Есть над чем посмеяться

Глава 1 Подруга

Если бы в этот момент могли меня увидеть, уверяю вас, вы бы расхохотались. У меня была странная рожа на этом шведском корабле во время бортовой качки, корабле, который шел зигзагами из-за подводных лодок бошей.

На этом судне даже нельзя было курить, потому что, если вы пользуетесь зажигалкой в этой плотной темноте, ваш огонек будет подобен фейерверку. И немчура сразу же воспользуется этим, чтобы отправить нас в преисподнею.

Я спрашивал себя, к чему этот нейтральный корабль, с нейтральной командой и мной, который тоже нейтрален… Этот парень Адольф очень торопится. Война в Европе только что началась, а он уже напакостил всему миру.

Время от времени, чтобы немного развлечься, я болтаюсь по кораблю. И каждый раз, когда я подхожу к закрытому мостику, я попадаю в объятия одной курочки, которая вешается мне на шею и спрашивает, не смогу ли я помочь ей найти ее каюту. Приходилось освобождаться от нее и каждый раз находить какой-нибудь предлог для этого, потому что меня не влечет к этой мышке. Я заметил ее во время обеда, она не спускала с меня глаз. Я нашел ее достаточно безобразной.

Я не знаю, заметили ли вы, что всегда в темноте вам попадаются невзрачные курочки. Эти мышки пользуются темнотой, чего никогда не случается с красивыми девушками. Или случается иногда, но вы можете быть уверены, что какой-нибудь другой парень обнаружит ее раньше вас.

Вам известно так же, как и мне, что логику у женщин невозможно обнаружить, и даже парни, обладающие сверхъестественным умом, вынуждены признать, что она у них отсутствует.

Вот пример: однажды вечером в Нью-Йорке я рассказывал историю моей жизни очаровательной блондинке. Видимо, ее это интересовало. Внезапно она бросила на меня пламенный взгляд, какого не получал сам Казанова, и сказала:

— Лемми… вы мой герой, мой Марк-Антоний. Вы мужчина моей мечты…

Потом она обхватила руками мою шею, сжала ее и притянула к себе с силой чемпиона Кэтча… Она приблизила свои губы к моим губам… и тут в соседней комнате зазвенел телефон.

Она пошла туда, а когда вернулась, я увидел, что что-то изменилось. Она смотрела на меня как на дохлую рыбу. Малышка проговорила голосом, от которого становилось тошно:

— Уходите Лемми Кошен. Уходите до того, как я дам вам пощечину!

Я спросил ее, что это все значит, и она ответила мне:

— Это звонил мой муж. Он утверждает, что находится вместе с вами во дворце спорта, что матч боксеров великолепен, и вы оба проводите чудесный вечер.

Потом она уничтожающе посмотрела на меня и добавила:

— Ничего для вас, мужчин, нет святого!

Это доказывает, что логика не имеет ничего общего с женской логикой.

С тяжелым вздохом я слез с койки и влил в себя порцию виски, чтобы прогнать сон. Потом отправился на палубу. Ветер стих, но небо черное, как в аду, и судно по-прежнему погружено в полнейшую темноту. В тот момент, когда я проходил мимо капитанской каюты, услышал, как капитан ругался на шведском языке. Это было похоже на блеяние и было созвучно моему настроению.

Я вошел в радиорубку. Оператор был славный парень, с совсем светлыми волосами и голубыми глазами, настоящий херувим. Его звали Ларсен.

— Итак, когда же мы приплывем, Ларсен? — спросил я.

— Я в точности не знаю, мистер Хикори, — ответил он. — Капитан сказал, что мы прибудем в Гавр около девяти часов сегодня вечером. Он сказал, что здесь не надо больше опасаться бомб. Да?

— Это хорошо, старина, — сказал я. — Мне нужно отправить две радиограммы. Срочно. Отстучи-ка их побыстрее.

И я нацарапал ему два послания.

Ларсен обещал мне немедленно послать обе эти радиограммы, и я вернулся в свою каюту, чтобы немного всхрапнуть. Потому что, должен вам сказать, мне совсем не нравится работа, которую мне поручили, а когда мне что-нибудь не нравится, я стараюсь думать об этом как можно меньше. Это никому не причиняет вреда, дает отдых организму и ничего не стоит.

Моей первой мыслью после пробуждения было, что кто-то пытался меня уничтожить во время сна. Такое ощущение, что мне в рот засунули половину коврика, лежавшего перед кроватью. После проверки оказалось, что дело в моем языке. Проклятое шведское виски!

Я встал, навел красоту и натянул плащ. Потом вышел на палубу. Во всех углах, при слабом свете, который теперь был разрешен, я увидел пассажиров, смотревших на землю с облегчением и радостным видом.

Я увидел стюарда, который караулил багаж. Я подошел к нему, и он сказал, что мы причалим через четверть часа. Я сунул ему чаевые, потом закурил сигарету, прислонился к стрингеру и бросил взгляд на крытую часть мостика. В одном углу я увидел малышку, сидящую в шезлонге.

Я смотрел на эту курочку, можно сказать, просто ошеломленный. Потому что задавал себе вопрос, как это могло случиться, что за все эти дни, которые я провел на этом судне, только сейчас ее обнаружил.

На меня красивые ноги производят странное впечатление. Один парень, который со мной учился, рассказывал, что когда-то в античном Риме жила девочка по имени Мессалина. У нее ноги были сделаны по компасу, и парни того времени становились сумасшедшими и делали себе харакири из-за нее. Ну что ж, это вовсе меня не удивляет!

Прямо над ней горела синяя лампочка, и этого было достаточно, чтобы я мог в основном рассмотреть ее. И говорю вам, у нее такие ножки, которые заставляют вас столбенеть на целых пять минут.

Пока я был погружен в такие мысли, названная курочка закурила сигарету. Пламя зажигалки осветило ее мордочку… и я закрыл рукой рот, чтобы не заблеять. Потому что отлично знаю эту девочку. Ее зовут Жуанелла Рилватер. И эта крошка — тертый калач. Когда ее муж, Ларви Рилватер, нуждается в ее помощи, она умеет оказать ему эту помощь во вскрытии сейфов. Как-то я уже с ней сталкивался.

Встреча меня сильно поразила, и я стал размышлять. Кажется немного странным, что эта куколка пересекает океан на том же самом судне, что и я.

Если бы вы хорошо знали Жуанеллу, вы бы поняли мое беспокойство. Потому что Бог знает, чем забита ее голова. И она однажды заявила, что питает слабость ко мне.

Как раз в этот момент судно здорово качнуло, и, чтобы не растянуться, я уцепился за кучу багажа и почувствовал, что мои пальцы коснулись небольшой гитары. Я сразу взял ее.

Вообще-то у меня поэтическая натура. И когда я вырываюсь из этой гонки за преступниками, мной овладевают возвышенные мысли. Иногда они выливаются в песенки, наполненные вздохами, охами, цветочками, клятвами и обещаниями. В некоторые моменты вся эта мешанина под перебор гитары действует трогательно даже на меня самого. Женщины же вообще сходят с ума и начинают меня боготворить. Вот и сейчас, убедившись, что вокруг никого нет, я послал подобную импровизацию красотке внизу.

Жуанелла наклонилась вперед, чтобы увидеть, откуда шла эта музыка. Она пожала одним плечом. Я продолжал:

Жуанелла покинула шезлонг, подняла ко мне лицо и воскликнула:

— Скажите-ка! Вы что, считаете себя Бингом Кросби? — Потом внезапно она узнала меня. Отступила на шаг, делая вид, что ошеломлена, и воскликнула:

— Вот это да! Я согласна превратиться в соляной столб, если это не Лемми Кошен! О, Лемми! Это первая радость, которую я испытываю за все путешествие. Я…

— Кричи не так громко, Жуанелла, — сказал я, — и, если тебе не трудно, то постарайся забыть, что я Лемми Кошен, потому что в настоящее время я совсем не он. Я мистер Сириус Т. Хикори из Трансконтинентального Детективного агентства.

Я спустился на четыре ступеньки и подошел к ней.

— Кроме шуток! — с лукавой улыбкой проговорила она. — Это в первый раз я слышу о джимене, который выдает себя за частного. Должно быть, существует сенсационная причина для этого!

— Может быть, да, может быть, нет, — сказал я. — Во всяком случае, я хотел бы знать, что ты делаешь на этом корабле. Во-первых, после решения Федерального Суда об оправдании твоего мужа, потому что он помог мне в деле с газом, вы дали подписку покинуть Штаты. А в настоящий момент ты нарушаешь это обещание. Во-вторых, как сотрудник ФБР, я хочу знать, что ты собираешься делать во Франции. Парням этой страны достаточно работы из-за войны, чтобы еще морочиться с тобой. В-третьих, когда я тебя только что заметил, то сказал себе, что ты стала еще красивее, если это только возможно!

Она улыбнулась и поправила взбившуюся из-за ветра прядь волос. Потом подошла совсем близко ко мне и сказала голосом, который можно назвать обольстительным:

— Лемми, я хотела бы узнать одну вещь. Ты веришь, что такой шикарный парень, несмотря на то, что он джимен, может забыться до того, чтобы стать человечным и милым? Ты веришь, что такая бедная женщина, как я, с очень бурным прошлым, о котором она сожалеет каждый час и особенно по воскресеньям, может исправиться? И ты веришь также, что в таком случае этот джимен захочет проделать с ней кульбит?

— Послушай меня, Дездемона, — сказал я, призвав на помощь все свое хладнокровие и знакомство с Шекспиром. — Если бы все парни, с которыми ты играла, взялись за руки, они опоясали бы земной шар. И, что касается меня, то я никогда не пытался опрокинуть курочку на палубе корабля, когда с такой силой дует ветер. Боюсь, что ей это будет неудобно.

— О'кей, — сказала она. — Я поняла. Полагаю, у тебя другие намерения.

Потом плаксивым голосом она стала жаловаться:

— Почему имеется лишь один Ларви, который меня любит? Неужели только у моего мужа есть сердце?

Потом драматическим тоном добавила:

— Неужели так будет всю жизнь?

И прежде чем я успел защититься, она набросилась на меня, обхватила мою шею и с пылкостью поцеловала. Как будто то был последний день на земле.

Наконец мне удалось оторвать ее от моей шеи, и я отнес ее на шезлонг.

— Послушай, Жуанелла, — сказал я. — Все это очень мило, но ни к чему тебя не приведет.

— Не думай так, — возразила она. — У меня по крайней мере останется прекрасное воспоминание — видеть твое милое лицо, все замазанное губной помадой.

Я заставил мозги работать во всю, потому что Жуанелла — это такая курочка, которая знает, что делает. Держу пари, что вся эта комедия рассчитана на то, чтобы помешать мне задавать неугодные ей вопросы. Но я ничего не сказал, только вытащил носовой платок и стер губную помаду.

Жуанелла искоса смотрела на меня.

— Слушай, Лемми, — продолжала она, — никогда не знаешь, шутишь ты или нет. Ты все это только что говорил серьезно?

Она стояла передо мной, красуясь фигурой, которая заставила бы позавидовать бронзовую статуэтку.

— Ты понимаешь, Лемми, я могу стерпеть жестокость по отношению ко мне от кого угодно, только не от тебя, — закончила она трогательным голоском. — Ведь ты знаешь о моей слабости к тебе.

— Брось, Жуанелла, — ответил я. — Я был совершенно серьезен. Потому что мне кажется необыкновенным совпадение, что ты находишься на одном судне со мной. И я хотел бы получить некоторые разъяснения.

Она стала смеяться.

— Не будь дураком, Лемми. Если я нахожусь на этом судне, то только потому, что не могла сесть на другое. Теперь нет выбора из-за войны, которая все усложнила.

Она посмотрела на меня, помолчала и продолжала:

— А потом есть совсем другое объяснение. Я не хотела, чтобы Ларви догадался о моем отъезде. Когда я узнала, что есть место на этом маргариновом судне, сразу же решилась и удрала.

— Значит, ты в ссоре с Ларви? Что же ты еще сделала, Жуанелла?

— Абсолютно ничего, — ответила она, — но Ларви внезапно заинтересовался этой куклой-блондинкой. И я решила, что меня не будет дома в тот день, когда он придет просить прощения.

Я утвердительно кивнул головой, но не поверил ни одному слову. Потому что я знаю, что Ларви Рилватер настолько захвачен Жуанеллой, что не смотрит на других женщин.

На судне зашевелились люди. Это потому, что мы входим в порт. Мне тоже улыбалась мысль поставить ноги на твердую землю.

— Я полагаю, — сказала Жуанелла, — что будет нескромным спросить мистера Сируса Хикори, зачем он приехал во Францию?

— Совершенно точно, — ответил я. — Но скажи мне, Жуанелла, где ты остановишься в Париже?

Она немного поколебалась, потом ответила с видом на сто процентов невинным:

— Я не знаю. Еще не решила. Думаю, что сперва огляжусь, прежде чем сделаю выбор.

— Тогда это должен быть очень быстрый взгляд, — сказал я, — потому что если ты сразу же сядешь в поезд на Париж, то будешь там около полуночи. А это не такое время, чтобы бросать взгляды направо и налево. Но, вероятно, я ничего нового тебе не сказал.

Она утвердительно кивнула головой.

— Я проведу ночь в Гавре, — ответила она. — И продолжу путь лишь завтра.

— О'кей, Жуанелла, — сказал я, — но позволь напомнить, что ты не имеешь права выезда без разрешения Федерального Суда.

— Вот как, — сказала она. — Откуда ты знаешь, что у меня нет этого разрешения?

Такой ответ заткнул мне пасть. Безусловно, этого я не ждал.

— Ладно, Жуанелла, — согласился я, чтобы выйти из положения. — Будь примерной девочкой и держи хвост пистолетом.

Она улыбнулась и подняла свой меховой воротник.

— О'кей, скотина, — сказала она. — Но я хочу вот что предложить. Когда я буду знать, где устроюсь в Париже, дам тебе знать через Америкэн Экспресс. Возможно, тебе доставит удовольствие прийти ко мне выпить стаканчик в один из вечеров?

— Скорее, два раза, чем один, моя красотка, — ответил я. — Но что скажет Ларви об этом?

Жуанелла подняла брови.

— Ты прекрасно знаешь, что я не скажу ему об этом, — заявила она. — Разве что он станет факиром и будет гадать на кофейной гуще, а так нечего беспокоиться на этот счет. Женщине необходимо время от времени немного менять свои вкусы.

Жуанелла пожала мне руку и удалилась. А я отправился к месту, где находился багаж.

Между нами говоря, мне не нравится эта встреча с Жуанеллой. Может быть, это лишь совпадение, но я вспомнил, что Ларви и его красивая девочка были замечены в Нью-Йорке в компании субчиков, которых подозревали в делах похищения. Во всяком случае, я ни одной секунды не верил истории, которую она мне рассказала.

Судно теперь было пришвартовано к пристани, и пассажиры начали сходить на землю.

Внезапно мне в голову пришла мысль. Я схватил один из своих чемоданов, сунул десять долларов стюарду, чтобы остальной мой багаж он отнес в таможню и погрузил в поезд. Потом я помчался в радиорубку Ларсена. Там находился лишь его помощник.

— Может быть, вы сможете оказать мне услугу, — сказал я ему. — На этом судне есть одна дама, которую зовут Жуанелла Рилватер. Не знаете ли вы случайно, посылала ли она или получала радиограммы во время путешествия?

Он ответил, что не знает, но думает, что его шеф Ларсен недавно получил известие для кого-то с этой фамилией.

Я сунул парню билет в двадцать долларов и сказал, что хотел бы бросить взгляд на копию этого послания. Он стал искать в конторке, но ничего не нашел. Однако заметил, что у Ларсена есть привычка совать копии в карман, чтобы позже их зарегистрировать. И он советовал мне вернуться через час: Ларсен не должен был запоздать.

Я сказал: «О'кей» и воспользовался перерывом, чтобы отправиться на пристань и последить за Жуанеллой. Но там была такая толпа, что я ничего не смог увидеть.

Я вернулся на борт. Ларсен был на месте. Он протянул мне нужную копию. Я прочитал ее с довольной улыбкой. Мои подозрения оправдались. Вот что было написано в послании:

Ну вот! Похоже на то, что кто-то прочитал мою радиограмму, отправленную Жералдине Перринер, и просил Жуанеллу не терять меня из виду. Я не сомневался, что эта мышка что-то затевает.

Мне кажется очевидным, что персона, отправившая это послание, не знает о нашем знакомстве с Жуанеллой. Значит, они не знают, что Лемми Кошен находится на борту судна. Они не знают, кто такой Хикори, но Жуанелла, увидев меня, держалась все время вдали. Это везение, что я обнаружил ее в последний момент.

Было четверть первого, когда я покинул свой отель и направился к Греческой улице. Я телеграфировал Жералдине Перринер, чтобы она встретила меня там, так как думал, что в этом месте нас никто не узнает. И еще потому, что это будет полезно для Родни Уилкса.

Все время я перебирал в памяти все детали этого дела. И задавал себе вопрос, что же могло случиться с Бидди Перринером. Я также терзался в догадках, почему куколка Жералдина ведет себя таким образом. Все это очень туманно и подозрительно.

Вот факты: Бидди Перринеру двадцать один год. Он сын Виллиса Т. Перринера, стального магната из Питсбурга. Жералдина Перринер — его сестра. Она на пять лет старше его.

Бидди и Жералдина — избалованные дети, привыкшие к исполнению своих любых капризов. Они окружены друзьями того же пошиба. Таким образом, Жералдина влюбилась в одного русского, который называет себя князем Сержем Назаровым. И до такой степени, что в один прекрасный день заявила отцу, что хочет выйти замуж за своего русского. У стального магната чуть не случился удар, и он заявил Жералдине, что та должна бросить своего козла, в противном случае она не получит от отца ни гроша, и больше того, он упечет ее в больницу для ненормальных.

Бидди Перринер был в восторге от своего друга, князя Сержа, и считал его потрясающим парнем.

В конце концов Жералдине пришлось сказать своему Назарову, что если он на ней женится, папа Перринер запрет свою кассу. Но парень ответил, что это не изменит его чувства, что даже если бы она была официанткой в популярном ресторане, он все равно любил бы ее. Вместе с тем, он советовал ей попытаться понемногу уговорить отца. И решил, что пока нужно довольствоваться тем, что есть, а в ожидании считать их обрученными.

А посередине этой русско-американской истории молодой Бидди Перринер исчез.

Сперва родитель считал, что это одно из его обычных приключений. Но оказалось не так. Молодой парень совершенно исчез с лица земли. Пфф… Исчез!

И как раз в этот момент мистер Гитлер заварил кашу. Парень Адольф решил напасть на Польшу и объявить войну Европе.

Тогда Назаров становится героем. После нескольких выпитых рюмок водки он заявил, что отправляется во Францию, чтобы сражаться в иностранном легионе. И срочно покидает Нью-Йорк.

Таким образом Жералдина лишается своего казака, а Бидди по-прежнему отсутствует.

Тогда старый Перринер начал трясти весь белый свет. Он обратился в ФБР с просьбой найти Бидди. И большое начальство этого бюро поручает эту работу моему коллеге Родни Уилксу, очень толковому парню.

Прежде чем Уилкс начал действовать, новое представление: Жералдина исчезает из Нью-Йорка и неделю спустя телеграфирует своему родителю, что она отправилась на поиски своего Назарова в Париж, потому что не может жить без него.

Уилкс решил, что понял все. Он был уверен, что это хорошо сконструированный сценарий. Он думал, что Бидди первым уехал в Париж, а возможностей у него всегда было много, зная, что Назаров и Жералдина последуют за ним. По мнению Уилкса, затея молодых людей заключалась в том, что папа Перринер будет потрясен исчезновением Бидди и не станет сопротивляться браку Жералдины с ее русским князем. А потом, когда узнает, что Бидди жив и здоров, будет настолько обрадован, что пошлет им свое благословение с прибавлением парочки миллионов для молодых.

Тогда Уилкс поехал в Париж, чтобы убедиться, правильна ли его теория. Но не похоже, что это так. И большое начальство, в свою очередь, поручает мне это дело, с инструкцией встретиться с Уилксом в Париже и помочь ему.

Я всегда думал, что самый близкий путь к цели по прямой. Во время плавания, размышляя обо всем этом, я решил, что надо будет откровенно поговорить с Жералдиной, чтобы убедиться в правильности теории Уилкса.

Только я не собираюсь быть Лемми Кошеном из ФБР, совсем нет. И скажу почему.

Если Жералдина, Серж и Бидди приехали в Париж, чтобы выудить у папы Перринера разрешение на брак, они не станут откровенничать с джименом. У них перехватит дыхание, если они узнают, что ФБР ввязалось в это дело. Они замолчат, и я буду в дураках. Но если они будут думать, что я лишь частный детектив, нанятый папой Перринером, чтобы отыскать Бидди, то, возможно, решат, что стоит рассказать мне всю правду, и сунут в лапу, чтобы я молчал.

Теперь вам известно все, как мне.