голосе так и звучит дурацкая надежда.

— Я подумаю, Данила. Ничего не обещаю.

— Спасибо.

— Не благодари меня, пока не за что.

— Есть за что. Ты меня спас. Поэтому я готов делать то, что скажешь.

— Даня-Даня, — вздыхает и смотрит на меня не то с сожалением, не то с жалостью. — Один раз ты уже сделал то, что тебе сказали. И чем кончилось?

— Это был мой брат, — отвечаю скорее не ему, а себе в оправдание. — Я доверял ему, как себе.

— Зря. Кровь, увы, не гарант того, что тебя не кинут. Поверь мне, я отлично знаю, о чём толкую.

— Твой отец…

— Редкостная тварь. На этом, пожалуй, закончим наш трёп, изобилующий откровениями, — резко обрывает разговор и достаёт из кармана телефон. — Пойду звякну одной рыжей заразе. Помешай картофан и порежь лук, ненавижу это делать.

— Без проблем.

Он уже почти скрывается в проёме, но внезапно останавливается.

— Что сейчас с девчонкой? С Настей этой.

— У неё, слава Богу, всё хорошо. Вышла замуж за бизнесмена, родила ребёнка.

С трудом выталкиваю из себя эти фразы.

Как будто до сих пор не готов умом и сердцем принять произошедшее.

Глупо, конечно, но представляя хрупкую, нежную Настю с этим мужланом, я страшно злюсь. Ревную. Переживаю и мучаюсь.

Детская влюблённость не даёт мне никакого права на это, однако я ничего не могу с собой поделать…